– А познакомиться с ней можно?
– Что ты! Они чужих не любят. Только Артура принимают, и то я удивляюсь, почему ему такая привилегия вышла? Баба Марфа к родной дочери в деревню не ходит, ни внука, ни правнучек не проведывает. Когда они к ней в гости явятся, она вроде бы рада. Не поймешь ее. Ночь глухая, а не человек. И дом у них странный – большой, деревянный, прямо как терем. Сундуков всяких полно. Они на них и сидят, и спят. Баба Марфа – это… – Нина задумалась, подбирая слова, – …мрак в женском обличье. А вот муж ее, дед Илья, – совсем другое дело. И поговорит, и пошутит. Но если взглянет, будто насквозь тебя пробуравит. От бабы Марфы научился. Представляешь, прожить с такой женщиной около восьми десятков?
– Ты шутишь?
– Вовсе нет. Их дочери, бабе Наде – под семьдесят или больше. У них возраста не разберешь. Выглядят прекрасно. Только мужики у них седые да старые – что Илья, что Иван. Между прочим, этот самый Иван и подсказал Артуру идею «Царицы Змей».
– Слушай, расскажи мне все, что знаешь. Иван – отец Алены? Ты говоришь, его молнией ударило?
– Это целая история. Я тебе лучше все по порядку изложу. Баба Надя, на которую и взглянуть-то страшно – уж больно грозна да сердита, – была когда-то обыкновенной девчонкой Надькой, с длиннющей косой до пяток и жаркими глазищами. Не иначе как «ведьминой дочкой» ее не называли. Мужика она себе выбрала не по любви, а по рангу – самого председателя колхозного завлекла в свои сети. Вертела она им, как хотела. Деревенские говорят, характер у него был властный и суровый для всех, кроме жены. Родила Надька грозному председателю сына Ивана… под огромным столетним дубом. Шла по дороге, и вдруг гроза началась, – давно такой не видели. А тут женщина на сносях. Прямо под дубом и родила. Отлежалась, завернула сына в передник и принесла домой. Все вроде обошлось благополучно. Вырос Иван, женился на красавице, сельской учительнице, родилась у них дочка Алена. Председатель к тому времени умер. Так что домом своим огромным и хозяйством баба Надя единолично правила. Слова поперек не скажи! Домострой установила, что во сне не приснится. Невестка и не выдержала, сбежала. А кто говорит, просто гулящая оказалась, – таких не остановишь.
– Это же нарочно не придумаешь! – Сергей слегка опьянел, то ли от коньяка, то ли от услышанного.
– Осталось совсем немного. – Нина странно улыбнулась. – Иван жил с матерью, помогал по хозяйству, работал электриком. Однажды он обходил линию… и оказался за околицей деревни. Тут разразилась гроза. Иван вмиг промок до нитки и спрятался под тем самым дубом, где родила его баба Надя. Больше он ничего не помнит. Ударила ли его молния или еще что случилось, только упал он замертво и не скоро в себя пришел. А когда очнулся – земля уже высохла и светило солнышко. Но самое удивительное, по его словам, то, что неподалеку от него играла маленькая девочка, годика полтора-два. Значит, где-то поблизости должны быть ее родители, – подумал он. Звал их, искал. Потом устал, да и вечерело уже. Взял он девочку с собой. Баба Надя как-то оформила все это в сельсовете, и стали они ее растить как родную дочь и внучку. Люди говорили, что непутевая жена Ивана нагуляла девочку и подбросила ее бывшему мужу. Как все было на самом деле, никто не знает. Девочку назвали Лидой. Это сестра Алены.
– Ну и дела… А баба Марфа правда ведьма?
Нина пожала плечами.
– Вон твоя красавица, – она привстала и помахала рукой Алене, которая в полумраке не сразу их заметила. – Я вас оставлю. Так мы с Артуром тебя завтра ждем.
– Хорошо. – Сергей разглядывал Алену по-новому, как бы примеряя ее к рассказу о странном лесном семействе.
Он пригласил Алену за свой столик. Поговорить им не удалось. Девушка была задумчива, на вопросы отвечала неохотно. Настроение испортилось непонятно от чего. Горский курил, не зная, как поддержать знакомство и напроситься в гости, в «ведьмину избушку».
– Я завтра домой уезжаю, – неожиданно заявила Алена. – Хотите со мной? Вам, наверное, интересно будет. Видели когда-нибудь настоящий праздник Ивана Купалы?
– Никогда. – Сергей ликовал в душе. Ему определенно везет!
– Тогда поедем?
Он помолчал, собираясь с мыслями. Завтра ему нужно повидаться с Корнилиным, поговорить. А вечером он свободен. Так он и сказал Алене.
Глава 2
За окнами автомобиля тянулся нескончаемый лес. Горский нанял джип, помня предостережения Алены о разбитых дорогах. Теплый летний день клонился к закату, синее небо без единого облачка дышало покоем. Водитель что-то тихонько насвистывал себе под нос…
Сергей невольно вспомнил разговор с Артуром. На небритом изможденном лице художника отпечаталось ощущение смертельного страха. Корнилин пытался что-то объяснять, бессвязно перескакивая с одного на другое, путаясь и чуть не плача. Сергея неприятно поразила такая перемена в друге. Уезжая в предыдущий раз во Францию, он оставил его полным творческих планов, надежд и любви к жизни. Куда все делось за столь короткий срок? И главное, почему?
Сбивчивый шепот Артура напоминал горячечный бред больного. В мастерской, освещенной почему-то керосиновой лампой, стоял запах опасности и невыносимого напряжения. Артур бормотал о каких-то символах Книги Тота[5], о тайной сущности мира, о том, что люди до сих пор находятся в неведении относительно самого главного…
«Это гораздо серьезнее, чем ты можешь представить, – нервно шептал Корнилин. – Осирис[6]… суть мага… его никогда нельзя постичь до конца. Это откровение… Ему подвластно все. Понимаешь?»
Сергей согласно кивал, хотя не понимал решительно ничего. Ему казалось, что Артур не в своем уме, что он заговаривается. Взгляд художника горел лихорадочным огнем.
«Твой дух еще не пришел в движение… – продолжал бормотать Корнилин. – Поэтому для тебя сокрыта цель…»
Он рассказывал Горскому о грозящей опасности, о скорой смерти, о черном человеке, который якобы приходил к нему…
– Приехали! – водитель обернулся с веселым видом, ему порядком надоело трястись по ухабам и кочкам, вздымая тучи желтой пыли.
Сергей расплатился.
– Обратно как договаривались?
– Хорошо, шеф! Буду как штык.
Джип развернулся и понесся прочь в облаке пыли. Сергей с сожалением посмотрел на свой шикарный светлый костюм. Чего он так вырядился? Неужели эта деревенская Алена так его заворожила?
Жаркое солнце еще стояло высоко, когда Горский подошел к нужному ему дому. Во дворе никого не было. Пахло мятой и цветами, которые росли повсюду, – мальвы, гвоздика, резеда. Кусты роз были облеплены пчелами. На большом гладком белом камне лежала кошка и нежилась в оазисе васильков и ромашек. Она сладко потянулась и неторопливо направилась к гостю, подставляя ему спинку.
– Попался, мил человек! – услышал Сергей позади себя голос, не предвещавший ничего хорошего.
В двух шагах от него словно из-под земли выросла высокая дородная баба, нарядно одетая, с закрученной на затылке толстой косой. Она усмехалась, перекладывая из руки в руку вилы. Горскому стало не по себе. Все в этом дворе было неожиданным: множество диких цветов, половину из которых он впервые видел, высокий резной деревянный забор, камень посреди двора, колодец с затейливой крышей. Сам дом выглядел большим и просторным, – каменный, с опоясывающим его балконом, на который вела красивая лестница с перилами. Окна застекленной веранды закрыты вышитыми занавесками.
Сергей поздоровался со всей возможной учтивостью, заготовленной им для «приличного общества» и которую он вовсе не собирался демонстрировать в глухой деревне.
– Меня Алена пригласила, – он улыбнулся с изрядной долей робости и разозлился на себя. Какого черта? Чего он выпендривается перед сельской бабой?
– Гуляй, гуляй, Ладушка, пушистенькая моя девочка! – проворковала хозяйка, обращаясь к кошке.
Упоминание об Алене сделало свое дело. Баба Надя, как он уже догадался, перевела умильный взгляд с кошки на гостя. Как будто только что заметила. Она решила не гнать со двора непрошеного «татарина».
– Алена дома? – спросил Сергей. Он чувствовал себя нелепо в модном костюме и галстуке.
Баба Надя, наконец, удостоила его своим вниманием.
– На Ивана Купалу девку у реки искать надо, мил человек, а не по домам шастать! – громко и назидательно проговорила она, окидывая гостя сердитым оценивающим взглядом.
Что ему оставалось делать, как не послушно повернуться и направиться к реке? Если бы он еще знал, где эта самая река находится, было бы неплохо.
– Ты бы переоделся, сокол, – насмешливо произнесла хозяйка. – Куды так вырядился, хлопче? Кабы жалеть не пришлось!
Сергей наотрез отказался сменить одежду. Он опрометчиво не взял с собой ничего, даже спортивного костюма. Представив, что может предложить ему надеть баба Надя, он зажмурился от ужаса и поспешно спросил:
Сергей наотрез отказался сменить одежду. Он опрометчиво не взял с собой ничего, даже спортивного костюма. Представив, что может предложить ему надеть баба Надя, он зажмурился от ужаса и поспешно спросил:
– Куда мне идти?
– Ну, тебе виднее, милок…
Она неопределенно махнула рукой вправо, смилостивившись над незадачливым кавалером. Видать, совсем разум у хлопца отшибло, не ведает, что творит.
Баба Надя удовлетворенно усмехнулась вслед гостю. Что ж, внучка вся в нее! Она в молодости бедовая была – страсть! Сам председатель не устоял.
Горский шел вдоль рощи, пока деревья не расступились и он не оказался на большой цветущей поляне, где несколько девушек плели венки. Зрелище для него, выросшего на городском асфальте, – экзотическое. Одна из девушек подняла голову, и он, словно во сне, узнал в ней Алену.
– Я… остальные деньги тебе привез. – Сергей с трудом выговорил, чувствуя себя шутом на чужом празднике. Господи, почему все так глупо складывается? – За картину…
– У меня кармана нет! – засмеялась Алена.
– Что? – он не понимал происходящего. Голова шла кругом…
– Кармана, говорю, нет!
– Ой, девочки, глядите, какой красавец! Может, нам его Купалой нарядить, вместо чучела? Чего зря маяться, когда такой парень сам в руки идет?
Девушки захохотали.
– Аленка, отдай нам своего хлопца, – уж очень пригожий! А одет как! Загляденье! Мы его листьями ивы приберем, будет лучше куклы!
– Бежим! – сквозь смех крикнула Алена, хватая Сергея за руку и увлекая прочь от задиристых подруг.
Молодому человеку ничего не оставалось, как, проклиная все на свете, пуститься вслед за ней. Модные туфли скользили в траве. Горский чувствовал себя идиотом. Воистину, искусство требует жертв! Захотелось прославиться – вот и терпи, – уговаривал он себя, стараясь не отстать от Алены.
В селе парни таскали от дома к дому ведра, полные то ли жидкой грязи, то ли воды с илом; отчаянно визжали девушки; взрослые выходили к заборам, смеялись и подзадоривали молодежь. Алена с Сергеем еле успели отскочить в сторону, как на пробегавшую мимо девчонку выхлюпнули полное ведро болота. Брызги полетели во все стороны. Эту дикость сопровождало непонятное дурацкое веселье.
Горский просто остолбенел, когда несколько хлопцев и девчат, подхватив ведра с грязной водой, направились к нему. Они собираются облить его этой гадостью? Его костюм из парижского бутика? Он почувствовал, как на него накатывает приступ неудержимого истерического хохота. Так ему, дураку, и надо! Хотел острых ощущений? Получай сполна!
Алене не нужно было больше тащить его за руку, он сам осознал, что нужно бежать без оглядки, иначе… Они летели к дому бабы Нади со всех ног, не думая более ни о чем, кроме спасительного убежища.
– Успели, сладкие мои? – Баба Надя, улыбаясь, закрыла тяжелую дверь, протянула Сергею одежду: какие-то мягкие бесформенные штаны, рубашку с вышитым воротом. Не новые, но чистые, с запахом сушеных трав.
Переодеваясь, Сергей почему-то вспомнил предостережения Нины насчет ворожбы и колдовства. Ну нет! Под венец они его не затащат! Не хватало еще жениться на деревенщине неотесанной! Его аж в дрожь бросило от этой мысли. Он всегда сам придумывает сценарии развития событий, а все остальные только послушно исполняют предназначенные им роли. Если они обманутся в своих ожиданиях, что ж, это их вина. Он только расставляет ловушки, а уж попадаются в них те, кто клюнул на приманку. Не надо было…
Сергей злорадно улыбнулся про себя.
Неожиданно попав в дом бабы Нади, Сергей сначала почувствовал себя незваным гостем. Но потом… облачившись в чужую, незнакомо и приятно пахнущую одежду, он вдруг принял бесповоротное решение: пропустить чудом сохранившиеся первозданные «дикости» он ни в коем случае не хочет. Ни за что! Раз уж он попал сюда, то будет в самом сердце происходящего ритуала.
Сергей ни в чем больше не сомневался. Он здесь, чтобы испытать все сполна. Все, что выпадет ему в эту купальскую ночь. А там… будь что будет!
Он с интересом разглядывал деревенское жилище. Полы деревянные, чистые, покрытые плетеными и лоскутными дорожками, безо всяких современных ковров. На окнах повсюду вышитые занавески, горшки с цветущей геранью. Вдоль стен – сундуки и лавки, покрытые пестрыми накидками с бахромой, диван с высокой спинкой. Массивный стол с накрахмаленной скатертью, на столе – блюда с пирогами, глиняный ковш с ключевой водой.
Алена провела его по комнатам. В доме их оказалось несколько, и в каждой стоял шкаф, набитый добром. На стене в горнице – свадебные фотографии бабы Нади и ее мужа. В углу – красивые иконы в золоченых окладах, с серебряными лампадками.
В спальне Алены – большие плакаты с эстрадными звездами и голливудскими героями неприятно поразили его, резанув своей неуместностью. Как это баба Надя с ее домостроем допустила такое непотребство?
– Бабушка все время плюется, когда в мою комнату заходит, – словно прочитала его мысли Алена. – А мне нравится. Ну, давай, помоги мне!
Повсюду в ее спальне были разложены венки из цветов и трав.
– Ты знаешь, из каких цветов венки на Купалу плетутся? Смотри! Это рай-цветом величают, – она показала ему гроздья желтых цветочков. – А это – заря садовая. Красиво, правда? Обычное название – любисток. Между прочим, приворотное зелье именно из него варится.
– А это что? – Сергей показал на голубые цветы.
– Барвинок! Неужели даже этого не знаешь? Цветок долгой любви…
Болтать она была мастерица, но все на простые темы – сплетни всякие пересказывать или одежду обсуждать. А чем такого гостя развлечь? К счастью, бабушка Марфа их с Лидой с детства всякую траву отличать научила. Городским это интересно.
– Вот это знаешь, что такое? – Она поднесла к носу молодого человека венок из душистой желтоватой травы с мелкими листьями. – Иванов цвет!
– По-моему, это зверобой, – нерешительно протянул Горский. – Правильно! – обрадовалась Алена. – Ну, давай, складывай! Они расстелили на полу скатерть и начали складывать венки, которых оказалось слишком много. На холме у реки их уже ждали. Там горели огромные костры, поднимая к небу снопы искр. Все венки снесли в заранее вырытое и выстланное мятой и листьями папоротника углубление. Алена залезла туда и начала их раздавать. Если венок попадался мятый, это плохая примета, значит, его обладателя в будущем году ничего хорошего не ждет. Но никто не огорчался. Все были взволнованы, увлечены самим действием… Сергею казалось, что столетия повернули вспять, к древним языческим игрищам, к дыханию цветов и звезд, воды и огня, этих первозданных стихий сотворения. К таящейся на самом донышке души жажде смертного греха… проклятой и желанной. Алена завязывала кому-то глаза, девушки шептались, посмеивались украдкой. Все были в венках, пышных и ароматных, как сама купальская ночь. Началась игра: кто-то с колокольчиком убегал, а кто-то с завязанными глазами ловил его. Пойманную девушку разрешалось поцеловать. Половина хлопцев и девчат разбрелись кто куда, водили хороводы вокруг костров, пели:
У пана Ивана посреди двора Стояла верба, На вербе горели свечи, с той вербы капля упала, Озером стала, В озере сам Бог купался, С девками игрался…
Сергею забава с колокольчиком представлялась слишком простой. Однако, когда ему самому пришлось ловить Алену, все вышло по-другому. Он запыхался, устал. Потеряв терпение, он сорвал повязку, растерянно оглянулся: никого нет рядом. Они с Аленой оказались далеко от остальных. На холме хлопцы и девчата с визгом и криками прыгали через костры. Где-то в глубине леса кричала ночная птица…
– Эй! – Ему показалось, что он один во всей вселенной.
– Я здесь, – отозвалась за спиной Алена и со смехом закрыла ему глаза холодными ладошками.
– Что это?
От реки и костров доносились ритмичные звуки, мерные, почти зловещие.
– Это Купала играет! – ответила шепотом Алена. – Слышишь? Пойдем…
Сергея возбуждал ее шепот. Он нашел в темноте ее лицо, поцеловал. Пошел за ней, как пьяный.
На холме возвышалась огромная куча сухой соломы и хвороста. Парни с гиканьем и криками притащили что-то огромное, нескладное, похожее на куклу. Четыре человека с разных сторон подожгли солому. Пламя взметнулось к самой луне, под восторженные вопли и хохот. Чучело горело, распространяя запах жженой соломы и чего-то удушающего и сладкого. Сергей не мог отвести взгляд от этого жуткого зрелища. Ему вдруг показалось, что Купала не хочет, чтобы его сжигали. На сердце навалилась тоска, голова закружилась…
– Что с тобой? – Алена блестела глазами, ее лицо непрерывно менялось в отсветах пламени.
Теперь уже все подряд прыгали через костер. Девушки и парни, держась за руки, вдвоем. Руки разъединять нельзя – плохое предзнаменование. Те, кто посмелее, прыгают по одному. Это и страшно, и интересно.
– Прыгай! Купальский огонь очищает от всех болезней… – шепчет Алена.