Нехези выругался и посмотрел на ухмыльнувшееся лицо Хоремхеба.
— Ну, как? Хороши воины? Можно с таким завоевать Сирию для фараона?
Нехези не стал ему отвечать и приказал вознице идти вперед.
— Гони! Прямо на них! Время настало! Вперед! — приказал он Пэнтуэру. — Представь, что твой отец вместе с фараонов Аменхотепом II смотрят в этот миг на тебя. Покажи, что ты достоин славы великих завоевателей стран и народов!
— Это я могу!
Коленца рванула вперед, и Нехези крепко сжал в руке метательное копье. Они заходили с фланга и сейчас колесницы врагов были для них удобной мишенью. Это Хоремхеб настоял на такой тактике боя. Уж он то знал боевые возможности союзников Египта и ни в грош их не ставил. Они выполняли роль приманки для крупного зверя. Надеться можно было только на собственные силы.
Хабири заметили их и стали поворачивать лошадей, но было уже поздно. Подготовиться к отражению флангового удара у них не было времени.
Нехези метнул копье и сбил возничего с вражеской колесницы. Тот взмахнул руками и свалился на землю. Колесница потеряла управление и состоявшие на ней еще два человека также выпали из неё. Кони понесли никем не управляемую тяжелую обшитую медью повозку, и она столкнулась со второй колесницей. Удар! И колеса второй отскочили в стороны!
Повозка перевернулась и накрыла лошадей и людей. Послышался страшный и громкий предсмертный вопль.
Нехези не заботился в этот момент о том идет ли кто-либо за ним или нет. Он хотел во чтобы то ни стало восстановить честь Египта. Он бы сражался с врагами и сам. Пусть знают, что в армии фараона есть мужественнее люди.
— Смотри туда господин! — прокричал Пэнтоэр сквозь шум битвы. — Там их военачальник! Нас вынесло прямо на него!
— Где?!
— Да прямо пред нами! Вон то ряженное пугало! Видишь тот шлем с золотом и белыми перьями?! У нас есть шанс свалить его!
— Так вперед! Быстрее!
Нехези метнул еще одно копье. Но не сумел поразить цели на этот раз. Колесницу сильно тряхнуло, и его рука дрогнула.
"Лук!" — мелькнуло в голове Нехези и он решил сразить врага из лука.
Пальцы правой руки схватили лук, но колесница в этот момент опрокинулась, и его и Пэнтоэра выбросило из неё. Они удачно сумели сгруппироваться и отделались при падении легкими ушибами.
"Проклятие! — мелькнула мысль в его голове. — Атон не спешит мне помогать!"
Нехези вскочил и отбросил сломанный лук. Он обнажил свой меч. На него с выпученными глазами бросился спешенный воин врага. В его руке был боевой топор. Чиновник фараона пригнулся и поднырнул под руку нападавшего и всадил меч тому прямо в горло. От этого страшного удара голова противника практически отделилась от тела. Нехези обдало целым фонтаном горячей крови.
— Осторожно, господин! — услышал он крик Пэнтоэра, и резко обернулся.
Колесница вражеского предводителя была совсем рядом. Возница что-то заорал, а второй в золотом шлеме поднял копье.
Нехези отскочил в сторону, чтобы не попасть под копыта лошадей. Пэнтоэр бросился на помощь своему покровителю и клинком перерезал горло коренной лошади.
Нехези тем временем ухватился за поручень и прыгнул в колесницу, что замедлила ход. Он одним ударом сбросил вниз возницу и вторым снес голову вражескому военачальнику. И золотой шлем с пышным страусовым султаном полетел под ноги лошадям других упряжек.
— Он мертв! Пэнтоэр, он мертв! — заорал Нехези и поднял вверх свой окровавленный меч.
После этого все перевернулось, и Нехези снова упал. Что-то большой ударило его по голове, и он лишился чувств…
Очнулся Нехези уже в роскошных покоях правителя Кумиди на золоченом ложе. Рядом суетились врачи и стояли сам правитель города князь Ракеш и военачальник Хоремхеб.
— Что с битвой? — сразу же спросил Нехези. — Как там?
— Полная победа! — вскричал Хоремхеб. — Ты лично снес голову их командиру. Ну и удар у тебя! Я сам сегодня того не сделал, что сделал ты. После этого они стали поворачивать обратно, наши пехотинцы вернулись в бой. Правда, больше грабили павших, а не сражались. Кстати, тот самый золотой шлем, что по праву твоя добыча, кто-то присвоил себе.
— Мы сегодня сумели отомстить, господин, — произнес Ракеш. — Ты убил того самого вождя хабири, что виновен в нападениях на караваны наших купцов!
Нехези вспомнил дипломатическую почту, что разбирал еще у себя в Ахетатоне, по повелению Эйе. Тогда из Сирии писали, что хабири постоянно нападают на торговые караваны и препятствуют торговле между государствами. Города просили фараона немедленно прислать войска покарать ослушников и совершить священную месть, как и было положено в таких случаях.
"Если помощь не придет, то мы не сумеем больше удерживать Кумиди. Пусть Его святейшество пришлет нам фиванский корпус Амона, что в прежние годы отлично сражался в Сирии и принес немало побед. Если фараон не пришлет войска, то все земли верных фараону князей попадут в руки хабири"
Нехези высказал свои соображения Эйе, а тот доложил фараону обстановку, но Эхнатон и слушать ничего не стал. В последнее время ему постоянно говорили о войне, и эти разговоры приводили его в страшную ярость. О посылке войск в Сирию владыка Верхнего и Нижнего Египта даже думать не хотел. На это в египетской казне как всегда не было средств. Фараон строил новый храм Атону в Гелиополе.
Да и корпуса Амона в Фивах давно уже не существовало. Финансирование его прекратилось больше года назад и солдаты попросту разбежались. Теперь во все корпусе насчитывалось не больше сотни воинов, среди которых было 50 офицеров, которым некем было командовать.
Однако сам Нехези скоро получил приказ фараона отправиться в Сирию и построить там, в удобном месте, новый храм Атону. Для этой цели фараон Эхнатон отправил в Сирию 12 мастеров и четыреста рабочих. Кроме того, было собрано большое количество припасов и инструментов.
Но Нехези сразу же пришлось вступить в войну. Таковы были обстоятельства.
— Полный разгром большого отряда хабири! — вскричал Ракеш. — Теперь они не скоро сунуться сюда.
— Хабири это не хетты. Вот если под стенами города появиться войско царя Хаттусиллиса, то дело примет иной оборот! — вздохнул Хоремхеб. — Сюда бы настоящую армию, а не несколько мелких отрядов. Вот тогда можно было бы делать настоящую политику.
— Корпус Амона? — князь Ракеш посмотрел на Хоремхеба.
— Одни воспоминания остались от этого корпуса. Если так пойдет и дальше, то у Египта совсем не станет армии. Гарнизоны крепостей разваливаются. Корпуса Амона и Птаха распались сами по себе. Начальник войск Маи никуда не годный полководец. Он совершенно не думает об армии и умеет делать хорошо только одно — угождать фараону и петь гимны Атону во время богослужений.
— Так скажи фараону, господин. Расскажи все что ты здесь видел. Пусть пошлет войска. А то мы друзья Египта скоро совсем останемся ни с чем. Торговля совсем падает, — жаловался Ракеш. — Недавно большой караван вавилонского царя Буррабуриаша был дочиста разграблен.
— Разграблен? Кем? Хабиру?
— Нет. У нас и без них хватает своевольников. Царь Акко вышел за стены своего города и ограбил купцов. А мы живем за счет транзитной торговли и для нас караваны это жизнь. Понимаешь, господин? Царь Вавилона прислал письмо с требованием возместить убытки и наказать виновных. Но как это сделать? И теперь нового каравана ждать не приходиться. И скоро купцы найдут иные более безопасные пути. А с чем останемся мы?
— Слушай, Нехези, что он говорит, — поддержал Ракеша Хоремхеб. — А казначей фараона станет требовать от них ежегодную дань. А с чего они станут платить? Раньше со времен Тутмоса князья Кумиди платили дань фараонам согласно росписи, но фараоны охраняли торговые караванные пути, и город постепенно богател. Армия Египта обеспечивала здесь абсолютную стабильность. Но теперь фараон не думает о защите дорог. Регион из спокойного превратился в неспокойный. За что же им платить нам дань?
— Думаешь, я не знаю этого, Хоремхеб? Вавилонский царь много раз просил нас о помощи. Но фараон молчит, и слушать об этом не желает.
— Тогда египетскому владычеству в Азии пришел конец. Пока еще верные слуги фараона просят его, и посылают ему слезные послания. Но скоро они найдут иного господина. И мы увидим колесницы хеттов в Дельте. И кто же того станет на защиту империи, если армии больше нет? Снова мы увидим то, что видели во времена гиксосов.
— Я все это хорошо понимаю, Хоремхеб и обещаю тебе поговорить с фараоном, когда вернусь в Ахетатон. Кстати, мой человек Пэнтуэр? Жив? — Нехези вспомнил о своем вознице.
— Жив. Только помят малость.
— Это ничего. Я тоже немного помят. Но храм Атону строить нужно. Мне нужно немедленно вернуться к Кадешу, где ждут меня архитекторы и рабочие.
— Обстановка не благоприятствует строительству храма, Нехези. Твоих рабочих здесь могут разогнать.
— Ничего у меня сотня людей во главе с таким рубакой как Пэнтуэр…
Но счастье отвернулось от Нехези. Не преодолев и половины пути, он узнал, что Кадеш попал в осаду хабиру. Ему сообщил об этом архитектор, оставленный им с обозом вместо себя, пока он воевал под Кумиди.
— Что с караваном? — вскричал Нехези, соскакивая с колесницы.
— Его полностью разграбили, а мастеров перебили. У нас было всего десять воинов охраны, господин, — архитектор Мади, посланный главным архитектором фараона Беком, придерживал кровоточащую рану на своем плече. — Что мы могли сделать?
— А князь Кадеша? Он союзник Египта и данник фараона! Где были его воины?
— Они не стали выходить за стены и вмешиваться в бой. Зачем им рисковать собой ради нас. Наш храм Атону им совершенно не нужен. Если бы фараон прислал войска, Вот тогда бы они стали помогать.
— Сколько людей с тобой?
— Семьдесят три рабочих, три архитектора, и пять камнесечцев. Это все кто остался в живых.
— Что же делать? — Нехези схватился за голову. — Что делать, как мне доложить об этом фараону? А ты, Мади, что скажешь Беку? Что ты ему доложишь? О том, что врагов было больше? Да он скажет тебе, что нужно было прогнать их, призвав Атона.
— Кого я только не призывал на помощь! Всех богов Египта и Атона в том числе. Но бог не пожелал меня услышать и наказать святотатцев. Что будем делать, господин?
— Нужно строить храм. Без этого мы не сможем вернуться в Египет. Никто не сможет. Нужно отбить наш караван у врага.
— Невозможно, — решительно покачал головой Мади. — У них больше 500 воинов. И все свирепые словно львы. Если князь Кадеша не решился атаковать, то что сможешь сделать ты с сотней?
— Однажды я атаковал с меньшими силами и победил. Пэнтоэр! Готовить колесницы!
— Нет, господин! Подумай. Это самоубийство!
— Ты мне возражаешь? Что я слышу, Пэнтоэр? — вскипел Нехези.
— Тогда в Нубии у крепости Семне все было иначе. Там были египтяне. Дезертиры из армии фараона. Дисциплины никакой и драться и умирать никто не хотел. Сейчас пред нами свирепые кочевники. Они готовы принести себя в жертву и будут сражаться до последнего. А у нас трое раненых с последнего боя. И люди устали.
— Что же ты предлагаешь? — Нехези немного успокоился.
— Вернуться к городу Кумиди. Там Хоремхеб со своими ливийцами и верные союзники. Мы сможем отсидеться за стенами города и подумать, что нам делать. Обстановка в Сирии и Палестине давно вышла из под контроля.
— Не болтай попусту. Или ты тоже стал стратегом и политиком, Пэнтоэр? Это вещи не для твоего ума.
— Да они заметны каждому рядовому воину или даже рабу…
Отряд колесниц и остатки каравана быстро вошли в стены города Кумиди. Их встречал сам Хоремхеб. Он никак не ожидал, что хабиру так активизировались. Но когда он узнал все подробности тот и вовсе пал духом.
— Они взяли в осаду Кадеш! А вчера я получил вести из Палестины, что хабиру захватили контроль на крепостями Мегидо и Аскалон. Это конец нашему господству в Сирии и Палестине! Мы потеряли все, что приобрел здесь Тутмос Великий.
— Погоди причитать, Хоремхеб. У меня дела еще хуже. Я потерял весь обоз и большую половину своих людей. Как теперь строить храм? Без этого я не могу вернуться в Ахетатон.
— Ладно. Идем во дворец и примем там ванну. У Ракеша есть отличные рабыни, что могут так умастить тело благовониями. А это самое лучшее лекарство, смею тебя уверить, Нехези.
— Слабое утешение при мысли, с каким лицом меня встретить фараон там, в Египте, если я не выполню его волю.
— Я уже давно стараюсь не думать о лице фараона, Нехези. Его требования попросту выполнить невозможно. Гимны Атону не могут покорить хабиру. И пусть он пришлет их мне еще два десятка — положение не измениться!
— Я это понимаю, но только фараон этого, боюсь, не захочет понимать.
— Тогда идем к рабыням князя! Они того стоят!
И Хоремхеб совсем не солгал. Рабыни у правителя Кумиди были действительно отличные и умели доставить мужчинам удовольствие. Ракеш славился как ценитель женской красоты, как и многие правители Сирии, и поэтому постоянно заказывал себе экзотических рабынь из самых отдаленных уголков мира. На это князь денег не жалел, хотя во всем остальном был скуп и прижимист.
Его рабыни из Индии и Китая стройные и грациозные сразу же пленяли своей необычностью. А что они могли показать в постели! Таких Нехези в своей жизни еще не видел. Особенно это касалось женщин из далекого Китая.
— Я не удивляюсь тому, что ты до сих пор не женат, Хоремхеб.
— А зачем солдату жена, Нехези? Солдат не чиновник и не вельможа. Его не сегодня-завтра убьют.
— Но твоя смерть наступит не сегодня и не завтра, Хоремхеб.
— А когда ты стал предсказателем, Нехези?
— Ты мужественный воин и твоя жизнь нужна Египту.
— И городу Кумиди также нужна его жизнь, — поддержал Нехези Ракеш. — Хоремхеб мог бы командовать армиями. Будь я царем Египта, то доверил бы ему все войска страны.
— Нехези сейчас не до меня, Ракеш. Его волнует приказ фараона, который он не в состоянии выполнить.
— Я знаю о твоем деле, господин Нехези. И могу здесь кое-что предложить.
— Вот как? — Нехези оживился. — И что же?
— Храм мы, конечно, не соорудим, но святилище Атону будет.
— Что? — не поверил Нехези. — Ты поможешь мне людьми, Ракеш?
— Нет. Ни лесом, ни людьми я тебе не помогу. Чтобы построить храм, пусть даже средних размеров, нужно одних рабочих не меняя тысячи. А закупки дерева? А камень? Одна его доставка станет в половину нашего годового дохода! Где взять все это? У меня иное предложение. В окрестностях города есть заброшенное святилище Балла. Если его привести в порядок и выбить на его стенах пару барельефов, с чем легко справятся твои камнесечцы — то получится неплохое святилище новому богу. Этим ты сможешь оправдаться пред фараоном.
— Святилище Балла? Ты шутишь, Ракеш? — вмешался Хоремхеб. — Да его через месяц снова разрушат. Это Нехези не подходит.
— Погоди, Хоремхеб. Ракеш предложил отличный выход из создавшейся ситуации. Я пошлю туда мастеров и они превратят святилище Балла в святилище Атона! А что до того, что его разрушат через месяц, то пусть себе разрушают. Это уже не наше дело. Фараон хочет храм, и он его получит. А дальше нас не касается. И разграбленный караван зачтется.
— А твои люди не распустят ли языки?
— Воины и знать ничего об этом не будут, а архитекторам и камнесечцам это выгодно. Они будут молчать. За постройку храма фараон обещал им царское вознаграждение. Спасибо, Ракеш. Я твой должник. И если тебе понадобиться убежище в Египте, то двери моего дома открыты для тебя. А Эйе не последний человек в империи.
— Лучше бы ты прислал мне войско.
— Это не в моей власти пока на троне Эхнатон. Он не станет посылать войска, хотя я скажу ему все что нужно. Его святейшество занимает только культ бога Атона. Он поставил своей целью покрыть все номы Египта новыми храмами.
— Ты сказал пока на троне Эхнатон? Так? — Хоремхеб внимательно посмотрел на Нехези. — А разве уже есть альтернатива?
— Опомнись, Хоремхеб. Это измена! — вскричал Нехези. Он совсем не вкладывал в свои слова такой смысл.
— Но нас здесь только трое и никто не узнает, о чем мы говорили.
— Я буду молчать, — произнес Ракеш.
— Так скажи, есть ли альтернатива? Фараон, кажется, не совсем здоров?
— Эхнатон всегда был не совсем здоров, но уже девять лет сидит на троне. Против него многие плетут заговоры и с удовольствием увидели бы его мертвым, но он живет не в Фивах, а в новом городе Ахетатон. И он поклялся никогда не покидать его. А там он окружен верными людьми. Он сытно кормит свою охрану и приближенных осыпает золотом. Подобраться к нему не просто.
— Но у Эхнатона нет сыновей. Кто будет наследником? — спросил князь Ракеш.
— У него есть наследник, сын его дочери Анхеменатон и принца Тутанхатона.
— Это тот болезненного вида мальчик? — спросил Хоремхеб, который был посвящен в эту тайну. — Как там его зовут не помню…
— Не напрягай мозги, Хоремхеб. Мальчика зовут также как и его отца. И его он действительно планирует провозгласить своим наследником, женив на одной из своих младших дочерей от Нефертити. Правда она сама терпеть не может мальчишку.
— И такого наследника поддержат? — спросил Хоремхеб.
— В Ахетатоне да. Хотя может найтись и другой претендент. Жрецы Атона с Мерира во главе говорят о принце Семенхкара женатого на царевне Меритатон, другой дочери фараона.
— Ну, с такими наследниками добра для страны не жди. Это не Тутмосы и не Аменхотепы. Если им, конечно, будет что наследовать и царство египетское не развалиться на части как произошло после пресечения знаменитой 12-й династии.