Увидев, что творится что-то неладное, ко мне поспешили несколько билетеров, чтобы выяснить, что, собственно, произошло, однако их тотчас отшвырнули в другой конец зала. Я весь сжался в тугой комок, стараясь защитить руками глаза. Что бы ни случилось со мной, я не мог позволить, чтобы Банни осталась без защитных чар. Ведь от этого зависит, сколько она наберет очков, а значит, и ее победа.
– Ладно, довольно! – раздался над моей головой мужской голос. – Дамы, я призываю вас вернуться на свои места, в противном случае вы будете дисквалифицированы.
Пинки в спину тотчас прекратились, и я сумел разогнуться. Чья-то рука подхватила меня под плечо, помогая принять вертикальное положение.
– Ты не единственный, кто может посылать собственный голос, – сказала Банни.
Из-за ее плеча на меня злобно уставились чьи-то свирепые лица, однако в данный момент для меня существовала только Банни. Вид у нее был довольно усталый.
– Ну и как, была от меня польза?
Банни протянула ко мне руку, на которой висел ее партнер по танцевальному номеру. Я позволил иллюзорной завесе пасть, и взору предстало то, что от него осталось: обрывки ткани и кучка золы, которые тотчас упали на пол.
– Спасибо за все, что ты для меня сделал, – поблагодарила меня Банни. – Хотя, подозреваю, вряд ли это чем-то мне поможет.
Я обернулся на стол жюри. Знакомая мне бронзовая девица стояла за спиной у золотистой председательницы, наливая в стакан какую-то жидкость. Она перехватила мой взгляд и покачала головой. Это не укрылось от Банни.
– Нет, мне ни за что не выиграть конкурс, – прошептала она. – Наверное, пора махнуть на все рукой.
– Ну уж нет, – возразил я. – Еще как выиграешь. У нас впереди целый завтрашний день.
– И зачем мне вообще этот «Буб Тьюб», если вдруг повезет и я окажусь победительницей? – рассуждала Банни. Она отложила в сторону кусок пергамента со своей речью. – Нет, просто кошмар какой-то, Скив! Все как-то неестественно и неискренне! Да и «Буб Тьюб» вряд ли будет содействовать установлению мира и гармонии среди различных измерений. И вообще, можно подумать, ты не знаешь, чем занимается мой дядя.
В ответ я только вздохнул и запустил в волосы пятерню. Конкурс талантов закончился нашим полным провалом. Победительницей вышла участница-извергиня, которая на пятую долю очка обошла гремлиншу. Банни оказалась где-то в нижней части списка, заняв примерно то же самое место, что и на параде красоты. У нее оставался один-единственный шанс.
– Только ты стала бы использовать эту штуку именно таким образом, если бы выиграла ее, – заметил я, чтобы как-то приободрить подружку. – Или же ты могла бы сказать правду. Честный ответ – нечто совсем новое и неожиданное, и они вполне могут присудить победу тебе.
– Мне ни за что не выиграть эту штуковину! – сокрушенно воскликнула Банни. – Последняя часть конкурса важнее всех остальных, вместе взятых. В лучшем случае я окажусь где-нибудь посередине.
Я призадумался.
– Но ведь ты автоматически переместишься выше, если твои основные соперницы съедут вниз? Разве не так? К тому же такое вполне возможно.
– Да, победить, конечно, можно бы, – согласилась Банни. – Но ведь все кругом жульничают без зазрения совести. И не по мелочам, исподтишка, а в открытую, никого не боясь. – Она наклонилась ко мне и нежно провела рукой по щеке. – Тебе еще больно?
– Немного, – признался я, с удовольствием ощущая прикосновение ее нежных пальчиков. – А что, если попробовать убедить их не жульничать?
Банни заметно повеселела.
– Думаешь, у тебя получится?
– Постараюсь, – пообещал я.
– Извините, – произнес я, подходя к группке участниц, прибывших с Пента. Они помогали друг дружке застегнуть платья и привести в порядок прически. Девицы тотчас выпрямились и с подозрением уставились на меня. – Поскольку я родом из вашего измерения, то хотел бы начать с вас. Как вы считаете, честно это или нет, когда все до единого участницы конкурса пытаются использовать магию или технические средства?
– Наверное, нет, – задумчиво произнесла конкурсантка с рыжими волосами. – Но с другой стороны, что в этом такого. Если мы не будем так делать, то наверняка проиграем.
– Мой отец – гранд и чародей из Брима, – заявила миниатюрная участница с черными как смоль волосами. – Ему нужен «Буб Тьюб», и он дал мне с собой самые разные чары, лишь бы только я победила.
– Выиграю я, – вмешалась цветущая грудастая девица, перебросив через плечо белокурые пряди. – Даже если для этого мне придется соблазнить всех до единого членов жюри.
– Но ведь вы все здесь такие красивые, такие умные, – гнул я свою линию. – Что же мешает вам участвовать честно, не жульничая, не прибегая к хитростям. Вот тогда бы и увидели, кто из вас победит по всей справедливости.
– То мешает, что мы все хотим победить, – хором ответили участницы.
– Все эти деволицы как одна прибегают к магии, – презрительно фыркнула дочь чародея. – Если мы не будем жульничать, нам просто не на что рассчитывать.
– А если я сумею убедить их выступать честно? – поинтересовался я.
– Ну тогда… – Рыжеволосая на минуту задумалась. – Но тогда все должны выступать честно, иначе какой в этом смысл?
– Отлично! – радостно откликнулся я, обрадованный тем, что мой план, кажется, сработал. Годы, проведенные с Аазом, этим мастером ведения переговоров, видимо, не пропали даром. – Вот увидите, я сумею убедить их.
Увы, мой чудесный план тотчас начал давать сбои.
– Ты что, с ума сошел? – усмехнулась самая высокая из деволиц. – Честно! Все вы так говорите. Помнится, в прошлый раз, когда здесь, на Трофи, проводился конкурс, одна такая особа с Пента тоже убеждала всех выступать честно, а сама жульничала без зазрения совести. Нет, второй раз нас не проведешь.
– Но представительницы Пента дали мне честное слово, что будут строго придерживаться правил.
Я гнул свою линию, хотя и понимал, что моя реплика прозвучала неубедительно.
Меня чуть не испепелили свирепым взглядом.
– А на вид вроде бы и не глупый. Одно из двух: или ты им поверил, или заодно с ними. В любом случае – проваливай-ка ты отсюда подобру-поздорову.
С этими словами деволица схватила со стола горшочек с румянами и швырнула мне в лицо. Я машинально поймал его в воздухе с помощью небольшой силовой линии. От неожиданности глаза у деволицы вылезли на лоб.
– Ты кто такой? – прошипела она.
– Скажем так, меня зовут Скив, – начал я. По выражению лица деволицы я тотчас понял, что мое имя ей известно. Я схватил горшок с румянами и аккуратно поставил его обратно на стол. – Послушайте, мне лично все равно, но моя подруга Банни…
– Забудь об этом! – огрызнулась моя собеседница. Ее подруги презрительно глянули в мою сторону. – Вот оно что! Значит, на нее работает сам Скив Великолепный? И после этого ты хочешь, чтобы мы добровольно отказались от наших маленьких преимуществ? Да не иначе как ты выжил из ума. Мы будем делать все, чтобы победить. И как, скажи на милость, ты собираешься нам помешать?
В ответ я лишь печально пожал плечами и пошел назад, туда, где сидела Банни и читала свою тысячу раз правленую-переправленую речь. Действительно, что я мог сделать? Что такого я мог сделать?
Силовая линия под ареной была достаточно мощная, и я мог ею воспользоваться, если, конечно, пожелал бы добиться того, чтобы в третьем туре никто из участниц не жульничал.
Но, с другой стороны, разве я имею право навязывать остальным свои взгляды? Наверное, лишь в том случае, если бы не был лично заинтересован в исходе конкурса. Я же опекал одну из участниц, которой всеобщий отказ от жульничества был бы просто на руку.
– Ну как? Получилось? – спросила Банни, однако даже не дала мне хотя бы что-то промямлить в свое оправдание. – Ничего страшного. Само собой, они послали тебя куда подальше. Но все равно, спасибо за труды. Я горжусь тобой. Ведь твоих талантов хватило бы, чтобы победить их всех до единой. Но это не было бы честно. И я решила, что со своей речью буду выступать честно, и пусть судьи поставят мне то, что я заслуживаю. Кто знает, что могут со мной сделать другие участницы? Все что угодно: забросают гнилыми помидорами или превратят в какую-нибудь уродину.
– А что такое помидор? – поинтересовался я.
– Фрукт, который убедили в том, что он овощ, – пояснила Банни довольно загадочно. – Послушай, Скив. Я, конечно, не тешу себя никакими надеждами относительно победы, но по крайней мере узнаю, кому достанется «Буб Тьюб». Тогда я смогу сказать об этом моему дядюшке, и он выкупит у победительницы чертову штуковину. Уверена, он предложит за нее сумму, от которой не откажется ни одна обладательница приза.
– И что такого в этой штуковине важного? – задумался я, глядя на прямоугольный кусок стекла, установленный высоко над головами судейской коллегии.
Он чем-то напоминал мне стеклянные картины в диспетчерской на Лимбо. Работала эта диковинка от магической силовой линии, что пролегала под залом. Даже на расстоянии я мог разглядеть картины на его поверхности. Люди в ярких костюмах ради денег выполняли самые дурацкие и унизительные трюки. Несмотря на шум в зале, мне было слышно, как безголосые певцы, которым явно медведь наступил на ухо, тщетно пытались что-то пропеть. Неумехи-танцоры кривлялись и дергались будто в эпилептическом припадке – и все это внутри чудо-ящика. Заглушая шум, доносившийся из удивительной штуковины, раздавались взрывы заразительного смеха. Смотреть противно, но имелось в нем одновременно и нечто завораживающее. Сродни тому, как наблюдать за василиском. Более того, ящик был способен приковать к месту, обездвижить любую жертву.
– И что такого в этой штуковине важного? – задумался я, глядя на прямоугольный кусок стекла, установленный высоко над головами судейской коллегии.
Он чем-то напоминал мне стеклянные картины в диспетчерской на Лимбо. Работала эта диковинка от магической силовой линии, что пролегала под залом. Даже на расстоянии я мог разглядеть картины на его поверхности. Люди в ярких костюмах ради денег выполняли самые дурацкие и унизительные трюки. Несмотря на шум в зале, мне было слышно, как безголосые певцы, которым явно медведь наступил на ухо, тщетно пытались что-то пропеть. Неумехи-танцоры кривлялись и дергались будто в эпилептическом припадке – и все это внутри чудо-ящика. Заглушая шум, доносившийся из удивительной штуковины, раздавались взрывы заразительного смеха. Смотреть противно, но имелось в нем одновременно и нечто завораживающее. Сродни тому, как наблюдать за василиском. Более того, ящик был способен приковать к месту, обездвижить любую жертву.
Неожиданно меня укутала сплошная тьма.
– Эй, – попытался было я запротестовать.
– Извини, – откликнулась Банни, стягивая с моей головы свой плащ. – Ты попал под действие его чар.
– Но ведь это опасно, – не выдержал я. – Интересно, а есть способы контролировать его действие?
– Да, к нему прилагается руководство.
Банни поднялась с места и подошла к возвышению. Вскоре она вернулась, держа в руках небольшую книжечку, на обложке которой был изображен чудо-ящик, причем весьма реалистично.
Я открыл брошюрку и принялся читать. Надо сказать, что для магического приспособления «Буб Тьюб» был снабжен весьма подробными инструкциями, включая время, когда на его поверхности возникнет то или иное изображение.
Меня заинтересовало «Дикое королевство», поскольку там я мог «познакомиться с подвигами короля Роско Неуемного или рыцарей Хаоса».
– Банни! – воскликнул я, потому что мне в голову закралась кое-какая мыслишка. – Если эту штуку можно выиграть при помощи твоего эссе, то я приложу все усилия. И притом не буду жульничать.
* * *Участницы конкурса притихли, готовясь к последнему, решающему туру. Никто не шумел, не вступал в словесные перепалки, не обменивался колкостями. В зале было так тихо, что я слышал глупое бормотанье диковинной машины на постаменте. Все участницы сегодня были одеты в строгие костюмы, даже троллины, для которых «строгий» означало лишь чуть менее открытый.
Банни появилась из своей кабинки в красном платье, которое сидело на ней так, словно было нарисовано на теле. Оно было того же огненного оттенка, что и ее волосы. Однако Банни из той породы рыжеволосых, которым к лицу практически любой цвет. Межу бровями залегла небольшая задумчивая морщинка. Я взял Банни за руку и повращал вокруг себя в углу комнаты.
– Ты сегодня неподражаема, – улыбнулся я. – Вот увидишь, сегодня ты станешь предметом всеобщей зависти.
Банни слегка зарделась.
Я же, к несчастью, оказался гораздо ближе к истине, чем сам мог предполагать. Не успела Банни выйти на сцену, как туда невесть откуда, подобно рою рассвирепевших ос, устремилась компания деволиц.
– Кто ты такая? – возмутились рогатые красотки. Одна из них даже оттолкнула Банни к зеркалу. – Красный – наш цвет! Вы на Пенте носите свой любимый синий!
– Ну уж нет! Я буду выступать только в красном! – выкрикнула Банни, гневно сверкнув глазами.
– Нет, только в лиловом! – приказала главная деволица тоном, не допускающий возражений.
– В зеленом! – выкрикнула другая.
– Нет, в желтом, желтом, желтом, как и пристало такой, как она!
Тут появился смотритель и велел всем заткнуться. К тому времени, когда Банни вновь попалась мне на глаза, ее платье из огненно-красного превратилось в разноцветную радугу. Разноцветным, под стать платью, было и ее лицо. Я тотчас окружил Банни защитным магическим покрывалом и вытащил из толпы конкурсанток. Уверен, те были готовы прихлопнуть меня на месте.
Банни шла, гордо вскинув голову. И если деволицы еще тешили себя надеждой сокрушить ее волю, их планам не суждено было сбыться. Банни сегодня как никогда была исполнена решимости честно пройти заключительный тур. Я при помощи магии забелил кое-какие из самых ярких пятен на ее лице, лишь на щеках оставил немного розового румянца. Однако Банни наотрез отказалась, когда я предложил вернуть ее платью прежний цвет.
Это было последнее нападение – магическое или нет, пока не началось собственно чтение конкурсного эссе. Первой на сцену поднялась представительница Пента.
– Добрый вечер, – произнесла она и сделала жюри книксен. – Если мне достанется корона победительницы этого замечательного конкурса, то я использую «Буб Тьюб» во благо всем народам…
Откуда ни возьмись, в воздухе возник красный шар и угодил выступающей прямо в лицо.
– Это и есть помидор, – пояснила Банни.
И тут началось! Несчастная конкурсантка скакала по сцене, уворачиваясь от чьих-то острых туфель, отбрыкиваясь от змей и пауков, которые невесть откуда появились на сцене и теперь пытались заползти вверх по ее ногам. Бедняга была вынуждена повысить голос, чтобы перекричать возникший в зале шум, звуки спускаемого туалетного бачка и усиленных до громоподобного урчания кишечных газов. Вокруг несчастной жужжал рой злобных ос, норовя ужалить в лицо, в руки, в любой открытый участок тела. Члены жюри сидели за столом, невозмутимо делая какие-то пометки в своих блокнотах и попивая чай, который им приносили служители. Они и пальцем не пошевелили, чтобы прекратить все это безобразие и унижение первой из участниц конкурса. Равно как и второй. И третьей. Пятая участница, гремлинша, еще даже не успела подняться на сцену, когда ей навстречу вылетел гнилой овощ, и так на протяжении всего своего выступления она то появлялась, то исчезала неизвестно куда.
– …Во благо всем людям… использовать только в благих целях, лично обещаю посвятить это устройство…
Если не считать направления, откуда летели снаряды, то позы жертв вернее, участниц, цвет лица, речь, вечная необходимость уворачиваться от атак и разного рода унижений, которые приходилось терпеть каждой из них, были практически одинаковы. Мне их всех стало от души жаль. Даже закаленный в политических баталиях политик, и тот наверняка бы не пережил таких издевательств со стороны публики.
Я глянул на Банни. На ее лице читалась твердая решимость.
Бесовка, еле держась на ногах, покинула сцену, вся заляпанная желтой краской, которую выплеснули на нее из ведра. Кстати, само ведро, как только извергло на голову несчастной свое содержимое, тут же с грохотом упало и покатилось по сцене. Мимо нагло прошествовала участница-извергиня, зажав в чешуйчатой лапе свою речь. Поднявшись на самую середину сцены, она продемонстрировала публике все свои зубы и ткнула когтистым пальцем в сторону других конкурсанток.
– Если в мою сторону, пока я не закончу читать, будет выпущен хотя бы один гнилой овощ, – прорычала она, – хотя бы одно ведро с каким угодно содержимым или хотя бы одно заклинание, вы все потом горько пожалеете об этом!
Ее голос прогремел у меня в ушах подобно колоколу, и все тотчас притихли. Если не считать возмущенных перешептываний, в зале наступила едва ли не мертвая тишина. Выступающая еще раз оскалила зубы в кровожадной улыбке. Я почувствовал, как она возвела вокруг себя магическую защитную стену. Впрочем, нет, скорее это была не защитная стена, а мощный усилитель красноречия.
– А теперь, добрый вечер, уважаемые судьи. Я горжусь тем, что мне представлена возможность поделиться с вами мыслями по поводу применения такой замечательной вещи, как «Буб Тьюб». В интересах всеобщего мира и во благо всех живых существ…
Извергиня покинула сцену под аплодисменты обычно сдержанных судей. Я судорожно сглотнул. Если мой план не сработает, то все недобрые чувства, вся злоба и зависть, которые накопились в зале за время выступления этой участницы, выльются на ту несчастную, которая будет следующей по списку, а именно на Банни.
Из руководства по эксплуатации «Буб Тьюба» я успел выяснить для себя одну вещь, а именно: как на плоской поверхности возникает картинка. Оригинальная иллюзия поступает из хаотичного эфира, или же их можно заменить на те, что возникают в фантазии мага-чародея. И те, и другие передавались на переднее стекло, иначе называемое экраном.
Следуя этим инструкциям, я протянул прилагаемую к устройству волшебную палочку в сторону передней стеклянной панели и сфокусировал изображение, которое уже возникло у меня в мозгу. Банни поднялась по ступенькам, заняла позицию прямо перед судьями, держа перед собой пергамент, на котором была написана ее речь, и открыла рот.
Откуда-то из толпы вылетел первый помидор. Одной рукой я изменил его траекторию, чтобы этот фрукт или какой-либо другой овощ не попал в Банни, другой – привел в действие чудо-машину.