– Думаю, да, – ответил я, хотя и не был в том до конца уверен.
Потрошитель будет на целый фут шире меня. Я знаю его еще с университетской скамьи. Помнится, на последнем курсе Перси был у нас чемпионом по борьбе, хотя я переплюнул его по боевым искусствам.
Надеясь, что он не успел скрыться, я вышел из нашей палатки и свернул в ту сторону, куда двигался основной поток народа. В конце ряда, по-прежнему посматривая на пункт моего назначения, я притворился, будто что-то забыл – стукнул себя по голове и нарочно врезался в группку торговцев-деволов, которые о чем-то спорили на перекрестке.
– Чертов тролль! Смотри, куда прешь! – рявкнул один из них.
Я оскалился и тоже рыкнул в ответ. Деволы тотчас побледнели, то есть порозовели, и в страхе разбежались кто куда, начисто позабыв о своем споре. Я обернулся. Потрошитель уже выходил из палатки, по-прежнему осторожно и воровато, после чего направился в Меликронде. Я зашагал быстрее и нагнал его почти в тот момент, когда он уже было нырнул внутрь.
– Кого я вижу! Да ведь это же старина Перси! – воскликнул я и положил руку ему на плечо.
– Корреш! – Видно было, что он никак не ожидал меня здесь увидеть. – То есть Большой Грызь! Провалиться мне на этом месте!
– Ты у нас потрошитель, зато я зубодробитель, – прорычал я, демонстрируя пудовый кулачище, после чего понизил голос до шепота: – Послушай, а не зайти ли нам с тобой за угол и не пропустить ли по этому случаю по маленькой?
– Корреш, дружище, послушай, нельзя, чтобы нас с тобою видели вместе, – прошептал Перси. Он был явно чем-то напуган и даже слегка попятился. – А не то я в два счета лишусь работы. Да что там, собственной шкуры.
К тому времени вокруг нас уже собрались любопытные: несколько пентюхов – этим все равно, на что таращить глаза; бесы – их хлебом не корми, дай побиться об заклад на что угодно; деволы, которым происходящее доставляло истинное удовольствие.
Перси еле заметно покачал головой. Я все понял. Со свирепым рыком я двинул на него, подняв руки над головой. Он ответил мне тем, что тоже зарычал и ткнул меня в грудь открытой когтистой лапищей. Я быстрым движением парировал его выпад, а сам навалился на Перси, обхватив его руками, словно клещами.
Любой другой тролль наверняка бы узнал сценарий номер 15 из «Пособия для троллей по общению с представителями других видов». Чтобы двум троллям иметь возможность вести приватный разговор в присутствии посторонних, когда все другие средства не срабатывают, такая имитация драки помогает установить тесный контакт, а заодно удержать всех, кто не имеет к происходящему прямого отношения, на достаточном расстоянии – и все это при помощи боевых, но тщательно отрепетированных движений. Даже дракон, и тот наверняка бы задумался, бросаться ли ему разнимать драку парочки громил-троллей или же своя шкура все-таки дороже.
– В чем дело, приятель? Деволы воду мутят? – спросил я, после чего перевернулся, схватил своего «противника» за запястье и вывернул его вверх – в следующее мгновение Перси взлетел в воздух и с громким шлепком приземлился на спину.
Нет, падение не причинит ему ни малейшего физического вреда. Он его вообще даже не почувствует. Перси сделал своими мохнатыми ногами движение наподобие ножниц и обхватил меня вокруг талии. Я рухнул на спину. Перси же тотчас вскочил на ноги и коленями придавил мне грудь. Ручищи его при этом потянулись к моему горлу. Я громко взвыл, чтобы заглушить его заговорщицкий шепот.
– Нет, хуже!
Я схватил Перси за горло обеими руками, и он громко пискнул, заглушив, таким образом, мой следующий вопрос.
– Интересно, что может быть хуже деволов? – спросил я.
Очередной сдавленный рык заглушил мой вопрос, а сам Перси замотал головой.
– Ты задолжал деньги гномам?
Мы с ним несколько раз перекатились в пыли. Перед нами возникла чистая открытая дорога, потому что любопытные следовали сзади. Я снова взревел.
– Хуже! – прошептал Перси. На лице его читалось отчаяние. – Я ничего не могу тебе сказать! Если проговорюсь, старая перечница пришьет меня!
На сей раз я почти забыл заглушить свой вопрос маскировочным рыком.
– Какая еще перечница?
– Больше ничего не спрашивай, приятель, – взмолился Перси, садясь мне на спину и выворачивая мне стопу. Я взвыл от боли. Мой знакомый так разнервничался, что по-настоящему сделал мне больно. – Прошу тебя. Прошу, как старого друга. Больше я тебе ничего не могу сказать. Нас могут подслушать. Хм-м, это, конечно, ваша территория. Можно подумать, я не знаю, что такое корпорация М.И.Ф. Нет, уж лучше ты выиграешь этот раунд!
Хорошо, однако, что он это понял. Лежа в пыли лицом вниз, я оценил свое положение. Единственный ход, который мог даровать мне победу, будет стоить мне того, что я весь перемажусь в грязи, а это, как когда-то говаривал Ааз, – чистейшей воды шоу-бизнес. Я подтянул под себя три свободные конечности, уперся в землю и повернул тело так, чтобы оно оказалось на одной линии с моей скрюченной рукой. Пока я выполнял этот маневр, шерсть на моей груди собрала немало уличной пыли, однако искусство требует жертв: я поднялся на три конечности – Перси все это время по-прежнему восседал у меня на спине – и, подтолкнув себя вверх при помощи одной ноги, свалил его на землю. Мой старый приятель рухнул на землю так, будто его оглушили. Я вспрыгнул на него, схватил за плечо и мошонку, затем поднял в воздух и бросил в толпу.
– Спасибо, старина, – прошептал я перед тем, как отпустить его.
Придавленные тяжестью свалившегося на них тролля деволы, бесы, сслиссы и пентюхи, и прочий народ повалились на землю.
Я же отряхнул с себя пыль и как ни в чем не бывало зашагал дальше по улице. Тананда стояла между двух палаток и при помощи кинжала приводила в порядок свои ногти. Оттуда, где она стояла, ей была отлично видна наша потасовка. Увидев меня, сестрица расплылась в улыбке. Позади нее в тени я разглядел Гвидо.
– Грязновато, но вполне эффективно, братишка.
– Что он тебе рассказал? – поинтересовался Гвидо.
Я огляделся по сторонам. Было уже довольно темно, и мы могли незамеченными вернуться к себе в палатку.
– Старая перечница? – переспросила Тананда, когда мы уселись за стол, чтобы обсудить то, что мне удалось узнать в приватной беседе с Перси. – Это он или она? Дракон, что ли? И вообще, каких габаритов, коль сумел так запугать даже тролля?
– Сдается мне, больше нам ничего не удастся узнать – ни от жертв, ни от тех, кто выбивает из них деньги, – рассудил Гвидо. – Что дальше?
– А дальше, – предложил я, складывая пальцы на манер бревен в углу лесной сторожки, – мы должны выманить нахалов из их укрытия.
– И как же мы это сделаем? – скептически поинтересовался Гвидо.
– Насколько я могу судить, их основной контингент – мелкие лавочники, или я не прав? – Я обвел взглядом остальных присутствующих, и те согласно кивнули. – В таком случае мы начнем свой собственный бизнес.
– И подождем, пока на нас не наедут, – понимающе кивнула моя младшая сестренка. – Неплохая идея, братишка. Теперь остается только придумать, чем бы таким привлечь их внимание.
– Чем-то таким, на чем можно сделать неплохой навар, – добавил Гвидо. – Чтобы дело приносило доход, надо чтобы выручка перекрывала текущие расходы.
– У нас нет времени проводить исследование рынка и завозить товар из других измерений, чтобы проверить спрос, – задумчиво произнесла Тананда. – Поэтому лучше предложить какую-нибудь услугу. По-моему, я даже знаю какую.
Мне не понравился хитроватый блеск в глазах сестренки.
– Признавайся, что ты такое задумала?
– Парикмахерскую? – растерянно переспросил Гвидо, обозревая то, чем была завалена наша новая, взятая в аренду палатка.
– Нет, косметический салон, – поправила его Тананда и довольно развела руками. – Лучше не придумаешь. Во-первых, не нужно завозить товар – несколько бутылок тоника и флаконов одеколона не в счет. И поверьте мне, любое живое существо имеет склонность к прихорашиванию, вот тут и пригодятся наши услуги. То есть мы просто удовлетворим существующий спрос.
– Но что мы знаем про это дело, что сейчас модно, а что нет? – возразил я. – И вообще, нам ничего не стоит кого-то обезобразить или даже поранить.
– В том-то и вся прелесть, если можно так выразиться, – рассмеялась Тананда. – И нам нет никакой необходимости что-то знать. Более того, мы сами можем создавать новые модные направления. Можем делать с клиентами все, что нам заблагорассудится, и вот увидишь, те будут в полном восторге. Более того, они станут приходить к нам снова и снова, да еще приводить с собой знакомых! Уж поверь мне!
Так оно и оказалось. На следующий день рано утром состоялось открытие косметического салона «Два братка и сестренка». Двери нашей палатки были специально открыты, чтобы было видно, что там у нас внутри. Все необходимое мы приобрели накануне у нескольких сговорчивых торговцев, которые согласились открыть свои лавки около полуночи и не задавали лишних вопросов по поводу того, для чего нам вдруг среди ночи понадобились откидные кресла на подставках, различной величины зеркала, умывальные раковины, бигуди, щипцы, расчески и щетки, лаки для волос и ногтей, пилочки, притирки и мази, лосьоны, шампуни, краски и блестки, и прочий товар. Тананда принарядилась в зеленый халатик, который очень шел ее волосам – вид у нее был стильный и в высшей степени профессиональный. Мы с Гвидо тоже были вынуждены облачиться в зеленые халаты, хотя и чувствовали себя в таком наряде не в своей тарелке. Нет-нет, халаты были нам впору, но это все, что можно о них сказать положительного.
– Видок у нас идиотский, – вздохнул Гвидо.
Не иначе, как он читал мои мысли.
– Не берите в голову, вид у вас что надо, – заверила нас Тананда. – А теперь улыбочку – к нам идет первый клиент.
Я тотчас взял в руки расческу и ножницы, которые выбрал себе в качестве профессионального инструмента. Гвидо выхватил из парового шкафа, работающего от жара саламандр, горячее полотенце. В палатку заглянула матрона-бесовка. Мы тотчас приготовились ринуться в бой.
– Вы… открыты? – спросила она.
– Разумеется! – расплылась в улыбке Тананда, нежно обхватив клиентку за плечи. – Заходите! – И она подмигнула мне поверх рогатой головы нашей первой посетительницы. – Чего желаете?
Я зажал в кулаке ножницы, словно оружие. Их остро отточенные концы едва виднелись у меня в руке. Вдруг наша первая клиентка и есть та самая «старая перечница», которой до смерти боится Перси? Но эта дамочка на вид была средних лет. Ее ответ, тихий и робкий, развеял мои страхи.
– Как бы вам сказать… не могли бы вы сделать меня чуточку… красивее?
– Вы чудесно выглядите! – заверила ее Тананда, а сама тем временем ловко подтолкнула посетительницу к креслу в центре зала. – Вам нужно только подчеркнуть вашу природную красоту. Ведь я права, верно, мальчики?
– Это точно, – поддакнул Гвидо, так и эдак вертя в огромных лапищах полотенце.
– Угу, – промычал я.
Что с нас взять – ведь, как гласит вывеска, здесь работают два братка и сестренка. Впрочем, Тананда уже взяла дело в свои женские руки.
– Вот видите? Мы хотим лишь одного – чтобы у вас не было никаких сомнений в вашем природном очаровании.
– А! – Посетительница даже порозовела, польщенная до глубины души. – В таком случае делайте все, что посчитаете нужным!
Тананда хлопнула в ладоши.
Нет, конечно, мы не стали притворяться, будто являем собой хорошо смазанный рабочий механизм, однако живо взялись за дело. Бесовка тотчас оказалась в центре бурной деятельности – прежде всего мы завернули нашу клиентку сразу в несколько простыней и полотенец, чтобы не было видно ее платье яркой аляповатой расцветки (бесовки известны своим полным отсутствием вкуса), оставив торчать наружу только голову и лицо. Кстати, для бесовки дамочка была даже не такая и страшненькая, особенно после того, как мы закрыли ее цветастое платье, которое совершенно не гармонировало с красновато-розовой кожей.
– Массаж головы, – объявила Тананда.
Я нервно приблизился к своему рабочему месту, предварительно смазав маслом кончики пальцев. Пальцы у нас, троллей, обычно крепкие как камень – такими недолго продолбить дырку в черепе кому угодно. Мне было страшновато прикоснуться к голове этой дамочки, но тут Тананда больно шлепнула меня по спине – мол, давай пошевеливайся. Ничего не оставалось, как сделать шаг вперед. Схватив череп посетительницы обеими руками, я принялся его массировать.
– Ой! – возопила наша клиентка. – Ой!
Я тотчас оставил свое занятие, опасаясь сделать ей больно.
– Ой! – стонала бесовка. Она даже повернула ко мне лицо, заглядывая в глаза. – Мне так приятно. Прошу вас, массируйте дальше.
И я принялся массировать. Я массировал, сколько у меня было сил, и на протяжении всего этого действа мои движения сопровождали стоны и крики нескрываемого удовольствия. Гвидо, который, как и я, явно был смущен и растерян, приложил клиентке к лицу горячее полотенце, за чем последовал пронзительный вопль. Как я понимаю, опять-таки от восторга. После чего за дело взялась Тананда – вооружившись пилкой и острой палочкой, она повела атаку на ногти клиентки.
Гвидо отбросил в сторону полотенце и взялся за коробочку с красками. Мои ручищи слишком велики для тонкой работы вроде маникюра, который Тананда взяла на себя. Гвидо же ничего не оставалось, как стать косметологом. Нельзя сказать, чтобы он был от этого в восторге, однако сестренка объяснила ему, что в каждом салоне красоты должен быть визажист-косметолог, отвечающий за цвет и состояние кожи клиента – за неимением иных кандидатур на эту должность был назначен Гвидо.
Его первый опыт общения с кисточкой и тушью оказался не совсем удачным. Клиентка дернула головой как раз в тот момент, когда Гвидо пытался накрасить ей бровь, отчего горизонтальная линия превратилась в вертикальную, уходя куда-то вверх по лбу. Видя, что оригинальный дизайн, по всей видимости, восстановить уже не удастся, начинающий визажист проделал ту же операцию и со второй бровью. После чего, зажав в руке ярко-оранжевый крем, жирно намазал им одно веко клиентки. К тому моменту, когда он приготовился поднести кисточку к ее лицу снова, клиентка вновь дернула головой и вместо века кисть приземлилась где-то у нее над ухом.
– Черт побери! – негромко выругался Гвидо.
Атаковав с видом завзятого профессионала палитру, он взялся наносить точки и полосы – и так до тех пор, пока рогатая голова бесовки не превратилась в истинное произведение искусства. Шедевр, вышедший из-под кисти Гвидо, по достоинству оценил бы любой поклонник абстракционизма. Волосы клиентки стояли торчком подобно целому лесу штопоров. Лицо являло собой пестрое разноцветное полотно. И главное, эта пестрота в целом радовала глаз.
Дамочка продолжала пищать и визжать, однако к тому моменту когда мы наконец позволили ей встать с кресла и сунули в руки зеркало, она уже цвела от уха до уха. Кроме того, мы привлекли к себе толпу любопытных. Как только бесовка расстегнула кошель у себя на поясе и отмерила Тананде в руку пригоршню монет, к нам устремился целый поток новых клиенток. Дамочки наперегонки старались занять свободные кресла. Целая компания деволиц и прочих инфернальных особ прекрасного пола устроили настоящую потасовку – принялись тягать друг дружку за волосы, пинали, награждали тумаками – и все за право первой усесться в свободное третье кресло.
Тананда многозначительно посмотрела в мою сторону, и я направился в сторону визжащей кучи – от каждого моего шага пол в нашем салоне ходил ходуном. Наугад выхватив из толпы первую попавшуюся клиентку, я поднял ее за шиворот в воздух и усадил в заветное кресло. Насупив брови так, что они в буквальном смысле наехали мне на глаза, я сурово посмотрел на остальных, и те тотчас же присмирели и стали как шелковые. Выгонять я их не стал – посетительницы выстроились вдоль стен по периметру зала, чтобы понаблюдать за нашим священнодействием.
Бесовка, пошатываясь, вышла на улицу, и мы переключили внимание на новых клиенток.
Под вечер Гвидо опустил полы палатки и завязал веревку двойным узлом.
– Все, баста, на сегодня хватит, – заявил он тоном, не допускающим возражений. – Я уже с ног падаю, готов завалиться спать прямо в паровом ящике с саламандрами. Ну, бабы дают! Ты была права, Тананда. С этими дурехами можно сотворить все, что угодно, и они будут визжать от восторга! Я случайно выдавил одной из них в декольте целый тюбик крема, после чего все остальные принялись приставать ко мне, чтобы я и с ними проделал то же самое. А потом, когда та деволица заявилась с целой телегой всевозможных шарфиков и косынок, я подумал, что они разорвут их все в клочья. Всем до одной приспичило примерить обновку!
– Я же тебе говорила, – самодовольно ответила Тананда, подсчитывая дневную выручку. Она сложила монеты в столбики. Среди заработанного нами за день оказалось даже несколько золотых. – Замечательно, просто замечательно. Что ж, мы неплохо наварились на дурехах-деволицах. Ребята, вы только подумайте – всего за один день компенсировать все расходы на покупку оборудования, инструментов и косметических средств! Нет, дело и впрямь выгодное! Даже когда мы узнаем то, что хотим, есть смысл продолжить работу салона.
– Говори только за себя, сестренка, – возразил я, поливая голову остатками ледяной воды и опускаясь на ковер, сплошь усеянный прядями остриженных волос, облетевшей чешуей и перьями, а также дюжиной использованных полотенец. – По мне, уж лучше я вернусь к своей прежней мирной жизни обыкновенного громилы.
– Как хочешь, но нам осталось сделать еще одну вещь, – заявила Тананда. – Биркли! Ну как, у тебя все готово?
На ее зов из какой-то щели тотчас появилось небольшое существо. Тельце его, размером примерно с мою ладонь, было заковано в твердый блестящий панцирь, который так и переливался, так и сверкал при свете масляной лампы. Это был не кто иной, как фотожучок с горы Олимпис, что в измерении Никкония. В их естественной среде обитания самцы используют свою способность воспроизводить некогда виденные ими красивые образы на чешуйках крылышек – таким образом они привлекают к себе самок. Вот почему любой фотожучок, как правило, имеет артистическую жилку и репутацию завзятого путешественника. Тананде не стоило больших трудов уговорить этого жука перенестись на Деву, чтобы он немного помог в нашем деле, пообещав в награду потрясающие картины, с помощью которых этот любитель прекрасного пола сможет у себя дома вскружить голову не одной наивной дурочке.