- Ты прав. Я не предатель. Но если бы эта безумная мысль пришла когда-нибудь мне в голову, я выбрал бы англичан или французских ребят скорее, чем тебя. Я же сказал, я хочу выбраться из России не затем, чтобы предавать.
- Ты врешь. - Рука американца скользнула вниз по лацкану толстой куртки. - Ты сам можешь добраться, куда захочешь.
- Боюсь, что не теперь. У меня сложности.
- Что ты натворил? Оказываешь услуги капиталистам? Удираешь с парой пустых карманов?
- Кончай, Зеимис! Ты отлично знаешь, у каждого из нас есть небольшой запасец. Зачастую законный. То, что вылетает в трубу, можно и отложить. Твои небось не в Риме и не в Афинах. Было бы не слишком надежно. Думаю, депозит в Берлине или в Лондоне. А у меня - совсем просто: "Чейз Манхэттен", Нью-Йорк-Сити.
Выражение лица у Зеимиса было никакое - он оставался безучастен и только теребил большим пальцем лацкан куртки.
- Итак, ты попался, - констатировал он вяло.
- Мы теряем время! - взорвался Василий. - Доставь меня в Дарданеллы. Оттуда я выберусь сам. Если ты этого не сделаешь... короче, если они здесь, в Севастополе, не услышат ожидаемого звонка в нужный момент, ваша операция кончена. Вас...
Рука Зеимиса метнулась ко рту. Василий успел схватить его за пальцы и вывернул ему ладонь. Выпала маленькая таблетка.
- Ты, чертов кретин! Что ты собираешься сделать?
- Уж лучше так, чем Лубянка.
- Ты, жопа! Если кого и возьмет Лубянка, так меня. Потому что там тоже сидят маньяки вроде тебя. И козлы, которые предпочтут таблетку, лишь бы не слышать правды. Такие же козлы, как ты. Хочешь подохнуть - подыхай. Но только сначала проведи меня в Дарданеллы.
Тяжело дыша, Зеимис уставился на Талейникова.
- Ты что, серьезно? - спросил американец.
- Да, поможешь мне?
- Мне терять нечего, - сказал агент. - Ты пойдешь с нами по нашему коридору.
- Запомни: сообщение обо мне из Дарданелл здесь должно быть получено. Если нет - вам конец! Зеимис помедлил, затем кивнул:
- Идет, сделка состоялась.
- Сделка состоялась, - подтвердил Василий. - Давай, мне надо позвонить.
В котельной пакгаузов было два телефона, установленных русскими и наверняка защищенных электроникой ЦРУ или САВАК от перехвата. Связь определенно стерильная, подумал Василий, можно говорить спокойно. Когда он набрал номер, Зеимис приготовился слушать.
- Это ты, мой старый приятель?
Это был приятель, но не тот. Вместо прежнего дежурного офицера трубку снял шифровальщик, которого Талейников вызволил несколько лет назад из Риги. Говорил он тихо, явно чем-то обеспокоенный.
- Наш общий друг вышел в шифровальную, а я сижу вместо него, ожидая твоего звонка. Мы так договорились. Где ты находишься? Я должен срочно тебя увидеть.
Зеимис подскочил мгновенно. Ладонь его легла на микрофон трубки. Талейников покачал головой, давая понять, что не собирается открывать свое местонахождение. Несмотря на то, что он доверял шифровальщику, у него и в мыслях не было отвечать на вопрос.
- Это не имеет отношения к делу. Лучше скажи, поступило ли что-нибудь из столицы?
- Да, и более того... дружище.
- Но ты получил это? - Василий сделал ударение на последнем слове.
- Да, но код мне неизвестен. Мы никогда им не пользовались. Даже когда вместе работали в Риге.
- Прочти это мне.
- Тут кроме этого еще кое-что. - Шифровальщик говорил со значением. - Они преследуют тебя в открытую. Я запросил Москву по телетайпу, а оригинал сжег. Ответ придет менее чем через два часа... Я поверить не могу! Я не хочу в это верить!
- Успокойся. Что это было?
- Тревога. Тебя разыскивают повсюду. От Прибалтики до китайской границы.
- ВКР? - Василий был взволнован, но сдержался. Он ожидал, что в "Девятке" его хватятся довольно скоро. Но что так скоро, он не предполагал.
- Не только ВКР. КГБ и все разведслужбы; которые только существуют. И войсковые соединения также. Повсюду. И то, что они о тебе говорят, на тебя не похоже. Я не верю этому!
- Так что же именно?
- Что ты предал интересы государства, что тебя надо взять. Но никакого содержания под арестом, никакого дознания. Просто уничтожить немедленно.
- Понятно, - сказал Василий.
Ему действительно было понятно. Он ожидал этого. Это были не вэкаэровцы, а те властные структуры, которые слышали от него имя, не предназначавшееся для чьих-либо ушей: Матарезе.
- Я никого не предал. Ты веришь мне?
- Да, верю. Я знаю тебя.
- Прочти мне шифровку.
- Хорошо. Есть у тебя карандаш? Она бессмысленна.
- Давай! - Василий достал из кармана ручку. На столе лежал листок бумаги. Он начал писать.
- Я прямо как здесь, по порядку. "Приглашение Казимир". Дальше по-немецки, - добавил от себя шифровальщик. - "Schrankenwarten, пять це..." - Шифровальщик замолчал.
Талейников услышал в трубке отдаленные голоса.
- Я не могу продолжать. Сюда идут.
- Но мне необходим весь текст целиком!
- Через тридцать минут. Магазин "Омар". Я буду там... - В трубке послышались гудки.
- Что за магазин? - спросил Зеимис. - Где продают омаров?
- Рыбный ресторан на улице Керенского, в семи кварталах от местного КГБ. Никто из знающих Севастополь
туда не ходит: там ужасно кормят. Но мне сгодится. Вполне соответствует тому, что он собирается сообщить мне.
- Что-то я не понял.
- Если мой человек захотел бы показать мне шифровку, которую никто не должен видеть, он назначил бы встречу в ресторане "Омар".
- А он не пошел сейчас к тебе в кабинет? - спросил Зеимис.
Талейников взглянул на американца.
- Ты отлично знаешь, что нет, Каррас Зеимис. Ваши люди довели до совершенства электронную разведку. А мы всего лишь украли ее у вас.
- Они хотят получить тебя в упакованном виде и желательно уже остывшего, не так ли?
- Это огромнейшая ошибка, - ответил Василий.
- Это всегда ошибка, - сказал Зеимис нахмурившись. - Ты доверяешь ему?
- Ты же слышал все. Когда ты отплываешь?
- В одиннадцать тридцать. Еще есть два часа. Приблизительно в это время они получат из Москвы подтверждение депеши на твой счет.
- Я буду здесь к этому времени.
- Знаю, что будешь, потому что я иду с тобой, - сказал агент ЦРУ.
- Что?
- У меня есть надежные люди в городе. Верни мне оружие. Посмотрим, насколько ты стремишься пересечь Босфор.
- Зачем тебе это?
- У меня мелькнула мысль, что ты можешь пересмотреть свое невероятное решение. Я хочу сдать тебя. Василий медленно покачал головой.
- Ничто не меняется. Этого не случится. Я все еще имею возможность разоблачить тебя, а ты не знаешь, как я могу это сделать. Выдав тебя, я разрушу всю агентурную сеть Причерноморья. И понадобятся годы, чтобы восстановить ее. Со временем и сроками всегда следует считаться, не так ли?
- Посмотрим. Так тебе надо попасть в Дарданеллы или нет?
- Конечно.
- Тогда верни мне мою пушку, - потребовал американец.
В ресторане было битком, у официантов грязная форма, на полу мусор. Талейников занял место около правой стены, а Зеимис уселся через два стола от него в компании греческого моряка, на лице которого было написано презрение и отвращение ко всему, что его окружало.
Василий выпил холодной водки, чтобы забить вкус несвежей икры.
Шифровальщик, появившийся в дверях, сразу заметил Талейникова и стал пробираться к нему, лавируя между столиками и снующими официантами. В его глазах за толстыми стеклами очков стояли одновременно страх, радость и тысяча невысказанных вопросов.
- Это все так невероятно, - произнес он, присаживаясь. - Что они сделали с тобой?
- Они делают это с собой, - отвечал Василий. - Они не желают слышать то, что должно быть сказано, не хотят знать о том, что должно быть предотвращено. Пока это все, что я могу тебе сказать.
- Но отдать приказ о твоей ликвидации - это уму непостижимо!
- Не волнуйся, приятель. Я вернусь и, как принято говорить, буду с честью реабилитирован. - Талейников улыбнулся, коснувшись руки собеседника, и продолжил: - Главное - никогда не забывай, что в Москве еще есть люди, которые больше преданы стране, чем своим собственным амбициям. Они презирают страх. Такие всегда существовали, и я доберусь до них. Они встретят меня объятиями и поблагодарят за то, что я сделал. Верь мне. Ну... У нас всего несколько минут. Где эта шифровка?
Шифровальщик раскрыл ладонь. Листочек с текстом был скатан в трубочку.
- Я хотел иметь возможность выбросить его, если придется! Я знаю все слова наизусть.
Страх нахлынул на Талейникова, когда он прочел известие из Вашингтона.
"Приглашение Казимир. Schrankenwarten, пять целей. Унтер-ден-Линден. Przseclvac. Ноль. Прага. Повторить текст. Ноль. Повторить снова как угодно. Ноль.
Беовулф Агата".
- Ничто не меняется, - прошептал руководитель стратегических операций.
- О чем она? - спросил шифровальщик. - Я ничего не понял. Это не из наших кодов.
- Ее и невозможно понять. - Голос Василия звучал одновременно враждебно и печально. - Тут сочетание двух кодов, нашего и их. Наш код периода Восточного Берлина и их - Праги. Это сообщение передал не наш агент из Брюсселя. А боевик-террорист, который не может не убивать.
Дальнейшее произошло так внезапно, что у Талейникова оставались считанные секунды, чтобы отреагировать. Но греческий моряк оказался проворнее. Он успел выкрикнуть, глядя на дверь:
- Будь осторожен! Там мерзкие козлы! Талейников посмотрел в направлении его взгляда. В дверях стояли двое. Они осматривали столики с посетителями. Официанты мгновенно обступили вошедших, но было ясно, что те двое забрели сюда не ради еды. Шифровальщик замер на стуле.
- О Боже! - прошептал он Василию. - Они прослушивали телефон, чего я и боялся.
- Они следили за тобой, что вполне возможно: ведь им известно, что мы друзья. Но телефон они не прослушивали - не нашли. Они пришли сюда за тобой. - Говоря это, Талейников смотрел на Зеимиса, который готов был вскочить с кресла, идиот! - Если бы они знали, что я здесь, - продолжал Василий, - они бы приперлись сюда с кучей солдат. Эти двое из местной военной контрразведки - я знаю их. Давай спокойней! Сними шляпу, пригни голову и иди в конец зала. Там есть выход к туалетам, а рядом боковой вход... Помнишь?
- Да-да, я помню, - заторопился шифровальщик. Он поднялся и сгорбившись стал пробираться между рядами столиков, направляясь к узенькому проходу, упиравшемуся в служебный выход. Но бедняга был кабинетный изыскатель, а не оперативник, и Василий проклял себя за то, что научил шифровальщика, как поступить. Один из вэкаэровцев засек шедшего и сделал шаг вперед, отстранив официанта.
Но тут он заметил Талейникова, и рука его метнулась под полу пиджака за оружием. Увидев это, греческий моряк качнулся на стуле, якобы с трудом встал и шаткой походкой заковылял к вэкаэровцу, закрывая ладонью рот так, словно едва сдерживал пьяную рвоту. Он остановился перед следившим, изображая, что ему сложно обойти препятствие. Вэкаэровец оттолкнул его. Матрос, симулируя пьяное остервенение, отпихнул обидчика с такой силой, что тот отлетел назад, опрокинув столик за спиной; тарелки и бокалы полетели на пол со страшным грохотом и звоном. В эту секунду Василий вскочил с места и ринулся вслед за своим рижским приятелем, успев заметить на ходу, что Зеимис - кретин! - выхватил оружие.
- Убери!.. - заорал Талейников. Но было поздно. Выстрел разорвал завесу гула и жужжания, стука приборов и возбужденных голосов. Кто-то закричал, началось столпотворение. Зеимис упал, схватившись обеими руками за грудь. Одежда его окрасилась кровью.
Василий успел ухватить шифровальщика за плечи и потянул за собой к боковому выходу. Раздался второй выстрел - приятель из Риги рухнул навзничь. Его ранили сзади в шею, из горла бил фонтанчик крови.
Талейников кинулся на пол в проходе и замер, пытаясь оценить обстановку. Третий выстрел перекрыл визг, крики, топот ног, шум падающих стульев. Василий понял, что стрелял грек-матрос.
- Где здесь выход? - заорал он на плохом английском.
Следом за Талейниковым он достиг кухни. До ужаса перепугав поваров и судомоек, Василий и его новый соратник выскочили в темный двор и, взяв влево, понеслись по булыжной мостовой вдоль ряда мрачных домов к старому городу.
Они пробежали около километра. Василий знал все закоулки и дворы, а грек отстреливался на бегу длинными очередями.
Когда бежавшие углубились в темный переулок, матрос схватил Талейникова за руку.
- Передохнем чуток! - Он задыхался, хватая ртом воздух. - Они не найдут нас.
- Да уж! Тут искать не станут, - согласился Василий. Они огляделись. По обеим сторонам шли маленькие старые домишки.
- Всегда прячься с надежным напарником, - заговорил моряк. - Обыватели избегают контактов. Они бы в минуту донесли на тебя. ГБ это знает, а потому они не станут искать тебя в жилом квартале.
- Ты говоришь: "Постоим чуток", а мне надо - минут пяток, чтобы сообразить, куда двигать дальше.
- Не повезло тебе с судном, да? Хотел, да не вышло...
- Да, у Зеимиса были бумаги. И, что хуже всего, у него осталось мое оружие. Через час гавань будет кишеть вэкаэровцами.
Грек изучал Василия.
- Итак, великий Талейников бежит из России? Оставаться на родине он может только в виде трупа.
- Не "из", а "от", и не от России, а от испуганных людей. Да и то вынужден, но только на время. Хотел бы я знать, каким способом...
- Есть путь, - просто сказал матрос. - Пойдем по берегу, проберемся по северо-западному побережью и затем на юг в горы. Через три дня ты будешь в Греции.
- Как?
- Есть караван грузовых машин. Сначала они идут в Одессу...
* * *Талейников сидел на жесткой лавке в кузове грузовой машины. Слабый рассветный свет пробивался сквозь брезентовую обшивку. Скоро они будут проезжать границу. И ему, и нескольким другим придется лечь на замаскированное приспособление между буксами и затаиться, оставаясь недвижными и безмолвными. И так на каждом контрольном пункте. Но через часок-другой можно будет растянуться на травке, подставив лицо легкому ветерку и позабыв про запах солярки и смазочных масел.
Он вытащил из кармана вашингтонскую шифровку, содержавшую информацию, ценность которой уже равнялась трем жизням. Прочтя текст, Василий написал внизу на листке другой, наделив новыми значениями полученную комбинацию двух шифров.
"Приходи и попробуй взять меня, отнять мою жизнь, как ты некогда проделал это кое с кем в пять часов пополудни на Унтер-ден-Линден. Я убил твоего связного, потому что другой связной был однажды убит в Праге. Повторяю: приходи, и я убью тебя.
Скофилд".
Содержание расшифрованного свидетельствовало об очень важном факте: Скофилд больше не являлся сотрудником спецслужб своей страны. Его исключили из сообщества разведчиков. Они учли то, что он проделал в Вашингтоне по отношению к русскому связному, и увидели слепую ненависть, которая вела его теперь, и вывели его из разведки окончательно. Ибо ни один профессионал иностранной разведки, действующий в ведении правительства, не уничтожит курьера, вышедшего на связь с предложением открытого контакта с советским резидентом.
"Тучи, сгущавшиеся над Вашингтоном", обернулись крахом для Брэндона Скофилда. Беовулф Агата выведен из строя. Как и тучи над Москвой, что грозят Василию Талейникову, профессионалу и руководителю зарубежных разведопераций.
Это был сущий кошмар. Оба противника, ненавидевшие друг друга, были выбраны первыми: Матарезе безошибочно определили приманку для охоты - для "игр и диверсий", по выражению Крупского. Но о своей странной роли знал только один из противников, другой пока оставался в неведении и был озабочен лишь тем, чтобы бередить старые раны, пуская кровь из-под затянувшихся шрамов.
Василий убрал листок в карман и глубоко вздохнул. Наступают дни действий и контрдействий, и два противника начнут подкрадываться друг к другу, пока не произойдет неизбежное столкновение.
"Меня зовут Талейников. Мы убьем друг друга или будем говорить".
Глава 7
Помощник госсекретаря США Дэниэл Конгдон вскочил с кресла с телефонной трубкой в руке. Еще со времен службы в НАСА он знал, что существует хороший способ сдержать вспышку ярости: надо двигаться, начать, например, ходить в момент приступа гнева. Самоконтроль требовался Конгдону во всех ситуациях. Такова была его профессия. Самоконтроль или хотя бы видимость такового. Он слышал, что госсекретарь еле сдерживает гнев.
Черт его побери, все же он умел владеть собой.
- Я только что в частном порядке встречался с советским послом, и мы оба пришли к одному и тому же мнению, что такие дела не делаются публично и не должны становиться достоянием общественности. Самое важное теперь - это доставить Скофилда сюда.
- А вы уверены, сэр, что это Скофилд? Я не могу поверить в это!
- Пусть он сам докажет нам свою непричастность к этому убийству, пусть предъявит неопровержимое алиби, что в течение последних сорока восьми часов он находился за сотни миль от места происшествия. Пока он не сделает этого, будем считать, что случившееся - его рук дело. Никто кроме него в спецслужбах не способен совершить нечто подобное. Это немыслимо!
Немыслимо? Невероятно. Тело русского было доставлено к воротам посольства СССР в половине девятого утра на заднем сиденье такси в самый час пик вашингтонского дорожного движения. Водитель такси, доставивший труп, ничего не знал и мог сообщить только, что он посадил в машину двух пьяных, а не одного. Хотя один, конечно, был в положении риз. Куда подевался второй, таксист сказать не мог. В машине остался тот из них, что по выговору напоминал русского, был в шляпе и темных очках и заявил, что солнце светит слишком ярко после бессонной ночи, проведенной за русской водкой. Где же тот второй, который был пьянее грязи?