– Все могло быть гораздо хуже, – проговорила Амелия.
– Что же может быть хуже?
– Тебя могло бы угораздить выйти замуж за разбойника с большой дороги.
– Не вижу особой разницы, – пожала плечами Фиби. – Так или иначе, я замужем за преступником, которого надлежит повесить. Ты понимаешь?.. Или же заточить в тюрьму.
– Его отец этого не допустит. Ты же знаешь, какое у виконта влияние. Поговаривают, лорду Монкриффу может быть даже пожалован графский титул.
– После известия о том, что его сын – пират, этого уже не случится.
– Однако сэр Гриффин и сам является баронетом со всеми вытекающими правами. Никто не повесит обладателя дворянского титула.
– Еще как повесят.
– Нет, его скорее всего обезглавят.
Фиби аж передернуло.
– Какой ужас…
– Но почему твой муж стал баронетом, если его отец является виконтом, здравствующим и поныне? – наморщив лоб, поинтересовалась Амелия. Будучи женой золотых дел мастера, она не очень-то разбиралась в дворянской табели о рангах.
– Это временный условный титул, – объяснила Фиби. – Мой тесть унаследовал титул баронета наряду с титулом виконта, и его наследник, то есть мой муж, является баронетом вплоть до смерти отца, после чего уже становится виконтом.
Некоторое время Амелия осознавала услышанное. Затем сказала:
– Миссис Кримп была бы вне себя от злорадства, если бы узнала о твоем муже.
– Ей скоро представится возможность позлорадствовать.
– Что ты имеешь в виду?
– А то, что он вернулся, – с унынием произнесла Фиби. – Он уже в Англии. – Протянув подруге газету, она указала на заметку внизу страницы.
– Уже в Англии?.. И еще не уведомил об этом тебя?.. И ты не виделась с ним с момента…
– Со дня нашей свадьбы в восемьсот втором году. Точнее, с нашей первой брачной ночи. То есть четырнадцать лет. И теперь он объявился в Англии без всякого предупреждения.
– Вы, конечно, столько лет прожили раздельно, но он наверняка без промедления нанесет тебе визит, – предположила Амелия, не отрывая взгляда от газеты.
– Вполне вероятно, его бросят в тюрьму прежде, чем у него возникнет такая возможность, – отозвалась Фиби и взглянула на пробежавшую мимо дочь, чьи локоны были рассыпаны по плечам. Опять Маргарет потеряла свою ленточку…
– Ты сообщала ему о детях? – спросила Амелия, поднимая глаза.
– Каким образом? Написав ему письмо и указав на конверте: «Южные моря, до востребования»? Я, конечно, могла передать информацию через его поверенного, но, честно говоря, я полагала, что он никогда уже не вернется. Амелия, что мне делать?
– Вряд ли он имеет право предъявлять какие-то претензии по поводу детей. Он пират, и этим все сказано. Он не имеет твердой почвы под ногами. Кстати, насчет ног… Как ты думаешь, у него может быть деревянная нога? Я слышала о таком. Или же повязка на глазу?
– Это было бы совсем отвратительно! – содрогнулась Фиби.
Амелия отложила газету и закусила губу.
– Да, ситуация у тебя не из легких.
– Еще бы…
– Представить только, твой муж покидает Англию в вашу первую же брачную ночь…
Фиби кивнула.
– …и теперь, вернувшись, обнаруживает в доме троих детей!
Глава 3
Аластер, младший сын Фиби, с пронзительным визгом пробежал мимо.
– Господин Аластер, ведите себя прилично! – крикнула ему вслед старая няня миссис Макджилликадди, которую все звали просто Нянюшкой. – Он опять потеряет свой подгузник. Где эта чертовка? Наверное, опять дремлет… Лидди! – гаркнула она в сторону ивы, под которой расположилась другая, более юная няня.
Удовлетворенная тем, что девушка хоть и неохотно, но стала подниматься, Нянюшка повернулась к Фиби.
– И что ты намерена сообщить окружающим по поводу такого поворота событий?
После смерти родителей старая няня практически заменила Фиби мать.
– Я не собираюсь никому ничего сообщать.
– Что-то сказать все же необходимо. Тебе также придется строить с ним какие-то отношения. – Поставив чашку на стол, няня поднялась со стула. – Вот ведь неугомонный ребенок! Аластер опять полез в озеро! – Она снова повернулась к Фиби. – Что бы ни случилось в вашу первую брачную ночь, моя девочка, ты должна выкинуть это из головы. Если он, конечно, будет проявлять к тебе интерес. Как ни прискорбно, но он твой муж.
Фиби колебалась, ее так и подмывало рассказать, что произошло той ночью. Но она все же сдержалась, тем более что Нянюшка уже устремилась в сторону озера.
В ту ночь Гриффин был морально раздавлен случившимся. Сама она, проинструктированная матерью, ожидала, что испытает невероятную боль, и была готова все перетерпеть, чтобы стать замужней женщиной в полном смысле этого слова. Но как оказалось, никаких мучительных испытаний переносить не пришлось.
Она никогда не винила его за то, что он выскочил в окно. И поначалу думала, что утром он вернется. Но Гриффин так и не явился. Лишь через несколько дней Фиби призналась своим близким, что новоиспеченный муж сбежал от нее.
Такое обстоятельство было очень унизительным, особенно когда все пришли к выводу, что исчезнувший супруг скорее всего вообще покинул Англию на борту какого-нибудь корабля. А отец даже не пытался ее утешить.
– Я выложил кругленькую сумму за эту вялотекущую голубую кровь! – процедил он сквозь зубы. – Я сполна заплатил за то, чтобы моя дочь стала леди Берри!
– Я остаюсь леди Берри даже при отсутствии у меня под боком сэра Гриффина, – поспешила заметить Фиби.
Мать восприняла случившееся более оптимистично.
– Ей будет даже лучше без этого юного оболтуса, – заявила она. – Он пока слишком молод для нее, я ведь сразу об этом сказала. Мальчишка поболтается по морям, посмотрит на мир и со временем вернется обратно. Вот увидите.
Что же касается произошедшего в первую брачную ночь фиаско, то мать сочла, что здесь Фиби просто повезло. Ни больше, ни меньше.
Однако проблема усугубилась тем, что Гриффин так и не вернулся.
Несколько лет Фиби терялась в догадках, особенно после того, как ей нанес визит некий мистер Петтигру, представившийся доверенным лицом пропавшего мужа и передавший значительную сумму на ведение домашнего хозяйства.
Но потом, после того как во время пожара погибли ее родители и одна из сестер, Фиби практически перестала думать о Гриффине, будучи слишком убитой горем.
А затем, когда период скорби миновал, появились дети.
Насколько помнила Фиби, они с мужем были почти одного роста, и никаких признаков, что он станет выше, не наблюдалось. В спальне им оставили лишь две свечи, но даже при таком слабом освещении было заметно, что новоиспеченный супруг сильно нервничает. А потом он и вовсе запаниковал, когда его «инструмент» отказался функционировать должным образом.
За все эти годы Фиби неоднократно слышала истории о мужчинах, у которых возникала подобная ситуация. Не далее как на прошлой неделе миссис Кримп рассказала ей об их местном пекаре. Его жена отправилась аж в Пенсфорд, чтобы проконсультироваться с аптекарем по интимному вопросу, но, на ее беду, их разговор подслушала старшая внучка миссис Кримп.
Выслушав все это, Фиби лишь пожала плечами. Данная тема ее мало интересовала, особенно после того, как она обзавелась детьми. Физиологически несостоятельный муж был бы для нее как нельзя кстати. Такой, по крайней мере, не станет докучать приставаниями, когда она устала или не в настроении.
По словам той же миссис Кримп, в настоящее время данная проблема приобрела характер чуть ли не эпидемии. Если это действительно так, то Гриффину, вероятно, будет легче от осознания того, что у него немало товарищей по несчастью.
Впрочем, одно дело – размышлять обо всем этом из года в год и совсем другое – ожидать, что нагулявшийся муженек вот-вот появится на пороге.
Фиби сумела устроить себе вполне комфортную жизнь, обзаведясь подругами, такими как Амелия, на которую Гриффин, вероятно, будет посматривать свысока. Ни один человек из ее ближайшего круга не принадлежал к дворянству, не говоря уж о высшей аристократии.
Что, если у сэра Гриффина возникнет желание отираться в светском обществе Бата? Или, того хуже, отправиться к очередному сезону в Лондон? Мысль об этом вызывала немалое беспокойство.
Хотя, скорее всего, волнения Фиби напрасны. Разве может человек, пусть и благородного происхождения, снова стать вхожим в светское общество после того, как побывал пиратом?
Как и во время минувшей бессонной ночи, ее мысли заметались между различными возможными вариантами, один ужаснее другого.
Нянюшка меж тем вытащила Аластера из воды и теперь выжимала его курточку. Здесь, в Арбор-Хаусе, была такая тихая, мирная атмосфера. За рекой работники косили траву, а еще дальше в небе сгущались облака, намекая, что позднее может пойти дождь.
Нет, грубым, вульгарным людям здесь не место. Гриффин наверняка поймет это с первого взгляда.
Нет, грубым, вульгарным людям здесь не место. Гриффин наверняка поймет это с первого взгляда.
Так что Фиби беспокоится совершенно напрасно.
Глава 4
Гриффина не покидала мысль, что он не узнает своей жены. Вероятно, такая убежденность являлась своеобразным интуитивным ухищрением, направленным на то, чтобы облегчить его нынешнее состояние.
Он не мог в точности определить свои чувства – за исключением того, что подобное ощущение в животе у него возникало только во время сильной качки.
Лишь к тому моменту, когда наемный экипаж подкатил к его дому, который он ни разу не видел, но который, судя по всему, приобрел восемь лет назад, Гриффин осознал, что испытывает какую-то нервозность.
Но ведь пираты, черт возьми, никогда не нервничают!
Выбравшись из кареты, Гриффин поддернул слегка смявшиеся манжеты. Он постарался одеться с особым шиком – в синий сюртук прусского образца с серебряными пуговицами. Его бриджи обтягивали ноги подобно перчаткам, а сапоги были изготовлены самим Хоби.
Направившись к дверям, Гриффин постарался шагать как можно бодрее, чтобы его хромота была не так заметна.
Как оказалось, он владел неплохим особняком, расположившимся на невысоком взгорке. Красный кирпич, из которого был сложен дом, со временем приобрел розовато-оранжевый оттенок. Вдали виднелись фруктовые сады и обширные поля. Все наводило на мысль, что здесь не декоративное дворянское поместье, а действующее фермерское хозяйство. Большое, внушительное и без претензий.
Это гнездышко совсем не походило на то, где вырос он сам, – загородное поместье виконта, ни на секунду не забывающего о своем месте в аристократической иерархии.
Однако такой дом определенно предназначен для проживания целого семейства, а не одинокой дамы. Хотя размер жилища ведь еще ни о чем не свидетельствует. Быть может, вместе с Поппи живут ее ближайшие родственники? Насколько помнил Гриффин, у нее имелось множество братьев и сестер. Купеческие семьи, как правило, весьма большие.
Из-за кареты меж тем появился Акула, держа в руках намеренно оставленную Гриффином трость.
– Не прикажете ли кликнуть слуг, чтобы они внесли вас в дом?
Гриффин метнул в его сторону недовольный взгляд.
– Помолчи!
Неужели Акула думает, что он не способен подняться к дверям самостоятельно, без какой-либо опоры? Вообще его трость была довольно элегантной, изготовленной из красного дерева, с рубином в рукоятке и скрывающей внутри себя острый клинок, однако выглядела она слишком уж по-стариковски.
«Излишняя гордость ведет к падению», – напомнил себе Гриффин и поковылял к дверям. Что верно, то верно – гордости у него хоть отбавляй. Он рыскал по свету, пиратствуя и вкладывая добычу в легальную коммерцию, и, как ни удивительно, его промысел действительно приносил деньги. Оказалось, состояние можно делать и на лесоматериале, и на специях, и на любом другом грузе – на всем, что они с Джеймсом брались перевозить в различные уголки мира.
Но потом один ловкий мерзавец едва не перерезал кузену горло, а его самого ранил в бедро. После чего Джеймс осознал, что по-прежнему любит свою жену, и решил вернуться в Англию. К Гриффину подобное соображение не могло иметь отношения, поскольку со своей супругой он был знаком всего лишь один день. Однако он понимал, что покалеченный пират обречен на скорую смерть, и этот довод сыграл немалую роль.
Но вообще Гриффин вернулся, потому что не видел дальнейших перспектив. Он обошел под парусами весь мир, в восемь или девять раз увеличил свое состояние. Чего еще ждать, кроме переселения в могилу?
Как только Гриффин приблизился к ступеням крыльца, двери внезапно распахнулись. Он поспешил выпрямиться, ожидая появления дворецкого, однако темный проем так и остался пустым.
Приподняв бровь, Гриффин взглянул на Акулу. Среди раскинувшегося вокруг сонного зеленого ландшафта тот выглядел так же нелепо, как мастиф на чаепитии.
– Лучше не входить, – проговорил Акула. – Возможно, засада.
Гриффин лишь хмыкнул и продолжил подниматься. Если состояние его ноги не улучшится, он, чего доброго, кого-нибудь прибьет, чтобы дать выход своей досаде.
В прихожей никого не оказалось. Помещение было просторным и изысканным, с мраморной, изгибающейся влево лестницей, ведущей вверх. Не так уж и плохо. Но где, черт возьми, прислуга?
Позади вдруг послышался шорох. И поскольку они не так давно вернулись с морей, чтобы у них успели притупиться рефлексы, Акула тотчас выхватил кинжал и прижался спиной к стене, а Гриффин захлопнул дверь и потянул из трости клинок.
Но как оказалось, за дверью, сидя на корточках, притаился совсем небольшой мальчуган с деревянным мечом в руке и черной повязкой на глазу. Такой вот юный пират… Открытый глаз которого был широко распахнут, а грудь вздымалась и опадала в учащенном дыхании.
За эти четырнадцать лет Гриффин практически не встречался со столь малыми детьми. Некоторое время он ошеломленно глазел на мальчишку, но потом, спохватившись, рявкнул:
– Ради бога, Акула, убери кинжал!
Мальчуган, которому было лет пять-шесть, несомненно, сильно испугался. Но он тем не менее плотно сжал губы и поднялся на ноги. Его коленки были ободраны и испачканы, но происхождение, судя по всему, он имел достаточно благородное.
Гриффин уже собирался поприветствовать мальчика на морской манер, но тот его опередил:
– Мама не хочет вас видеть!
– Но мы ведь пираты, – сказал Гриффин, сдерживая улыбку. – Они должны ей нравиться, раз уж у нее такой сын.
Мальчишка стал осторожно сдвигаться вправо, очевидно, намереваясь удрать.
Гриффин подал знак Акуле, который шагнул ближе, но отважный малыш уже остановился.
– Где ваш дворецкий? – поинтересовался Гриффин.
– У нас его нет, – ответил мальчуган. – Он нам не нужен, потому что нам не наносят визиты, к нам приходят только друзья. – Паренек слегка прищурился. – Вы нам не друзья, поэтому вам тут делать нечего.
Здесь наверняка какая-то ошибка, подумал Гриффин. Быть может, его поверенный дал неверный адрес? Хотя это маловероятно… Ведь он отчетливо помнил визитку, где черным по белому написано: Сомерсет, Арбор-Хаус.
– Это поместье называется Арбор-Хаус? – спросил Гриффин.
– Нет, не называется! – крикнул мальчишка и, сорвавшись с места, исчез за дверью в конце коридора.
– Мы ошиблись адресом, – облегченно произнес Гриффин. – Мать паренька укажет нам направление, и мы…
Он не договорил. Акула взирал на него с отчетливым выражением жалости во взгляде.
Гриффин выругался самыми грязными словами.
– Я же сидел на козлах, – сказал Акула. – И своими глазами видел указатель. На котором ясно написано: Арбор-Хаус.
У Гриффина возникло такое ощущение, будто его пнули ногой в живот. Похоже, что…
– Вы ведь тоже не были невинным ангелочком, – продолжил Акула, словно прочитав его мысль.
– Ради бога, не лезь не в свое дело, – нахмурился Гриффин.
Акула покачал головой.
– Вы проводили время в свое удовольствие. Она имела такое же право.
– Мне все это видится совсем иначе, – процедил Гриффин.
– Титул не дает привилегии быть отъявленной задницей…
Гриффин бросил на ординарца свирепый взгляд, и тот наконец умолк. Капитан позволял своим людям немалые вольности, однако им не следовало забывать, кто из них главный.
Прихрамывая, Гриффин пересек прихожую и толкнул ближайшую дверь, за которой обнаружилась пустая гостиная. Она была довольно милой, со стенами, затянутыми муаровым шелком, на одной из которых висел весьма искусный пейзаж с изображением Темзы.
Кроме того, здесь имелось множество книг, а также скопление кресел перед камином, рядом с которым находилась шахматная доска, ожидающая игроков. Отброшенной в сторону, лежала чья-то вышивка, на полу – упавшее вязание.
Еще более красноречивая деталь – завалившийся набок игрушечный корабль, окруженный разбросанными оловянными солдатиками. На мачте кораблика был поднят крошечный «Веселый Роджер».
Его жена определенно не жила затворницей.
– Она не могла выйти замуж за кого-то еще, – пробормотал Гриффин себе под нос. – Я бы знал об этом, Петтигру сообщил бы мне. Ей пришлось бы заявить о моей смерти.
– Признаков мужчины в доме не видно, – подал из-за плеча голос Акула. – На мой взгляд, здесь обитает только она и мальчуган. Ни трубки, ни бренди. – Он кивнул в сторону небольшого столика. – Только шерри.
– Не вздумай харкать, – предупредил Гриффин. – В благородных домах это не принято.
– Я и не собирался, – с некоторой обидой отозвался Акула. Последние два месяца он буквально впитывал информацию, которой с ним делился один из матросов, побывавший в господском услужении. – Я просто хочу сказать, что у вашей супружницы есть детеныш, а мужика нет.
– Возможно, он проживает в другом месте, – сквозь стиснутые зубы вымолвил Гриффин.