– Я все понял, – трагически произнес Кудрин, глядя на экран. – Но такого не бывает!
– Слушай, Герой, это тебе не поле чудес, а жизнь, – нравоучительно заметила блондинка. – В жизни бывает и не такое! Беги, догоняй свою рыжуху, или она отчалит к другой пристани.
– Поздно догонять, – разочарованно сказал Максим, – надо было сразу.
– Конечно, надо было сразу, я же тебе говорила. Но ты оказался таким меркантильным типом. Моя квартира, моя квартира. Да если бы убежал мой жених, я наплевала бы на все квартиры, вместе взятые! А кстати, почему он не идет?
– Так и наплюйте, – предложил Кудрин, – и освободите жилплощадь. Возвращайтесь в свой Ленинград и бегайте за своим женихом там.
– Нетушки, – хитро прищурилась блондинка, – я живу не в Ленинграде, а здесь.
– Не может быть, – покачал головой Кудрин. – Заметьте, милочка, это и не Москва! Это глубокая провинция!
– А я и живу в глубокой провинции, – фыркнула блондинка, – нашел, чем уколоть. Живу и радуюсь, между прочим! – Она потянулась за сырокопченой колбасой.
– Лопнете, деточка, – язвительно произнес Кудрин.
– А ты уйди, – нашлась блондинка и добавила: – Скудный стол. Сразу видно, не я его накрывала.
– Не вы! Не вы! – схватился за ее мысль Максим. – И стол не ваш, и колбаса!
– Почему это колбаса не моя? – презрительно фыркнула та. – Я такую люблю.
– Забирайте весь батон и отправляетесь домой, – согласился Максим, – я дам вам еще и студень!
– Пытаетесь откупиться?! – Блондинка заложила ногу на ногу, и пола халата съехала вниз, обнажив ее загорелую конечность. – Не выйдет! – Она помахала у себя перед носом указательным пальцем. – Сами забирайте колбасу со студнем и ступайте за своей невестой.
– Так, спокойно. – Кудрин взглянул на экран, где разборки Евгения с Наденькой продолжались. – Будьте так любезны, покажите ваш паспорт.
– Ой! Какой правоохранительный орган нашелся! Паспорт ему покажи. Нет у меня паспорта. Съел?
Кудрин кинулся к ее сумочке и принялся бесцеремонно рыться в многочисленном содержимом.
– Совсем мужики обнаглели, – опешила блондинка, – нет у меня ни паспорта, ни денег. И брать с меня нечего, и вообще, я владею некоторыми приемами карате, которые отбивают детородную функцию и желание хапать чужие вещи.
Паспорта действительно не оказалось, вместо него Кудрин вытащил из косметички блондинки журналистское удостоверение и уставился на него, как баран на новые ворота.
– Так вы эта?! Которая самая древняя по профессии?! – воскликнул он удивленно.
– Попрошу без намеков на мой возраст! – заявила блондинка и тряхнула светлыми курдяшками.
– Корреспондент еженедельника «Неделька в Петушках» Олимпиада Кутузова, – зачитывался документом Кудрин. – Вы что же, решили взять у меня интервью?
– Ага, давай, рассказывай, как ты до такой жизни докатился. Внимание, включаю диктофон!
– Где ваш адрес?! – потряс документом Максим. – Здесь нет вашего адреса!
– А ты хотел бы, чтобы он там был? Может, тебе еще и номер моего мобильника дать? – кокетливо поинтересовалась та. – Ладно, герой, давай знакомиться. Как я вижу, по-хорошему ты отсюда все равно не уйдешь. Давай, говори свое имя и фамилию. Мне нужно будет их озвучить в травматологическом отделении, а ты туда обязательно попадешь после прихода моего жениха. Не кочевряжься, меня можно звать просто Липой.
– Ну, естественно, – пробормотал Кудрин, хватаясь за свой лоб, – как же иначе?! Липа и есть липа. Журналистка «Недельки в Петушках»! А почему, кстати, в Петушках?! Это что, название местности или предприятия по переработке кур?
– Дурашка, – мило улыбнулась Липа, – никогда «Недельку» не читал! А мог бы интересоваться новостями города, в котором живешь!
– Лично у меня с Петушками нет ничего общего! – заявил Кудрин и положил документ обратно в сумку. – На фотографии вы гораздо приличнее выглядите.
– Не хорошо так говорить о городе, в котором живешь, – укорила его Липа и принялась за студень.
– Петушки? Так вы живете в Петушках?! – внезапно дошло до Максима.
– Как будто ты живешь на Манхэттене, – пожала плечами Липа.
– Но я-то не живу в Петушках, – прищурился Кудрин, – и дом, в котором вы сейчас находитесь, тоже стоит не в Петушках! И вид из окна, – он схватил блондинку за руку и подтащил к темному окну, – совершенно не петушковский!
– Отчего же, – не согласилась та, – огни везде одинаковые. Вон там сквер, а там памятник Ленину.
– Чайковскому! – выпалил Кудрин. – Памятник великому композитору, чей музей находится в Клину! И вы находитесь в этом же месте!
– Я нахожусь в музее? – Липа отступила от Кудрина на шаг. – Ты не температуришь?
– Ха-ха! Теперь по сценарию вы должны поинтересоваться, зачем я поменял памятник Ленину на памятник Чайковскому. – Он возбужденно принялся расхаживать по комнате.
– А зачем ты их поменял? – повторила Липа, у которой от его мельтешения закружилась голова.
– Да ничего я не менял, голубушка! Ничего. Просто вы попали в другой город. Этот, – Кудрин принялся тыкать пальцем в пол, – город Клин! А вы живете в Петушках! Где вы должны были встречать Новый год со своим женихом?!
– В Петушках, – повторила блондинка и подошла к столу. Она взяла бутылку шампанского и налила себе в одноразовый стаканчик пенного напитка.
– Прекратите пить, алкоголичка, – разъярился Кудрин, – и включите свои журналистские мозги.
– Приказывай своей невесте, – скривилась Липа. – Ах, да, я и забыла, она от тебя сбежала!
– А ваш жених не придет! Он-то не знает, что вас занесло к черту на кулички!
– Хорошего же ты мнения о своем городе, – вздохнула Липа и залпом выпила шампанское.
На плазменном экране разворачивалась трагическая сцена возвращения Ипполита.
– Я ей позвоню, объясню все, как есть, и она ко мне обязательно вернется, – заявил Кудрин, мельком взглянув в телевизор.
– Как же, – задумчиво проговорила Липа, – разве ж она поймет, что можно так ошибиться. Как тебя там, я что, действительно в Клину?!
– Максим, – буркнул тот, довольный тем, что до нетрезвой девицы наконец-то дошло, что она ошиблась адресом. Да что там адресом, девица ошиблась городом! – Действительно.
– Это в том самом Клину, где есть музей Чайковского и куда должен был приехать на рождественские праздники сам Негонини! Бедная Вика! Она должна была взять у него интервью!
– До Рождества еще далеко, – пожалел неведомую Вику Кудрин. – Еще возьмет.
– Ты не понимаешь, – тряхнула кудряшками Липа, – с ним было очень тяжело договориться о встрече, известный скрипач не любит журналистов.
– Ах! Как я его понимаю! – усмехнулся Кудрин и сел рядом с Липой за стол. – Значит, так, давайте расставим все точки над i. Я в самом деле собираюсь позвонить Верочке и попытаться с ней объясниться. Но в этом случае я должен знать, каким образом вы попали ко мне в квартиру. Постарайтесь вспомнить все, до мельчайших подробностей. После этого я помогу вам добраться до ваших Петушков. Договорились? И можете есть студень с колбасой, не стесняясь.
– Договорились, – пробормотала несколько опешившая Липа и потерла виски.
Она сразу же представила Станислава, размахивающего перед ней руками. Он давно говорил ей, что подобный образ жизни не приведет ни к чему хорошему, когда-нибудь она допрыгается, и он пальцем не шевельнет, чтобы ей помочь. Что же ей делать? Позвонить ему? А вдруг он действительно не захочет шевелить пальцем?! И она погибнет в этом городе-музее! И некому будет всплакнуть на ее могилке. Глупости, мама всплакнет, Вика, Элька, Маринка Смирнова и главный редактор еженедельника. Второй такой работящей дуры он больше не найдет. Ох, дура она, дура, хоть и работящая. Стоп! Не следует себя жалеть. Герой прав, нужно включить мозги. Липа встала и прошла в ванную комнату, там она подставила голову под душ с холодной водой и попыталась отрезвить ее содержимое. Светлые кудряшки сразу намокли, и Липа потеряла свой кокетливый вид, который совершенно не вязался с ее образом. Она замотала голову полотенцем и вернулась к столу, где, задумчиво уставившись в экран телевизора, сидел Максим.
– Хорошо, – сказала Липа, сжимая ладони в кулачки. – Я расскажу тебе все.
– Можно подумать, что это государственная тайна, – усмехнулся Максим. – Впрочем, я слушаю.
– Накануне Нового года Элька Скороходова собрала девичник: я, она, Вика Наумова и Марина Смирнова. Мы все выпускницы одного университета, однокашницы, понимаешь?
– Где уж мне понять, – продолжал ерничать Кудрин, но сразу спохватился. – Ясно, ясно.
– Собрались мы в одном столичном ресторане. Элька живет и выходит замуж в Москве. Посидели, отметили и разъехались. Закуски перечислять?
– Не стоит, – отмахнулся Максим, – по всей видимости, ели мало, а пили много.
– Где уж мне понять, – продолжал ерничать Кудрин, но сразу спохватился. – Ясно, ясно.
– Собрались мы в одном столичном ресторане. Элька живет и выходит замуж в Москве. Посидели, отметили и разъехались. Закуски перечислять?
– Не стоит, – отмахнулся Максим, – по всей видимости, ели мало, а пили много.
– Да, неплохо посидели, – сказала Липа. – Поехали на автовокзал, там меня посадили в автобус, и я приехала сюда. Вот и все.
– Что значит, вас посадили? Вы что, плененный рецидивист? И вас насильно толкали на междугородний рейс в другую от Петушков сторону? – недоумевал Кудрин, наливая себе остатки шампанского.
– Никто не насильничал, – пробурчала Липа. – Просто мы обнимались, целовались, прощались, и меня перепутали с Викой.
– Допустим, допустим, – Кудрин кивнул на экран, – можно и перепутать! Но как вы нашли мой дом?!
– Элька дала водителю сотню, чтобы он доставил меня к дому номер шестьдесят шесть по ул. Спортивной. И дом оказался этим, – пожала плечами блондинка.
– Представляю реакцию пассажиров автобуса, который заруливает во двор многоэтажки и высаживает пьяную девицу у подъезда! – Кудрин первый раз за новогоднюю ночь засмеялся.
– Многие спали и ничего не заметили. Или я ничего не заметила.
– Естественно, вы. Хорошо, но интересно, как вы узнали код входной двери?
– Мне любезно подержал ее какой-то Спиридон Фомич, он еще поинтересовался, в какую я иду квартиру, – честно сказала Олимпиада.
– И вы назвали мою?! – схватился за голову Кудрин.
– По-моему, еще, но этого я не помню точно, – зловеще прошептала ему Липа, – я его поцеловала. В знак благодарности. А он пригласил меня на чай. Но я пошла сразу домой, открыла дверь и провалилась в темноту…
– Так, значит, подошел и ключ. Фантастика! Вы сейчас же все это перескажете моей невесте! – И он кинулся к телефону. Но по набранному номеру не ответили. Кудрин перезвонил снова с тем же результатом. Он пошел на кухню и достал их холодильника бутылку водки, распечатал ее и налил себе в одноразовый стаканчик. Залпом выпил и сел за стол к Олимпиаде.
– Мне кажется, – трагически сказала та, – расстраиваться не стоит. Она сюда вернется.
Словно подслушав ее пророчество, раздался звонок в дверь.
– Молчите! – закричал ей Кудрин. – Станете говорить, когда я вам скажу! Сначала я сам! – И побежал открывать дверь.
Рыжуха ворвалась в квартиру жениха, как фурия. Она забежала в комнату и с ненавистью уставилась на Олимпиаду, мирно восседающую за праздничным столом и криво ей улыбающуюся.
– Ага! – закричала Верочка Кудрину, который прибежал за ней следом. – Так она приняла у тебя душ! И надела мой халат! А! – продолжала она, изучая стол: – Вы уже перешли на водку?!
– Верочка! – закричал несчастный Кудрин и поволок ее на кухню. – Сейчас ты все узнаешь!
Липа глубоко вздохнула и подошла к закрытой кухонной двери. Верочка орала нечеловеческим голосом, обвиняя Кудрина во всех земных грехах. Вряд ли в таком шуме можно было что-то нормально объяснить. Липа пожала плечами и выглянула на лестничную клетку. Высокая пожилая дама в шелковом халате а-ля кимоно выглянула одновременно с ней из соседней квартиры.
– У вас все в порядке? – поинтересовалась она грудным голосом.
– Да так себе, – призналась Липа. – Но до убийства, я думаю, не дойдет.
– Нелли Аркадьевна, – дама протянула руку из приоткрытой двери.
– Олимпиада, очень приятно. Нелли Аркадьевна, а это точно город Клин?!
– Если что, – ответила та, – срочно вызывайте неотложку! Массовый психоз вреден для здоровья.
И она закрыла свою дверь. Олимпиада, которую фактически обвинили в массовом психозе, вернулась в квартиру. И столкнулась с выбежавшей из кухни Верочкой.
– Негодняй! Развратник! Самец! – кричала она Максиму.
– Как-то она однообразна, – заметила Липа, когда за Верочкой с треском захлопнулась дверь.
– Да уж, – устало прислонился к косяку Кудрин, – она не может сыпать эпитетами и врать, как вы.
– Я нисколько не соврала, – обиделась на него Липа. – Кстати, тебе привет от Нелли Аркадьевны.
– Только этого мне не хватало! – возмутился Кудрин. – Она хорошая знакомая моей мамы. Боже! – он побежал к телефону. – Я же маму не поздравил!
Олимпиада всегда скептически относилась к маменькиным сыночкам. В прописную истину, которую придумали эти самые мамы, что любящий маму жених будет так же любить свою супругу, она не верила. А великовозрастный маменькин сыночек вызвал у нее полное презрение. Как только он вообще решился на женитьбу?! Скорее всего, невесту выбирала ему мама. Как же ее придется разочаровать сообщением о том, что невеста сбежала! Липа прислушалась, ничего про сбежавшую невесту Кудрин маме не сообщал. Странно, на что он надеется? Что Верочка вернется? Глупости, эта дуреха до конца жизни будет его обвинять, и сколько ей ни показывай «Иронию судьбы», никогда не поверит, что нечто подобное может случиться на самом деле. У таких, как Верочка, напрочь отсутствует фантазия. Они больше всего склонны доверять материальным благам, данным им в ощущении. Скорее всего, никаких чувств она к Герою не испытывает, просто молоденькая свистушка решила выскочить замуж. А почему бы и нет? Максим привлекателен, умен, интеллигентен. Он вполне может нравиться женщинам. Только не ей, у нее есть жених, который мыкается неизвестно где. Нужно ему позвонить, но лучше это сделать потом, когда она немного протрезвеет и придумает оправдание своему поступку. Нет, лучше про свой поступок ничего не говорить. Станислав, так же как и Верочка, начисто лишен фантазии. Ему лучше соврать. Герой прав, врать Олимпиада может. Но только в исключительных случаях, и сегодня случился один из них.
– Как мама? – Липа прошлась мимо разговаривающего по телефону Кудрина. Впрочем, разговор был весьма условный. Говорила мама, а Кудрин внимательно ее слушал. – Передавай ей привет от меня и поздравления с Новым годом, – и она подмигнула Максиму. Тот поперхнулся и закашлялся.
– Нет, мама, я не заболел, – ответил он наконец-то. – Да, мама, у нас все в порядке, с Верочкой тоже.
– А! Врешь родной мамочке, – прошипела ему на ухо Олимпиада. – Нехорошо.
– Да, мама, обязательно, мама, – продолжал соглашаться тот. Вдруг неожиданно он сказал «нет»: – Нет! Не нужно ко мне приходить утром! Я буду спать! Один или с Верочкой. Мама, утро наступит через пару часов, о каком визите ты говоришь?! – Кудрин с досадой положил трубку на место.
– Что? Ждем мамочку в гости? И как ты объяснишь отсутствие Верочки?! Вот мама-то расстроится.
– Никак не объясню, – пробурчал тот, борясь с нервным тиком. – Если Верочка не вернется, вместо нее будешь ты!
– Вот это номер, – пробормотала Липа. – Бунт на корабле? Мятеж на судне, терпящем бедствие. И что ты скажешь про меня маме?
– Ничего не скажу, – нагло заявил тот. – Скажу, что ты и есть Верочка!
Липа подумала о том, что не такой он уж и маменький сынок, если невесту решился выбрать сам. Его мать не видела Верочку! Скорее всего, она рассчитывала с ней познакомиться. Обычно молодые приходят к родителям в гости, но эти, видимо, радовать мамочку не спешили. И она вознамерилась прийти сама! Вот весело будет, если она застанет здесь сразу двух Верочек, одна из которых будет визжать, как недорезанный молочный поросенок. Нет, такие эксцессы Олимпиаде не по душе. Сейчас же нужно позвонить Викусе и поинтересоваться адресом ее клинской бабушки, у которой она собиралась остановиться. Липа полезла за мобильным телефоном и набрала номер подруги. Сухой голос автоответчика сообщил, что абонент находится в отключке. Автоответчик даже не подозревал, насколько он был прав.
– Что? Твой жених загулял с новой пассией? – кисло улыбнулся Кудрин.
– Кстати, о женихе, – Липа не собиралась сдаваться и, рискуя быть осмеянной и освистанной Станиславом, позвонила ему.
– Где ты, негодница?! – орал Станислав в трубку. – Я, как идиот, проторчал перед твоей дверью битый час! Пока меня не приютила твоя соседка! Олимпия, где ты?! Что случилось?!
– Понимаешь, – пробормотала Липа, неожиданно вспоминая, что ее новая соседка – молоденькая профурсетка с голубыми глазами. – Мне пришлось уехать в срочную командировку. Ты же знаешь нашего главреда. У него все всегда неожиданно и срочно. Но утром я вернусь! С Новым годом, Стасик!
– Как же, – зловеще произнес Кудрин, в упор глядя на Олимпиаду. – На чем это, интересно? На метле? И врать, к тому же, нехорошо! Впрочем, врать тебе придется, Липа! Как же ты объяснишь свой фингал под глазом? Ударилась о дверной косяк, вламываясь среди ночи в квартиру к холостому мужчине.
Станислав не дослушал Липу, бросил трубку, пообещав ее утром встретить. Он был так сердит, что даже не поинтересовался, в какую именно командировку отправилась его невеста накануне встречи Нового года. Он не поинтересовался и ее здоровьем, а мог бы спросить, не подбила ли она свой правый глаз…