Он стал Очень Ценным Пленным. Ему просто необходимо удержаться и не расколоться.
«А, собственно, почему?»
Эта мысль выскочила откуда-то издалека и тут же пропала. Но она оставила после себя острое чувство: «я ненавижу войну, ненавижу все войны вообще и особенно эту!» Затем и это ощущение исчезло, и Карло опять остался наедине с ситуацией, где нужно было напрягаться изо всех сил и думать о том, что же такое с ним случилось…
Какое секретное оружие использовано для его пленения… и могут ли эти тупые дикари, применяющие метательное оружие, могут ли они и в самом деле извлечь из его мозга хранящуюся там информацию?
«Клянусь, что они не получат от меня ничего, кроме моего имени, звания и личного номера», — божился Карло в приступе отчаяния.
Он бормотал эти слова вслух, как заклинание. «М’е Имя Куарло Клобрегнни, рьявой, шестпятодиннулдва-двадьветь»…
Когда его голос донесся до стола, вокруг которого сидели пьяницы, они недоуменно глянули в его сторону. Человек с красным угреватым носом растер грязными ладонями мощные жировые складки подбородка и выразил свой философский взгляд на сущность этого странного типа, сидевшего в зарешеченной клетке, словами:
— Псих недодолбанный!
Карло мог бы сидеть в тюрьме вечно, почитаемый всеми за психа в натуре или за пехотинца, у которого поехала крыша. Но дежурный сержант, поставивший его на учет после того, как солдату была оказана медицинская помощь, заинтересовался оружием, имевшим столь странную форму.
Укладывая вещи в камеру хранения, он испытал брандельмейер, не имея ни малейшего представления, какая кнопка или шишечка приводят оружие в действие, и уж совсем не предполагая, каково будет это самое действие. В результате одна из стен бронированной комнаты оказалась расплавленной. Трехдюймовый стальной лист сначала расплавился до голубого свечения, а потом застыл в ноздреватый комок.
Сержант позвонил капитану, капитан — в ФБР, ФБР связалось с Управлением Национальной Безопасности, а в Управлении Национальной Безопасности сказали: «Быть того не может!» — и начали собственную проверку.
Когда брандельмейер был всесторонне испытан — конечно, с учетом того, что означало в данном случае слово «всесторонне», ибо ружье не имело ни швов, ни видимых источников энергии и отличалось потрясающей дальнобойностью, — они наконец поверили увиденному. Было приказано изъять солдата из его камеры и вместе с сумкой и филологом по фамилии Соумс доставить в штаб-квартиру УНБ в Вашингтоне. Брандельмейер был переадресован туда же с помощью курьера на реактивном самолете, а солдата перебросили на вертолете, усыпив его сильным наркотиком.
Что касается филолога по фамилии Соумс, чья грива отличалась длиной и немытостью, а лицо напоминало страдающего хроническим недоеданием художника, и чей темперамент мог сравниться лишь с темпераментом святого, то его доставили в Вашингтон специальным чартерным рейсом чуть ли не прямо из Колумбийского университета. Сумку Карло перевезли на запломбированном пикапчике до аэропорта, а там под мощной охраной погрузили в почтовый самолет. Все вышеуказанные объекты прибыли с десятиминутными интервалами и были прямиком доставлены на один из подземных этажей здания УНБ.
Когда к Карло вернулось сознание, он снова пребывал в камере, только совершенно не похожей на первую. Никаких решеток, но стены вполне способны предотвратить побег, хотя и обиты чем-то мягким. Карло несколько раз прошелся по камере, надеясь обнаружить в стенах хоть щелочку, однако нашел только то, что могло быть дверью. Его пальцам так и не удалось проникнуть под обивку, так что попытка открыть дверь к успеху не привела.
Он сел прямо на пол с таким же мягким покрытием и, находясь в полном изумлении, принялся чесать свою колючую макушку. Неужели ему не узнать о том, что же с ним произошло? И когда удастся избавиться от странного ощущения, что за ним все время наблюдают?
Сверху, сквозь панель из стекла с односторонней видимостью, замаскированной под вентиляционную решетку, за солдатом действительно велось наблюдение.
Лайл Симс и его секретарша вместе с филологом Соумсом стояли на коленях вокруг вделанного в пол окошка. Если филолога можно было принять за вечно голодного бездомного, то Лайл Симс выделялся изяществом, образованностью и деловитостью. Он был специальным советником в не имевшем официального названия дочернем отделении Управления Национальной Безопасности и уже пять лет занимался всеми странными и нетрадиционными проблемами, слишком экзотичными для обычных методов расследования. Эти годы закалили его, воспитав удивительное качество: он очень быстро улавливал аутентичность проблемы, но еще быстрее определял ее фальшь.
Стоило Симсу бросить лишь один взгляд на солдата, как его обостренные инстинкты моментально сообщили, что сидящий в камере нижнего этажа человек — личность явно не ординарная. Причем на его неординарность невозможно было наклеить рутинную этикетку — «алкоголик», «иностранец», «психопат»… И все же он явно чем-то отличался, явно был настолько другим, что Симс долго не мог прийти в себя.
— Шесть футов три дюйма, — сказал он девушке, стоявшей на коленях рядом с ним. Она сделала пометку в блокноте, и Лайл продолжил диктовку подмеченных им характерных черт солдата, сидевшего в камере ниже этажом. — Шатен, волосы острижены коротко, так что кожа на голове просвечивает. Глаза карие… нет, скорее черные. Шрамы: один начинается под левым глазом и тянется до середины левой щеки, другой на переносице, еще три параллельных шрама на правой стороне подбородка. Последний из тех, что мне видны, начинается за левым ухом и скрывается в волосах. Одет в нечто тесно облегающее, похожее на закрытый комбинезон… ох нет, как там называются пижамы для малышей?., те, у которых разрез на попке, через который продеваются ножки?..
Девушка тихонько подсказала:
— Вы говорите о «ползунках»?
Лайл кивнул, при этом без всяких на то оснований смутился и тут же продолжил:
— М-м… да, именно так. Что-то похожее. Этот костюм охватывает ступни ног и, по-видимому, составляет одно целое с плащом, закрывая все тело до шеи. Ткань костюма, как мне кажется, металлическая. И вот еще что… Может, это и ничего не значит, но, с другой стороны… — Он пожевал губами, а затем постарался как можно тщательнее сформулировать свои наблюдения: — Его голова имеет какую-то странную форму. Лоб занимает гораздо больше половины лица, он как-то выдвинут вперед, будто получил здоровенную плюху и распух. Ну вот, пожалуй, и все.
Симс сел на корточки, порылся в боковом кармане и выудил оттуда маленькую курительную трубку, которую тут же, не раскуривая, сунул в рот и задумчиво посасывал в течение нескольких секунд. Потом встал, все еще не сводя глаз с прорезанного в полу окошка. Что-то пробормотал себе под нос, а когда Соумс спросил, что он говорит, Специальный советник ответил:
— Думаю, мы поймали за хвост медведя, которого будет нелегко удержать.
Соумс утвердительно хмыкнул и махнул в сторону окошка:
— Вам еще не удалось понять что-либо из того, что он говорит?
Симс покачал головой:
— Не удалось. Вот потому-то вы и находитесь тут. Кажется, он все время повторяет одно и то же, снова и снова, ко слова совершенно непонятны.
— Не терпится мне приняться за него, — сказал Соумс с мягкой улыбкой.
Одной из главных черт характера филолога было то, что процесс преодоления трудностей доставлял ему удовлетворение сам по себе, тогда как решенная задача порождала лишь нервозность и настойчивое желание найти новую, еще более трудную проблему.
Симс, соглашаясь, кивнул, но его глаза, казалось, затянула плотная пленка, а рот сжался в тонкую линию.
— Вы поосторожнее с ним, Соумс. У меня предчувствие, что мы столкнулись с чем-то совершенно новым, таким, до понимания чего еще не доросли.
Соумс опять улыбнулся, на этот раз снисходительно:
— Ну-ну, мистер Симс. В конце-то концов обычный чужак… все, что нам надо сделать, — это определить, из какой он страны.
— Вы еще не слышали, как он говорит?
Соумс покачал головой.
— Тогда не торопитесь записывать его просто в иностранцы. Термин «чужак» может быть куда более емким, чем вы думаете, и не обязательно в том плане, как вам это представляется.
На лице у Соумса выразилось смущение. Он слегка пожал плечами, как будто не мог постичь значения слов Лайла Симса… и в общем, не так чтобы очень ими интересовался. Филолог снисходительно похлопал Симса по спине, что вызвало появление недовольной гримасы на лице советника, и тот еще крепче сжал зубами мундштук трубки.
Вниз они спустились вместе. Секретарша покинула их, чтобы перепечатать свои заметки, и Симс провел филолога в обитую войлоком комнату, еще раз предупредив его, что с заключенным следует быть очень осторожным.
Вниз они спустились вместе. Секретарша покинула их, чтобы перепечатать свои заметки, и Симс провел филолога в обитую войлоком комнату, еще раз предупредив его, что с заключенным следует быть очень осторожным.
— Не забывайте, — внушал Симс, — мы не знаем, откуда он, и достаточно одного резкого движения, чтобы вызвать жесткую реакцию. Наверху сидит охранник, а за дверью буду я еще с одним человеком, но все равно вам никогда не следует расслабляться.
Соумс удивился:
— Вы говорите так, будто он дикарь, а между тем обладание таким костюмом свидетельствует о высоком уровне развития. Вы, видно, еще что-то подозреваете, не так ли?
Симс развел руками:
— То, о чем я сейчас думаю, слишком невероятно, чтобы об этом стоило рассказывать. Просто будьте осторожны… А главное, постарайтесь понять, что он говорит и откуда к нам заявился.
Симс еще раньше решил, что пока лучше хранить тайну брандельмейера поближе к сердцу. Но он был почти уверен, что это оружие не произведено промышленностью какой-либо иностранной державы. Испытания, проведенные на опытном полигоне, заставили его разинуть рот и прикусить язык.
Он открыл дверь, и Соумс, чувствуя себя не слишком уверенно, вошел в камеру.
Симс краем глаза успел заметить выражение, скользнувшее по лицу чужака, когда к нему вошел посетитель. Оно было еще более тревожным, чем у Соумса.
Похоже было, что ждать придется долго.
Соумс был белее мела. Его лицо осунулось, самоуверенности, которой он щеголял с момента прибытия в Вашингтон, явно поубавилось. Филолог сел напротив Симса и дрогнувшим голосом попросил у него сигарету. Советник покопался в ящике письменного стола, отыскал там смятую пачку и небрежно подтолкнул ее к Соумсу. Филолог вытряс сигарету, сунул в рот, а затем, как будто за прошедшие секунды начисто забыл о желании курить, вынул ее и в продолжение всего дальнейшего разговора просто вертел в пальцах.
У него был тон человека до смерти чем-то пораженного:
— Да знаете ли вы, кого мы держим в этой камере?
Симс промолчал, уверенный, что ничто из того, что последует дальше, все равно его не удивит. Он и так ожидал информации совершенно фантастической.
— …Этот парень… знаете вы, откуда он… Этот солдат… клянусь Богом, Симс, он… он явился из… из… только не думайте, будто я спятил… ему просто удалось убедить меня… Он явился из будущего!
Симс плотно сжал губы. Несмотря на то что он был в какой-то степени подготовлен, удар оказался слишком силен. Симс знал: это правда. Это должно быть правдой, ибо только так можно было объяснить все имевшиеся у них факты.
— Что еще вы желаете мне сказать? — спросил он у филолога.
— В общем, сначала я попытался решить проблему установления взаимопонимания, задавая ему простейшие вопросы: ткнул себя в грудь и сказал «Соумс», а потом ткнул в него и вопросительно посмотрел ему в глаза, однако в ответ получил все ту же непонятную идиотскую фразу. На протяжении нескольких часов я пытался соотнести его произношение и фразеологию с диалектами и говорами каждого известного мне языка, но это ни к чему толковому не привело — уж очень невнятно он произносил слова. А потом внезапно я прозрел. Я попросил его написать свою бредятину на бумажке… разумеется, я ничего не понял, но запись дала мне нужный ключ… затем заставил многократно повторить ту же фразу. Вы можете себе представить, на каком языке он говорит?
Симс покачал головой. Лингвист произнес почти шепотом:
— Он говорит по-английски. Все очень просто. Это английский. Но английский исковерканный, где слова сливаются воедино и произносятся столь невнятно, что фразы превращаются в непонятный набор звуков. Вероятно, такова тенденция будущего развития языка. Нечто вроде экстраполяции уличного жаргона, доведенного до абсурда. Во всяком случае своего я добился — выудил-таки у него.
Симс наклонился вперед, безжалостно стиснув зубами мундштук погасшей трубки.
— Что?
Соумс прочел то, что еще раньше записал на бумажке:
— Меня зовут Карло Клобрегнни. Рядовой. Номер 6510229.
Симс удивленно пробормотал:
— Боже мой… имя, звание и…
Соумс закончил за него:
— …и личный номер. Да, именно это он и талдычил мне в течение трех часов. Затем я задал ему несколько совершенно безобидных вопросов, ну, откуда он и каковы его впечатления об увиденном здесь. — Филолог сделал рукой неопределенный жест. — К тому времени я уже понимал, с кем имею дело, хотя и не знал, откуда он появился. Но когда он начал рассказывать мне о войне — о войне, в которой он участвовал в ту самую секунду, когда вдруг очутился у нас, — я тут же понял, что он или из какого-то другого мира — что уж чересчур отдавало фантастикой — либо… либо… Господи… все это слишком невероятно!
Симс понимающе кивнул:
— Из какого же времени, вы думаете, он появился?
Соумс пожал плечами:
— Понятия не имею. Он говорит, что год, в котором он живет — по-видимому, бедняга еще не понял, что об этом годе сейчас нельзя говорить в настоящем времени, — К=79. Не имеет понятия, когда исчезла современная система отсчета. Насколько известно нашему солдату, литера «К» появилась очень давно, хотя ему приходилось слышать о событиях, случившихся во времена, которые они датируют символом «QV». Все это бессмыслица, но я готов биться об заклад, что у них с нашей эпохи прошло больше тысяч лет, нежели мы способны себе представить.
Симс нервно запустил в волосы всю пятерню. Проблема оказалась в действительности даже сложнее, чем он воображал.
— Послушайте, профессор Соумс, я хочу, чтобы вы остались с ним и обучили его современному английскому. Надеюсь, вам удастся извлечь из него дополнительную информацию и внушить, что мы отнюдь не собираемся причинять ему неприятности. Хотя, видит Бог, — добавил Специальный советник с дрожью в голосе, — он может причинить куда больше неудобств нам, чем мы ему. Какими же знаниями он должен обладать!
Соумс, соглашаясь, кивнул:
— Ваши планы не нарушатся, если я сосну пару часиков? Я ведь пробыл с ним почти полсуток кряду и уверен, что он нуждается в отдыхе не меньше моего.
Симс тоже кивнул, и филолог прямиком отправился в выделенную для него спальню. Но когда советник минут через двадцать глянул сквозь окошко в полу, то увидел, что солдат все еще бодрствует и ведет себя крайне нервно. Казалось, сон ему совершенно не нужен.
Симс очень волновался, и шифрованная телеграмма, которую он получил от президента в ответ на свою, отнюдь не содействовала успокоению. На руках оказалась проблема, которая имела тенденцию все больше и больше осложняться. Вполне возможно, что она была даже смертельно опасной.
Советник отправился в другую спальню, дабы последовать примеру Соумса. Похоже, в дальнейшем им будет не до сна.
Проблема: человек из будущего. Простой человек, без особых талантов, без большого запаса знаний. Эквивалент современного «человека с улицы». Человек, обладающий фантастически малым прибором, который превращает песок в скалу, более твердую, чем сталь, но который не имеет ни малейшего представления о том, как этот прибор работает, или о том, как подступиться к его изучению. Человек, чье знание истории туманно и отрывочно, как и у каждого обывателя. Солдат. И никаких других способностей, кроме тех, что необходимы для боя. Что делать с таким человеком?
Решение: черт его знает.
Лайл Симс резко отодвинул кофейную чашку. Если ему хоть когда-нибудь снова попадется на глаза чашка этого осточертевшего напитка, его просто стошнит. Три бессонных дня и столько же бессонных ночей, следовавших друг за другом без перерыва; он продержался только на декседрине и обжигающе-горячем черном кофе, что содействовало появлению гораздо большей, чем обычно, нервозности. Симс рычал на подчиненных и на секретарш, а также начисто изгрыз пять трубочных мундштуков. Он ощущал себя на редкость тупым, и к тому же у него болел живот. А решение все равно не приходило.
Ведь нельзя же сказать: «Ладно, у нас тут сидит человек из будущего. Ну и что? Давайте отпустим его на все четыре стороны, пусть зарабатывает себе пропитание как сумеет, раз уж мы не можем вернуть этого типа в его время».
Такое невозможно по целому ряду причин. Во-первых: а что, если он не сумеет адаптироваться? Тогда возникнет вечная угроза неизвестной потенциальной опасности. Во-вторых: что, если какая-нибудь враждебная сила (а одному Богу известно, сколько тут обретается неизвестных сил, готовых зацапать такое секретное оружие, как Карло) завладеет им и каким-то образом разнюхает теорию, на основе которой созданы и ружье, и уплотнитель, и моноатомное противогравитационное приспособление, хранящееся в сумке? Что тогда? И в-третьих: этот парень привык к войне, знает только войну и неизбежно будет искать войну. Или даже организует ее.