Она замолчала.
Молчал и Юлиан.
Зоя облизнула пересохшие губы и продолжила:
— Последнее воспоминание до того… ужин с сестрой. Ольга нас пригласила к себе. Я еще тогда удивилась. Она была в восторге от возможности прикоснуться к жизни сильных мира сего. И во время ужина меня немного смутила ее суетливость и… — Зоя недоговорила, предательские слезы все‑таки выступили на глазах. Она не стала их прятать. Ей не было стыдно за свои переживания. — Они слишком часто переглядывались. Слишком.
— То есть ты думаешь, что сестра причастна к погружению в криосон? — хрипло спросил Варшавский.
Зоя развела руками.
И этот жест выглядел очень наивным.
— Не хочу об этом думать. Просто не хочу. У меня остались хорошие воспоминания. И думать, что родной человек… Нет, не хочу. Я искренне надеюсь, что Ольга прожила долгую и счастливую жизнь.
— Ты заснула у нее в квартире?
— Нет, — Зоя покачала головой. — За ужином мне стало плохо. Кровь пошла носом. Юра быстро собрался, и мы поехали к нему. Опять‑таки, они обменялись странными взглядами… Черт! Мрасс, все, хватит! Не хочу больше говорить на эту тему! Не хочу…
Две крепкие руки притянули к себе и обняли. Одна легла в область талии, вторая — на затылок. И начали нежно поглаживать.
Казалось бы, простая ласка.
Ничего сверхъестественного.
А у Зои возникло чувство, что душу перевернули.
Она вроде бы только — только облачилась в броню и не желала с ней расставаться. А тут… приласкали.
— Ты меня жалеешь? — уткнувшись в мужскую грудь, спросила Зоя. В ногах появилась слабость, и пришлось прижаться к мрассу — так, на всякий случай.
— Честно?
— Ну, да.
— Ты вызываешь во мне противоречивые чувства.
— Какие?
— Мне искренне жаль, что с тобой так поступили в прошлом. Но я рад, что ты оказалась в центре. И теперь со мной.
Последнее говорить не стоило. Пусть мягко, но мрасс напомнил, кто она. Ширас. Инкубатор. И ее откровения ничего не изменят.
— Пусти, — выдавила Зоя, чувствуя, как сердце сжимают стальные прутья.
— Нет.
— Почему нет?
— Потому что тебе больно. А мне не нравится, когда ты испытываешь боль. Хочу видеть тебя счастливой.
— Тогда отпусти и увидишь, — порой она бывала очень упрямой.
— Говорю же: нет. Мне нравится прижимать тебя к себе, вдыхать твой запах. И ты… очень мягкая.
— Мягкая? — губы Зои дрогнули в улыбке, а холод, пытавшийся завладеть не только телом, но и душой, сдал позиции. Нет, покидать ее он не собирался. Лишь немного отступил.
— Угу.
— Юлиан, я тебя не понимаю…
— И не нужно.
— Как скажешь. Отпусти — еще раз говорю, — сказала Зоя, и, противореча собственным словам, снова положила голову на его грудь.
Пусть он ее мрасс.
Пусть.
Стоит признать, что не самый плохой вариант.
Жизнь не оставила ей выбора.
С этим ничего не поделаешь.
Пока.
— Не спорь. Как только успокоишься — отпущу.
— И приставать не будешь?
— М — м-м… Пока ты не сказала, я даже не думал об этом, — и в подтверждение слов мрасс крепче прижался к ней бедрами, демонстрируя возбуждение.
Вот даже как…
Зоя прикусила нижнюю губу. Она сходит с ума! Бросается из одной крайности в другую. Запуталась окончательно и бесповоротно. Но хочется верить, что придет время — и найдет в себе силы расставить все точки над «и».
–
Я успокоилась. И хочу получить бартер с твоей стороны, — Зое необходимо было отвлечься и не думать о выпуклости на мужских бедрах, которая приятно вдавливалась в ее тело.
— Ты имеешь в виду откровенность?
— Ну, да.
— Ее не будет.
Ответ ошеломил девушку, и она отпрянула.
— Как не будет? — чувствуя обиду и разочарование, воскликнула Зоя.
— Не кипятись раньше времени, Зоя. Я не стану ничего тебе рассказывать. Уже говорил, что ты получишь нечто большее. Я хочу кое‑что тебе показать. Вернее, кое с кем познакомить.
Глава 14
— Дан, колись.
— Не понимаю, о чем ты, ширас Зоя.
— Понимаешь — понимаешь. Что задумал Варшавский?
— Я не уполномочен знать о планах многоуважаемого мрасса.
— Затейник, врешь и не краснеешь!
Послышалось умелое имитирование фырканья.
— Ширас Зоя, одевайся уже. Господин мрасс ждет.
Зоя прищурилась и погрозила пальцем потолку.
— Я, кажется, говорила, что злопамятна?
— Угу.
— И ты не боишься моей мести, затейник?
— Не — а.
— Это еще почему?
— Ты добрая.
— Я добрая?
— Так точно.
— Затейник…
— Добрая — добрая. Только вредничаешь иногда.
Зоя старательно спрятала улыбку.
— Ну, затейник, вот вернусь и мы с тобой подробно разберем значение слов «добрая» и «вредная».
— Как тебе будет угодно, — кто‑то тоже старательно пытался не хмыкнуть.
— Точно отключу. Найду блок питания и отключу.
— Не — а, не отключишь.
— Это еще почему?
— Мы же с тобой приятели. А приятелям вред не наносят.
Вот что тут скажешь?
Мрасс Варшавский на самом деле ждал у гланжа. Стоял, подставив лицо солнечным лучам и, казалось, ничего вокруг не замечал. Зоя, легко сбегающая со ступеней, невольно залюбовалась мужчиной. Вот ведь хорош, мерзавец! В другой жизни или при других обстоятельствах Зоя непременно обратила бы на него внимание. Сейчас же…
А собственно говоря, что ей мешает?
Отношения ширас — мрасс?
Так он вроде бы перестал к ней относиться, как к ширас.
Конечно, причины столь разительной перемены неизвестны, но разве это важно?
Важен его взгляд. Не высокомерный.
Важны его прикосновения. Заботливые.
Важны его губы. Сладкие.
По телу Зои прокатилась легкая дрожь возбуждения. Она, определенно, еще находится под воздействием алкоголя. Хотя…
— Нравится наблюдать? — легкая ирония в голосе Юлиана заставила Зою покраснеть и поспешить к нему. И правда, застыла, точно девочка — подросток. Что она красивых мужиков не видела? Видела.
— Смотря за чем.
Мужчина повернулся, и взгляд пронзительных серых глаз остановился на ее лице. У Зои возникло ощущение, что они пронзили насквозь и без зазрения совести копошатся в голове.
— Ты так и не скажешь, куда мы полетим? — она решила уйти от провокационного разговора.
Мрасс разгадал ее нехитрый маневр, но настаивать на продолжении диалога не стал.
— Сама увидишь.
— Э — э-э — э… Юлиан… — Зоя замялась.
— Да? — выражение лица мрасса изменилось мгновенно. Из иронично — ленивого превратилось во внимательное.
— Ты же не полетишь быстро?
Мужские губы расплылись в улыбке.
— Нет. Я помню, что ты еще не привыкла к полетам.
Да, это правда. Чертыхаясь про себя, Зоя забралась в гланж. С ее страхом надо что‑то делать. Конкретно — научиться самой управлять этим монстром. Если чего‑то боишься — посмотри страху в лицо. Прописная истина!
— У меня еще вопрос, — проговорила Зоя, нажимая на синюю кнопку на подлокотнике. И поморщилась, когда «выпрыгнул» ремень безопасности.
— Какой?
— А ширас полагается управлять гланжами?
— Хочешь научиться? — мрасс метнул быстрый взгляд в ее сторону.
— Не отказалась бы.
— Я пришлю к тебе инструктора.
Вот так просто.
— Спасибо.
— Отблагодаришь, когда мы поменяемся местами.
У Зои едва не сорвалось с языка: интересно, каким образом отблагодарить? Вовремя одумалась. От греха подальше.
Летели они недолго, чему Зоя была безмерно рада. Нет, от фобии перед «летомобилями» надо избавляться в кратчайшие сроки!
Приземлились они перед виллой, роскошью и убранством не уступающей вилле Варшавского. Зоя ощутила легкое смятение. Куда он ее все‑таки привез?
Гадать не стала. Да и смысл? Сейчас все и так прояснится.
Как только мрасс помог ей выбраться из гланжа, на мраморной лестнице, ведущей к парадному крыльцу, появилась высокая полноватая женщина лет шестидесяти. У нее было моложавое приятное лицо и темные волосы, свободно падающие на плечи.
Первое, что бросилось в глаза, — невероятное сходство женщины и Варшавского.
Неужели?..
Зоя растерялась. Она правильно догадалась? Юлиан привез ее в дом матери?
Охватило волнение. Даже странно. Что тут такого? Познакомит с женщиной, родившей его, и только.
Оказалось, чувства вступили в противоборство с разумом. Сердце тревожно забилось, а в голове мелькнула шальная мысль: вот бы найти с ней общий язык.
— Юлиан, — бархатистым голосом произнесла женщина и улыбнулась, остановившись на последней ступени.
— Вера, — теплота, прозвучавшая в ответе мрасса, сразила Зою наповал. Ей ведь не послышалось?
— Рада, что ты приехал.
— Я не мог не приехать, — он подошел к женщине, поцеловал в щеку, после чего крепко обнял: — Как ты? Как самочувствие?
— Вера, — теплота, прозвучавшая в ответе мрасса, сразила Зою наповал. Ей ведь не послышалось?
— Рада, что ты приехал.
— Я не мог не приехать, — он подошел к женщине, поцеловал в щеку, после чего крепко обнял: — Как ты? Как самочувствие?
— До того как ты сдавил меня в медвежьих объятиях, было вполне сносным, — было заметно, что ее слова не соответствовали истине. Женщина едва ли не дышать перестала от переполнивших ее чувств.
— То есть мне тебя больше не обнимать, ма?
Ма…
— Обнимать, еще как обнимать! И желательно почаще!
— Вот это другой разговор!
Вера перевела взгляд на Зою, молча наблюдающую за их общением. В горле образовался ком, ладони вспотели, в груди защемило. В глазах защипало, а слезы неожиданно подступили очень близко.
— Юлиан, ты с девушкой, — мягко заметила Вера, отстраняясь от сына.
— Да. Хочу вас познакомить. Зоя, подойди, пожалуйста, поближе.
Она сделала несколько шагов, но все равно остановилась на небольшом расстоянии.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте, — улыбка Веры была доброй и открытой. Так улыбаются счастливые люди.
— Вера, это Зоя. Зоя, а это, как ты, наверное, догадалась, моя мама — Вера. И, предугадывая твой дальнейший вопрос, сообщаю: она тоже когда‑то была ширас.
В сознание ворвались два слова — «тоже» и «ширас».
Зоя заморгала, стараясь, чтобы слезы, навернувшиеся на глаза, не потекли по щекам. Будет выглядеть полнейшей дурой! Она даже не знала, отчего растрогалась: то ли от счастливой встречи матери с сыном, то ли от того, что нахлынули воспоминания о родителях, которых потеряла, едва достигнув совершеннолетия. Тоже захотелось прижаться к матери, почувствовать, как родные руки гладят по голове. Поверить, что все в ее жизни будет хорошо.
— С вами все в порядке? — от Веры не укрылось ее состояние.
— Зоя? — это уже Варшавский.
Девушка быстро кивнула.
— Да, все хорошо, — улыбка получилось натянутой.
— Точно?
— Юлиан, не настаивай. Ну что же мы стоим на крыльце? Проходите в дом!
Вера понравилась Зое сразу. Эта женщина умела располагать к себе людей. Открытая улыбка, лучезарный взгляд, неторопливые жесты. Такие люди не прячут камня за пазухой. И говорят правду в глаза.
Тем труднее было Зое. Почему? Она и сама не знала. Просто чувствовала — ноги одеревенели, голова затуманилась, и все правильные доброжелательные слова испарились.
— Юлиан, ты ко мне надолго? — поинтересовалась Вера, провожая их в прохладный холл.
— Смотря, как встретишь.
— О! Встречу хорошо, можешь не сомневаться! Когда я тебя видела в последний раз? Даже не припомню, — женщина поцокала языком, на что Юлиан рассмеялся, откинув голову назад.
— И после этих слов ты спрашиваешь, в кого я пошел? И спрашиваешь: есть ли у меня совесть?! Вера, да я был у тебя в прошлом месяце!
— Долго! Долго тебя не было!
Зоя наблюдала за ними, и постепенно напряжение отступало. И правда, что это она насупилась? Расчувствовалась, позавидовала… Наоборот, радоваться надо, что у кого‑то есть семья. Значит, в этом мире не все так безнадежно, как ей казалось. Более того, Варшавский специально сделал акцент на том, что Вера — бывшая ширас. И он называет ее матерью! Он с ней общается!
Есть повод для размышлений.
Основательных.
Сейчас же не время и не место. Зато появилась возможность побольше узнать о жизни ширас.
— Спорить не стану.
— Вот и не надо. Вы голодные? Распорядиться, чтобы накрыли на стол?
— Зоя, ты как? Перекусишь?
Девушка встрепенулась, услышав свое имя.
— Нет, я ничего не хочу. Разве что попить.
Несмотря на чудодейственный напиток, избавивший ее от похмельного синдрома, жажда не исчезла.
— Сок? Морс? Коктейль?
— Сок.
— Какой?
— Апельсиновый, с мякотью.
— Сейчас будет готов. А вы отправляйтесь к бассейну, там не так жарко. Надеюсь, купальные костюмы захватили?
Как только Вера скрылась в другой комнате — надо полагать, кухне — Зоя порывисто схватила мужчину за руку.
— Почему? — вопрос сорвался помимо воли.
Юлиан в свойственной ему манере чуть насмешливо скривил губы и незаметно поменял местами их пальцы. Теперь он держал ее за руку и поглаживал. Осторожно, точно боясь спугнуть.
— Что «почему»? — от бархатистого тона в животе возник знакомый спазм.
— Почему ты привез меня к матери?
— А ты не поняла?
— Если бы поняла, не спрашивала, — взъерошилась Зоя.
— Решил познакомить тебя со своей семьей. Надеюсь, вы с матерью найдете общий язык. Для меня это важно.
Последнее заявление ворвалось в сознание Зои и перевернуло все с ног на голову.
— Но… зачем? — она понимала, что задает нелепые вопросы, но они сами срывались с губ.
— Хочу, чтобы ты увидела жизнь ширас воочию.
Зоя открыла рот, чтобы спросить о чем‑то еще, но передумала. Сейчас она не могла адекватно реагировать на происходящее.
Что же происходит?
Что?
Искать ответ на этот вопрос не имело смысла. И Зоя приняла единственно верное решение — расслабиться.
— Хочу окунуться в бассейн.
— Как скажешь, милая.
В голове возникло воспоминание об их первой встрече. Обращение «милая» стойко ассоциировалось у нее с днем знакомства с мрассом Варшавским. Тогда она решила, что это начало конца. А что думает сейчас?
И почему взгляд все чаще останавливается на Юлиане,
и думает Зоя о нем не как о многоуважаемом господине мрассе, а как об очень привлекательном мужчине?
Нет, ей определенно следует освежиться!
Зоя разделась быстро, да и что было снимать? Платье да сандалии. Как только легкий хлопок оказался на шезлонге, она, подрыгав ногами, избавилась от обуви. И, не глядя на Юлиана, устремилась к бассейну. Почему‑то ей казалось, что он знает о том, что она испытывает.
Черт! Конечно, знает!
Он же чувствует ее эмоции.
Проклятье! Проклятье! Проклятье!
Зоя зажмурилась и прыгнула в бассейн.
Как только нагретая солнцем вода поглотила, пришло облегчение. Все же хорошо. Правда?
В посвежевшей голове возникла более провокационная мысль: если мужчина знакомит с мамой — это серьезно.
Господи…
Не думать! Просто ни о чем не думать! Да и вообще, что с ней происходит? С чего переполошилась? Мрасс привез ее отдыхать, вот отдыхом она и должна заниматься.
Набрав полную грудь воздуха, Зоя нырнула и поплыла под водой.
А когда вынырнула, едва не врезалась в Юлиана.
— Осторожнее, — хрипло проговорил он, обнимая в воде за талию.
Зою точно обожгло. Она вздрогнула, ей стало не хватать воздуха. Не мигая, уставилась на обнаженного мужчину, думая о том, какие у него потрясающие плечи.
— Зоя, — позвал Варшавский, заметив, что она не реагирует на его слова.
— Что? — встрепенулась девушка, точно очнувшись от крепкого сна.
Ответом стал приглушенный смех.
— Ничего. Ничего…
Зоя уперла руки ему в грудь и негромко попросила:
— Отпусти.
— Уверена?
Уверена? Господи, конечно, нет!
С сегодняшнего дня она ни в чем не уверена.
— Отпусти, — повторила, уходя от прямого ответа.
По потемневшим серым глазам и маленькой сеточке морщинок, убегающих от уголков губ, Зоя поняла, что он прекрасно знает о том, что она чувствует.
И вдруг вспомнила, вернее, заставила себя вспомнить, что она взрослая женщина. Да, оказалась в непростой ситуации. Но жизнь‑то продолжается?
Так почему бы не попробовать стать счастливой?
Наплевав на предрассудки.
— Хотя, знаешь, — начала она, облизнув губы, и не без удовольствия заметив, как мужской взгляд тотчас метнулся к ним, — не надо, не отпускай. Мне нравится, как ты меня держишь.
Объятия стали крепче.
Дыхание мужчины изменилось, став более прерывистым.
А Зоя, позабыв о том, кто она и что связывает ее с мрассом, чуть — чуть сдвинулась в его сторону.
— Кхе — кхе.
Деликатное покашливание нисколько их не смутило и не заставило отшатнуться друг от друга.
Напротив.
Юлиан, продолжая удерживать Зою, повернулся к матери, ставящей поднос с напитками на столик на колесиках.
— Мама, ты не вовремя, — сказал он полушутя.
— Это мой дом. А значит, я всегда и везде вовремя, — не осталась в долгу Вера и устроилась на шезлонге.
— Кто бы сомневался… Зоя, ты, кажется, хотела пить.
— И до сих пор хочу.
«А еще хочу, чтобы ты меня поцеловал.
И не только…»
Зоя поднялась по ступеням, выбираясь из бассейна. Если бы задержалась хоть на сотую долю секунды, мысли обрели бы вполне конкретные очертания. А просьба сорвалась с губ.
Она пила жадно. Несколько капелек сока пролились мимо и упали в ложбинку между грудей. Смутившись, Зоя начала их вытирать и с опозданием поняла, что сделала дополнительный акцент на груди.