– Лали, ты не поверишь, – схватила ее за рукав Ирма. – Но тебя там ждут.
– Кто?
– Говорю же, не поверишь! Родион!
– Кто? – действительно не поверила своим ушам Лали.
– Родион.
– С ума сошла? Иди скорее в магазин, простынешь!
– Ничего, как-нибудь. Лали, он такой клевый мужик!
– Ирма, идем! – Лали схватила подругу за плечи и буквально впихнула в магазин. – Займись дамой! Хотя нет, лучше я сама. – Лали вдруг стало страшно. – Мадам, вы что-то выбрали уже?
– Нет пока, я ищу подарок для подруги к пятидесятилетию. Мне многое у вас нравится, но не могу решить…
– Попробую вам помочь. Ваша подруга брюнетка, блондинка? Крупная или небольшого роста?
Они говорили по-немецки, но Родион ничего не понимал. Баварский диалект. Вот с фрау Марианной было легко. А может дело не в диалекте, а в том, что мозги набекрень? И почему Лали встала сама за прилавок? Она боится? Ведь наверняка Ирма ее предупредила… Тогда это хороший знак…
– Ну, как дела, Родион? – заглянула к нему Ирма. – Вы извините, это постоянная покупательница, Лали сама всегда ею занимается.
– Да вроде я нашел, в чем тут дело… Давайте-ка попробуем включить.
– Ой, я боюсь.
– Чего, чудачка? Я сам включу. Вот, видите, все в порядке. Чайник работает.
– Здорово. Ну надо же…
Ирма заварила кофе, налила в красивую кружку тоже с надписью «Лали».
– Сахар, сливки?
– Да, спасибо, Ирма, я могу попросить гонорар за проделанную работу?
– Какой?
– Я хотел бы иметь вот такую кружку.
– Без проблем. У нас этого добра много. Пейте.
– Очень вкусно.
– Я пойду потороплю Лали.
– Не стоит.
– Вы боитесь? – заговорщицким шепотом спросила Ирма.
– Есть немножко.
– Обалдеть! Как маленькие, ей богу.
Но тут звякнул наконец колокольчик. Покупательница ушла.
Повисла пауза. Лали не появилась. Родион решил взять инициативу на себя. Он шагнул в магазин.
– Лали, не надо прятаться.
– Родион Николаевич! – вспыхнула она и показалась ему еще в сто раз красивее, чем он запомнил.
– Вы приглашали меня, вот я и приехал.
– Да, в самом деле… Но я не ожидала.
Она обрадовалась, определил он.
– С Рождеством вас и с наступающим… Ох, как же я рад вас видеть… Лали… У вас такой прелестный магазин. Неужели вы сами все это сделали?
– В основном да, но вот эта серия не моя… Может, вы хотите что-то купить вашей даме?
– Нет. У меня нет дамы.
– Родион Николаевич…
В этот момент опять появились покупательницы – две юные девушки баскетбольного роста.
– Лали, я займусь! – выскочила из подсобки Ирма.
– Спасибо. Родион Николаевич, пойдемте…
– Да, спасибо, я хоть допью свой кофе.
Его взгляд упал на пакет с конфетами.
– Ох, я и забыл, я же привез вам московский сувенир…
– Бог мой, что это?
– Конфеты. Московские конфеты. Вам и Пете, тут картинки, виды Москвы…
– Боже мой, какая тяжесть… Ух ты, целый дом, пять этажей… А они вкусные?
– Честно сказать, не пробовал… Но надеюсь, что вкусные. Хотите, я первый попробую?
– Но у нас же могут быть разные вкусы, – улыбнулась Лали и вдруг подумала: я назову рыжего котенка Родькой. Нет, нельзя. Петька и Ирма меня не так поймут.
– Родион Николаевич, а где вы остановились?
– В «Асторе» на Шиллерштрассе.
– И вы надолго?
– Да, до третьего числа. Лали, я понимаю, вы заняты, вам сейчас не до меня. Я уйду, но давайте поужинаем сегодня. Поверьте, у меня к вам есть дело. Дело достаточно серьезное…
– Родион Николаевич, помилуйте, какие у нас с вами могут быть дела? – холодно осведомилась Лали.
– Это странная история… Даже я бы сказал дикая, но…
Что я делаю, идиот, разве с этого надо начинать? Надо было сперва усыпить ее бдительность, расположить к себе, завоевать доверие, а потом уж огорошить. Неужто я все испортил?
– Какая история, о чем вы, Родион Николаевич?
– Простите меня, дурака, я неправильно начал, но уж коль скоро я сболтнул лишнего… Лали, я не могу говорить об этом на бегу. Но это связано… с моим братом.
– С вашим братом? – у нее дрогнул голос. – У вас есть брат? И что с ним такое?
– С ним? Он полон решимости отыскать вас.
– Меня? – побледнела она. – Зачем?
– Я думаю, вам лучше знать.
– И вы дали ему мои координаты?
– Боже упаси.
– И фамилию не сказали?
– Нет.
– Ну, тогда он меня нескоро найдет. Но получилось, что… И вы только затем приехали, чтобы меня предупредить?
– Нет. Я приехал сказать вам, что…
– Лали! – в подсобку заглянула Ирма. – На минутку.
Господи, я все испортил. Идиот, я при ней просто дурею…
– Лали, я побуду здесь, а ты иди с ним куда-нибудь. Ты чего такая бледная?
– Ох, Ирма, тут такой узел завязался… Я не знаю… Может начаться настоящий кошмар…
– Лали, положи ручку, сломаешь.
Ирма буквально вырвала из рук подруги шариковую ручку.
– Идите уже, а то покупателей распугаете.
– Да? Хорошо. Спасибо.
Она вернулась в подсобку. Взяла себя в руки.
– Родион Николаевич, вы обедали?
– Нет. Но я думал после работы…
– Ирма, спасибо ей, отпустила меня и мы сможем поговорить, не откладывая… Ну и пообедать… Я сейчас.
Она вышла в другую дверь и через минуту вернулась в скромном черном пальто, но с ярко-бирюзовым шарфом, прихотливо завязанным на шее.
– Можем идти.
Он видел, что она напряжена и напугана.
Он взял ее под руку.
– Лали, не надо бояться. Я с вами. И на вашей стороне.
– Я ничего не понимаю.
– Я вам все объясню. Не волнуйтесь так. Куда мы пойдем?
– А куда вы хотите?
– Я хочу в любое место, где подают хорошее темное пиво и где можно спокойно поговорить.
– Ну, с пивом проблем нет, а вот спокойных мест в это время и в эти дни… Хотя я знаю. Идемте.
Они вышли за пределы туристического рая, попетляли по переулкам, спустились в погребок.
– Здесь можно поговорить. И пиво хорошее. Вы, наверное, хотите и сосисок?
– Ничего не имею против.
– А может, айсбайн?
– Да нет, пожалуй. Лучше сосиски.
Они заказали сосиски с темным пивом. Пиво принесли сразу.
– Ох, какое пиво! Мечта.
– Родион Николаевич!
– Да, да, я понимаю, и простите меня, я в вашем присутствии слегка дурею. Нет, не слегка, а совершенно дурею.
Она улыбнулась вымученной улыбкой.
– Да, так вот… Я не видел брата и ничего о нем даже не знал больше пятнадцати лет. Он уехал в Америку и сгинул. То есть поначалу связь с ним еще была, а потом оборвалась. Даже когда умерла мама я не смог его найти. А тут вдруг в начале декабря он мне звонит, говорит, что хочет приехать… Ну, я даже обрадовался, встретил его. Он отлично выглядит, явно преуспевает… Мы хорошо встретились, выпили как водится и он мне рассказал, что ему во сне вдруг стала являться одна девушка, о которой он вроде и думать забыл, по имени Ева…
Лали вспыхнула и сломала картонный кружок с рекламой заведения.
Без сомнения, Петя, сын Тоника. Иначе чего ей так волноваться?
– Так вот… эта девушка снилась ему не однажды, и он решил, что это знак, надо, мол, наведаться в родные края. Ну, я ни сном ни духом… И вдруг он увидел у меня на столе вашу фотографию…
– Мою фотографию? – смертельно побледнела она. – Зачем у вас на столе моя фотография?
– Простите, Лали, но это глупый вопрос… Просто мне так легче жить. Я ведь давно… Я еще в магазине начал, но тут вас позвала Ирма… Я люблю вас, Лали. И никуда мне от этого не деться.
– Но сейчас речь не о том…
Он горько усмехнулся.
– Хорошо, я продолжу. Так вот, Тоник спросил, кто это, я ответил – одна дама из Германии, ее зовут Лали. Я же не предполагал… А он как закричит – никакая это не Лали, это Ева… И сколько я его ни разубеждал… Он стал расспрашивать о вас, ну, я же практически ничего о вас не знаю, ну и ляпнул, что у вас есть сын. А он вбил себе в башку, что это его сын… А я тут вспомнил, как Петя средним пальцем правой руки трет переносицу, совсем как Тоник… Лали, выходит, Петя мой племянник?
– Родион Николаевич, умоляю…
– Лали, милая моя Лали, я больше не сказал ему о вас ни слова, я познакомил его с одной прелестной женщиной, я сделал все, чтобы сбить его с панталыку… Он спросил, в каком городе вы живете, я сказал, что понятия не имею. Тогда он пристал ко мне, как назывался наш отель на Корфу, я назвал ему совершенно другой отель, но это же секрет Полишинеля… Он запросто прошерстит все отели, остров-то маленький… Так что это дело дней, я думаю…
– И что же мне делать?
– Все отрицать. Где учится Петя?
– Здесь, в Мюнхенском техническом университете.
– А живет с вами?
– Нет, они с подругой снимают квартиру, я ведь живу за городом.
– Это хорошо. Найти мальчика будет не так просто. Лали, а ведь он уже взрослый, может, просто рассказать ему все?
– Но как? Нет, невозможно… Он так любил отца.
– И, по-вашему, он станет любить его меньше?
– Я не знаю…
– Лали, милая моя, подумайте, ведь вы ни в чем не виноваты… Уж перед сыном точно. А муж ваш, он знал?
– Лали, милая моя, подумайте, ведь вы ни в чем не виноваты… Уж перед сыном точно. А муж ваш, он знал?
– Да, конечно. Я сразу ему сказала, что беременна, а он только обрадовался.
– Ну так что? Он же не маленький ребенок, он умный, добрый и вполне современный парень, который вас обожает. Вы же не изменили мужу, ничего такого… А если даже Тоник и отыщет парня, что ж… Они сами разберутся…
– Вы так думаете? – полными слез глазами посмотрела на него Лали.
– Я убежден. И знаете, когда нет нагромождения тайн и лжи, всем легче. Допустим, Тоник приедет к вам, начнет угрожать разоблачением… генетической экспертизой… А вы просто пожмете плечами и скажете – ну и что? Он все и так знает. А может случиться, что они даже и подружатся… И, поверьте, в этом не будет никакого предательства по отношению к вашему мужу. Лали, Петя не маленький ребенок…
– Но как, как я ему это скажу? Как объясню, почему вдруг решилась это рассказать? Нет, невозможно.
– Лали, у меня есть одна мысль.
– Какая?
– Хотите, я облегчу вам задачу? Я сам объясню все Пете.
– Вы? С какой стати?
– А я ему, на минуточку, родной дядя. И мы отлично с ним общались.
– Но он же… Он обидится, что я ему сама этого не сказала.
– Ерунда. И вообще, я думаю надо сделать так. Я расскажу ему все, и попрошу не говорить вам, чтобы вас зря не травмировать. Ну, как будто вы не в курсе, что Тоник может приехать.
– Нет, это глупости.
– Согласен. Но поговорить с ним начистоту, без всякого вранья, я могу. Поверьте, мужской разговор в такой ситуации предпочтительнее. Он мальчик открытый, если какая-то дурацкая обидка возникнет, я уж сумею без лишних эмоций все ему объяснить. А вы… У вас глаза на мокром месте, всякие ложные представления, предрассудки. Поверьте, так будет лучше.
– Родион Николаевич, а вы… вы убеждены, что Тоник… что ваш брат появится здесь?
– Убежден. Я его знаю. Хотя стопроцентной гарантии дать не могу. Мало ли что может случиться. Однако жить в постоянном страхе разоблачения ужасно.
Она молча смотрела на него. Кажется, он и вправду меня любит. С ума сойти… И он такой добрый… И даже какой-то родной… И смотрит на меня так… Неужели это судьба?
– Ну что, Лали? Доверите мне эту миссию?
– Да. Вы меня убедили… Мужской разговор это иной раз очень правильно… Мой муж частенько вел с Петькой мужские разговоры.
– Спасибо, спасибо за доверие, Лали.
Пусть он поговорит с Петькой. Это хорошо. Может, в результате между ними возникнет доверие и даже, может быть, дружба.
– Но как лучше это сделать?
– Я не знаю… Петя сейчас болен, он простужен.
– Так, может, я навещу его?
– Нет. Я сейчас ему позвоню и узнаю, как он себя чувствует. Алло, Анне-Лора? Это фрау Браун. Как там Петер? Алло, Петенька, как ты?
– Да нормально уже, мам. Температуры нет. Кашель почти прошел. Анне-Лора отличный доктор. А что у тебя, как торговля идет?
– Все нормально, сын. Но тут вот какое дело. Приехал Родион Николаевич. Помнишь его?
– Да? Здорово! Он к тебе приехал?
– Нет, но мы сейчас обедаем с Родионом Николаевичем, и он говорит, что хотел бы тебя увидеть.
– Да? Я тоже буду рад.
– Давай мы завтра пообедаем втроем.
– Отлично! Я за!
Повесив трубку, он обернулся к Анне-Лоре.
– Помнишь, я тебе рассказывал, как на Корфу в маму влюбился один русский? Так он сейчас здесь, с ней! Он классный! Хорошо бы мама с ним закрутила…
– Зачем тебе это?
– Анне-Лора, как ты не понимаешь? Моя мама еще не старая женщина, к тому же очень красивая… Что ж ей пропадать? А этот тип очень славный, добрый, порядочный…
– Как ты можешь это знать?
– Я чувствую.
– И тебе не обидно за отца?
– Нет. Отец сам мне не раз говорил, что когда он умрет, мама не должна хранить ему верность.
– Странно.
– Ничего не странно. Просто отец так любил маму, что всегда заботился о том, чтобы ей было хорошо.
– Даже после его смерти?
– Именно.
– Ну что? – спросил Родион.
– Он обрадовался, передавал вам привет. И завтра он сможет прийти…
– Лали, спасибо вам.
– Господи, за что?
– За доверие.
– А у меня разве был выбор? – улыбнулась она.
– Конечно, был. Вы могли и сами рассказать все сыну, могли продолжать молчать…
– Да, в самом деле… Знаете, Родион Николаевич, мне вдруг стало легче. Не так страшно.
– Вот и замечательно.
– Спасибо вам… И знаете что…
В этот момент у нее в сумке зазвонил телефон.
– Извините. Это Ирма. Да, Ирма. Что случилось? Нет, это была маленькая партия. Больше, к сожалению, нет. Попробуй предложить что-нибудь из «Зимней симфонии». Хорошо, я буду минут через сорок. – Она захлопнула крышечку телефона. – Извините. Дела.
– Лали, может, мы и поужинаем сегодня?
– О нет, спасибо, но нет, я после рабочего дня спешу домой, у меня там собака, а теперь еще и котенок. Мой Вир сам принес мне вчера котенка. Махонького, рыженького. Мне еще надо все для него купить и…
– Пес принес котенка? Какая прелесть. Вы его оставите у себя?
– Конечно. Не отнимать же у Вира такую игрушку, тем более он сразу взял над ним шефство… К тому же котенок само очарование.
– А какого он пола?
– Мальчик.
– Вы его уже назвали?
– Нет пока.
– А назовите его Родькой.
– Как?
– Родькой. Мне было бы приятно, что у вас есть хотя бы мой тезка…
С ума сойти, испуганно подумала Лали. Он как будто прочел мои мысли.
– А что, мне нравится. Рыжий Родька… Да, хорошее имя.
– Пете я сам объясню, почему так назвали котенка. А Ирме вы. Еще кому-то это вряд ли надо знать…
Он проводил ее до магазина и ушел. Совершенно счастливый. За сегодняшний день было преодолено огромное, невероятно огромное расстояние. Она мне доверилась… Она… Она самая лучшая, самая нежная… И нуждается в защите, опоре и поддержке. Очень, очень нуждается. И если завтра с Петей все пройдет как надо, я стану для нее еще ближе… И котенка она назовет Родькой… Как я мечтаю, чтобы она меня вслух назвала Родькой. Родион Николаевич, вы совсем сдурели, засмеялся он про себя. Нашел о чем мечтать… Ты же никогда не мечтал о такой чепухе, ты шел напролом, всегда и со всеми, а тут извольте радоваться, котенка в твою честь назвали, да и то не по собственной инициативе, а с твоей подачи, но ты, старый болван, от этого на седьмом небе. Да, дела…
И он пошел шататься по незнакомому, но восхитительному городу. Вот это да! Я же как пьяный, а выпил всего одну кружку пива. Часа через два он набрел на старинную пивную, зашел. Она оказалась какой-то неправдоподобно огромной. Он нашел свободный столик. Кругом было шумно, многолюдно, мужчины, женщины, старики, дети, целые семейные кланы… Подбежал пожилой официант, выслушал заказ, кивнул и унесся.
Как хорошо, думал он, прихлебывая потрясающее баварское пиво. И как славно, что она тоже любит темное пиво. Он грыз соленые крохотные крендельки, которые казались ему невероятно вкусными. Дурак ты, Родька. Совсем поплыл от счастья? Да, поплыл… А вдруг больше ничего и не будет? Ну что ж… Не будет, значит, не суждено. Но за эти минуты пусть даже призрачного счастья можно отдать все на свете. Неужто все же существует любовь? Наверное, иначе с чего бы эта эйфория? Вот уж воистину, лучше поздно, чем никогда!
Заметив, что кружка Родиона пуста, кельнер вопросительно взглянул на него, тот кивнул и через минуту перед ним уже стояла другая, полная. Боже, какое счастье!
– Лали, что случилось? – шепотом спросила Ирма.
– Потом.
Покупатели шли один за другим и поговорить не было никакой возможности.
Наконец женщины остались наедине. Но закрывать магазин было еще рано.
– Лали, ну что? – нетерпеливо спросила Ирма.
– Ты о чем? – рассеянно отозвалась Лали.
– Как о чем? Об этом мужике.
– Ирма, ты знаешь, с чем он приехал?
– Просить твоей руки?
– Да ты что!
– А мне показалось, он уже готов…
– Сейчас не до того…
И она рассказала подруге все, что произошло сегодня.
– Обалдеть!
– А что еще ты можешь сказать?
– Он мне нравится.
– Да при чем тут это?
– Ты не поняла. Я хочу сказать, что совершенно вроде бы чужой мужик так влюблен, что примчался предупредить тебя, готов взять на себя такой нелегкий разговор с твоим сыном. Это дорогого стоит. По-моему, он как раз тот человек, который тебе нужен.
– Почему ты так решила?
– Потому что ты привыкла жить за каменной стеной. Я вот для всех своих мужей сама была каменной стеной и мне в конце концов это надоело. А твой Иваныч был надежен, как скала…
– И ты полагаешь, что его можно заменить? – горько усмехнулась Лали.
– Заменить нельзя, кто бы спорил. Но он умер, понимаешь, умер? А этот живой, к тому же, готов быть для тебя этой самой стеной… Пойми, Лали, жизнь слишком длинна для одной-единственной любви.
– Это ты сама додумалась?
– Нет, где уж нам уж… Это Ремарк сказал. Но я с ним полностью согласна.
– Но я даже подумать не могу…