Я взял четвертачок и пятачок. Он пошел к своей машине, остановился и крикнул:
- Могу довезти вас до центра!
- Спасибо, но мне надо сперва позвонить. Я ещё не решил, куда ехать. Узнаю, может, кто из знакомых найдется. - Я понимал, что несу полную чушь, но я уже никому не доверял.
- Ну и чудак, - ухмыльнулся он и сел за руль.
В какое-то мгновенье я чуть было не предложить ему сделку - за пятьдесят, а то и сотню "зеленых" довезти меня до Эсбюри. Но так рисковать я не мог.
Я прошел несколько кварталов, заскочил в кондитерскую и, зайдя в телефон-автомат, снова отыскал в книге всех Хэролдов Андерсонов. У меня было три шанса из девяти попасть в точку. Один к трем - ставка была весьма невыгодная. Кажется, Хэл что-то говорил о собственном доме, но насколько я представлял себе Манхаттен, там стояли все сплошь небоскребы. И я решил попытать счастья в Бронксе и Бруклине. Когда я попросил разменять мои двадцать пять и пять, мне показалось, что толстая тетка за прилавком готова вызвать полицию. Но нет, она молча дала мне три десятицентовика.
Я стал набирать номер первого Хэла Андерсона в Бронксе, стараясь крутить диск спокойно, чтобы не ошибиться. Мне ответил мужчина, который заявил, что не имеет отношения к чартерным рейсам, и повесил трубку. Потом я набрал номер бруклинского Хэла Андерсона. Там не отвечали. Я пережил несколько ужасных мгновений, дожидаясь, когда монетоприемник скинет мою неиспользованную монетку. Я позвонил второму бруклинскому Андерсону и, когда задал вопрос о чартерных рейсах, женский голос с мягким иностранным акцентом ответил: "Oui". Я догадался, что это жена-француженка Хэла и возликовал.
- Я Мики Уэйлен. Приятель Хэла из Флориды. У нас была яхта.
Наступило молчание, и я похолодел. А вдруг Хэл никогда не говорил про меня жене?
- А, да. Он часто про вас рассказывает.
- Хэл дома?
- Нет. Он вернется только на следующей неделе. Жаль, он бы с вами с удовольствием повидался.
- Миссис Андерсон, я в некотором роде попал в беду. Я понимаю, что вам это покажется неправдоподобным, но я упал и потерял бумажник. Мне и нужно-то всего несколько долларов, а я в Нью-Йорке никого не знаю кроме Хэла - и вас. Мне больше не к кому обратиться.
- Ну... - она опять надолго замолчала. - А как называлась ваша с ним яхта?
- "Морская принцесса". Хэл рассказывал вам, что мы встретились на Гаити пару месяцев назад?
- Да. Сколько вам нужно, мистер Уэйлен?
- Несколько долларов. Утром я приехал в Нью-Йорк, а тут приключилась эта петрушка с бумажником. Я могу к вам сейчас подъехать?
- Конечно. Вы...
В наш разговор встряла телефонистка и попросила бросить ещё пятачок.
- У вас машина? - спросила жена Хэла.
- Нет!
- Вы где?
- На Манхаттене.
- Тогда садитесь на метро - линия Д - и доезжайте до...
Телефонистка опять потребовала пятак.
- Я скоро буду, миссис Андерсон, мне придется до вас дойти пешком. Ждите!
Я повесил трубку и на последний десятицентовик позвонил отсутствовавшему Андерсону - на тот случай, если за мной следили, мне надо было блокировать предыдущий звонок. Я уже стал таким же нервным, как Роуз. Андерсона все ещё не было дома. Итак, у меня оставалось целых десять центов, а поездка в метро стоила пятнадцать.
Выйдя из будки, я вытер пот со лба и спросил у толстой тетки за прилавком, в какой стороне Бруклин.
Она ответила:
- Пройдете два квартала и свернете направо. Там метро. Сядьте в сторону центра и потом спросите кондуктора, где...
- Я пойду пешком. Так куда? - Я понимал, что наболтал лишнего. Если за мной следят, эта толстуха расскажет им про Бруклин - впрочем, Бруклин большой.
Она покачала головой, и все её подбородки пустились в перепляс.
- Вы комик! До Бруклина отсюда десять, а то и двадцать миль. А уж до Кони-Айленда и все пятьдесят! Поезжайте на метро!
- Я бы с радостью, но мне придется идти пешком! - Я показал ей монетку. - Я попал в аварию, потерял все деньги. Вот все, что у меня есть. Так куда мне идти?
- Через два квартала свернете направо, к станции метро, - ответила она, кладя на прилавок пятачок. - Вот возьмите. И прошу вас, никакого вина!
- Спасибо. Я не пьяница. Не смотрите на меня... Я вышлю вам письмом, как только...
Подбородки снова заплясали.
- Не беспокойтесь, я не прошу вас возвращать. Что такое сегодня пятак? На цент уже ничего не купишь. На пятачок почти ничего. У меня когда-то тут был большой выбор конфет - кулек на пятачок. А скоро и на десять центов ничего не купишь, а потом и на четвертак... Все это очень плохо. Страшно! Идите на метро - и чтоб ни капли шнапса!
У двери я повернулся к ней и произнес:
- Мадам, за сегодняшний день я неоднократно убеждался в никчемности рода человеческого. Вы - приятное исключение. Желаю вам всего наилучшего! и с этими словами я отвесил ей поклон.
Шагая к метро, я раздумывал, не свихнулся ли - я уже начал изъясняться как профессиональный попрошайка. Это я-то, который накануне вечером раздавал всем кому ни попадя десятки.
Оказавшись на платформе, я спросил у смотрителя, в какую сторону Бруклин. На что он ответил:
- Бруклин большой. Куда именно вам надо попасть?
- Просто в Бруклин, - отрезал я, подозрительно косясь на него.
- Тогда садитесь в любой экспресс, - ответил он, с омерзением оглядев мою одежду.
Я зашел в полупустой вагон и тут только понял, какой у меня клоунский вид. Девчонка напротив прыснула в руку. Когда я сидел, из-под оторванного лоскута штанины виднелась моя голая нога. Мой порванный ботинок тоже был на виду. Я накрыл штанину полой пальто, но и на ней зияла дыра. Я встал и подошел к налепленной на стене карте Бруклина - найти улицу, где жил Андерсон. В своей жизни я повидал много карт морских маршрутов, но такого лабиринта, каким оказалась карта Бруклина, мне ещё не доводилось видеть. Наконец я нашел авеню, пересекавшую нужную мне улицу, и понял, на какой станции метро мне сходить.
Чем ближе к центру, тем больше народу набивалось в вагон. Меня мучил вопрос, "ведут" меня или нет: мне не хотелось приводить "хвост" к Хэлу. Тут я вспомнил рассказ Роуз о том, как она спасалась от слежки - выскакивая из первого вагона метро и дожидаясь, не выйдет ли за ней кто-то из дальнего вагона.
Ехать мне было ещё очень далеко, так что я пошел по поезду к головному вагону. Чтобы моя окровавленная шея не привлекала ничьего внимания, я поднял воротник. Дойдя до первого вагона, я вышел из двери и стал смотреть вдоль поезда. Толпы людей входили и выходили. На платформе была сущая толчея. Но через несколько остановок все изменилось - платформы опустели. Я вышел и стал ждать. Из пятого вагона показалась симпатичная девушка. Еще дальше - старик. Я сделал вид, что возвращаюсь обратно в вагон, но они продолжали спокойно идти к выходу. Я вскочил в вагон, когда двери уже закрывались.
Я проделывал этот фокус на каждой станции и скоро уже был почти уверен, что хвоста за мной нет. Поезд нырнул в туннель. Через четыре остановки мне надо было выходить. Я проделал свой обманный трюк. Мне показалось, что какой-то парень высунул голову из соседнего вагона. Когда двери начали закрываться, я сделал вид, что прыгаю обратно. Голова парня исчезла. Я смог разглядеть только его коричневую шляпу и, когда его вагон прогрохотал мимо меня, я снова увидел эту шляпу - за ленточку было лихо заткнуто красное перышко. Или мне это только показалось...
Поднявшись на улицу, я оказался в районе, очень смахивающем на маленький городок на Юге - тянущиеся вереницы частных домов и несколько магазинов, обсаженные деревьями улицы. Боясь задать лишний вопрос, я стал петлять по улицам, пока не нашел нужную мне авеню. Я двинулся по ней. И то правда - Бруклин оказался большим. Через полчаса я все ещё шагал, ноги мои болели и все тело ныло. Мой правый ботинок держался на честном слове. Я остановился у мусорного бака и стал там рыться, пока не нашел шнурок. Я обвязал ботинок шнурком и, подняв голову, увидел толстую бабку, которая смотрела на меня в упор и укоризненно цыкала. Шнурок сделал свое дело. Я прошагал ещё полчаса, останавливаясь у витрин, чтобы заглянуть себе за спину, и сворачивая в тихие переулки. Слежки я не заметил. Но за мной легко было следить и издалека: здоровяк в драном пальто отлично просматривается на местности.
Когда я миновал станцию метро, было уже почти шесть. Смеркалось. Я понял, что лучше было бы все же спросить дорогу - я бы сэкономил кучу времени и сил. Мимо меня то и дело проносились автобусы - и они ничуть не способствовали улучшению моего настроения. Я гробил себя из-за каких-то пятнадцати центов. Даже в дни своей беспутной юности я не был так нищ!
Наконец я добрался до улицы Хэла. Я пошел по ней, глядя на таблички домов. Я был в квартале от цели. Чтобы окончательно запутать своих воображаемых преследователей, я возвратился на авеню и свернул на соседнюю улицу. И тут мне стало плохо. Я увидел, что за мной увязался здоровенный парень - с красным перышком на шляпе! Я остановился поглазеть на витрину бакалейной лавки, он прошел мимо и - остановился у витрины следующего магазина! Я обошел его и оглянулся. Ну точно - он меня выслеживал...
Дойдя до угла, я остановился и сделал вид, будто что-то ищу в кармане. Ясное дело, не мог же он тоже встать на этом углу. Парень в шляпе свернул в тихий переулок и когда мы проходили мимо жилой многоэтажки, он вдруг нырнул в служебный вход. Я прыгнул туда же следом за ним, решив, что уж на этот раз разберусь с гадом!
Мы шли по узкому бетонному коридору, тускло освещенному единственной лампочкой., Как только я нагнал его, он резко обернулся и тут же рухнул под ударом моего тяжелого кулака. Он упал на колени, а потом вперед, на лицо, и его шляпа с ярким перышком укатилась в сторону. Я обыскал его. Ствола при нем не было. Я достал бумажник. Там лежали три доллара и какие-то удостоверения. Судя по одному из них, он был членом какой-то благотворительной организации. Другое аттестовало его как истопника. В третьем и последнем он значился как домосмотритель. На мгновение все это меня озадачило, потом я с ужасом прочитал адрес. Выбежав на тротуар, я посмотрел на номер дома - тот же самый, что и на его удостоверении...
Если бы у меня не был порван ботинок, я бы сделал спринтерский рывок. Я быстро пошел по направлению к улице Хэла. В моей голове крутились несколько мыслей. Парень оправится. Я оставил бумажник рядом с ним, так что за грабеж меня не арестуют. Но неужели я сходил с ума? Я послал в нокаут ни в чем не повинного сторожа, только потому, что у него на шляпе торчало красное перо!
Боже, если бы меня кто-то увидел, если бы тут поблизости оказались полицейские, они бы поволокли меня в отделение и я бы угодил за решетку. И поделом. Кто бы мне поверил? Я бы и сам не поверил! Чего же удивляться, что Роуз снедал ужас: подозрительность и страх может подействовать на нервную систему посильнее всякого наркотика.
Вряд ли этот домосмотритель меня разглядел. Вряд ли он сможет меня опознать - так что мне ничто не угрожает. Но если меня повяжут... И зачем я только подбил Роуз приехать в Штаты? Какая несусветная глупость!
8.
Хэл обитал в новеньком симпатичном особнячке - кирпич и брус - с большими венецианскими окнами и был как две капли воды похож на соседские дома. На улице было безлюдно, я постарался незаметно прокрасться к дому и взбежал по ступенькам на крыльцо. Тут только я увидел, что в доме живут две семьи. Я позвонил в звонок под табличкой АНДЕРСОН, но за дверью стояла мертвая тишина.
На тихую улочку с авеню свернул мужчина. Я нажал на пупочку звонка. Ни звука. Надо было побыстрее сматывать удочки. Я ткнул ладонью в дверь. Она оказалась не заперта. Войдя в крошечную прихожую, я оказался перед двумя дверями, благоразумно толкнул дверь, перед которой лежал коврик с большой буквой А. Взобравшись по крутой лестнице на второй этаж, я оказался ещё перед одной дверью. Постучал. Мне ответил детский голосок:
- Господи ты Боже мой, мама, ты же знаешь, что открыто!
Открыв дверь, я увидел маленькую девочку-длинноножку лет пяти. Она была голенькая и стояла посреди большой обшарпанной гостиной. На стенам было развешено множество картин, в углу стоял большой книжный шкаф, рядом с ним - швейная машина и пишущая машинка на столике. В другом углу старое кресло топорщило вверх ножки - его заново обтягивали парусиной. Старая обивка была частично снята и под ней обнаружился скелет из стальных прутьев и пружин. На полу стояла банка с клеем. Комната была просторная, с низким потолком и казалась обшарпанной только по причине обшарпанности вполне современной мебели, видимо, понесшей урон от этой пятилетней малышки. Я решил, что при виде меня девчушка завопит, однако она спокойно спросила:
- Это тебя мама ждет? - При этом она скорчила ехидную-преехидную рожицу.
- Надо думать, меня. А где мама?
- Глаза закрой!
- Зачем это?
- Господи ты Боже мой, неужели тебе не известно, что мальчишкам нельзя смотреть на голых девочек! Я собираюсь принять ванну. А ты закрой глаза.
Зажмурившись, я спросил:
- Так где мама, малышка?
- Вот я тебя и поймал! - резко произнес под моим правым плечом высокий голос. Я так и подпрыгнул, а сердце ушло в пятки. Резко развернувшись, я увидел мальчишку лет семи с игрушечным автоматом в руке. Я слабо улыбнулся. Он был так похож на Хэла, что мне даже стало не по себе.
- Что, напугал, а? - спросил Хэл-младший.
- Да уж. А где...
- Пожалуйста, закрой глаза, я иду в ванную! - попросила девочка.
Я отвернулся от неё и воззрился на мальчишку, а тот выпустил в меня очередь искр.
- Ты не закрыл глаза! - укоризненно заверещала девочка.
Зажмурившись , я сказал:
- Слушай, кончай болтать и давай-ка отправляйся быстро в ванную! - и чуть приоткрыл глаза.
- Ты же не папа. Чего это я буду тебя слушаться? - возмутилась девочка.
- Шла бы ты в ванну, Бесси, а то сейчас мама вернется! - строго прикрикнул на неё мальчик.
- Да пошел ты, Франсуа! Мама же тебя предупреждала чтобы ты не целился из этого автомата в...
- Слушай, называй меня Фрэнком! - Мальчик шагнул к сестре и выпустил в неё очередь. Она завопила и бросилась в ванную. У меня голова гудела от этого бедлама. Мальчик вернулся и одарил меня панибратской ухмылкой - мол, знай наших.
- Девчонки такие зануды. Эх, вот бы мне такую же суровую физию, как у тебя. Ты мне принес гостинцев, Мики?
- Я вам обоим пришлю гостинцы - по почте. А откуда ты знаешь, как меня зовут?
- Да папка о тебе много рассказывал. У него есть твоя фотка, когда ты был боксером. Послушай, а разве можно по почте прислать большую вещь? Ну, там, велик или санки? У нас тут на днях снег шел, и я сказал...
На лестнице за дверью послышались торопливые шаги. Мы обернулись и тут в комнату вбежала маленькая женщина. Молодая, с серьезным, немного полным лицом, огромными лучистыми глазами и коротко стриженными каштановыми волосами. На ней были старенькие джинсы в потеках краски и синий свитер. Присмотревшись к ней, я заметил, что она довольно-таки крепенькая.
Выставив вперед маленькую ручку, она произнесла:
- А вы, должно быть, Мики. Я Колетт.
Я пожал руку, и она что-то пробормотала по-французски, кажется, что она уж и не надеялась меня увидеть, а потом добавила по-английски:
- Почему вы так задержались? Я думала, вы заблудились. Я даже спустилась вниз посмотреть, работает ли звонок. Не работает. Мне пришлось сказать об этом хозяину. А я уж подумала, что вам никто не открыл и вы ушли. - Все это она выпалила на одном дыхании.
- Хозяин дома - мистер Джонни. Он живет под нами на первом этаже, сообщил мальчик. - У него есть настоящий пистолет. Он сержант полиции.
Колетт по-французски сказала мальчику, что в разговор взрослых встревают только невоспитанные дети и что ему пора готовиться к ванной.
- Э, да можешь ты говорить по-американски, мам! - отрезал мальчуган и выбежал из комнаты.
- Очень рад познакомиться с вами, миссис... Колетт, - изрек я на своем гаитянском французском. Понимая, что долго мне тут ошиваться не стоит, я все же бы обрадован столь радушной встрече.
- Я буду звать вас Мики, потому что я про вас много слышала. Где-то у нас есть ваши с Хэлом фотографии. И всякий раз, когда по телевизору показывают этот ужасный бокс, Хэл вспоминает про вас. Вы прямо-таки его кумир!
- Вот это приятно слышать! - ответил я с идиотской улыбкой. Когда она перешла на английский, я оставил свой варварский французский. То, что я для Хэла кумир, было для меня новостью. - Мне бы не хотелось... Я очень спешу, так что...
Тут её глаза взгляд подметил мой рваный башмак и порванное пальто.
- Что с вами стряслось? - спросила она спокойно.
Именно это спокойствие и помогло мне её вычислить: Колетт была из тех хлопотливых сердобольных малышек, которые все умеют и все всегда успевают. И если встречаешься с такой хлопотуньей раз в месяц - или какой там график был у Хэла - это не так уж плохо.
- Легче сказать, что со мной не стряслось. С того момента, как я приехал сегодня утром в Нью-Йорк, я попал в целую серию передряг. Я, знаете ли, тот магнит, который притягивает к себе все несчастья. Но я не стану утруждать себя и вас рассказами об этих несчастьях, а не то вы сочтете меня отъявленным лгуном. Самое главное мое несчастье - то, то я потерял бумажник, где лежали все мои деньги. Вы можете одолжить мне хотя бы десять долларов? Через пару дней я верну их вам почтовым переводом.
- Конечно. Раздевайтесь. Отдохните. Я приготовлю вам поесть.
- Это просто замечательно. Но я ужасно тороплюсь. Мне надо немедленно позвонить. Так что если бы вы могли дать мне денег...
- Позвоните от нас, - и она махнула рукой на телефон.
- Нет, лучше не стоит.
- Ах вот оно что! - и в её глазах вспыхнул неподдельный интерес, точно я был загадкой, которую ей предстояло решить.
- Нет-нет, не подумайте, тут нет ничего предосудительного. Беда в том, что я и сам пока не понимаю, что происходит. Так что если вы одолжите мне денег, я снова буду на коне.
- Но вы же не можете уйти в таком виде. Посмотрите на свои ботинки. Похоже, вы носите обувь того же размера, что и Хэл. Ну хотя бы примерьте его ботинки!