В конце концов Роуз передала мне нужную сумму.
- Я вернусь дней через десять или раньше.
- Я засвечу огонь в окошке и буду тебя ждать.
Я схватил её и с силой встряхнул.
- Мне не нравятся твои мысли. Мне вовсе не нужен огонь на окошке - я и так вернусь. Ясно?
Она меня сладко поцеловала, и мы устроили себе ту ещё прощальную ночь.
Выйдя из самолета в Сен-Круа с полными карманами денег, я чувствовал себя крутым мужиком. Яхта оказалась просто игрушкой. Какой-то богатенький чудак вроде нашего мистера Декера построил её себе на заказ где-то за границей, но не особенно доверяя парусам, он установил два мощных дизеля, так что яхта могла бороздить океан как скоростной катер. Хозяин с своей женой и приятелем пригнал её из Нью-Йорка во Флориду, а оттуда, с остановками на островах, они добрались до Сен-Круа - и там с ним приключился сердечный приступ. Вся компания вернулась в Нью-Йорк, а яхту оставила торговцу. Он просил за неё 18 тысяч, уверяя, что ей красная цена 25. Я сначала предложил шесть "кусков" наликом, потом поднял цену до восьми, заявив торговцу, что больше у меня нет. Глядя на мою одежонку, он, видимо, полагал, что у меня в кармане лежало никак не больше двух сотен. Наверное оттого, что на яхте было всего четыре спальных места на двух двухъярусных койках - причем только два места были вполне удобны - большим спросом она не пользовалась. После долгого обмена телеграммами с Нью-Йорком я наконец получил яхту за восемь тысяч.
Я отогнал её в Сан-Хуан и на станции береговой охраны зарегистрировал как новую "Морскую принцессу". И на восьмой день я благополучно обогнул риф перед входом в нашу бухточку.
Навстречу мне с берега плыла Роуз, за ней в весельном ялике спешили Ансель с женой. Я повел Роуз на экскурсию по яхте и заметил, что она просто обалдела. Возвращая ей 1675 долларов, я сказал смиренно - точно вернувшийся из магазина ребенок:
- Это сдача.
- Почему ты так задержался? - отозвалась она так же спокойно.
- Надо было оформить бумажки в береговой охране в Сан-Хуане. Я зарегистрировал её на свою фамилию. Не возражаешь? - Я притянул Роуз к себе, с веселой усмешечкой бросив взгляд на содержимое её купальника. Видишь, я не удрал с твоими бабками - так что можешь задуть свечку на подоконнике.
В её жарком поцелуе я ощутил перегар виски, но нам пришлось подняться из каюты на палубу, потому что Ансель и его жена уже забрались на борт.
* * *
Я сходил в Джорджтаун, поставив все имеющиеся паруса и наслаждаясь плаванием. Но после привычной застольной беседы с таможенным служащим я подумал - ну куда мне спешить. Естественно, я торопился вновь увидеться с Роуз, но я жутко вымотался после двадцатичасового бдения за штурвалом, а для наших с Роуз забав... ну, для этого требовалось хорошенько отдохнуть. Я встал на якорь в доке, попросил хорошего механика проверить, почему повышается температура масла, а сам завалился спать. Когда я не пьян, я могу проснуться в любое нужное время. В полдень я встал и обнаружил механика спящим в кокпите.
Я растолкал его, а он сообщил:
- Я как раз тебя дожидался. Я нашел неисправность. Проверил систему охлаждения, маслопровод, картер и...
- Слушай, я же понимаю, что ты время зря не терял, - перебил я его. Так в чем там дело?
Но я напрасно его торопил. Этот механик не любил торопиться. Он сунул в рот сигарету и не спеша закурил.
- Все это уже порядком поистрепалось, плюс охладитель масла засорился - этим и объясняется перегрев твоего двигателя. Охладитель масла забит!
- Ну и что - дело плохо?
Он выпустил струйку дыма в небо.
- Будет плохо. Ты можешь без проблем ходить с этим движком ещё несколько месяцев. Но его надо подлатать. Если хочешь, я могу заказать в Штатах новый охладитель и установить его. Либо же ты сумеешь достать его в Кингстоне, хотя я сомневаюсь, что у нас на островах найдутся запчасти к этому типу дизеля. Может быть, в Сан-Хуане. Я бы и сам тебе все сделал, но проще будет сгонять в Майами и там прикупить новый охладитель.
Я расплатился с ним, поставил парус и пошел к нашей бухточке. Когда я встал на якорь, Роуз к моему удивлению не выплыла меня встречать, и меня тут же кольнула ужасная мысль, что я её больше не увижу никогда. Миссис Ансель вышла ко мне на ялике и сообщила, что Ансель в лавке . Ее интересовало, что я привез из Джорджтауна. Я передал ей медные чайники она о таких мечтала - и спросил, куда подевалась Роуз.
- Ой, какие красивые чайнички! Вы только посмотрите! А Роуз... заболела.
- Заболела? Что случилось?
- Да ничего. Живот болит. - очень за вас беспокоилась. Шторм был и вы на целый день опоздали. Эта женщина такая нервная! Боже ты мой, я рада, когда она напивается пьяной! Клянусь, никогда ещё не видала женщины, которая бы так волновалась за своего мужчину. Она вас так любит, так любит. Счастливчик вы!
- Да где она? - "Так любит" - это как когда я в шторм поплыл за деньгами, Роуз боялась потерять своего милого мальчика... Ей пришлось бы много чего потом объяснять - если бы она решила начать все сначала с новым кавалером.
- Роуз там, где женщина и должна ждать своего мужчину - в кровати она. Я говорю ей - шторм не сильный. Дождь да молния, да ветер свистит. Мы и потеряли-то всего несколько банановых гроздьев.
Я бросил швартовый в ялик и потащил миссис Смит к берегу. В нашей хижине было темно и прохладно и пахло знакомым запахом Роуз - это был божественный аромат. Когда я открыл дверь спальни, из - за моей спины ударил лучик солнечного света и точно маяком осветил спутанные волосы Роуз и её красивое лицо на подушке. Она заморгала и села.
- Мики, ты?
- Ага!
Она как обычно спала нагая, и когда села в кровати, простыня упала и обнажила её соблазнительное тело. Я шагнул к ней - она метнулась ко мне с видимым облегчением на лице. Что выражала моя рожа в тот момент, не знаю. Может быть, удивление. Мне было наплевать на то, как она ко мне относилась. Много ли мужчин возвращаются домой и застают в постели полуобнаженную улыбающуюся кинозвезду? В призрачном сиянии, точно освещенная сценическими юпитерами, Роуз казалась особенно желанной.
- Что с тобой случилось, Мики?
- Мне пришлось переждать шторм. И потом я проспал, да ещё и в двигателе обнаружились неполадки. Надо ставить новый охладитель масла.
- Я так беспокоилась...
- Перестань, ты же знала, что я вернусь. Успокойся. - Я присел на край кровати, ощущая источаемое ею тепло. Я нагнулся и дотронулся до её локонов, рассыпавшихся по плечам.
Роуз положила мне руку на голову и потрепала за волосы.
- У меня был кошмарный сон про тебя - жуткий!
- Но я же вернулся, со мной все в порядке, милая!
Не сводя с меня пристального взгляда, она медленно кивнула. И тут вдруг случилось то, чего раньше с ней никогда не было - она разрыдалась! Я много раз видел, как Роуз плакала от ярости или отчаяния, но на сей раз это был нежный счастливый плач.
- Не надо плакать, милая, - сказал я. И мы стали самозабвенно целоваться. А я подумал, какой же я все-таки везунчик - даже если бы вся эта история закончилась для меня электрическим стулом, я ни о чем не жалел.
Потом, когда я уже устало провалился в блаженный сон, Роуз меня вдруг растолкала. Я вскочил.
- Что такое?
- Да ничего, - мягко ответила она и, легким толчком отбросив меня обратно на подушку, прижалась к моей груди. - Мики, можно я тебе кое-что скажу?
- Конечно.
Ее губы сложились в какие слова, но я ничего не услышал. Наконец она выпалила:
- Знаешь, я кажется, в тебя влюбилась. Только не иронизируй - я серьезно.
- А я и не иронизирую.
- Кажется, я это вчера поняла. Я чуть с ума не сошла - так за тебя волновалась. Я боялась, что больше тебя не увижу, и вдруг поняла, что если так и случится, я просто свихнусь. А сейчас, Мики, мне... так было... хорошо. Впервые в жизни мне стало ясно, что мужчина и женщина могут значить друг для друга... Можешь считать, что я свихнулась, но это правда. Я ведь говорила, что у меня было много мужчин. Но я просто хочу сказать, что до вчерашней ночи - ты был для меня просто очередным мужиком. Может, чуть лучших других, но все же... А я ненавижу мужчин. Секс для меня всегда был только способом добиться от мужика того, что мне нужно. Так оно было всегда, Мики, а иначе... если бы все мои мужики что-то для меня значили, хоть вот столечко... я бы с ума сошла. Я это могу тебе сейчас сказать, потому что когда ты сюда вошел, я обрадовалась как девчонка. Мики, в жизни не испытывала ничего подобного!
Она бросилась мне на шею и крепко обняла Я тоже обхватил её, не понимая, поверил ли я ей или нет. Мне всегда доставляло огромное удовольствие спать с Роуз. Но даже если это был просто пустой треп, меня это все равно не трогало - я был рад обладать Роуз на любых условиях. Я был бы даже рад просто смотреть на её фотографию на стене. Так уж я к ней относился.
- Мики! Родной мой! Я так тебя люблю! Что б мне для тебя сделать? Ну хочешь, возьми все мои деньги, все до последнего доллара!
- Меня вполне устраивает все как есть, - с опаской ответил я. Раньше она никогда не предлагала мне деньги.
- Нет, Мики, ты не понимаешь. Я хочу сделать для тебя что-нибудь очень важное! Все что хочешь. Хочешь ребенка? Я рожу тебе малыша!
- Нет, не хочу, - и я поцеловал её в щеку.
- Но ты должен позволит мне что-то для тебя сделать. Я хочу быть с тобой такой же, каким ты был со мной.
- Ладно, Роуз, есть одна вещь... - Мои пальцы щекотали её ухо.
- Любимый! - Она стала покрывать мое лицо жаркими поцелуями.
- Скажи мне: от кого ты скрываешься?
Неприятное было ощущение - её тело вдруг подобралось, одеревенело, и она отпрянула от меня так, точно я был ядовитой змеей - и я сразу пожалел, что задал этот вопрос. Забившись в дальний угол кровати, она злобно прошипела:
- Дурак, какого черта ты все испортил?
- Я-то ничего не испортил. Но ведь ты мечтаешь, чтобы наш вымышленный мир стал реальностью. Послушай, Роуз, я хочу чтобы между нами все оставалось по-прежнему, но если ты хочешь, чтобы все это было не понарошку... давай-ка раскроем карты. Ты должна мне абсолютно доверять. Я должен знать, что ты наделала.
- Что я наделала... Несчастный идиот, с чего ты решил, будто я что-то наделала? Я ничего не сделала!
Она приготовилась выпрыгнуть из кровати, но я отшвырнул её обратно. Мы несколько секунд боролись, но тут я имел преимущество, и у неё не было ни единого шанса. Прижав её к кровати и упершись коленом ей в грудь, я сказал:
- Я хочу все знать не из любопытства - просто это поможет мне защитить тебя. Ты видная девочка. Тебя на этих островах все запомнят. Так что рано или поздно нам придется сниматься отсюда. В Порт-о-Пренсе я случайно встретил старинного приятеля, И ещё не раз кого-то встречу. Я должен четко знать, что мне можно про тебя рассказывать, или мне вообще следует всех избегать. И еще...
- Что ты ему про меня рассказал? - прошептала она со страхом.
- Лапшу на уши навесил. О Хэле можешь не беспокоиться...
- Да как ты можешь знать, о чем мне надо беспокоиться!
- Вот именно! Я должен все знать, для твоего же блага.
- Черт, да зачем тебе вообще было рассказывать ему про меня?
- Потому что я не смог от него скрыться, и он заметил меня на яхте. Такие яхты, как наша, за версту видно - я наговорил ему кучу вздора насчет того, что я служу капитаном на яхте одного богача. Неужели ты не понимаешь, если уж мне придется лгать - а я не прочь соврать ради нас с тобой - то я по меньшей мере должен ясно представлять себе, о чем я лгу! И ещё одна штука. Мне тут у Анселя на острове очень нравится. И тебе нравится - хотя бы иногда. Но если бы я все про тебя знал... тогда, может быть, мы смогли бы найти себе местечко и получше. Может быть, мы даже смогли бы пожить какое-то время в большом городе...
- Нет!
- Но почему ты все решаешь за нас двоих? Если полиция тебя повяжет, то ведь и меня вместе с тобой загребут!
- Я не совершила ничего противозаконного.
- Тогда чего же ты так боишься? Почему мы в бегах? Роуз, при том, как я отношусь к тебе, я бы ни за что не... испортил наших отношений. Но мне надо знать.
Роуз встала с кровати и прошлась по комнате. Потом подошла к кровати и уставилась на меня тяжелым взглядом - ну ни дать ни взять томная красотка с журнальной обложки. Она едва заметно дрожала.
Наступило тягостное молчание. Закрыв глаза, я сказал как ни в чем не бывало:
- Я все купил по списку. Вот отдохну немного и пойдем разгрузимся. Новые пластинки, которые ты просила, газеты, журналы. Я потратил 419 долларов 67 центов. Сдача у меня в бумажнике. Я тебе даже мороженого купил.
Она размахнулась, чтобы ударить меня по щеке, но я поймал её ладонь.
- Перестань вести себя так, точно ты мой наемный слуга! - крикнула Роуз.
Я притянул её к себе.
- А разве ты ко мне относишься не как к слуге?
Она снова заплакала, прижимаясь ко мне всем своим горячим мягким соблазнительным телом, обнимала и шептала мое имя.
- Мики, мне даже страшно говорить об этом!
- Милая, тут только мы с тобой - и больше никого. Давай поговорим и вместе все обмозгуем. Я должен все знать - если ты хочешь, чтобы между нами все было так, как ... ты сказала.
Роуз как-то вся обмякла, точно умерла. Потом я услышал, как она шумно набрала полные легкие воздуха, села рядом со мной и проговорила:
- Ладно, все равно рано или поздно пришлось бы тебе все рассказать. Ты прав: мне надо полностью доверять тебе. Дай мне, пожалуйста, сигарету и я тебе расскажу... все, от начала и до конца.
5.
- В Филадельфии я оказалась совсем на мели. Без гроша в кармане и двести долгу. Наконец я нашла себе работенку стриптизерши в одном ночном клубе. Тот ещё клубешник! Занюханная забегаловка на пять или семь столиков, вечно поддатый пианист - поддатый или накуренный, он витал в заоблачных высях ещё до запуска первого русского спутника! Готовилась я к выступлениям в комнатке менеджера. В конце первой недели он рассчитался со мной просроченным чеком, и мы заключили уговор: я стриптизую только по выходным, а по рабочим дням стою за стойкой. Оплата наликом каждый вечер. С учетом чаевых я зашибала приличную сумму - около стольника в неделю. Я решила отсидеть в этом баре пару-тройку месяцев, пока не разделаюсь с долгами. А в клубе дела пошли в гору. Те, кто видели мой стрип-номер, стали приводить друзей. Мужики торчали просто от того, что я подаю им спиртное. Ну сам знаешь, как оно бывает в таких заведениях: мужики глазеют на красивую бабу, перешептываются, глазами таки и сверлят...
Владелец бара просил меня надевать платье с глубоким вырезом и голыми плечами, чтобы клиенты могли заглядывать за вырез, когда я наклонялась над столиками и ставила выпивку. Но вот беда - бар находился прямо напротив входной двери, и недели не прошло как меня продуло на сквозняке. А пока я болела, моего хозяина лишили лицензии на кабаре. Словом, мне опять по новой пришлось искать себе работу. Да вот только я здорово сдала за время болезни, еле на ногах стояла, да ещё и переехала в клоповник. Меня пришел проведать Йозеф - ему одному, видать, было дело до моего здоровья. Он нанял врача и...
- А кто такой Джозеф?
- Не Джозеф, а Йозеф. Йозеф Фодор. Мужик один был такой, лет сорока пяти-пятидесяти...
- Почему был?
Роуз бросила на меня раздраженный взгляд.
- Был и все. Здоровый был мужик, как шкаф. Тихоня с огроменной башкой и седыми патлами торчком. Один глаз у него был какой-то странный - потом я узнала, что этот глаз ему выбили, и он вставил стекляшку. Это был иностранец, который каждый вечер заявлялся в наш бар, попивал винцо и разглядывал завсегдатаев. Он курил как паровоз - одну за одной, вставлял сигареты в золотой мундштук. Носил он европейский костюм, пальто на поясе и тяжелые башмаки. Он, когда приходил, только кивал мне и в конце оставлял доллар на чай. Потому-то я так и удивилась, когда он пришел меня навестить. Но он вообще частенько удивлял меня. Однажды он сел за пианино и стал играть - прямо концерт отгрохал. А когда кто-то из наших пьянчуг заказал ему джазуху, он отмочил такую пьеску - закачаешься! Но потом сколько бы его ни просили, он больше не играл - ни разу.
Он был обаятельный, вежливый - и с характером. Как-то один комик вылез на сцену и стал откалывать шуточки про иностранцев которые, мол, заграбастали все рабочие места. Сам знаешь, какой базар на эту тему может подняться в рюмочной. Началось-то со смешочков, а потом перешло в явные оскорбления, ну и Йозеф врезал ему так, что комик был в нокауте. Ну после такого-то станет кто-нибудь продолжать? А Йозеф не успокоился, схватил пустую бутылку с бара, разбил её и пырнул того парня осколком прямо в живот. Тут подваливает к Йозефу вышибала, а он бывший боксер, поздоровее тебя, да и повыше Йозефа на две головы. Дал он Йозефу в челюсть, а тот применил приемчик то ли дзюдо, то ли ещё чего, и отшвырнул вышибалу в другой конец зала. А после встал в центре - что-то бормочет себе под нос на своем языке, отбитое горлышко бутылки сжимает в кулаке и словно говорит: а ну, кто на меня! Тут легавый с "пушкой" появился. А Йозеф как ни в чем не бывало подошел к нему и стал тыкать в рожу своей бутылкой. А потом встал смирно и ждет с кривой улыбочкой на лице. Легавый орет ему: "руки вверх!" Йозеф не спеша поднял руки, даже отвесил легашу поклон, и дал себя обыскать. У него в кармане нашли пистолетик - маленький автоматический. Тут пришли ещё полицейские и его увели. А через час Йозеф уже сидел на своем обычном месте в баре и попивал винцо, точно ничего не случилось. Крутой был мужичок...
- Так этот Йозеф твой муж?
- Ну. Я же сказала - он был обаятельный мужчина. Представь: узнал, что я заболела и пришел проведать! И щедрый был - оплачивал мои счета. А когда я поправилась - к нему переехала, в дешевенький отель. А через неделю он просыпается утром и вдруг говорит, что уезжает в Чикаго. Не хочу ли я с ним? Я с трудом понимала его - он говорил с ужасным акцентом, но тут не раздумывая ответила: да! Выбора у меня не было. Потом он произнес целую речь о лицемерии моральных устоев в Америке. И под конец сказал, что если я хочу выйти за него замуж, он готов. А же говорю: странный был тип. Ну, а мне-то что терять - замуж так замуж. Хотя мне-то казалось, ему все по фигу и у него, наверное, жен этих было собак как нерезаных по всему миру.