Я сварил крепкий кофе, постоял с чашкой у приоткрытого окна, созерцая тихий безветренный вечер. Потом мой взгляд наткнулся на сотовый телефон, и я невольно поймал себя на мысли, что постоянно думаю о новой знакомой.
Никакой информации о ней у меня не было. Молода. Красива. Неплохо обеспечена, раз ездит на относительно свежей «бэхэ». Из этого следует, что Катя имеет богатого мужа или хорошо зарабатывает сама.
«Негусто, – подумал я и почесал затылок. – А может, напомнить о себе? Почему бы нам просто не встретиться и не поболтать? Или не стоит?.. Вдруг она феминистка или еще как-нибудь жизнью обижена?»
Сомнения одолевали меня недолго. План действий созрел сам по себе, при минимальном участии сознания. Мысль, просвистевшая пулеметной очередью, напрочь разорвала блаженный покой.
Я нашел в контактах ее номер, позвонил и услышал знакомый голос:
– Да.
– Привет. Как поживаешь? – проговорил я так, словно знал ее лет пять.
– Здравствуйте, – растерянно ответила она. – Кто это?
– Вот тебе раз! – шутливо возмутился я. – Утром чуть не задавила насмерть, а к вечеру напрочь забыла.
– Ах, это вы, Станислав! Простите, не узнала. Как вы себя чувствуете?
– Бывало и хуже. Колено слегка побаливает, – намеренно приврал я. – А в остальном вполне терпимо.
Как я и ожидал, жалоба на больное колено не позволила женщине быстро свернуть разговор. Это было бы по меньшей мере неделикатно.
– А что именно болит? – озабоченно поинтересовалась она. – Сустав, мышца или ссадины на кожном покрове?
– Точно не знаю. Уверен, не сустав. Скорее мышца или ссадина. Послушай, Катя! – Я решительно перешел к делу. – Наше знакомство было скоротечным. Не хочешь встретиться сегодня? Я мог бы пригласить тебя в кафе или ресторан.
– Извините, Станислав, но сегодня не получится. Я должна забрать дочь из музыкальной школы.
– Жаль, – промямлил я и почувствовал себя полным кретином. Позвонил, напросился!..
Но она внезапно предложила:
– А что вы делаете в субботу? Мы с дочкой планируем посетить аттракционы.
Я растерялся. У нее есть дочка? Однако растерянность быстро улетучилась.
«Идиот! – подумал я. – Ей же лет тридцать. Неужели ты думаешь, что все эти годы она берегла свою невинность в надежде встретить тебя, родимого?!»
– Катя, а где находятся эти аттракционы?
– Напротив дворца спорта. Не хотите составить нам компанию?
Это был неплохой вариант продолжить и развить отношения.
Естественно, я согласился:
– Отлично. Где и во сколько вас ждать?
– Давайте встретимся у главного входа в одиннадцать утра. Устроит?
– Конечно. Но меня, Катя, в нашем общении не устраивает одна обидная деталь.
– Какая?
– Ты упорно обращаешься ко мне на «вы».
– Хорошо, Станислав, постараюсь исправиться, – с усмешкой сказала она.
Я бросил телефон на диван, распрямил плечи и потянулся. Личная жизни Екатерины понемногу прояснялась. Теперь понятно, что у нее есть дочь и она не замужем. Если муж имеется в наличии, то отношения с ним испорчены настолько, что Катя не стесняется при дочери встречаться с посторонним мужчиной.
Это была маленькая победа. Однако до назначенного свидания оставалась чертова уйма времени. Его следовало чем-то заполнить.
«Ладно, если русский человек решил ничего не делать, то его не остановить», – решил я и вспомнил, что в холодильнике стояла непочатая бутылка качественного вискаря.
Я набил бокал льдом, потом наполнил его до краев коричневатым напитком, приземлился напротив телевизора и включил первый попавшийся канал. Тупые реплики героев молодежного сериала скорее раздражали, чем вызывали интерес.
Я убрал звук, сделал первый глоток, уложил голову на высокую диванную спинку и принялся вспоминать прошлую жизнь.
Афганистан, жаркое лето, душная ночь, склон ущелья. До ближайшего кишлака Джебад двадцать километров на восток. Километрах в пятидесяти на запад есть еще один, называется Гард. Подо мной развалины древней крепости.
Именно здесь, по данным разведки, через два часа состоится встреча двух полевых командиров. Одного из них, Ахмата Бандари, я должен был по-тихому ликвидировать. Почему не обоих? Этого мне не сказали, да мне и не интересно.
Я тщательно изучил видеоматериалы и доложил о готовности к заданию.
Спустя сутки вертушка сбросила меня на плато, кое-где покрытом зеленкой. Совершив пятикилометровый марш, я оказался у ущелья, выбрал и обустроил позицию, привел к бою «Винторез» и стал ждать. Как же нудно и тоскливо сидеть за валуном, под палящим солнцем. Мое единственное развлечение состояло в наблюдении за орлами, парящими над скалами северного перевала. Красиво, но быстро надоедает.
Наконец появились передовые дозоры духов. И с востока, и с запада. Они прибыли на двух «Хаммерах», видимо, по дружбе одолженных у американцев. Эти ребята общались между собой недолго. Затем их старшие одновременно подняли к бородатым физиономиям портативные радиостанции, тоже заморские. Кроме автоматов, национальной одежды и головных уборов у них все было американское, включая высокие кожаные ботинки.
Я ждал. Прошло восемь минут.
К развалинам с двух сторон подъехали еще два «Хаммера». Потом с запада подошел ЗиЛ-130, с востока – ГАЗ-66. Странно, что духи все еще использовали грузовые автомобили советского производства, оставленные здесь два с лишним десятилетия назад.
Из грузовиков высыпали боевики, разбежались по ущелью и заняли позиции обороны. Но было видно, что сделали они это только потому, что так положено. Духи не считали, что где-то рядом могла таиться реальная угроза.
Полевые командиры покинули автодорожники. Бандари уже был готов по старой традиции обнять своего соплеменника.
Тут я быстро взял его на прицел и аккуратно всадил ему в висок девятимиллиметровую пулю. Только после мне стал понятен замысел полковника Семирядова.
Боевики обоих отрядов заорали так, что их, наверное, было хорошо слышно в Джебаде. Прогремела первая очередь, за ней следующая, и все ущелье заполнилось жутким грохотом. Духи стреляли друг в друга.
Мой выстрел и смерть Бандари спровоцировали эту бойню. Сторонники Ахмата, видимо, посчитали, что их хозяина специально заманили сюда. Скорее всего между бандами существовали серьезные разногласия, разрешение которых и должно было произойти у развалин древней крепости.
Мне было наплевать на это. Пока духи мочили друг друга, я по трещине поднялся на плато и по балкам вышел в район эвакуации. Вертолет прибыл в точно определенное время. Через сорок минут я принимал поздравления и благодарность полковника Семирядова.
Всю пятницу я мысленно представлял встречу с Катей. Странно, но почему-то эта женщина запала мне в душу.
Кстати, многие мои подружки интересовались, почему я до сих пор не женат. Внешность у меня была не отталкивающая, характер не зловредный, хотя и не ангельский. Все эти дамочки в той или иной форме стремились узнать причину моего одиночества.
На самом деле это сложный и многократно задаваемый самому себе вопрос номер один. Чем ближе подходил сорокалетний рубеж, тем больше моих друзей и бывших коллег разводились. Кто-то уходил к молоденьким, кто-то к сверстницам, но большинство – в никуда. Они больше не могли вариться в адовом котле.
Счастливо жили лишь единицы, да и у них, подозреваю, не все было так уж безоблачно. Неизвестно, довольны они или научились виртуозно обманывать себя и окружающих. Скорее второе. Терпят и врут из жадности и непомерной практичности. Мол, а как мы поделим недвижимость, нажитую в браке? В чью сторону суд подвинет движимость?..
Признаюсь честно, я на стороне радикалов. Нет, я никого не зову на митинг, не предлагаю сочинять лозунги и бороться за права мужчин. Просто задаю вопрос номер два. Зачем мужчине напарник женского пола со всем его невыносимым культурно-идеологическим опытом? Особенно после того как этой даме исполняется сорок лет и она окончательно теряет то единственное, что в ней было привлекательным, – милую внешность. Что с ней делать-то? Проводить политинформации или дискутировать о несправедливости ценообразования на углеводороды?
И вправду, к чему мне все это? Полный пакет интимных женских услуг в нашем Петровске стоит сегодня от двух до тридцати тысяч рублей. Цена зависит от продолжительности и качества работы. Полный мне не по карману, да и на фиг не нужен. А сокращенный будет в самый раз. Он обходится в стоимость бутылки хорошего алкоголя. Вот я и расслабляюсь время от времени.
Однако при появлении на горизонте такой женщины, как Екатерина, мои холостяцкие убеждения слегка пошатнулись. Да, сердцу не прикажешь. Но можно надавить на сонную артерию. В общем, я решил, что сперва надо бы познакомиться с ней поближе, а после уже делать выводы.
Однако при появлении на горизонте такой женщины, как Екатерина, мои холостяцкие убеждения слегка пошатнулись. Да, сердцу не прикажешь. Но можно надавить на сонную артерию. В общем, я решил, что сперва надо бы познакомиться с ней поближе, а после уже делать выводы.
Суббота. Я поднялся пораньше, постоял под душем, гладко выбрил щеки, шею и подбородок. Позавтракал, вспомнил о неуставной стрижке и сходил в парикмахерскую. Вернулся домой, выбрал одежду поновее, хороший одеколон и отправился пешком в сторону дворца спорта.
У входа в городок аттракционов я был за пятнадцать минут до назначенного времени. Выходной день выдался солнечным, теплым и безветренным. На площади у дворца спорта толпились несколько сотен человек. Ничего подобного наш город не видел со времен мятежа левых эсеров. А виной всему аттракционы, установленные в прошлом году. С тех пор каждые выходные ребятня тащит взрослых покататься на колесе обозрения, поездить на электрических машинках, получить заряд драйва на всевозможных качелях-каруселях.
Катю с маленькой девочкой я разглядел издалека. Они слегка опаздывали и быстрым шагом пересекали площадь.
– Привет! – заметив меня, заявила Катя и вскинула руку.
– Здравствуйте, девушки. Рад вас видеть.
– Познакомьтесь. Это моя дочь – Даша. А это, моя милая, дядя Станислав.
Я присел перед милой русоволосой девчушкой, пожал ее ручку и вручил мороженое, купленное только что. Екатерина получила от меня шикарную чайную розу.
В детях я не разбираюсь. Мальчика от девочки отличу, если в их образе соблюдены какие-то шаблонные признаки. Одежда, обувь, прическа. Но вот определить, сколько ребенку лет, совершенно не в силах.
– Сколько ей?.. – спросил я у мамы.
– Недавно исполнилось восемь.
Итак, знакомство состоялось, и мы двинулись внутрь городка.
– Ты женат? – неожиданно спросила Екатерина.
– Нет. И никогда не был.
– Почему? – искренне удивилась Катя.
– Видишь ли, добрые и работящие жены давно сняты с производства, – отшутился я, дабы не вдаваться в истинные мотивы, связанные с опасной работой. – Вот и коротаю вечера в одиночестве.
Счастливая Дашка бегала по аттракционам. Мы едва успевали покупать билеты и отслеживать ее перемещения. Сами же облюбовали лавочку в тени у кассы, сидели и болтали. Наши разговоры запросто переходили от одной темы к другой. Этот факт я тоже считал прорывом. Мне все равно, о чем говорить. Главное – упрочить наши отношения.
Екатерина выглядела еще круче, чем при первой встрече. Легкое летнее платье, босоножки на высоком каблуке, ровно уложенные волосы и крохотная белая сумочка на плече. Несомненно, она тщательно готовилась к этому свиданию – аромат дорогих духов, тонкий макияж, свежий маникюр.
Помимо привлекательной внешности, Катя еще и неплохой человек – простой, доброжелательный, искренний, общительный. Вообще, красивая женщина редко бывает подарком, скорее это чей-то крест. В случае с Екатериной я встретил исключение и рассчитывал на продолжение нашего знакомства если не ближайшим вечером, то где-то в этой жизни.
Как я и предполагал, она тоже свободна от брачных уз. Из непринужденной беседы я узнал, что ее супруг – Анатолий Лавровский – трагически погиб восемь месяцев назад в автокатастрофе. Когда-то он служил, потом ушел в отставку и занялся бизнесом. Дела у него шли весьма неплохо. Он быстро разбогател и даже наладил бизнес в ФРГ, купил там небольшой отель под названием «Дрезден».
Сама Екатерина по образованию врач. Она заведует лабораторией при институте микрохирургии, постоянно проживает в поселке Дубки, который примыкает к южной окраине Петровска.
– Я бывал в Дубках, – проговорил я, припомнив ликвидацию одного зарвавшегося чиновника из администрации города. – Аккуратные улочки, однотипные двухэтажные коттеджи. Рядом лес и красивый пруд.
– Да, мне тоже нравится это местечко. Там тихо, чистый воздух. Мы, кстати, живем на центральной улице поселка. Все бы неплохо. Но приходится каждый день возить Дашу в семьдесят восьмую школу, – сказала Катя и вздохнула. – А еще трижды в неделю занятия музыкой. В общем, забот с ней хватает.
Судя по всему, дочку она обожала и согласна была на любые лишения ради ее будущего.
– Разве вам никто не помогает? – осторожно поинтересовался я.
– В той автокатастрофе погиб не только мой муж, но и его родной брат, и родители, – помолчав, призналась Катя и добавила: – Я же своих папу с мамой похоронила несколько лет назад. Так что помощи ждать не от кого.
Да, нелегко ей одной.
Она явно была расстроена, губы едва заметно подрагивали. Я коснулся ее руки и легонько сжал ладонь, чтобы успокоить.
Мы отлично провели время на площади перед дворцом спорта. Дашка получила колоссальное удовольствие от аттракционов, мы с Екатериной вдоволь наговорились.
Мой желудок посылал нервные матюги в мозг. Вероятно, мои спутницы тоже проголодались, и я поспешил пригласить их в ближайшее кафе пообедать. Они, не раздумывая, согласились, вследствие чего наше общение продлилось еще на целый час.
Потом я вызвался проводить их до дома. Но оказалось, что они приехали в центр города на машине, поэтому идти нам пришлось всего лишь до соседней улицы.
Увидев знакомую светлую «бэху», я невольно усмехнулся.
– Вспомнил, как мы познакомились? – с улыбкой спросила Катя.
– Да. Так я еще ни с кем не знакомился.
Всю дорогу от кафе она держала меня под руку. Даша словно понимала всю ответственность момента. Она ничуть не мешала нам, топала рядом и глазела по сторонам.
– Мы увидимся?.. – спросил я, когда мы подошли к машине.
– В будни у меня всегда много работы, а вечером можем встретиться в любой день, – запросто ответила Катя.
Этот ответ порадовал меня. Мне всегда нравились такие женщины – ни кокетства, ни капризов, ни показушной целомудренности. Все четко, ясно и прямо.
– Тогда я позвоню в понедельник, – сказал я, помог устроиться в водительском кресле и прикрыл дверцу.
– Хорошо. Буду ждать.
– Пока! – Дашка помахала мне ручкой. – Приезжай к нам в гости!
– Приеду, если пригласишь.
– Я тебя уже приглашаю.
Катя удивленно вскинула бровь и шепнула:
– Ты ей понравился.
– А тебе? – шепотом спросил я.
– Скорее да, чем нет.
Машина плавно тронулась и поехала в сторону южной окраины города. Ну а я потопал домой.
Там я налил стакан вискаря и проглотил залпом, как Баренцево море – Руаля Амундсена. Двести граммов крепкого алкоголя – моя предельная дневная норма. Больше с некоторых пор я не употребляю. Вечер уже не казался мне тоскливым, и, как ни странно, даже телевизор не раздражал меня.
А в воскресенье утром противно запищал сотовый телефон.
– Да, слушаю, – ответил я, даже не посмотрев на экран.
– Привет, красавчик! – раздался бодрый голос Забравской.
– Привет.
– Встретиться не желаешь?
– Вроде недавно виделись, – сказал я и поморщился.
– Я забыла кое-что сказать.
Черт побери!.. Я только что отработал депутата Скребнева, и вот опять. Раньше между операциями проходило как минимум две-три недели. Зачастил мой шеф с заказами. Покоя не дает.
– Где?..
– Там, где ты первый раз подарил мне цветы, – прозвучала в ответ привычная фраза.
– Когда?
– Сегодня. Часиков в двенадцать. – Милена отключилась.
Я почесал затылок и глянул на часы. Девять. Уснуть больше не получится. Да и пора уже подниматься и приводить себя в порядок.
Кот запрыгнул на кровать и начал всячески меня обхаживать.
– Проголодался? – спросил я и потрепал черно-белую холку. – Ну, пойдем, угощу тебя хорошей колбаской.
Несколько лет назад со мной произошел странный случай. После очередного запоя остановился желудок. Два дня пища ни вниз, ни вверх. Таблетки не помогали, температура – под сорок.
Я мотался по квартире, а мой тогдашний кот – черно-белая громадина по имени Сержант – не отставал ни на шаг и постоянно орал.
– Чего тебе?! – рычал я на него. – Ты и сытый, и погулявший. Отстань!
Я прилег на кровать, а Сержант запрыгнул сверху и улегся на мой живот. Я хотел прогнать его, но что-то меня остановило. Я вроде слышал, что коты умеют лечить хозяев.
Так оно и вышло. Уже минут через пять живот заурчал, мне стало намного легче. Еще через четверть часа измерил температуру – тридцать семь. Отпустило, сразу жить захотелось.
А кот вышел на балкон. Он блевал там жутко, страшно и долго. Плохо ему было часа три.
С тех пор я прощал ему все. Нет, он не гадил где попало, мебель не обдирал, мясо и колбасу со стола не таскал. Но в три часа ночи мог подойти к кровати и громко мяукнуть. Я покорно вставал и кормил его или выпускал на улицу.