Распахнулась дверь, и в библиотеке показался счастливо улыбавшийся Финист.
- Я тебя обыскался, а оказывается ты... - оборотень запнулся, увидев Николя. - То есть вы здесь. Надеюсь, не придется напоминать, что ты сам отдал ее мне.
- В ученицы, - значительно добавил Охотник. Герда испуганно моргнула. Они что задумали делить ее прямо при ней?!
- В ученицы, - по обыкновению скрипнув зубами, согласился Финист. - Так зачем она здесь?
- Лучше у нее спроси, - Николя кивнув на Герду. Та послала ему умоляющий взгляд с просьбой не впутывать в их дрязги.
- Я хотела кое-что уточнить...
- Что, по всей видимости, не смогла уточнить у тебя, - с едва сдерживаемым злорадством закончил Николя. Финист еще раз многозначительно скрипнул зубами, не найдясь, что ответить, и переключил внимание на Герду.
- Я собираюсь прогуляться в город, не составишь мне компанию?
- А можно? - по привычке поинтересовалась у Охотника.
Тот пожал плечами:
- Теперь он твой учитель и несет за тебя полную ответственность. Я не стану вмешиваться.
- Пошли, - радостно улыбаясь, Финист потянул Герду за собой, но прежде чем они ушли, Охотник шепнул на ухо оборотню так, чтобы девушка наверняка не услышала.
- Но если с ней что-нибудь случится, я с тебя три шкуры сдеру.
- Не беспокойся. Со мной ей будет куда лучше, чем с тобой.
- Охотно верю. Только если что, - Николя провел указательным пальцем вдоль горла. Финист поморщился, но все же пререкаться не стал. Вдвоем с Гердой они отправились в Упсалу.
Весна была уже не за горами. На улице посветлело, хотя мороз продолжал держаться, а снег даже не думал таять. Суеты в городе стало больше: кто спешил по делам, словно очнувшись от зимней спячки, кто просто прогуливался, наслаждаясь первыми в этом году теплыми лучами солнца. Дети в рыбацком квартале затеяли шумную игру в салочки, то и дело оскальзываясь на льду, падая в снег и промокая насквозь. Ближе к рыночной площади все больше купцов и лавочников выходило на улицы и зазывало к себе покупателей, расхваливая свой товар на разные лады. Жизнь кипела вовсю.
Финист упорно молчал о том, куда ведет Герду. Сказал лишь, что это будет сюрприз. Это не слишком радовало, тем более, когда они уходили из дома, она заметила, как Майли наблюдает исподтишка, печальная и измученная. Стало совсем неловко. Она ведь обещала помочь, но до сих пор ничего не придумала, лишь сильнее увязая в паутине ухаживаний оборотня и давая ему несбыточные надежды, когда надо было ответить решительным отказом. Мрачные мысли одолевали Герду, пока Финист не привел ее к лавке резчика по дереву. Девушка недоуменно потупилась. Оборотень распахнул дверь пошире и галантным жестом пропустил вперед. Интересно, где он нахватался этого несуразного манерничанья? Очень не хотелось обижать его, но, похоже, рано или поздно придется объяснить Финисту, как глупо он выглядит со стороны, когда пытается подражать богатым господам. Хотя, вполне вероятно, Майли его манеры как раз придутся по вкусу. Вот и надо, чтобы он перенаправил свой интерес на нее, а с Гердой был просто другом, как раньше.
Внутри лавка оказалась богато обставлена большими и маленькими статуэтками, деревянными изображениями животных и людей, причудливыми дверными ручками, кофрами и сундуками, спинками для кроватей, тонкими тросточками и посохами в человеческий рост, плетеными корзинками и коробами. Не позволив толком осмотреться, Финист отвел Герду в дальний угол лавки, где была выставлена скромная коллекция музыкальных инструментов: несколько лютней, волынок, флейт, пастушьих рожков, охотничьих горнов, жалеек и парочки других инструментов, названий которых она не знала. Финист аккуратно достал с полки свирель из двенадцати соединенных между собой трубочек и приложил к губам.
- Не думаю, что стоит... - нахмурилась Герда. Вряд ли лавочник разрешает трогать свой товар, а тем более играть.
- Стоит. Погоди, - небрежно отмахнулся оборотень, слишком занятый изучением инструмента. Он приложил свирель к губам, внимательно прислушиваясь к звуку, потом задумчиво почесал затылок, достал из кармана тонкий стальной стержень и поковырялся в одной из трубочек. Отряхнув с ладони деревянную стружку, снова заиграл. На этот раз звук вышел намного чище. Финист удовлетворенно кивнул. Герда выпучила глаза, совсем растерявшись.
- А теперь молчи и слушай, - с важным видом заявил он и заиграл.
Герда приоткрыла рот от удивления. Нет, она и раньше знала, что у Финиста великолепный слух. Он часто напевал что-то в дороге, да так чисто и красиво, что остальные путники бросали все разговоры, чтобы послушать. Но чтобы вот так играть, пусть даже на простом народном инструменте! Волшебная мелодия лилась из свирели, заполняя собой все пространство, подражая то несущемуся с ошеломительной скоростью горному потоку, то грозным завываниям ветра, то нежному перезвону весенней капели. Веселье и радость от безграничной свободы в музыке сменялись неизбывной тоской от осознания собственного одиночества, которая невообразимым образом переходила в звуки неистовой битвы и робкой надежды на что-то светлое и вечное в конце. Герда смахнула навернувшиеся слезы, и тут ее оглушил гром рукоплесканий и восхищенных возгласов. Она так заслушалась, что не заметила, как в лавке собралась целая толпа, привлеченная необыкновенной мелодией. Финист широко улыбнулся и раскланялся перед своими слушателями, словно ничего особенного не случилось. Впечатление от его игры тут же испортилось. Почему ему надо делать все напоказ, когда он сам постоянно кричит об искренности? Через толпу протиснулся лавочник и, благодушно пожав Финисту руку, начал активно агитировать нахлынувших посетителей что-нибудь купить, например свирели и флейты, лучше которых не найти во всем Мидгарде, потому что их собственноручно делал игравший только что мастер.
Заметив, что Герда заскучала, Финист спешно вернул свирель и вывел девушку на улицу.
- Как тебе мелодия? Я ее специально для тебя сочинил. Понравилась?
- Спасибо, очень красиво, - протянула Герда, не зная, что еще сказать. Она хоть и слабо разбиралась в музыке, но чувствовала, что в этой мелодии Финист выражал только собственные ощущения и не пытался ничего сказать ей.
- Тогда еще погуляем? Хочешь, я смастерю еще лучший инструмент, подберу мелодию, а ты придумаешь слова и будешь петь. Мы сбежим отсюда и станем странствующими трубадурами. Люди в больших городах будут собираться толпами, чтобы нас послушать.
- Я не умею петь.
- Не беда. Я тебя научу, это не сложно. В чем дело? Ты ведь хотела путешествовать и рассказывать людям свои страшные сказки. Я готов составить тебе компанию, почему ты отказываешься? Из-за Охотника?
- Нет, - отрезала Герда, чтобы пресечь дальнейшие расспросы. - Просто это глупо и невозможно. У меня нет голоса, да и странствовать больше тоже не хочется. И я не люблю бросать начатое дело на полпути. Я хочу научиться пользоваться даром и пройти экзамен, доказать себе, что я способна хотя бы на это.
"А еще я очень прочитать мысли Николя, но тебе лучше об этом не знать", - добавила Герда про себя.
- Не горячись. Сдашь ты этот экзамен. Обещаю, что научу тебя всему, что потребуется, - заверил Финист. - Ну, хоть мелодия понравилась? Хочешь, я как-нибудь еще тебе сыграю?
- Обязательно, - на этот раз Герда улыбнулась вполне искренне. - А где ты научился мастерить инструменты?
- Да дома, в детстве еще, когда скот на выпас гонял, свирели делал для себя и для товарищей. Это не так сложно, как кажется. А играть еще проще. Хочешь, тебя как-нибудь научу?
Герда еще раз улыбнулась и покачала головой.
Они ходили по городу до самого вечера. Заглянули в пекарню и к кондитеру, где Финист накупил разных сладостей, несмотря на возражения Герды, вышли к порту и прогулялись вдоль набережной, с восхищением разглядывая не замерзающий даже в самые сильные морозы океан. Возвращались на закате, когда ноги начали гудеть от усталости, а головы наполнились мыслями о предстоящем сытном ужине и сладком сне в теплой постели.
Глава 29. Подарок фей
Следующие дни проходили почти одинаково. Утром после завтрака Финист учил Герду разговаривать с животными: вначале со всеми лошадьми в конюшне Охотника, кроме вороного жеребца (подводить к нему Герду Финист попросту опасался), с почтовыми птицами на голубятне (выяснилось, что именно звероусты занимаются выращиванием и дрессировкой голубей, чтобы те могли доставлять послания точно до адресата), с соседскими собаками и даже с дикими зверями из леса. Один раз Финист даже сумел притащить облезлого волчару, и Герде пришлось, преодолевая страх, расспрашивать о том, кого он ел в последние дни. Поначалу эти занятия очень увлекли. Оказалось, что животные живут по совершенно отличным от человеческих законам и знают столько всего интересного и необычного: к примеру, какие травы съедобные, а какие нет; на кого нападают мелкие безымянные демоны, которые на глаза людей не показываются вовсе; где уже растаял и снег и распустились первые цветы (да-да! несмотря на то, что повсюду в Упсале лежали сугробы по колено, это подтверждали и волк, и зайцы-беляки, и даже мелкие зимние птички, которых Финист вызвал своим свистом). Не нравилось Герде лишь то, с какой нарочитой осторожностью к ней относился оборотень. Даже когда Эглаборг подтвердил, что она полностью здорова, Финист все равно занимался очень мало, не нагружая и не перетруждая, при каждом удобном случае снисходительно гладя по волосам. Это очень раздражало. Герда чувствовала, что может большее, что не использует до конца своих возможностей, не работает на грани возможного, как говорил Николя.
После занятий Финист обычно приглашал Герду погулять с ним по городу и набережной, шутил, смеялся, показывал разные трюки, рассказывал истории из деревенской жизни в Заречье и службе в веломовской дружине.
Его внимание льстило, но постоянные комплименты смущали, а признания ставили в неловкое положение, потому что чем ближе она с ним сходилась, тем больше понимала, что никогда не сможет ответить взаимностью. Он навсегда останется лишь другом. Только как объяснить это Финисту?
Единственное, что скрашивало тоску и вызывало интерес - недавно открытая способность читать мысли. Теперь у Герды хватало времени и сил, чтобы проследить, почему в голове появляются голоса собеседников, когда те не открывают ртов. Это происходило сразу после занятий, после того, как она отражала способность Финиста разговаривать с животными. И длилось некоторое время, пока они шли, держась за руки. Герда слышала обрывки мыслей оборотня уже никак не связанные с животными. Правда, она не всегда могла их понять, а еще чаще смущалась и заливалась краской от некоторых его идей. Тогда она радовалась, что может только слышать, а не видеть картины, которые живописало его буйное воображение. О таких мыслях своего друга Герда предпочитала не знать. Вместе с тем, было интересно, посещают ли они только Финиста или об этом думают все мужчины без исключения. Наверное, так и есть. Единственный человек, в ком Герда не могла заподозрить подобных помыслов, был Николя. Она вообще с трудом представляла, чем занята его голова, кроме борьбы с демонами и дел компании Норн. Наверное, поэтому так сильно хотелось прочесть именно его мысли.
Способность к телепатии, к сожалению, сохранялась недолго. Правда, благодаря некоторым ухищрениям, Герде удалось выяснить, что читать она может не только Финиста, но и Вожыка с Эглаборгом, и даже Майли, если повстречать их сразу после занятий и взять за руку. Впрочем, их мысли были далеко не такие крамольные, как у Финиста, а больше занятые повседневными делами. Не выходил фокус только с Николя. Насколько бы быстро Герда не старалась поймать его после занятий, ничего не выходило. Будто и не было у нее этой способности. Николя, впрочем, наблюдал за ее опытами с лукавой усмешкой, словно понимал, что она делает и даже знал, что все попытки обречены на провал.
Больше злило, только когда Финист дотошно расспрашивал о Николя и сравнивал себя с ним. "Что вы с ним делали? Тебе это нравилось? Он не предлагал тебе ничего такого? Со мной у тебя получается лучше, чем с ним?" Порой эти вопросы доводили Герду до бешенства, а Финист всерьез не понимал, из-за чего она обижается. В таких случаях очень кстати пришлось упражнение, которому Николя научил ее в самом начале: закрыть глаза, сосредоточиться на дыхании, сосчитать до десяти и услышать шепот ветра. Правда, последнее получалось далеко не всегда, зато раздражение и усталость как рукой снимало. И она снова могла мило улыбаться и переводить разговор на более приятные темы.
Дневник Лайсве стал для Герды своеобразной отдушиной. Наследница древнего рода Стражей переживала те же проблемы, что и Герда: недавно открывшийся дар читать мысли, расшатанные до предела нервы и путаница в собственных чувствах. Герда радовалась, что не одна такая. Лайсве как-то через это прошла, значит и она справится.
"После расставания с Найтом *дважды зачеркнуто* Ходоком (никак не могу заставить себя поверить, что мой нежный возлюбленный и демон с головой летучей мыши - одно и то же существо), у нас совсем не осталось времени, чтобы придти в себя. Вейс предложил дождаться его возвращения в Упсале или в подземном дворце жителей холмов (после происшествия с Ходоком они ко мне как-то разом потеплели... или брат так на них повлиял? или мой недавно проснувшийся дар?), но я отказалась. Если я действительно телепат, то это мой единственный шанс пройти испытание и доказать, что я могу быть кем-то иным, нежели женой высокопоставленного Стража и матерью его наследника. Поэтому на рассвете следующего дня мы выдвинулись в путь на полудемонических лошадях жителей холмов в сопровождении "почетного караула". Видно, до сих пор надеются свою принцессочку за моего брата выдать. Правда, приворот действовать явно перестал, потому что Вейс за это время о ней не вспоминал. Уж я-то доподлинно это знаю, ведь всю дорогу тренировалась на нем читать мысли. Ну и на жителях холмов тоже. Жаль, с ними получается хуже, чем с Вейсом. Все-таки они не люди.
Удивительно, теперь то, что мне приходилось наблюдать со стороны, я могу делать сама. Мы с Вейсом всю жизнь были неразлучны и училась всему вместе. То, что ему рассказывали на занятиях наставники Стражей, он потом передавал мне, а я помогала ему тренироваться. Как видно, не зря. Осталось лишь научиться применять знания на практике. Хорошо бы еще найти подходящего мужчину, чтобы к моменту испытания дар раскрылся полностью, и попутно не возникло никаких неприятных неожиданностей. С нелюдями больше связываться не хочу, а единственный человек в нашей компании - мой брат. Но это неприлично уже даже для нас".
Герда смутилась. Зачем Лайсве понадобился мужчина и как бы он помог раскрыть ее дар? Герда решила при случае расспросить об этом Финиста, правда, что-то подсказывало, что их разговор снова скатится к обсуждению личности ее прошлого учителя. Поэтому пришлось повременить.
Устав бродить по городу, а они уже исходили все улочки, заглянули во все лавки и перезнакомились со всеми местными жителями, Финист предложил прогуляться в лес верхом, пока не началась весенняя распутица. Выехали ясным утром, чтобы к обеду вернутся - боялись, что распогодится. Уж слишком приятный выдался день. Легкий морозец щекотал щеки. Ветер дул едва ощутимо и совсем не холодно. Небо пронзительно-синего цвета раздалось ввысь и вширь, напоминая о скором приходе теплого времени года. Вот-вот начнется капель, зажурчат ручьи и прилетят с зимовки первые птицы. Природа очнется от спячки, и начнется новая полная веселья жизнь.
Только оказавшись в седле, Герда вспомнила, что не ездила уже почти три месяца и чувствовала себя слегка неуверенно. Застоявшиеся кони, чуя приближение весны, рвались вперед, но Финист легко осаживал свою норовившую сорваться в галоп кобылу, а Яшка примерялась к ее ходу и не спешила обгонять. Час ехали спокойно, и когда Герда обвыклась в седле, а лошади хорошенько размялись, Финист предложил сделать легкий галоп. Золотинка поначалу попыталась нести, но почувствовав твердую руку наездника, сдалась на его милость. Скачка выдалась на диво приятной, не быстрой и не медленной, такой ровной, что Герда смогла вновь обрести уверенность, отпустить конскую гриву и наслаждаться игравшим в волосах ветром.
Заметив, что она приободрилась, Финист свернул на боковую дорогу, посреди которой на небольшом расстоянии друг от друга лежали в ряд поваленные деревья - средних размеров, с гладкими стволами, через которые лошади сами просились перепрыгнуть.
- Не надо, - взмолилась Герда, завидев препятствие.
- В прошлый раз у тебя через огромную расселину получилось перескочить, а тут какие-то палочки на земле совсем не страшные, - Финист повернул к ней голову и подбадривающе подмигнул. - Придержись за гриву. Я в тебя верю.
Он отвернулся, набрал поводья и послал лошадь вперед. Чувствуя, что Яшка ускоряется следом за Золотинкой, Герда сцепила зубы, чтобы не заскулить от страха, и судорожно вцепилась в жидкую кобылью гриву. На первом прыжке качнуло вперед, на втором выбило из седла. Герда повисла на боку лошади, вцепившись в гриву и одной ногой упираясь в стремя. Огромным усилием она отдернула лошадь от последнего бревна, которое, по счастью, оказалось очень узким, и объехала сбоку. Закусив губу, отчаянным рывком забралась в седло до того, как Финист успел обернуться в конце тропинки.
- Ну как, понравилось? - продолжал улыбаться он, не заметив, что она чуть не упала. Сознаваться в позорной неловкости Герда не решилась, поэтому утвердительно кивнула и вымученно улыбнулась в ответ, пытаясь перевести дыхание и унять бешено колотившееся сердце.
- Хочешь еще? - не унимался Финист. Герда выпучила глаза.
- Только не сегодня. Я устала и хочу домой, - на этот раз она решила не притворяться. Финист смилостивился и повернул лошадей обратно.
Этот случай запомнился надолго. Герда никак не могла выкинуть липкое навязчивое чувство страха из головы. Пусть даже пугал такой пустяк, как прыжок через бревно, но она не могла так это оставить - слишком позорной казалась собственная трусость и несостоятельность.
На следующее утро Герда встала затемно и, тихонько пробравшись в конюшню, поседлала Яшку, чтобы выехать в лес на рассвете и попробовать преодолеть ставшее наваждением препятствие. Около часа прошло, прежде чем удалось найти подходящее бревно, через которое Яшка могла бы легко перепрыгнуть. Герда направила кобылу на препятствие галопом, а потом вдруг сама же отвернула. Попробовала еще раз. Показалось, что Яшка скачет недостаточно ровно - пришлось снова уходить в сторону. Герда начала злиться. Да что же это такое? Убегая от варгов, они перелетели через широченную расселину, а тут жалкого бревна боятся. Стиснула зубы и решительно направила лошадь вперед, не смея даже думать о том, чтобы отвернуть. Они подошли вплотную к препятствию. От страха Герда зажмурилась, желая и одновременно страшась прыжка, но его не последовало. Кобыла резко остановилась перед самым препятствием. Девушка кувыркнулась в воздухе и полетела через бревно одна. Без лошади. Инстинктивно прижала подбородок к груди, готовясь к удару, но тут почувствовала, как ее обволокло знакомой воздушной периной, чуть покалывавшей кожу. Мысленно приняв ее, очень мягко опустилась в снег возле копыт вороного жеребца.