— Ну, его милость сам был из этого ада. Душегубство, попытка убийства епископа, прости, уже кардинала, Урбана, сотрудничество с Орденом Праведности, сотни трупов и издевательство над стражами. Я рад, что теперь его рвут на части крюками, и надеюсь, никто не будет торопить приход Страшного суда, чтобы он успел достаточно настрадаться. Здорово, что ты догадалась попросить помощи у Софии.
— Я отправила ей весточку еще до того, как мы поговорили с главным инквизитором Арденау. Так что пророчица прибыла за тобой очень вовремя.
Я не стал ей говорить, что Софи опоздала. Гере совершенно ни к чему об этом знать.
— Кстати о ней, — прищурилась колдунья. — Что тебе сказали напоследок?
— В смысле? — прикинулся я идиотом, но получилось это у меня не слишком хорошо.
— Ты знаешь, о чем я. Об очередном из пророчеств, которые она порой выпускает в мир. Что ты услышал на этот раз?
Я лениво зевнул, прикрывая рот ладонью:
— Какую-то бессмыслицу. На этот раз ничего интересного. Даже не думай.
— Людвиг ван Нормайенн! — отчеканила Гертруда, и ее глаза свирепо сверкнули. — Хватит юлить!
Я, понимая, что Гера не отстанет, закатил глаза к потолку:
— В новом пророчестве Софии нет ни одного слова «бойся» или «опасайся». Она сказала, что не видит моей смерти так, как видела ее раньше.
— Я даже с пристани, когда появилась твоя лодка, ощутила остатки ее магии в твоей крови, а это мешает разглядеть будущее, но смею надеяться, что она права.
— А что, появился серьезный повод беспокоиться за мою жизнь? — удивился я.
— Для тебя станет откровением, если я скажу, что постоянно за тебя беспокоюсь? — наклонилась она ко мне. — Сильнее тебя в неприятности умеет влипать только Львенок.
— С этим спорить не буду. Ты знаешь, где он сейчас?
— По слухам, где-то на юге. Кажется, в Дискульте. Кстати! Благодаря твоей помощи Карл выжил.
— Я рад. Если честно, боялся, что ему не удалось выбраться из подземелий. Надо полагать, он рассказал вам много интересного?
— Не то слово. Он был очень красноречив… эй!
Дверь распахнулась слишком неожиданно для нас, и моя рука нырнула под подушку, к кинжалу, а пальцы Геры вспыхнули, точно тлеющие уголья в костре, но человек, без спросу ввалившийся в комнату, воссиял улыбкой, показывая, что не вооружен.
— Рад вас видеть, стражи!
Он был невысок, хрупок, я бы даже сказал женственен. Плавные, мягкие, осторожные движения, приятное, гладкое, улыбчивое лицо, живые ореховые глаза. Порой, по ошибке, его принимали за подростка, иногда (особенно спьяну) за девчонку, обрядившуюся в мужскую одежду. Но первое впечатление часто обманчиво. Рансэ старше меня на четыре года, и он отнюдь не девчонка, особенно когда берется за клинок.
— Рансэ, тебя учили стучать? — мрачно поинтересовался я, убирая оружие.
— Так я вроде стучал… Разве нет? — Он притворился растерянным. — Дверь была открыта и…
— Клянусь моим даром, я сама заперла ее на ключ! — сказала Гертруда, гася магию.
— Ну, по правде говоря, замок оказался пустяковым, а ваши лица были такими смеш… ай! Больно все-таки!
Незваный гость подскочил, словно его укололи иглой, и с укором посмотрел на колдунью.
— Убирайся к черту, иначе я действительно разозлюсь и превращу тебя в жабу! — прошипела Гертруда.
Она не шутила, и наш посетитель, ухмыльнувшись, выскользнул в коридор, подальше от неприятностей.
— Дверь закрой!
На миг вновь появилась ухмыляющаяся рожа, и створка захлопнулась.
— Раз он здесь, значит, работать мне придется с ним, — заметил я. — Если честно, я этому не рад.
— Только не говори, что вы не сходитесь характерами.
— Совершенно не сходимся. Он не приемлет компромиссов и излишне жесток.
— Но, признай, он неплохой страж и не самый худший из тех напарников, с которыми ты работал. К сожалению, Рансэ напомнил мне о времени. Пора ехать. Прости, что не можем нормально поговорить и побыть вдвоем.
— Ну, время мы провели замечательно, — сказал я бодро, хотя и чувствовал печаль из-за того, что мы так быстро расстаемся. Я давно не видел Гертруду и очень скучал, но постарался, чтобы она не заметила моего огорчения.
Гера грустно улыбнулась, застегивая пуговицу на рубашке:
— Не знаю, что вы должны сделать, ребята, но я беспокоюсь. Прогансу рядом, и если вам придется пересечь границу, без нужды не рискуй. Поверь, если на той стороне узнают, что ты страж, будет гораздо хуже, чем в плену у маркграфа Валентина.
Я рассмеялся:
— Обещаю быть осторожным, чтобы ты не волновалась.
— Вот и замечательно. — Она постаралась выглядеть веселой, затягивая шнуровку на сапожке. — У меня для тебя подарок. Загляни в мою сумку. Передний карман.
Я выполнил ее просьбу и достал алую тряпицу:
— Вот это?
— Разверни.
Там было кольцо из трех полосок желтого, красного и белого золота, свитых между собой несложной спиралью, и украшенное рунами крапивы, толокнянки и руты.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Оно в точности как прежнее. Мне жаль, что то я потерял. Когда-нибудь спрошу за него с колдуна маркграфа.
— Если только я не найду его первым, — хищно и зло улыбнулась Гертруда.
Впрочем, эту гримасу было тяжело назвать улыбкой. Моя ведьма слишком мстительна, и к господину Вальтеру у нее вопросов не меньше, чем у меня.
Я надел кольцо на безымянный палец левой руки и приподнял брови, заметив, как руна крапивы на несколько кратких мгновений налилась светом.
— Такого раньше не было.
— Просто ты изменился, Синеглазый. Кольцо чувствует это и пытается подстроиться под нового тебя. Кстати, я добавила в него маленькую деталь.
— Какую?
— Теперь всегда буду знать, где ты находишься. Не возражаешь?
— Да нет. Здорово.
— Проводишь меня? — попросила она, и я предложил ей руку.
Гертруда уже давно скрылась за поворотом, а я все еще стоял на пустой дороге и слышал ее последние слова:
— Будь осторожен, Синеглазый. Пожалуйста, будь осторожен.
Как только она уехала, мое настроение тут же испортилось, и появились мрачные мысли. Боюсь даже предполагать, когда я теперь смогу ее увидеть.
— Не печалься, Людвиг. С твоей ведьмой все будет хорошо.
Проповедник сидел на плетне, ссутулившись, вытянув голову на тощей шее, очень похожий на грифа-стервятника.
— Как поживает Пугало? — спросил я, вдыхая висящий в воздухе запах гиацинтов, оставшийся от нее.
— Все такое же. Дурной характер, отсутствие всяких манер. Не сказало мне даже здрасте, так что я послал его к дьяволу. Кажется, оно отправилось в комнату Рансэ.
— Проклятье! — подскочил я. — Почему не предупредил раньше?!
— А это важно?
Я побежал к постоялому двору. Посетителей в зале не было, лишь служанка стелила на столы свежие скатерти. Она вскрикнула и отшатнулась в сторону, когда я едва не сбил ее с ног, ворвавшись в дом. Влетев по лестнице и не зная, какая комната принадлежит стражу, я крикнул:
— Рансэ!
Из-за ближайшей ко мне двери раздалось нечто вроде утвердительного бульканья, и я ввалился в комнату, опередив ничего не понимающего Проповедника.
Страж лежал на полу, уткнувшись лицом в собственную шляпу со страусиным пером, а на его спине восседало невозмутимое Пугало, не обращая внимания на то, что жертва извивается и пытается встать.
Я облегченно перевел дух, одушевленный не хватался за серп, и в его поведении чувствовалась некая насмешка, а не желание убивать.
— Ты не мог бы слезть с него? — стараясь говорить спокойно, попросил я.
Пугало задумчиво повело головой, его плечи поникли, и оно неохотно встало с человека.
— Тяжелый, сукин сын, — Рансэ произнес первые осмысленные слова, и его красная физиономия постепенно начала принимать естественный цвет. — Подай, пожалуйста, бутылку вина. Себе тоже можешь налить, если хочешь.
Он припал к горлышку, сделал несколько долгих глотков, так что его острый кадык заходил ходуном, затем вытер губы тыльной стороной ладони. Выдохнул:
— Ну, ничего. В следующий раз я буду расторопнее, Соломенная башка. Посмотрим кто кого, когда я неожиданно ткну в тебя горящей палкой.
Пугало беззвучно рассмеялось и показало ему неприличный жест. Затем подумало и показало такой же задохнувшемуся от возмущения Проповеднику. Оно пребывало в чертовски хорошем настроении.
— Темный одушевленный, способный покидать предмет и путешествовать как цельная сущность. Однако. Не видал ничего подобного с тех пор, как вернулся из Сарона. Эта шутка не в твоем стиле, Людвиг. Зачем ты ко мне его отправил?
— Даже не думал. Оно само пришло с тобой познакомиться.
Рансэ встал, подошел к Пугалу, с интересом изучил идиотскую улыбочку садиста, хмыкнул:
— Как ты его приручил?
— У нас партнерское соглашение, — уклончиво ответил я.
— Темный одушевленный, способный покидать предмет и путешествовать как цельная сущность. Однако. Не видал ничего подобного с тех пор, как вернулся из Сарона. Эта шутка не в твоем стиле, Людвиг. Зачем ты ко мне его отправил?
— Даже не думал. Оно само пришло с тобой познакомиться.
Рансэ встал, подошел к Пугалу, с интересом изучил идиотскую улыбочку садиста, хмыкнул:
— Как ты его приручил?
— У нас партнерское соглашение, — уклончиво ответил я.
— Ты в курсе, что я должен доложить Братству, с кем ты водишь дружбу?
— А ты доложишь?
Рансэ хмыкнул еще раз, поднял помятую шляпу, отряхнул ее:
— Насколько я помню, нам не рекомендовано связываться с одушевленными, если только мы не видим, что они сходят с ума от крови. Этот вроде достаточно адекватен, раз не перерезал мне горло. Так что сам с ним разбирайся. Мне надо с тобой поговорить.
— Давай поговорим.
— Прямо здесь не пойдет. У меня приступ паранойи, а стены тут слишком тонкие и дырявые, чтобы доверять им тайны. Давай прогуляемся до реки.
Эта таинственность мне не особо понравилась, я позвоночником чувствовал грядущие неприятности.
Мы сели на пустой пристани, Рансэ поставил между мной и собой полупустую бутылку вина, Проповедник, которому было интересно все таинственное и секретное, держался поблизости и делал вид, что любуется рекой, а Пугало, которое плевало на все секреты, отправилось бродить по осоке и пугать цапель.
— Мы отправляемся в Прогансу, приятель.
— Так я и думал, — мрачно проронил я. — Мне, как всегда, везет.
В отличие от Рансэ, родившегося в этой чертовой стране, я не испытывал к Прогансу никаких теплых чувств.
— Выше голову, Людвиг. Не все так плохо!
— Скажешь мне это, когда Носители Чистоты возьмут тебя крюком за лодыжку и потащат на четвертование. Какой тьмы мы туда собрались?
— Нас с тобой ждет Савранский университет — храм знаний, веселых студентов, запыленных книг и мудрых профессоров. Уверен, что ты всю жизнь мечтал его увидеть.
— Мне слишком поздно постигать академические науки.
— Магистрам плевать на твои знания. Отправиться туда — приказ Мириам.
— Так вот кого мне следует благодарить за это путешествие, — понимающе протянул я. — Она очень любезна, что помнит меня.
— Ты ведь был ее учеником?
— В прошлом. А почему выбрали тебя?
— Я сам вызвался, — беспечно сказал он, размахнувшись и швырнув пустую бутылку в Пугало.
То, не отшатнувшись, небрежно махнуло серпом, и посудина разлетелась на множество осколков. Одушевленный, кстати, совсем не обиделся на подобное обращение и продолжал шариться в осоке.
— Только не говори, что ты соскучился по своей родине.
— Моя родина любит меня примерно так же, как и всех остальных стражей, — усмехнулся он. — Но это не значит, что я должен отвечать ей взаимностью. Я хорошо знаю город, куда мы едем, и моя помощь будет не лишней.
Я нахмурился:
— Рансэ, между нами никогда не было особой дружбы. К чему тебе помогать мне?
— Тебе? — рассмеялся он. — Не весь мир сошелся только на тебе, ван Нормайенн. Я это делаю ради себя.
Я переглянулся с Проповедником:
— Самое время тебе рассказать, чего от нас хочет Мириам.
— Ты ведь знаешь, что раньше на месте Савранского университета находились архивы Братства?
— Я знаю, что там был один из наших замков, где собирались магистры. Про архивы не слышал.
— Об этом, как я понимаю, не любят говорить. После того как стражей выгнали из страны, большинство документов были уничтожены. Часть попала в королевскую библиотеку, часть осела у клириков в Риапано. Но закрытые архивы, так называемая Восьмая комната, как считается, уцелела. Она была хорошо спрятана, и ее не нашли. Замка давно нет. Его сровняли с землей, чтобы здесь от Братства не осталось никакой памяти. А на его месте отстроили университет. Как ты думаешь, на каком основании поднимали университетские стены? Первые его корпуса стоят на старых подвалах. Так что архивы никуда не делись, и именно там лежит то, за чем нас послали.
— Очень самонадеянно. — Я покачал головой. — Давай мыслить здраво. То, что архив не нашли, — лишь слухи. А даже если так, прошла уйма времени, и от книг могло ничего не остаться. Влага и крысы порой гораздо более жестоки, чем люди.
— Мириам уверена, что он уцелел.
— Но Мириам в Арденау, а нам надо ехать в Прогансу. Она не думала о том, что даже подвалы могли быть перестроены? Добавили новую стену, вырыли новый погреб, а то и вовсе замуровали входы и выходы.
Рансэ достал из-за ворота рубахи шнурок, на котором висела тяжелая серебряная монета с изображением орла — старый эсу, из тех времен, когда все стражи считали Прогансу своим домом:
— Это ключ. Он откроет секретную дверь в архив, если все осталось, как прежде. А если нет — мы уедем, несолоно хлебавши, и на этом наша миссия завершится.
— Архив большой? Что конкретно мы ищем?
— Книгу. Обложка из красной кожи, с серебряными вставками, и замок с защелкой. На замке нарисован молот. Что в ней — меня не волнует.
Я лишь пожал плечами.
И я, и он понимали, что успех всего этого странного мероприятия зависит от множества очень ненадежных «если». Если описание верно. Если книга все еще в архиве. Если мы сможем проникнуть в него. Если мы его найдем… Если он вообще существует.
— Вы едете в полную неизвестность без всякой надежды на успех, полагаясь лишь на удачу и отдавая свою судьбу в руки людей, которые с радостью вас прикончат, как только узнают, кто вы такие, — высказался Проповедник.
— Целиком на твоей стороне, приятель, — отозвался Рансэ. — Но работа есть работа.
— Наша работа уничтожать темные души, а не угождать капризам магистров, — не согласился я с ним.
— Ну, ты известен своим боданием с ними из-за любой глупости, — сказал страж, вставая. — Можешь не ездить, я все сделаю сам. А ты объясняйся с Мириам.
Проповедник скривился и начал вещать какой-то нудный отрывок из библии, но Рансэ попросил его читать проповеди где-нибудь в другом месте.
— Ну что, Людвиг? Ты со мной?
— С тобой. — Я принял решение. — Не бросать же тебя одного в этой дикой стране.
Пограничный пост Прогансу и почтовая станция, находящаяся при нем, оказались в крайне плачевном состоянии. Две юго-восточные провинции страны давно забыли свои лучшие времена — тракты пустуют и многие предпочитают добираться до северных областей через западные города герцогства Удальн, чтобы не рисковать без нужды.
Вполне понятная предосторожность. После того как Братство в Прогансу стало вне закона, а Орден Праведности и Носители Чистоты справляются с нашей работой из рук вон плохо, темные души в этом регионе живут вольготно и при случае не прочь закусить путником.
— Кто, куда, откуда? — произнес капрал в заляпанном жиром мундире.
Мы были одеты наемниками южного Обернау. Таких ни с кем не спутаешь — короткие дутые штаны с тигровыми полосами, яркие рейтузы малинового цвета, темно-лиловые шапероны, и на кожаных куртках нашиты цветные ленточки разной длины.
— Сам, что ли, не видишь? — спросил у него Рансэ.
— Вижу. Только чего вам тут надо, никак не пойму. В Прогансу нет войны.
— Мы по приглашению герцога Авонского. Его отряду нужны опытные солдаты.
Капрал мрачно посмотрел на женственного стража. В его взгляде было неприкрытое сомнение, что тот вообще имеет боевой опыт.
— Бумаги есть?
Я протянул подорожную, выправленную на гербовой бумаге и украшенную настоящей печатью. Где Братство умудрилось ее достать, для меня было загадкой. Капрал кисло изучил ее, ковырнул ногтем указательного пальца, вернул обратно.
— Ты похож на альбаландца, парень. Ваших в моей стране не любят.
— Я из западного Бьюргона, — ответил я, меняя акцент. — Этих свиней и у нас не жалуют.
— Пять суо с каждого за въезд в страну, и можете проваливать.
Несколько медяков им на вино было не слишком большой платой, так что мы не стали возражать, и Рансэ, шевеля губами, отсчитал в потную ладонь солдата монетки.
— Лучше бы вам найти другую дорогу, — сказал нам капрал на прощание, убирая заработок в карман. — Тракт порядком заброшен и с осени неспокоен.
— Мы не боимся.
Он скривился, но уговаривать нас не стал. Счел, что раз мы такие идиоты, то это не его проблема.
Целый день мы ехали по пустой дороге, находящейся в отвратительном состоянии. Большинство мостов через овраги, ручьи и мелкие речушки почти развалились, и частенько приходилось спешиваться, брать лошадей под уздцы, для того чтобы перевести их на другой берег вброд.
— В этом году, похоже, были сильные паводки, — сказал Рансэ, следуя сразу за Пугалом, которое, в отличие от нас, не боялось замочить ноги. — Давно не случалось таких снежных зим.