Нептун оказался разговорчивым, и вскоре мутантики узнали о нем многое. Почти всю свою восьмидесятилетнюю жизнь он провел на подводной лодке, на которой когда-то жили его родители и родители его родителей. Назвали мальчика в честь морского бога, отдав ребенка тем самым под его покровительство. «И надо сказать, мой могущественный тезка все эти годы неплохо ко мне относился! Мы с ним почти не ссорились», – утверждал белобородый.
Он знал в своей подводной лодке каждый винтик, и, несмотря на почтенный возраст, «Водолаз» у него был отлажен и работал как часы. Однако это не мешало ее хозяину быть мнительным и выискивать всевозможные неисправности. То и дело, прерывая беседу, Нептун вскакивал и прислушивался: то ему казалось, что у лодки отказала воздухоподача, то застучали поршни в моторном отсеке, но в конце концов все страхи оказывались ложными.
Вместе с Нептуном на лодке жил его внук, которого звали Кактусом. Он был ровесником Бубнилки, а коротенькие, торчащие дыбом волосы на круглой головенке придавали ему некоторое сходство с этим колючим растением.
Держался Кактус букой. Когда с ним пытались заговорить, он смущался и пытался спрятаться за дедушку.
– Это он стесняется! Увидите, через несколько минут осмелеет, да еще как! Сами пожалеете! – улыбнулся Нептун.
Он хорошо изучил характер своего внука, и вскоре Кактус с Бубнилкой вместе бегали по подводной лодке, производя больше шума, чем стадо перепуганных десятирогих зубров, которым вздумалось промчаться через свалку металлолома.
Нептун набил табаком коротенькую трубочку, и к потолку отправился клуб ароматного дыма.
– По-моему, за один час я выговорил месячную норму слов. Обычно я не бываю так разговорчив, но, когда долго никого не видишь, очень хочется пообщаться, – смущенно сказал он.
Пупырь расхохотался так, что у него треснули на животе брюки.
– Со мной происходит то же самое, – сообщил он. – Когда я вечером ложусь в постель, то понимаю, что не успел сказать ничего из того, что озаряло меня днем. Такие уж мы философы: нам нужен хоть один слушатель!
– Притом лучше, чтобы этот слушатель был немой и прочно привязан к стулу, – добавила Трюша, и мутантики засмеялись.
– Как вас занесло в океан? – спросил Нептун.
– Три причины на «к»: Карла, карта с кладом, кладенец, – ответил Хорошист.
Чтобы было понятнее, дедушка Умник сопроводил свой рассказ телепатическими иллюстрациями. Для убедительности он создал в кают-компании нескольких фантомов, один из которых, похожий на Рыжую Карлу, оказался очень убедительным. Трюша, увидев близко королеву карликов, вздрогнула, а у Умника в этот момент возникла идея, через некоторое время спасшая им жизнь. Но пока, чтобы не забегать вперед, мы сохраним ее в тайне.
Нептун с интересом наблюдал, как в каюте его «Водолаза», словно на театральной сцене, разворачивается действие с обилием разных лиц. По полу бегали фантомы уменьшенных карликов, они стреляли из арбалета и метали копья в шерстюш и лобастиков, летевших на шаре.
Бубнилка, привыкшая к таким представлениям, радостно повизгивала, а Кактус испугался, спрятался под привинченную к стене морскую койку и оттуда наблюдал за движущимися фигурами.
Когда фантомы исчезли, Нептун вновь набил трубку табаком, приминая его большим пальцем:
– Да, дело ясное. Вам нужно найти кладенец раньше королевы.
– Если Меч попадет к Карлухе, начнутся такие вредилки, вонялки, ругалки и ворчалки, что сам Шекспир тут ничего не скажет, – выпалил Хорошист, не упустив случая подколоть брата.
– Как называется остров, на котором зарыты сокровища? – спросил подводник.
Отелло, сосредоточившись, телепатически проник в мозг и хорошенько пошарил в бестолковой голове карлика. Как ни странно, среди прочих глупостей там обнаружилась и интересующая его информация.
– Остров Сломанной Мачты! – сообщил лобастик. Нептун послал внука за стопкой подробных навигационных карт, потертых, но заботливо подклеенных на изгибах. Увидев такое изобилие лакомств, лобастики разом облизнулись. Не заметив этого, подводник внимательно сектор за сектором просмотрел карты и покачал головой.
– Такого острова нигде нет. Едва ли он относится к островным архипелагам. Прятать сокровища там не имело смысла, так как они были обитаемыми. Скорее всего, это пиратское название одного из вулканических образований, которые находятся где-то здесь… – Он обвел карандашом один из секторов восточной части Тихого океана.
Размышляя, какой из обведенных может оказаться Островом Сломанной Мачты, мутантики стали рассматривать данные съемок с метеорологического спутника, который продолжал вращаться по орбите планеты и с которым Нептун поддерживал непрерывную связь.
На одном из снимков Трюша увидела небольшую скалистую гряду из нагромождений каменных обломков, сверху покрытых скудной растительностью.
– Этот самый подходящий, но не очень-то он похож на мачту, – задумчиво сказала невеста Бормоглотика, показав карту подводнику.
Тот усмехнулся в седые усы:
– Разумеется, не похож. Видишь внизу время? Что оно тебе говорит?
– Ничего не говорит! – призналась Трюша.
– Эх ты, это же снимок отлива, а ты найди прилив.
Нептун порылся в стопке фотографий и достал еще один снимок, запечатлевший гряду во время прилива. На нем шерстюша едва узнала остров. Береговая часть полностью пропала под водой, а оставшаяся, тонкая и прямая, была похожа на древесный ствол. Разумеется, пиратам, большую часть жизни проведшим в океане, он должен был напоминать мачту.
Друзья внимательно всматривались в снимок. Неужели где-то здесь, в этих камнях и застывшей лаве, выброшенной когда-то проснувшимся вулканом, скрыты пиратские сокровища и Меч-кладенец? Но в холодной красоте каменистой гряды не было подсказки – Остров Сломанной Мачты оберегал свою тайну.
– И как вы доберетесь до острова? Не строить же вам плот, да и не из чего, – лукаво поинтересовался Нептун.
– А вы нас не подвезете? Или просить об этом – слишком большая наглость? – Мило улыбнувшись, Трюша использовала все свое обаяние.
Бормоглотик ощутил укол ревности.
– Надо подумать, выдержит ли мой «Водолаз» такой дальний путь! Последнее время мы чаще всего лежим на дне… – Подводник встал и, заложив руки за спину, стал задумчиво прохаживаться по каюте. Когда он, повернувшись спиной, остановился у иллюминатора, Отелло, причмокивая губами, хотел умять океанские карты, но Пупырь выразительно погрозил ему кулаком.
– Тогда убери их подальше, чтобы они меня не искушали! – вздохнул высокоумный лобастик.
Белобородый Нептун решительно повернулся и подошел к ним:
– Я бы согласился, да только ничего не выйдет. Чтобы управляться с «Водолазом», мне нужен помощник. А никто из вас в подводных лодках не разбирается…
– Почему «не разбирается»? Бормоглотик разбирается! – с гордостью сообщила Трюша.
Белобородый недоверчиво посмотрел на кошачьего мутантика:
– Ты знаешь, как управлять подводной лодкой?
– Не то чтобы знаю, но я обладаю памятью вещей. Она выручает меня, когда необходимо, – скромно ответил тот.
Нептун засмеялся. Он явно считал мутантика фантазером и не верил ему. Да и возможно ли такое, чтобы то, чему он учился треть жизни, другой постиг всего за несколько секунд?
– Отлично, проверим… Для чего нужно, скажем, это? – Он бегло обвел отсек взглядом и кивнул на массивный люк.
Бормоглотик неторопливо подошел к люку, закрыл глаза и дотронулся до него. И тотчас его сознание, как это случалось всегда, провалилось в прошлое и он увидел, как во время учебной тревоги подводники захлопывают люки и завинчивают большие колеса. Перед мутантиком возникла подробная схема лодки со всеми отсеками, и он интуитивно уяснил принцип действия основных механизмов.
Бормоглотик отошел от люка, повернулся к Нептуну и спокойно, точно читая по учебнику, сказал:
– Люк нужен для герметизации отсека. Запорный механизм приводится в действие блокирующим колесом. Два поворота влево до упора. Снаружи люка на порожке имеются отверстия для помп, чтобы откачивать воду, однако особенно надеяться на них не стоит. При их поломке следует проверить контакты электронасоса. Продолжать?
Белобородый замахал руками. Он подскочил к мутантику и сжал его в объятиях:
– Парень, ты прирожденный подводник! Не знаю, как тебе это удается, но я буду счастлив сделать тебя своим помощником. Смотри, Кактус, и учись, как надо все схватывать! Я тебе по сорок раз повторяю, а ты ничего не помнишь!
– Просто у меня такая мутация. Стоит мне дотронуться, и я вижу каждый предмет, как на чертеже, и определяю, где неполадка, – скромно добавил Трюшин жених.
– И давно вы так умеете, дядя Бормоглотик? – спросил Кактус, глядя на него, как на чудо природы.
– Давно? Хм… С восьми или девяти лет. Как-то я нашел старый будильник, поднял его и сразу сообразил, как он устроен. Состыковал несколько колес, заменил заводную пружину, нашел немного смазки – и часы заработали.
– И давно вы так умеете, дядя Бормоглотик? – спросил Кактус, глядя на него, как на чудо природы.
– Давно? Хм… С восьми или девяти лет. Как-то я нашел старый будильник, поднял его и сразу сообразил, как он устроен. Состыковал несколько колес, заменил заводную пружину, нашел немного смазки – и часы заработали.
– Это тот самый будильник, который ты нам подарил? – поинтересовался Пупырь.
– Тот самый. – Бормоглотик слегка смутился.
Дело в том, что, несмотря на починку, будильник все равно отставал на несколько часов в день, или, как шутила Мумуня, на два дня в неделю.
«Хорошенькая штука! На дворе вторник, а часы показывают воскресенье! Стало быть, можно бездельничать!» – смеялась она.
«А когда подошло воскресенье, но будильник показывает пятницу? Значит, надо работать?» – интересовался Пупырь.
«Вот еще, стану я работать в воскресенье! Я же знаю, что часы врут!» – возмущалась Мумуня.
Нептун расстелил океанографическую карту, такую большую и аппетитную, что Отелло издавал тоскливые вздохи, наблюдая, как подводник линейкой отмечает курс.
– Вашему другу плохо? – сочувственно спросил Нептун.
– Нашему другу всегда плохо! С тех пор как в детстве с коляски бумкнулся, так все и мучается! – съязвил Хорошист.
Услышав кваканье, Трюша вытащила из рюкзачка за спиной у Бормоглотика розовую жабу Бибу и дала ей аспирину и слабительных таблеток.
– Совсем забываешь кормить бедняжку! Послушай, как она жалобно квакает! – укоризненно сказала она жениху.
– Да ну, она всегда хочет есть, – оправдывался мутантик с двумя пупками.
– Есть два пути к островам: один – обходной, более длинный, но безопасный, и второй – короткий, но связанный с риском. Видите, здесь прямая линия пересекает Море водорослей и океанскую впадину глубиной в семь километров? – спросил подводник.
– Что это за Море водорослей? – поинтересовалась Бубнилка.
– Вы слышали про Саргассово море? Это его двойник, но возникший в другой части Мирового океана. Здесь интенсивность подземных излучений и солнечная активность таковы, что образовалось огромное скопление водорослей площадью в сто квадратных километров. Океанских течений в этом районе нет, и водоросли образуют непроходимые заросли. Мы наверняка запутаемся там винтом «Водолаза», поэтому лучше обогнуть водоросли севернее. Крюк большой, но зато надежнее.
– Что винт может запутаться в водорослях – понятно, но что опасного в океанской впадине? – спросил дедушка Умник.
– Наши предки называли ее Глазницей Тысячи Черепов. Известно, что за сто двадцать лет в этом районе пропало восемьдесят кораблей и подлодок.
Трюша вздрогнула и сжала ладонь Бормоглотика.
– А экспедиции? Разве на их поиски не посылали спасателей? – робко спросила она.
– Таких экспедиций было с десяток, но ни одной не удалось ничего выяснить: глубина слишком большая. Этот район называли вторым Бермудским треугольником, и судам было предписано огибать чертову впадину не менее чем за триста километров, – сообщил Нептун.
Нос Пупыря глубокомысленно замерцал:
– Если мы поплывем в обход, сколько лишнего времени это у нас отнимет?
– Дней десять, и то если обойдемся без поломок.
– А если с поломками, то все пятнадцать, а то и двадцать?
– Не меньше… – кивнул Нептун.
Услышав это, дедушка Умник удрученно покачал головой:
– Слишком поздно. Карла опередит нас, первой окажется на острове и завладеет сокровищами. Если кладенец попадет к ней – мы ничего не сможем изменить, и Меч будет служить злым целям.
Подводник хлопнул ладонью по столу:
– Была не была! Поплывем по короткому маршруту! Двум смертям не бывать, а одной не миновать!
Удивленный, что хозяин подлодки так скоро уступил, дедушка Умник решил заглянуть в его мысли. Но сознание Нептуна защищал жесткий блок решимости, и старый лобастик прекратил сканирование.
– У дедушки с Глазницей Тысячи Черепов свои счеты. Там погибли мои папа с мамой. Я тогда был совсем маленьким, – всхлипнул Кактус.
Старик крепко прижал к себе внука, глаза у него затуманились, но голос прозвучал твердо:
– Они ловили рыбу на резиновой лодке, страховочный трос лопнул, и ветром их снесло к впадине. Я не сумел сразу перехватить их, а потом было поздно. Мы даже не знаем, что произошло. Если бы вы видели: океан, огромный океан кругом – и нигде ни пятнышка. Я искал их несколько месяцев по всем секторам, но безуспешно.
– Может быть, буря? – спросила Трюша.
– Нет, океан был спокоен. Да и плавали они великолепно… – Нептун печально качнул седой головой. На его лице вдруг сразу проявились все морщины, и видно стало, как он стар.
– Пришло время раскрыть секрет Глазницы! Не будь я Бормоглотик, если не сделаю этого! – пообещал мутантик с двумя пупками и отправился в машинный отсек, а белобородый встал к штурвалу, рассчитав курс по большому компасу, радиолокатору и глубиномеру.
Вскоре двигатель «Водолаза» заработал, и подводная лодка, двигаясь в толще воды, направилась к Глазнице Тысячи Черепов.
Глава 8 Опутанные водорослями
Утром пятого дня после того, как они отправились в плавание, Рыжая Карла сидела в рубке и от нечего делать читала Требухе вслух детскую книжку:
– «Поросяточки побежали на лужочек собирать ромашечки и ягодки! Они собирали в кузовок ягодки и, радуясь, хлопали в ладоши. Неожиданно появился зубастый волчище и стал отбирать у поросяточек ягодки. Они зарыдали и, побросав цветочки, бросились бежать…»
Королева услышала странный звук и повернулась к толстухе. Растроганная Требуха размазывала по лицу слезы.
– Ты чего, дурында, сопли распустила?
– Поросят жалко! Во-волк у них я-ягодки отобрал! – всхлипывая, ответила Требуха.
– А по-моему, сказка дурацкая! И волк какой-то глупый! Во-первых, зачем ему ягодки? Во-вторых, почему он не сожрал поросят? И в-третьих, чем поросята рвали цветы, копытами, что ли? И в-четвертых, как они могли хлопать в ладоши?
– Все равно жа-алко! – рыдала Требуха.
– Кого жалко? Поросят? Можно подумать, ты сама свинину не ела! – удивилась королева.
– Есть-то я ела, да ведь те поросята цветочков не собирали… И вообще, сила искусства… – вздохнула растроганная толстуха.
– Не думала, что ты так сентиментальна! Я, например, терпеть не могу сюсюкающие книжки! – сказала Карла и швырнула книжку в иллюминатор.
Послышался всплеск.
– Зачем вы это сделали, королева? Что дальше стало с поросятками? – забеспокоилась Требуха, испугавшись, что никогда не узнает продолжение сказки.
– Тебе-то что за дело? Чеши отсюда! – И повелительница прогнала ее из рубки.
Толстая карлица вышла на палубу и, огорченная судьбой сказочных поросят, у которых отобрали ягодки, отвесила пинок подвернувшемуся ей Глюку.
– Что ты шатаешься, пройдоха? Поросят от волка не мог защитить? Вот я тебя! – закричала она на него. – А ты чего вертишься под ногами, ханурик? Не видишь, женщина переживает! Нет чтобы посочувствовать, а он ржет! – Следом за Глюком под руку сердобольной толстухе попался Кукиш. Требуха стукнула его по лбу, и голова карлика загудела, как пустое ведро.
– Вагнер! Концерт номер пять для барабана с флейтой! – голосом конферансье объявил Кукиш и, гордясь произведенным эффектом, захихикал.
С тех пор как он вынужден был стать барабаном и по нему колотили древком копья, в голове у карлика что-то сместилось. Его череп сохранил звучность музыкального инструмента и, когда Кукиш начинал двигаться, дребезжал, как таз с гайками. Карлик был доволен, что отличается от других. Он вырезал из палубной доски палочки и вечерами постукивал себя по лбу, пробуя звук.
Когда кто-нибудь требовал у Кукиша вести себя потише, тот выходил из себя и начинал плеваться серной кислотой.
– А мне по барабану! – говорил он, брал палочки и отстукивал по лбу ритмичную дробь.
Немного успокоившись, Требуха вытерла нос рукой и отправилась на кухню за запасом копченых грачиных лапок. Она с удовольствием попробовала бы и лапки гог, но, к ее величайшему сожалению, хоть они уже несколько дней шли на парусах за стаей, птицы оказались слишком ловкими и проворными и не желали попадать в котел.
Скучающие карлики то и дело ссорились. Причем чаще всего их раздражение вызывал Жлоб, кошелек которого день ото дня становился все толще, в то время как кошельки остальных карликов значительно худели.
– Давай этого зюзю мутузить! – Чпок отозвал Куку в сторону и незаметно показал на считающего денежки Жлоба.
– Давай! – согласился приятель.
Но не успели они поколотить Жлоба, как внезапно из смотровой корзины донесся вопль Бешеного Блюма:
– Авра-ал! Свистать всех наверх! Спустить паруса!