Серые мышки попискивали в своих углах и всех боялись.
Были еще и отверженные, те, с кем никто не общался. К ним Инка и примкнула.
Дело было так: кто-то из хулиганов перед всем классом начал измываться над тихим, забитым мальчишкой. Инка бесстрашно набросилась на обидчика. Он отступил скорее от неожиданности, ведь на него налетел крохотный взъерошенный воробей, настроенный весьма воинственно. Хулиган посмеялся и отстал. Так у Инки появился первый приятель со смешным именем Гаврик. Она даже сидела с ним за одной партой. Был еще Саша Ломов, здоровенный парень, его вполне можно было причислить к хулиганам, если бы не болезнь. Саша был болен, время от времени с ним случались припадки. Над ним тоже издевались, но не явно, по-тихому, потому что Сашка, когда свирепел, становился неуправляемым, мог и зашибить. Инка узнала, что у него отец алкоголик и вообще дома неблагополучно.
Однажды она увидела, как Сашка требовал у какого-то пацана деньги. Инка не испугалась, подошла и предложила свои. Сашка сначала аж побелел от злости, но Инка так искренне убеждала его взять у нее деньги, что он успокоился. На самом деле Сашка просто есть хотел. Инка отвела его в буфет и накупила всякой всячины. А потом стала приносить из дома бутерброды и подкармливать несчастного пацана. Об этом никто не знал, разумеется. Но в лице Сашки Инка получила весьма грозного защитника. Конечно, она общалась и с Валеркой Роговым, которого считали дебилом. Никаким дебилом он не был, просто строил из себя клоуна, к тому же жил с Инкой в одном дворе, так что они виделись вне школы.
«Мышки» то и дело попадали под Инкино крылышко. И наконец она приручила самую глупенькую из них – Лилечку, ставшую ее самой близкой подругой.
Сашка и Гаврик из года в год получали от Инки валентинки, а на 23 февраля – маленькие подарки. Свой день рождения она праздновала в компании Лили. На школьные дискотеки не ходила из принципа.
А что там делать? Правда, Инке понравился Егор – высокий, худощавый мальчик с тонкими чертами лица, светловолосый, сероглазый и весь такой чистенький, ухоженный, как будто ненастоящий. Он был таким хорошеньким, что в него влюбились почти все девчонки. Инка знала об этом и презирала соперниц. Она издали любовалась Егором, смотрела на него как на произведение искусства. Вот и все. Потом очарование прошло. То ли потому, что Егор дружил с заносчивым Димой, то ли потому, что он так глупо влюбился в холодную и неприступную Лору.
Сама себя Инка считала неприсоединившейся.
В школе Инка скучала. И ее не особенно жаловали. В классе еще туда-сюда, но с учителями дело обстояло хуже. Их Инка разделила на две категории: тех, кто ее замечает, и тех, кто не замечает. Последним Инка была по-своему благодарна. Они не вмешивались в ее жизнь. Первые же старались сделать эту жизнь невыносимой. К ним относились: классная-математичка, биологичка и химичка. Учительница истории вечно витала в облаках, к тому же у нее тоже были худые ноги, литераторша была снисходительна, географичка смешна и почти безобидна. Англичанку и физичку вполне можно терпеть – обе молодые, только что из института. На остальные предметы Инка вообще не обращала внимания.
В итоге из девочки-отличницы, какой она пришла в новую школу, Инка довольно быстро скатилась в троечницы.
Она переходила из класса в класс, как во сне.
В прошлом году немного встрепенулась, словно увидела себя заново.
9-й класс готовился к выпускным экзаменам. Больше половины учеников собирались покинуть школу, в том числе Инкины подопечные: Гаврик и Саша. Что-то такое носилось в воздухе. Назревали большие перемены. Инка внезапно почувствовала приближение неведомых пока еще событий и… проснулась.
И надо же было такому случиться, в самый разгар весны Инка захандрила. Сначала вроде бы простудилась и решила несколько дней посидеть дома, в поликлинику не ходить. Инка никогда не любила врачей. Родители особенно не настаивали: ну приболела дочка, пусть отдохнет, полежит… В итоге Инка пропустила две недели. Явилась в школу с запиской от мамы. На первом же уроке положила ее классной – математичке Зинаиде Матвеевне на стол и преспокойно уселась на свое место. Но классная внезапно вызвала Инку к доске и потребовала, чтоб она решила задачу. Инка темы не знала и задачу решить не смогла. Классная мстительно усмехнулась и вывела в журнале аккуратную двойку. После урока Инка подошла к ней и напомнила о записке.
– Меня не волнует причина, по которой тебя не было в школе, – заявила учительница, – тему ты должна была выучить!
У них никогда не было хороших отношений, а после этой двойки Инка вообще перестала появляться у классной на уроках. Потом двойки посыпались как из рога изобилия. Записка от мамы так и не дошла до других учителей, а напоминать о ней Инка посчитала ниже своего достоинства. Дело дошло до родителей. Классная грозила исключением и всякими страшными карами. Назрел весьма неприятный скандал. Но Инка была непреклонна и на занятия ходить отказывалась. Скандал удалось кое-как замять, не без помощи завуча и директора. Классная вынуждена была поставить положительную оценку. Естественно, после этого случая она тихо возненавидела Инку, как и Инка ее.
Экзамены благополучно закончились. Инка едва дождалась последнего и в тот же день укатила ко второй своей бабушке в деревню.
Она провела там все лето, а когда вернулась, все действительно изменилось. Пожалуй, только Лиля осталась прежней.
Первого сентября Инка встретилась с повзрослевшими одноклассниками, теперь десятиклассниками. Хулиганы и «дебилы» исчезли. «Мышки» и «гламур» изрядно поредели. Отверженными и не пахло. Образцовые мальчики по-прежнему посматривали свысока, индивидуалисты снобировали. И тех и других прибавилось, классы объединили. С кем общаться? И надо ли общаться?
Почему она не ушла из школы? Да потому что так и не смогла определиться, к тому же не хотелось напрягаться и еще раз сдавать экзамены.
Деревенское лето захватило ее, она даже думать забыла об учебе. Родители этому не препятствовали, а к мнению учителей Инка не прислушивалась.
«Ладно, потерплю еще два года» – так она решила для себя. К тому же за лето Инка немного подросла и хотя по сравнению с одноклассницами оставалась маленькой, зато с ногами у нее теперь все было в порядке. Изящные такие получились ножки, с тонкими щиколотками, очень даже стройные.
Но было и еще кое-что, точнее, кое-кто, задержавший Инку в школе. Тот, о ком она запрещала себе думать. Да и не думала почти, разве что изредка. Недосягаемый Андрей. Она столкнулась с ним сразу после каникул. Он стал еще красивее и еще неприступнее.
Потом первого сентября, на линейке, она поискала его глазами, увидела, и в груди у нее появилось ощущение сладости и горечи одновременно. Инка мгновенно собралась и отогнала от себя бесплотные мечтания. Она великолепно научилась справляться с собой.
Преданная Лиля подхватила Инку под руку. Надо было идти в класс.
В классе Инка привычно подошла ко второму столу у стены и, повесив сумку на угол стула, уселась. Лиля плюхнулась рядом.
За лето подружка раздалась, так что со спины ее можно было принять за взрослую тетеньку, но невинное личико и трогательный хвостик на затылке стразу же указывали на истинный Лилин возраст.
Лиля хлопала глазами и с любопытством оглядывалась. Инка тоже наблюдала за классом, но незаметно. Она как бы примеривалась, просчитывала новую расстановку сил, изучала и прикидывала. Не то чтобы ей это было очень уж интересно, а так, на всякий случай. Случай представился в виде новенькой. Она зашла в класс вместе с учительницей, нелюбимой математичкой.
Математичку Зинаиду Матвеевну за глаза прозвали Колобком, она действительно была маленькая и кругленькая, не ходила, а будто каталась по школьным коридорам.
Колобок была в веселом настроении, она прижимала к груди объемистые букеты. А незнакомая девчонка несла за ней вазу.
– О, поставь сюда, – велела классная, – спасибо…
Незнакомка стояла перед классом с чуть заметной улыбкой на лице. В первый момент Инка подумала: «До чего же короткая юбка!» Классная, бросив букеты на стол, радостно оглядела своих подопечных и сообщила:
– Ну что, я вижу, тут остались самые смелые! – это она так шутила. – Что ж, поздравляю с началом нового учебного года и надеюсь, что он будет успешным… Да! – вспомнила она и взмахнула толстенькой рукой в сторону новенькой. – Знакомьтесь, это Вера Белорецкая, она будет с вами учиться.
Новенькая кивнула и улыбнулась шире. По классу пронесся шепоток. Ясное дело, обсуждали. Хотя что обсуждать-то? Если не считать короткой юбки да, пожалуй, толстой русой косы, самая обыкновенная девчонка. Инка даже не смогла сразу определить, симпатичная она или нет.
– Садись, – велела ей классная, – между прочим, Вера отличница, так что смотрите у меня! – Колобок погрозила классу пухлым кулаком.
– Садись, – велела ей классная, – между прочим, Вера отличница, так что смотрите у меня! – Колобок погрозила классу пухлым кулаком.
Новенькая огляделась в поисках свободного места и прошла было назад, но Зинаида остановила ее:
– Куда? Э, нет! Садись тут, – она указала на свободный стол в среднем ряду.
Вера пожала плечами и безропотно села туда, куда ей указали.
Классная завела свой ежегодный монолог с шутками-прибаутками. Все, дальше можно было не слушать, все равно ничего интересного. Инка склонилась над блокнотом и до звонка черкала в нем ручкой. Мысли ее были далеко-далеко.
Глава 4 Школа
Водолеи из тех людей, кто редко меняет свое мнение, но поддается на уговоры. Злоупотреблять этой особенностью, впрочем, не стоит: если Водолей сочтет себя обиженным или ущемленным, он почти всегда будет мстить, даже рискуя навредить самому себе.
– Инна, вставай! – услышала она сквозь сон. Мама никогда не церемонилась. Инка разлепила глаза и уставилась в темный потолок. Сквозь щелку между портьерами пробился солнечный луч. День снова обещал быть теплым. Инка встала и пошлепала в ванную.
Интересно, почему мама встает так рано, даже в свои выходные? Привычка, что ли…
Инка редко опаздывала в школу, приходила неизменно перед самым звонком. Просто потому, что тянула время до последнего. Собиралась медленно, так что мама, глядя на нее, раздражалась. И говорила: «Ну в кого ты такая!»
С начала учебного года пошла вторая неделя. Инка так и не включилась до конца. Она, скорее автоматически, производила некие необходимые, но порядком надоевшие действия. Пока она пила чай на кухне, мама стояла над душой, вздыхала и напоминала о времени. Инка невозмутимо закончила завтрак, так же невозмутимо собралась и вышла из квартиры.
У подъезда она остановилась и постояла, задрав голову к небу. Она жмурилась от яркого солнца, наслаждалась последними минутами свободы.
Мимо пробежала Рита, окликнула. Инка обрадовалась ей, поздоровалась. Девчонки пошли рядом. Рита весело болтала, спрашивала, отчего это Инка вчера так рано ушла из беседки, интересовалась, как там в классе. Инка пожимала плечами, иронизировала по обыкновению. Вообще, она жалела, что Рита учится в параллельном. Инка оказалась в 10-м «А», Рита в «Б».
Рита со смехом рассказывала о классе. После того как их объединили, в «Б» оказались лучшие парни, да и девчонки тоже. Они все сразу же сдружились. Рита даже предлагала Инке перевестись в их класс, но Инка отказалась. Она знала, что дело не в классе, а в ней самой. К тому же было лень возиться: ходить к директору, договариваться… Ничего этого Инке не хотелось. К своим она хоть как-то привыкла, а начинать все заново – увольте!
– А как у вас? К кому примкнула новенькая? – спросила Рита. – Вера, кажется?
– Пока ни к кому, – ответила Инка, – но она общительная, вокруг нее многие из наших вьются.
Девчонки вошли в школьные ворота, поднялись по ступенькам крыльца.
– Ну, я побежала, – заторопилась Рита, – у нас литература на третьем этаже. – Удачи! Увидимся.
– Пока. – Инка с сожалением посмотрела ей вслед и направилась в кабинет истории. Пришлось поторопиться, по коридорам разнесся звонок.
Восторженная историчка, взмахивая тонкими ручками, то рассказывала новую тему, то вдруг начинала спрашивать, поднимая с мест полусонных учеников. Инке все это напомнило почему-то игру в морской бой. Ей тоже пришлось встать и что-то промямлить, лишь бы отвязалась. Лиля сидела напряженная, лихорадочно вчитывалась в учебник. Ее губы шевелились от усердия. И все равно она ответила невпопад, вызвав смех в классе и расстроив учительницу. Лиля уселась красная и расстроенная. Ее наказывали дома за плохие оценки, но сделать с собой она ничего не могла. Не давалась Лиле учеба, хотя она зубрила изо всех сил. Зато она была очень добрая. Глупая, добрая, безответная девочка. Инка старалась не обижать ее, даже любила по-своему.
Потом наступила очередь новенькой. Вера ответила очень обстоятельно, пока она говорила, учительница благосклонно кивала и улыбалась. Оценки она ставила торжественно. Вот и сейчас, обведя глазами класс, историчка провозгласила:
– Очень хороший ответ! Замечательный! Вот так и надо бы всем отвечать. – Она посмотрела на новенькую, потом в журнал. – Э-э-э…
– Белорецкая, – подсказала Вера.
– Да-да, Белорецкая, – историчка склонилась над журналом, – отлично, Вера, садись, я ставлю тебе пятерку с плюсом. – Историчке недостаточно было существующих оценок, она и здесь находила возможность для творчества. Пять с плюсом… Она не любила ставить двойки, а только тройки с двумя минусами. Инка чаще всего получала четверки, украшенные довесками, но пятерки – никогда.
В классе шептались, посматривали на новенькую. Инка тоже посмотрела на нее и отвернулась. Отличницы ее не интересовали.
Новенькую она записала в индивидуалистки и думать о ней забыла.
На перемене Лиля выглядела несчастной. Она все время бормотала: «Ну почему у меня всегда так? Я же учила, честное слово!»
– Да брось ты, – не выдержала Инка, – нашла из-за чего страдать!
– Да-а-а, тебе хорошо говорить, – скулила Лиля, – а у меня дома, сама знаешь, разговор короткий. Отец каждый день дневник проверяет…
Инка знала. Лилин папаша был просто повернут на образовании своих отпрысков. Младших мог и выпороть. Да и саму Лилю перестал сечь совсем недавно. А то мог запросто отхлестать по щекам. Домашние перед ним трепетали. А Инка считала его извергом и психически неуравновешенным человеком. Было время, когда благодаря Лилиному папаше Инка чуть не бросила с ней дружить. Дело давнее. Инка тогда только-только перешла в новую школу и начала общаться с Лилей. У той с учебой всегда было туго. Инка частенько делала уроки за двоих. И Лилин папаша быстро смекнул, что дружба с Инкой положительно влияет на его дочку. Делать ему было нечего, что ли, но он не поленился заявиться к Инкиным родителям, дабы закрепить дружбу… Родители после нежданного визита были в некотором шоке, они по своей наивности считали, что дочка сама во всем разберется. А у Инки начались тяжелые времена. Лиля ходила за ней как приклеенная, буквально в рот смотрела. Она даже ела из Инкиных рук. Купит Инка бублик и скормит его Лиле. Та только рот открывает, как голодный птенец. Ох и возненавидела же ее Инка! Видеть не могла! Однажды, не говоря ни слова, перестала разговаривать. Несчастная Лиля бродила за Инкой и скулила.
В конце концов Инке стало стыдно. Она вернула Лилю, но строго-настрого запретила ей вести себя, как теленок, ныть и слушаться своего папочку.
Но что было делать? Подстрекать испуганную и глупенькую Лилечку к бунту? И что это даст? Да и не сможет она пойти против родительской власти, характер не тот. Оставалось утешать да объяснять туповатой подружке то, что та вызубривала намертво. Лиля мало что понимала. Бывало, возьмется Инка рассказывать, Лиля смотрит ей в рот, вся вытянется вперед, на лбу складки от усердия, так внимательно слушает, а глаза – пустые-пустые.
«Бедная Лилечка, – думала Инка, – и зачем ей образование? Она же ничегошеньки не понимает! Читать-писать умеет, и ладно. Чего к человеку пристали?» Естественно, Инкиного мнения никто не спрашивал. «А жаль», – считала она.
В конце концов все решалось без Инкиного участия. Некие высшие силы, помедлив, все же принимали меры. Ведь избавилась же Лиля от ужасов музыкальной школы. Ходила-ходила, плакала, переставляя по клавишам коротенькие непослушные пальцы, занималась до исступления и… была исключена как совершенно бесперспективная. Лилиного папашу вызвали к директору и так все объяснили, что тому пришлось смириться. Мол, зря тратите ваше время и деньги.
Черная глыба фортепиано так и осталась стоять в «зале», занимая большую и лучшую часть комнаты. Чада и домочадцы Лилиного семейства то и дело ударяются о злосчастный инструмент, но терпят. Фортепиано выполняет функцию благородной мебели, приближает дом к разряду интеллигентных… Лиля стирает пыль с его смоляной поверхности, передвигает фотографии в рамках и вазочки, но никогда не поднимает крышки. Клавиши вызывают в ней ужас, словно инструмент – это задремавший монстр с пастью, полной страшных клыков…
У Инки дома лишних вещей нет и никогда не было. И вообще ей, можно сказать, повезло. Ее никто ни к чему не принуждал. Жила, как хотела. Если бы еще можно было уехать, вернуться в старый двор, в прежнюю школу, жить на воле. Мечта несбыточная, Инка убедилась в том, что прошлого не существует.
Кто-то ее окликнул, Инка вернулась к реальности, помахала рукой пробегающей Ритке. Та неслась куда-то со счастливым лицом. «Умеют же люди радоваться тому, что есть», – с некоторой завистью подумала Инка и заметила Андрея. Он стоял среди одноклассников, как всегда спокойный и немного загадочный. И, как всегда, Инку он даже не заметил, хотя она смотрела на него пристально. Так, скользнул взглядом, и все.