Друзья медленно ползли в траве, пока не добрались до кучи дров, сложенных возле стены шагах в двадцати от входа во двор рабов и двух стражей. Там они встали, прячась за поленьями. Пока Марк следил за всем вокруг, Фест стал готовиться к стрельбе, достав из колчана сразу три стрелы. Он решил воспользоваться охотничьими стрелами с большими наконечниками, снабженными шипами, чтобы удар сразу сбивал с ног жертву и рана начинала сильно кровоточить. Наложив на тетиву первую стрелу, Фест встал в позицию, ожидая, когда появится Луп.
Один из стражников стоял, прислонившись к стене, а второй почесывал спину, глядя в небо. Все вокруг было тихо, и Марк уже начал беспокоиться, хватит ли у Лупа храбрости осуществить их план. Он чувствовал, как растет нетерпение Феста, готового выстрелить. Тот страж, что смотрел в небо, громко зевнул, потягиваясь. Потом опустил голову – и застыл.
– Кто там? – крикнул он.
Из тени появилась какая-то фигура и неторопливо направилась к воротам. Услышав тихий скрип тетивы, Марк ощутил огромное облегчение. Фест оттянул назад правую руку…
– Это ты, Пифон?
Страж шагнул навстречу Лупу, а его товарищ оттолкнулся от стены и повернулся в сторону приближающегося человека. Когда Фест прицелился, Марк задержал дыхание. Это была самая опасная часть их плана. Если бы Фест промахнулся, стрела могла попасть в Лупа, хотя тот и старался держаться так, чтобы не очутиться на линии ее полета.
Раздался глухой звон – это Фест отпустил тетиву, и стрела помчалась к доверенному стражу Децима. Она ударила в спину охранника с тихим шмяканьем, и страж с болезненным вскриком упал в траву лицом вниз и задергался, пытаясь дотянуться до древка стрелы, торчавшей между его лопатками. Второй страж все еще смотрел на подходившего к нему Лупа, но шум позади заставил его оглянуться.
– Мантипп? Эй, что с тобой?
Он тут же замер на месте от потрясения… и этого мгновения как раз хватило для того, чтобы Фест снова натянул тетиву и пустил вторую стрелу. Ее колючий наконечник вонзился точнехонько в горло второго стража, разорвав кровеносные сосуды, и страж только и смог, что беспомощно схватиться за древко. Кровь наполнила его горло, рот и легкие, и он упал на колени с ужасающим хрипом.
– Вперед! – тихо скомандовал Фест, передавая лук Марку.
Они вышли из-за дровяной кучи и присоединились к Лупу, стоявшему рядом со все еще шевелившимися стражами.
– Смотрите по сторонам, ребята. А я тут завершу дело.
Марк подкрался к одному углу забора, чтобы выглянуть за него, а Луп с той же целью направился в противоположную сторону. Фест взял тяжелую дубинку, висевшую у него на поясе, и с силой ударил каждого из стражей в лоб, так что они тут же потеряли сознание, истекая кровью. Потом Фест оттащил оба тела ко входу во двор для рабов. Того, кому стрела угодила в горло, Фест усадил к стене, а второго спрятал за дровяную кучу, после чего вернулся обратно.
– Стой здесь, около ворот, – велел он Лупу. – Когда вокруг снова пойдут патрульные, они могут тебя окликнуть. Если такое случится, тебе придется что-нибудь им ответить. Но говори коротко и как можно тише.
– А если они подойдут так близко, что увидят подмену?
– Сейчас темно, и они вряд ли окажутся настолько близко, чтобы как следует тебя рассмотреть.
– А если все-таки…
– Тогда тебе придется бежать со всех ног. В нашу пещеру. Там и встретимся. А если все будет в порядке – ты присоединишься к нам, когда мы выйдем. Все понятно?
Луп кивнул, и Фест хлопнул его по плечу:
– Молодец. Ну а теперь, Марк, снимаем обувь. Нам нужно двигаться как можно тише.
Они расшнуровали ботинки и поставили их перед входом, и Фест негромко произнес:
– Ну, вперед…
Он приподнял щеколду двери, осторожно открыл ее и первым вошел на территорию виллы. У Марка бешено забилось сердце, когда они с Фестом очутились в маленьком мрачном дворе, в который выходило множество дверей – это были жилища рабов. Марк слышал храп и невнятные голоса и подумал, не здесь ли его матушка.
Он коснулся руки Феста и прошептал:
– А что, если она здесь? Нам бы сначала все проверить…
– Нет. Мы не можем так рисковать. Если мы разбудим людей, они поднимут шум, и тогда все бандиты Децима обрушатся на нас, как тонна кирпичей. Будем действовать по плану. Идем.
Они прошли к небольшой арке в дальней стороне двора и очутились в узкой служебной галерее, что тянулась вдоль сада к задней части главного здания. Марк вздрагивал, время от времени задевая о стену; рваные облака над их головой скрывали звезды. В конце прохода оказалась дверь в кухню, достаточно большую для того, чтобы там поместилось несколько очагов и множество столов, на которых рабы готовили еду для хозяина и его гостей. С одной стороны кухни располагались кладовые, и воздух здесь был наполнен запахом древесного дыма, жареного мяса и головокружительным ароматом специй.
В дальнем углу кухни горел тусклый свет, и Марк увидел несколько человек, сидевших вокруг стола, на котором стояла масляная лампа, дававшая достаточно света.
– Они даже не собираются ложиться спать, в такой-то час, – проворчал один из кухонных рабов. – И в прошлую ночь то же самое было. Вообще каждую ночь после того, как он вернулся из Афин. И он не спит, и этот его человек.
– Да уж, этот Термон – темная личность, – произнес другой голос. – Прямо какой-то бандит с виду. Сидит там, что-то обсуждает с хозяином.
– А он как будто напуган, Децим-то, – заговорил первый голос. – Я его таким никогда не видел. И все на нас вымещает. На всех, даже на любимчиках.
Марк похолодел, услышав имя Термона, но Фест дернул его за тунику, и они осторожно двинулись вдоль стены огромного помещения, держась в тени, пока рабы продолжали ворчать из-за того, что им приходится сидеть тут и ждать, когда хозяин решит отправиться на покой.
В дальней стороне кухни был дверной проем с тяжелой занавеской, и друзья, аккуратно отодвинув ткань в сторону, проскользнули в коридор. Издали доносились звуки других голосов, в конце коридора горел свет. Друзья бесшумно пошли дальше по коридору, и Марк уже видел, что впереди находится большая комната, а голоса отдаются эхом от высоких стен триклиния – обеденного помещения виллы. Первым Марк узнал голос Децима.
– Ты должен будешь присмотреть за сбором налогов в Коринфе вместо меня.
– Я? – откликнулся сухой низкий голос. – Но это не моя работа. Почему бы не найти кого-нибудь еще? А лучше поезжай туда сам. Мы с моими ребятами позаботимся, чтобы с тобой ничего не случилось.
– Нет. Я останусь здесь. Пока все не кончится. Мы назначим награду за них, живых или мертвых. Достаточно большую, чтобы во всей Греции не нашлось ни одного мужчины, которому не захотелось бы вонзить нож им в сердце ради таких денег.
Дальше последовал тихий обмен словами. Марк и Фест пробирались вдоль стены все ближе ко входу в триклиний. Подобравшись вплотную, Фест вскинул руку, останавливая Марка, а сам наклонился вперед, заглянул в комнату и тут же снова скрылся в тени коридора.
– Их там трое, – чуть слышно произнес он. – Двое мужчин и женщина. Больше никого. Нам повезло. Когда я дам команду, сразу бросимся вперед. Сначала нападем на второго мужчину, а потом я займусь Децимом, а ты – женщиной. Заставишь ее помалкивать.
– Я сам могу справиться с Децимом.
– Знаю, что можешь. Но он нам нужен живым.
Марка охватил гнев.
– Сам понимаю!
– Марк, ненависть замутняет человеческий ум. Заставляет делать то, чего делать не следует. Будет лучше, если мы не станем рисковать. А теперь доставай меч.
Марк тяжело сглотнул, подавляя чувства, и вынул меч из ножен, а Фест взял новую стрелу.
– Готов?
Марк кивнул:
– Готов.
Фест выпрямился и шагнул в комнату, и Марк быстро шагнул следом за другом. Помещение было очень большим, не меньше пятнадцати шагов в ширину и примерно тридцати в длину, и здесь стояло множество мягких скамей и низких столов. В дальнем конце триклиния, у круглого стола, на котором стояло несколько серебряных подносов с остатками еды, сидели трое, все спиной к Фесту и Марку. В середине был Децим, которого нетрудно было узнать по лысой голове. Слева от него расположился Термон в простой черной тунике. А справа полулежала худенькая женщина в нарядно расшитом зеленом платье. Ее темные волосы были уложены в затейливую прическу. Поначалу ужинавшие не обратили внимания на звук легких шагов, но потом Децим обернулся через плечо и резко произнес:
– Я не посылал за… Что такое?
Термон тоже оглянулся – и мгновенно вскочил на ноги, приняв боевую стойку и схватив со стола нож. Фест остановился шагах в пятнадцати от него, прицелился и пустил стрелу. Но та просвистела мимо, потому что Термон успел отклониться в сторону. Женщина испуганно вскрикнула, когда наконечник стрелы задел его плечо. Термон прыгнул вперед, а Фест в спешке стал накладывать вторую стрелу. Он лишь начал натягивать лук, когда Термон ринулся на него. И все же стрела пронзила грудь бандита, и тот упал на пол, свалив при этом Феста.
– Я не посылал за… Что такое?
Термон тоже оглянулся – и мгновенно вскочил на ноги, приняв боевую стойку и схватив со стола нож. Фест остановился шагах в пятнадцати от него, прицелился и пустил стрелу. Но та просвистела мимо, потому что Термон успел отклониться в сторону. Женщина испуганно вскрикнула, когда наконечник стрелы задел его плечо. Термон прыгнул вперед, а Фест в спешке стал накладывать вторую стрелу. Он лишь начал натягивать лук, когда Термон ринулся на него. И все же стрела пронзила грудь бандита, и тот упал на пол, свалив при этом Феста.
Марк кинул взгляд на Децима, увидел, что тот еще не оправился от потрясения, и тут же бросился на помощь другу. Термон всем своим весом прижимал Феста к полу, сжимая в руке нож и пытаясь добраться до горла телохранителя. Фест схватил противника за запястье, отталкивая нож, но тот приближался дюйм за дюймом.
В одно мгновение Марк очутился рядом с мужчинами и без колебаний ударил мечом по затылку Термона. Хрустнула кость, и Термон громко хрюкнул, прежде чем Фест отшвырнул его от себя и перекатился на бок. Марк посмотрел на врага. Глаза Термона бешено моргали, челюсть вздрагивала. Темная лужа крови растекалась по выложенному плитками полу вокруг его головы.
– С ним покончено, – сказал Фест, вытаскивая свой меч. – Давай разберемся с Децимом.
Децим наконец осознал грозящую ему опасность и спрыгнул с подушек, хватая со стола нож. А потом, не медля, поднял на ноги женщину, возлежавшую рядом с ним, и развернул ее так, чтобы она оказалась лицом к нападавшим. Обхватив ее одной рукой поперек груди, он поднес к горлу женщины нож и ткнул острием в нежную кожу. Женщина вскрикнула от ужаса и крепко зажмурила глаза.
– Только подойдите, и я ее убью! – прорычал Децим. – Увидите!
Фест сухо рассмеялся:
– Мы пришли за тобой, Децим. И ничто нас не остановит.
– За мной? – На этот раз рассмеялся Децим. – Чушь! Вы пришли за мамашей этого мальчишки!
При этих словах женщина открыла глаза, и Марк впервые с того момента, как они вошли в эту комнату, посмотрел на нее внимательно. Когда он узнал знакомые черты, силы тут же покинули его, и он в ужасе опустил меч.
– Мама…
Она задохнулась и импульсивно дернулась вперед, как будто пытаясь отойти от Децима.
– Марк… Мой Марк…
Децим грубо дернул ее, прижимая к себе.
– Стой спокойно, дура! Еще раз шевельнешься – и тебе конец.
Женщина заговорила дрожащим голосом:
– Но ты говорил, что его держат…
– Заткнись! – заорал Децим прямо ей в ухо. – Захлопни рот!
Фест опустил меч и протянул вперед свободную руку.
– Отпусти ее, Децим. Если хочешь остаться в живых. Да, мы пришли именно за ней. Отпусти ее – и мы уйдем.
– Ха! – выдохнул Децим. – Ты меня дураком считаешь? Как только я выпущу ее из рук, сразу лягу вон там, рядом с Термоном!
Марк покосился в сторону и увидел, что тело Термона еще дергается, теряя кровь. Потом его взгляд вернулся к матери, и он заговорил холодно и отчетливо:
– Отпусти ее.
– Это вряд ли, – ухмыльнулся Децим, а потом глубоко вздохнул и заорал во все горло: – Стража! Рабы! Ко мне! На помощь!
Марк и Фест могли только беспомощно наблюдать за тем, как Децим поднимает тревогу. Первой опомнилась Ливия. Вскинув руку, она двинула локтем в лицо Децима. Послышался тихий хруст сломанного носа, и Децим задохнулся от боли и удивления, ослабив хватку. Ливия тут же схватилась другой рукой за нож и отвела его от своего горла.
Децим взвыл от боли и ярости:
– Ты заплатишь за это!
Он ударил женщину кулаком в живот, и Ливия согнулась пополам с тихим стоном, все еще пытаясь оттолкнуть нож обеими руками.
– Хватай его! – закричал Фест, бросаясь вперед.
Марк прыгнул к Дециму и матери и двинул Децима в лицо гардой своего меча. Тот откинул голову и вытаращил глаза от изумления, и тут Марк нанес второй удар. Фест своим мечом полоснул Децима по рукам, и тот буквально выронил Ливию, да так, что она упала. Следующим мощным ударом Фест швырнул ростовщика на подушки, и нож вылетел из руки Децима и со звоном упал на пол. Прежде чем Фест или Марк успели сделать еще хоть одно движение, они услышали пронзительный яростный вопль. Ливия схватила этот нож, бросилась на Децима и воткнула нож ему в горло. Кровь фонтаном брызнула в воздух, когда Децим безуспешно попытался прикрыться рукой.
– Ох, прошу… – пробормотал он. – Прошу… нет…
– Животное! – завизжала женщина. – Злобный убийца! Скотина! Свинья! Сдохни! СДОХНИ!
Марк в ужасе смотрел на нее, дрожа от горя и страха, не веря, что видит свою мать, которую искал два года… свою маму, которая любила и растила его, а теперь снова и снова взмахивала ножом, чтобы нанести еще один удар…
Децим умолк, его попытки защититься становились все слабее и слабее, и наконец его рука бессильно упала. Фест потянулся к Ливии и решительно схватил ее за руку, пытаясь отобрать нож.
Децим лежал неподвижно, растянувшись на полу в пропитанной кровью тунике.
– Все, довольно, – мягко произнес Фест. – Довольно. Он мертв.
– М-мертв? – пробормотала Ливия, и ее плечи обмякли, а голова опустилась.
Разжав окровавленные пальцы, она отпустила рукоятку ножа, и тот упал на грудь Децима. А потом она развернулась и шагнула к Марку. Темные пряди ее волос спутались, на лице остались кровавые брызги…
И прежде чем Марк успел понять, что делает, он уже крепко обнимал мать и прижимал ее голову к своей груди, чувствуя, как она содрогается всем телом, сжимая его в объятиях. Марка охватила целая буря чувств – любовь, облегчение, горе и нежность. Он вспомнил те времена, когда мама вот так же обнимала его, а он был совсем еще маленьким и она его утешала, когда он падал или пугался, и его сердце переполнилось преданностью матери…
– Марк… мальчик мой… мое дитя… – сквозь слезы выдыхала она Марку в ухо.
– Нам нужно уходить, – вмешался Фест. – Немедленно. Пока кто-нибудь не пришел на весь этот шум. Быстрее, пора возвращаться!
Марк поддерживал Ливию под руку, когда они шли обратно по коридору, Фест задержался возле тела. Он еще раз взглянул на Децима, а потом шагнул к ближайшему треножнику с масляной лампой и уронил его на пол. Он проделал то же самое с другими лампами и только после этого поспешил за Марком и Ливией. Лужицы горящего масла разлились вокруг, жаркое пламя мгновенно охватило дорогие ткани диванов и подушек, принялось облизывать мебель…
Спеша по коридору, друзья увидели, как из кухни выскочили рабы и их встревоженные лица осветил огонь, вовсю пылавший в триклинии; силуэты троих беглецов отчетливо обрисовались на его фоне.
– Пожар! – закричал Фест. – Там пожар! Бегите!
Рабы на мгновение заколебались, но тут первый из них развернулся и рванул обратно в кухню. Его товарищи последовали за ним, предоставив троице беспрепятственно добраться до кухни. Все трое пробежали через нее, а потом по проходу ко двору с жилищами рабов. К тому времени, когда они добрались до этого двора, он был полон проснувшихся рабов, с ужасом смотревших на оранжевый свет в окнах обеденной залы виллы. Треск пламени был уже слышен, и его первые сверкающие языки вырвались за деревянные рамы.
Марк ни на что не обращал внимания, уводя мать за ворота. Луп ждал их снаружи, держа наготове меч; но наконец он узнал друзей и опустил оружие. Однако облегчение на его лице сразу сменилось тревогой, когда он увидел Ливию.
– С ней все в порядке?
– Да, я в порядке, – ответила она и улыбнулась Марку. – Правда.
– Сейчас не время для нежностей, – перебил их Фест. – Нам нужно спрятать обоих стражей за дровами и бежать со всех ног. Луп, помоги мне. Марк, уводи отсюда матушку. Туда, к тем деревьям.
Марк поспешно повел мать через травянистый луг, а остальные догнали их через несколько мгновений, когда огонь взвился над крышей виллы, отбрасывая впереди бегущих длинные черные тени.
XXII
Утром с другой стороны долины они увидели, какие разрушения причинил огонь. Дым все еще поднимался в голубое небо от черных руин виллы Децима. Маленькие группы любопытных тянулись от города к поместью. Фест ушел из пещеры с рассветом, чтобы вернуться в Тегею и купить для всех еды, а заодно узнать, как люди объясняют причину пожара. Если бы в городе возникли какие-то подозрения, им нужно было бы как можно скорее уходить подальше от Тегеи.
Когда Фест ушел, Марк остался стоять на часах. Его мать и Луп еще спали в глубине пещеры, но вскоре солнечный свет должен был разбудить их. Цербер улегся рядом с Марком, положив голову между огромными лапами и закрыв глаза, но его ноздри слегка пошевеливались, ловя приносимые ветром запахи. Марк оглянулся на мать, свернувшуюся клубком спиной к нему, и почувствовал растерянность.
С того самого момента, как их разлучили, когда мать умоляла его бежать, Марк жил ожиданием встречи. Он мечтал о том, как спасет ее, и жадно предвкушал, как наконец отпустит на свободу всю ту любовь, что прятал в себе. Но за всем этим скрывалось желание вернуть ту жизнь, что осталась в прошлом. И Марк всегда считал именно это своей целью, он даже не задумывался о том, возможно ли такое.