Марк показал несколько прыжков в стороны, вперед и назад, каждый раз возвращаясь на то же самое место перед сосной. Потом он жестом предложил Лупу попробовать.
Писарь старался изо всех сил, но ему далеко было до проворства и скорости друга. Однако Марк ободряюще кивнул, а затем взял учебный меч и пригнулся перед сосной, готовясь нанести удар.
– Основных удара три. Выпад вперед, режущее движение слева и такое же – справа.
Он прыгнул к сосне и ударил в центр ствола, отвел меч, снова атаковал сосну с обеих сторон; когда деревянное оружие сталкивалось с корой дерева, раздавался громкий треск. Марк повторил движения и вернул меч Лупу.
– Давай попробуй.
Луп занял его место и попытался проделать все то, что показал ему Марк. Удары в общем попадали в цель, но они были слабыми, и кора не трещала, а чуть слышно шуршала.
– Нет! – рявкнул Марк. – Так не пойдет. Это не какая-то игра, Луп! Ты учишься сражаться за свою жизнь! Меч не игрушка! Ты должен обращаться с ним так, словно он – продолжение твоей руки. Когда ты наносишь удар, ты наносишь его всем телом, вкладываешь в него весь свой вес. Иначе ты даже не поцарапаешь своего противника. А он убьет тебя. Опусти меч.
Луп повиновался, и Марк встал прямо перед ним, слегка пригнувшись. Подняв правую руку, он прижал ладонь к груди Лупа.
– Ты сейчас делаешь вот что…
Он слегка толкнул Лупа, и тот пошатнулся назад.
– А должен стоять вот так…
Марк встал по-другому, вытянул руку и вложил в толчок весь свой вес. Луп отлетел назад и шлепнулся на землю. Мгновение-другое он лежал неподвижно, задыхаясь, потом приподнялся на локте и с болью во взгляде уставился на Марка.
– Зачем ты это сделал?
– Чтобы преподать тебе урок, – сурово ответил Марк. – Если ты не ударишь как следует во время схватки, ты проиграешь. Ты умрешь. Лучше научиться всему здесь и сейчас. Вставай и продолжай. На этот раз бей по цели так, как задумано. Этот ствол – Децим. Он или любой другой тип, который заставил тебя ненавидеть его. Бей сильно, всем своим телом налегай на меч. Подбери его и работай.
Луп поднялся на ноги и бросил на Марка взгляд, полный оскорбленной гордости и гнева. Он подобрал с земли меч и снова встал в позицию перед деревом.
– Давай! – приказал Марк.
– Ха! – выдохнул Луп, делая выпад, и острие меча громко стукнулось о ствол.
Луп отскочил назад и нанес режущий удар сбоку, потом еще один – с другой стороны, каждый раз резко выдыхая от приложенных усилий.
– Вот так, да, – кивнул Марк. – Продолжай, пока я не велю остановиться.
Он еще немного понаблюдал за Лупом, а затем отошел в сторону и встал рядом с Фестом, который следил за уроком.
– Что думаешь? – тихо спросил Марк.
Фест ответил не сразу. Наконец он произнес:
– Думаю, ты мог бы стать выдающимся учителем гладиаторов, юный Марк. Ты мог бы об этом подумать, когда все закончится.
Марк удивленно посмотрел на него:
– Нет. Я никогда не стану тренировать людей, которым придется сражаться с другими людьми насмерть просто для того, чтобы развлечь толпу. Клянусь в этом всем святым!
То, с каким пылом он это сказал, похоже, позабавило Феста, и он, хихикнув, покачал головой:
– Очень жаль.
Но Марк так не думал. У него внутри все переворачивалось при воспоминании о том ужасе, который охватывал его каждый раз, когда ему говорили, что он должен сражаться за свою жизнь. Никто не должен подвергаться такому ради развлечения других людей. Никто. Марк был разочарован тем, что Фест вообще предложил ему такое, что он вообразил, будто Марк может захотеть стать частью мрачного мира профессиональных гладиаторов. И в его отношение к этому человеку вкралось легкое сомнение. Все последние месяцы Марк предполагал, что Фест верит в то же, во что и он сам. Марк напомнил себе, что Фест был человеком Цезаря задолго до того, как Марк с ним познакомился, и на первом месте для него должна стоять преданность этому римскому аристократу. Так что во взглядах на мир между ним и Фестом имелось фундаментальное различие. Такое, которое могло стать чрезвычайно опасным, если Фест когда-нибудь узнает о том, что Марк – сын Спартака.
Марк глубоко вздохнул и заставил себя сосредоточиться на более насущных вопросах.
– Я хотел сказать, что ты думаешь о Лупе? Он улавливает суть?
Фест посмотрел на мальчика, яростно нападавшего на дерево.
– Рановато говорить. Продолжай работать с ним так же, и, возможно, однажды он окажется весьма полезен. Работайте до сумерек, а потом все мы сможем отдохнуть и подготовиться к завтрашнему пути.
Он повернулся и зашагал куда-то в сторону.
– Эй, ты куда? – окликнул его Марк.
– Что-то эти зайцы разожгли во мне аппетит. Поищу других. А ты продолжай занятия.
Марк проводил его взглядом и, когда Фест скрылся за деревьями, снова повернулся к Лупу, чьи удары начали ослабевать.
– Держись как следует! Вкладывай всю свою силу! Отдохнешь, когда я разрешу, не раньше!
* * *Луп отбросил в сторону тонкие заячьи косточки и подолом туники вытер жирные губы.
– Очень вкусно! – Он улыбнулся с довольным видом. – Лучшее, что я ел за последние месяцы.
Он лег на спину и уставился в ночное небо. Озерцо звезд светилось над ними, очерченное со всех сторон темными вершинами деревьев. Время от времени от костра взлетала сверкающая красная искра, сливалась с холодным, ровным светом звезд – и быстро угасала. Лес вокруг полянки был угольно-черным, но иногда из тьмы слышалось потрескивание сломанной веточки или шорох прошлогодней листвы, и это говорило о том, что под покровом ночи вышли из своих укрытий разные лесные обитатели. Поначалу Луп нервничал, думая, что эти звуки могут означать приближение людей, преследовавших их. Он ведь родился и вырос в Риме и почти ничего не знал о мире природы. Но понемногу он привыкал к этому миру, и ему нравился новый опыт. Теперь даже пронзительный звон цикад его не беспокоил.
– Я мог бы научиться жить такой жизнью, – благодушно пробормотал он.
Фест хмыкнул, неторопливо разжевывая кусок мяса. Проглотив его, он покачал пальцем перед носом писаря.
– Ну, прямо сейчас момент вполне приятный, согласен. Но это потому, что приближается лето. Тебе вряд ли захотелось бы оказаться здесь зимой. Уж ты мне поверь.
Марк уже покончил с едой и сидел, глядя на языки пламени. Он кивнул, вспоминая прошедшую зиму и холод Апеннин, пронизывавший до костей. Марк даже содрогнулся при этом воспоминании. Но он вполне понимал чувства Лупа. Эта теплая ночь под покровом звездных небес наполняла душу безмятежным покоем, какой Марк редко испытывал за последние годы.
– Как бы то ни было, – продолжил Фест, – здесь мы оставаться не можем. Слишком близко к Страту. Слух о смерти Пиндара разнесется вокруг, и все начнут охотиться на убийц. Нам необходимо обогнать их и найти способ вообще скрыться с глаз. А это вполне возможно в таком большом городе, как Афины.
– Но мы же не намеренно его убили! – возразил Луп. – Мы не убийцы!
– А люди видят все по-другому, – перебил его Марк. – Да и как иначе, если мы влезли в его дом без приглашения? Никто не поверит, что это был несчастный случай. Так что мы можем сделать только одно: постараться, чтобы нас не поймали.
– Он прав, – кивнул Фест. – Мы должны завтра уйти от Страта как можно дальше. И будет лучше, если мы немного поспим. В пути нам понадобится много сил.
Луп улыбнулся:
– Спать… Мне как раз этого и хочется. Даже выразить не могу, насколько я устал…
Луп взял свой плащ и укрылся им, а потом повернулся спиной к огню и свернулся клубком. Его дыхание вскоре стало глубоким и ровным. Марк и Фест продолжали молча сидеть у костра, пока огонь не стал угасать, бросая слабый свет на деревья, окружающие поляну. Наконец Марк вздохнул и тихо сказал:
– Интересно, как идет кампания Цезаря?
Фест пожал плечами:
– Все еще только начинается. Последнее, что я слышал, – что он уже расправился с некоторыми племенами из Гельвеции, которые хотели осесть в Галлии. Можно не сомневаться, он с ними не церемонился.
В голосе Феста прозвучала странная горечь, и Марк этого не упустил. Он подумал, что Фест, возможно, негодует из-за того, что его отправили помогать Марку. Мальчик откашлялся.
– Тебе бы хотелось сейчас быть с ним?
Фест глубоко вздохнул:
– Пожалуй, да. Я так долго и так преданно служил ему, что, думаю, всегда буду на его стороне.
– Но ты не против того, чтобы помогать мне?
Мужчина пристально посмотрел на Марка.
– Нет. Не против. Поначалу, возможно… Мне сначала это показалось странным, но сейчас я нахожу это более… удобным. Быть рядом с Цезарем – все равно что идти по узкой горной тропе. Вид с нее может быть потрясающим, но стоит тебе оступиться – и ты упадешь. Понимаешь?
Марк немного подумал и кивнул:
– Знаешь, хотя я стал восхищаться им, в нем всегда было что-то такое, что меня пугало. Я не думаю, что он когда-либо видел во мне человека. Скорее, нечто вроде удобного инструмента.
– Вот именно. Мне и самому так кажется, особенно теперь, когда я вдали от него и могу более отчетливо все видеть. Но если бы он решил взять меня с собой, я бы с готовностью повиновался.
Марк передвинулся чуть ближе к умирающему огню.
– А давно ты ему служишь?
– Двадцать лет. Мне было пятнадцать, когда он купил меня в школе гладиаторов. Цезарь и сам был совсем еще юным. Он только начинал свой путь в политику. То были опасные времена; уже тогда у него были могущественные враги. – Фест чуть заметно улыбнулся Марку. – А я был похож на тебя. Он увидел меня на арене, во время боя, и решил, что из меня может что-то получиться. Меня забрали в Рим и стали обучать как телохранителя, мой предшественник стал моим учителем. Огромный кельт, он был подвижным и опасным, как кошка, несмотря на свои размеры.
– О? – Марк не помнил, чтобы Фест хоть раз прежде упоминал об этом человеке, и решился подтолкнуть друга к дальнейшему рассказу. – И что с ним случилось?
– Он шел той же дорогой, что и все в нашем деле. Его убили в уличной схватке. Мне как раз исполнилось двадцать. Цезарь назначил меня на его место, я стал его главным личным телохранителем. И я, вообще-то, предполагал, что со временем меня можешь сменить ты.
Марк вскинул брови. Он ведь не знал, что именно приготовила ему судьба. И всегда смотрел на свои отношения с Цезарем как на нечто временное – вроде ступеньки, с которой он мог отправиться на поиски матери.
– И ты действительно можешь это сделать, когда все закончится и мы вернемся в Рим, – продолжил Фест.
– Я не вернусь в Рим, – тихо произнес Марк.
– Нет? – На этот раз Фест не стал скрывать удивление. – А почему?
– Я всегда хотел вернуться домой, после того как найду маму.
– Домой? На ту ферму на Левкаде, о которой ты мне рассказывал?
Марк кивнул.
Фест глубоко вздохнул:
– Тебе бы лучше забыть о ней, Марк. Ты же говорил, что твой отец влез в долги, пытаясь поддержать хозяйство, так? Значит, скорее всего, ферма давно продана. Почти наверняка ею теперь владеет кто-то другой. Ты не можешь туда вернуться.
– Но она принадлежит нам, – сердито возразил Марк. – Это наша ферма!
– Была вашей. Но теперь не ваша. Таков уж ход вещей. – Фест старался говорить как можно мягче. – Ты не можешь вернуться в прошлое, приятель. Боги выбрали для тебя другую судьбу.
– Нет. Я вернусь в свой дом. С моей мамой. Я найду способ. Клянусь!
Фест грустно улыбнулся:
– Отлично, Марк. Но лучше не спешить. Сначала мы должны добраться до Афин и узнать, где находится Децим и где поместье, в котором он держит твою матушку. Я очень надеюсь, что мы сумеем все выяснить, не пользуясь официальными путями. Потому что в таком случае есть риск, что кто-то предупредит его о нашем появлении. Но сейчас нет смысла об этом рассуждать. Давай лучше поспим. Нам предстоит долгий путь.
Фест лег на спину, заложил руки за голову и закрыл глаза. Марк еще немного посидел, глядя на красное свечение углей. Его сердце переполняла тоска по дому. Это слово пробуждало в нем так много чувств, так много воспоминаний… и он ценил их превыше всего в мире. Всего этого его лишили. Но мысль о возвращении домой была для него путеводной нитью посреди тех жестоких штормов, что трепали его в последние два года. И сама идея, что он не должен думать о возвращении к прежнему, наполняла его гневом и отчаянием.
Не сразу бурлящие чувства начали утихать. Костер давно уже окончательно погас, когда Марк наконец улегся на землю, закутался в плащ и погрузился в тревожный сон.
IX
Они вышли из леса еще до первых признаков рассвета и зашагали на юг, по дороге, ведущей прочь от Страта. Шли быстро, внимательно поглядывая по сторонам и сходя с дороги каждый раз, когда замечали приближение других путешественников. Они обходили каждую попадавшуюся им на пути деревню, чтобы никто из ее жителей не мог потом припомнить, что видел проходивших здесь мужчину и двух мальчиков. Весть о смерти Пиндара и о вознаграждении за поимку тех, кого считали его убийцами, могла быстро догнать Марка и его друзей, так что для них было чрезвычайно важно держаться хотя бы на шаг впереди своих преследователей, пока они не окажутся в относительной безопасности Афин, в двух сотнях миль от Страта.
Когда они перебрались через реку Ахелой, Фест повел мальчиков к горам Этолии, малонаселенной области, где одинокие пастухи пасли на травянистых склонах стада коз и овец. Здесь лишь изредка встречались деревни, да и те представляли собой небольшие скопления каменных хижин. К счастью, здесь было множество ручьев, пробивших себе дорогу среди камней, и зайцев, на которых можно было охотиться, а также и зверья покрупнее. На третий день после бегства из Страта Марк с помощью пращи подбил молодого оленя; тяжелый камень врезался в животное, прежде чем оно успело почуять близость человека. В этот вечер трое друзей наелись на славу, и у них осталось достаточно мяса, чтобы его хватило и на следующие дни; ношу они разделили между собой поровну.
Они миновали высокий перевал у горы Парнас, на вершине которой поблескивал в солнечном свете снег. Этим вечером Фест решил, что они уже достаточно далеко от Страта и могут рискнуть остановиться в Дельфах. Некогда Дельфы были самым важным местом во всей Греции благодаря оракулу в храме Аполлона. В Дельфы приезжали цари, военачальники и политики, желавшие узнать у оракула свое будущее. Но ослабление Греции и возвышение Рима плохо сказалось на этом городе, и Марк сразу отметил запущенность его улиц, когда они вошли в городские ворота, чтобы найти какое-нибудь дешевое пристанище на ночь.
Они сняли темную душную комнату в задней части небольшой гостиницы и устало опустили на пол мешки, оглядываясь вокруг себя. Штукатурка на стенах потрескалась и была покрыта пятнами, а на большой деревянной кровати лежали рваные тюфяки, из которых торчала серая пыльная солома. Фест показал на кровать:
– Вы оба будете спать там. А я – на полу.
Луп скривился:
– Я бы чувствовал себя гораздо лучше, если бы мы спали на открытом воздухе.
– Не выйдет, – возразил Фест. – Вокруг Дельф слишком много ферм. И если нас поймают на чьей-то земле, нам могут задать множество неудобных вопросов. Здесь безопаснее. Так что отдохнем немного, а когда стемнеет, выйдем поискать, где можно поесть.
– А потом мне бы хотелось увидеть храм Аполлона, – заявил Луп с блестящими от возбуждения глазами.
Фест покачал головой:
– Не слишком хорошая идея. Лучше просто поесть и сразу вернуться в гостиницу. Нам еще идти не меньше трех дней, пока мы доберемся до Афин. Кроме того, мы не должны привлекать к себе внимание.
– Но мы уже далеко от Страта, – возразил Луп. – Нам здесь ничто не грозит. Ведь так? А в храм приходит множество народа. Никакого внимания мы не привлечем. Ну, Марк, что ты скажешь?
Марк немного подумал. Он понимал опасения Феста. Но возможно, телохранитель проявлял излишнюю осторожность. В любом случае, он много слышал о знаменитом оракуле, когда жил с родителями, и ему было любопытно увидеть этот храм. Марк повернулся к Фесту:
– Не думаю, что есть какой-то риск в том, что мы туда заглянем.
Фест разочарованно вздохнул:
– Ладно, хорошо. Но не болтайте там лишнего, и если я скажу, что нужно возвращаться сюда, не спорьте. Это понятно?
Мальчики кивнули, и Фест снова покачал головой. Он сел, прислонясь к своему мешку и закрыв глаза, и пробормотал:
– Я молюсь всем богам, чтобы с нами не случилось ничего плохого.
* * *Еда – рагу из козлятины с травами – и рядом не лежала с тем, что они сами готовили в горах, но ее было, по крайней мере, достаточно. Они заплатили и вышли из трактира, одного из множества подобных маленьких заведений, окружавших площадь напротив входа на территорию храма. Все трое прошли между высокими колоннами в ворота и очутились внутри пространства, отгороженного от остального мира стенами. Вокруг храма был мощеный двор, освещенный несколькими большими медными жаровнями, в которые младшие служители в простых белых туниках то и дело подбрасывали связки хвороста.
Трое друзей с благоговением смотрели на храм, медленно подходя к ступеням, ведущим к двери. На фронтоне красовалось живописное изображение бога Аполлона, управляющего золотой колесницей, казавшейся алой в свете жаровен. При внимательном рассмотрении Марк решил, что территория храма выглядит не слишком ухоженной. Поблекшие росписи охрой, что покрывали колонны, местами облупились. Золото, некогда рекой лившееся в руки тех, кто ухаживал за этим храмом, явно иссякло.
– Великолепно, правда? – пробормотал Луп.
Фест пожал плечами:
– Большой храм. Да. Однако в Риме я видывал и получше. По крайней мере, за нашими храмами и святилищами хорошо присматривают.
– Но все они – лишь копии с греческих оригиналов, – заметил Луп с легким раздражением. – Большая часть того, что у нас есть, заимствовано у греков. Изумительная культура!