Приметив бутылку моего любимого коньяка, она тут же налила себе выпить щедрой рукой, потом прошла к дивану и устроилась со всеми удобствами.
— Думаю, нам надо все обсудить, Дэнни. Тебя ведь интересуют деньги, не так ли?
Я тоже плеснул себе коньяку — в целях самозащиты, потом положил “магнум” рядом с бутылкой и присоединился к ней на диване.
— Как поживает Дуглас? Я его видел недавно.
— У него сильная мигрень, — улыбнулась Пандора. — Он не захотел, чтобы я сегодня ему позировала. Думаю, он просто утратил творческий настрой — или еще что-то. Он даже сказал, чтобы я оделась, можешь себе представить?
— Да, должно быть, это действительно мигрень, — посочувствовал я. — О'кей, расскажи мне о своем предложении.
— Все очень просто и принесет тебе еще пятнадцать сотен долларов. Тебе просто нужно будет отправиться на рыбалку.
— На рыбалку?..
— Или на охоту, или кататься на лошадях, или что там еще делают на отдыхе. Всего на неделю, Дэнни, начиная с сегодняшнего дня. Просто ничего не делать и в конце недели получить свои деньги.
— Расскажи мне поподробнее, — попросил я.
Она изящно пожала плечами:
— А это все, больше не о чем рассказывать. Говорю тебе, все очень просто.
— Мне нужно задать тебе несколько вопросов. Например, зачем и кем был убит Джон Бинард? Почему ты и Дуглас увезли Сюзи Лейкман из ее квартиры и держали ее в студии Дугласа? Почему было так важно, чтобы я не нашел ее сегодня вечером?
Она легко коснулась пальчиком моих губ. Указательный палец ее правой руки нежно коснулся ее собственных губ, и Пандора укоризненно покачала головой:
— Вопросы не входят в наше соглашение, Дэнни, детка. Все, что тебе следует предпринять, — это в конце недели получить причитающиеся тебе деньги. Если тебе не приходит в голову, как приятно провести эту неделю, я могла бы помочь.
— Давай все-таки вернемся к вопросам. Мои отбитые внутренности требуют ответов.
— Тебе следовало бы поумнеть после того, что случилось сегодня вечером. Ты не считаешь? Дэнни, посмотри правде в глаза: Лейкман и другие — настоящие профессионалы, а ты не входишь в эту лигу!
— Ты хочешь сказать, что я — любитель?
— Талантливый, но все же любитель. Вчера вечером тебе здорово досталось, но ты выживешь. Может быть, тебе даже и повезло — ты ведь мог не выбраться.
— Ну напугала — прямо мурашки по коже!
Она поднялась с дивана, лениво направилась к стоящей на столе бутылке и налила себе еще коньяку.
— Подумай об этом, Дэнни, — спокойно произнесла она. — Ты получишь много денег, не приложив для этого никаких усилий, или не приобретешь ни гроша, но схлопочешь множество неприятностей.
— Я уже подумал об этом.
— И что же? — улыбнулась она ободряюще.
— Вонючее дело! — кратко ответил я.
Ее улыбка медленно завяла.
— Может быть, ты изменишь свое решение?
— Мои решения неизменны! Резолюция водостойкая и огнеупорная, обжалованию не подлежит!
— А как насчет поцелуеустойчивости?
Я смотрел, как она допила свой коньяк и поставила пустой стакан на стол. Потом она медленно начала стягивать свой замшевый пуловер, дюйм за дюймом показывая обнаженную кожу.
— Это тот самый случай, когда Пандора открывает свой ящик с разными фокусами? — спросил я.
— Мне хотелось выяснить, действительно ли твой твердый приговор не поддается женским чарам, — ответила она легко. — Даже если это так, мне показалось забавным пройти этим сложным путем.
Под пуловером на ней был белый шелковый лифчик с широко расставленными бретельками, который она тут же расстегнула и не глядя бросила на ближайший стул. Черные бархатные брюки она спустила к лодыжкам и переступила через них. Теперь она осталась только в розовых трусиках, вышитых по краю розочками: хорошая порция динамита, аккуратно запакованная в цветной целлофан.
Она медленно двигалась ко мне, дав полную волю своим щедрым выпуклостям и изгибам, которые так и плясали на ходу. Подойдя вплотную, она замерла, прижавшись ко мне всем телом. Всей грудной клеткой я чувствовал напор ее полных грудей, и если внутри меня еще оставалась боль, то тут она полностью исчезла. Ее пальцы потеребили пуговицы на моей рубашке, прежде чем рывком распахнуть ее, и вот она уже тесно прильнула к моей голой груди. Медленно я провел ладонями вниз по шелковистой коже ее спины, оттянул пальцами резинку трусиков, и ее рот с жадностью впился в мой, потом ее теплые губы чуть расслабились и острые белые зубки больно впились в мою нижнюю губу. Мои пальцы тоже заработали с большей агрессивностью. Затем послышался звук рвущегося нейлона, и ее ногти впились мне в плечи.
Пандора тихо засмеялась — глухой победный рокот вырвался из глубины ее горла.
Бренди — хороший стимулятор. Возбуждение улеглось, и вновь вернулась боль. Я разлил коньяк по бокалам и понес их к партнерше. Пандора лежала, раскинувшись во всю длину дивана, в глазах ее светилось удовлетворение. Она взяла у меня бокал и лениво улыбнулась:
— Спасибо, любовничек!
Я сел на край дивана и с восхищением посмотрел на нее.
— Ты лучший инструмент для восстановления сил, который я видел! Если бы Дуглас нарисовал плакат с тебя, какая ты сейчас есть, и написал бы сверху большими буквами “Солнечная Флорида”, люди бы толпами кинулись в Майами, давя друг друга насмерть, чтобы только по улицам там пройтись.
— Ты очень мил, Дэнни, — замурлыкала она, — даже если это чистая правда — “ничего, кроме правды”. Я рада, что у нас одинаковые взгляды на восстановление сил, на следующей неделе я загляну сюда, когда у тебя только и дела будет, что расслабляться.
— Звучит прекрасно.
Она налила еще коньяку.
— Надеюсь, мне удалось изменить твое непреклонное решение?
— Нет, — небрежно ответил я.
— Что? — Она резко села и уставилась на меня. — Было бы лучше, если бы ты признался, что пошутил!
Я подождал, пока она не перестала колыхаться — а у девушки с телосложением Пандоры это занимает некоторое время — каждое действие вызывает противодействие, как нам внушали на научной конференции.
— А что же ты сделаешь, если я не шутил? — с любопытством спросил я. — Опять начнешь меня соблазнять?
Она свирепо посмотрела на меня, потом размахнулась и врезала мне по щеке, вложив в этот удар немалую силу. Я подумал, да черт с ней! Мне многовато досталось за одну ночь, а я, кроме того, убежденный сторонник равенства полов, поэтому я тоже размахнулся и отвесил ей ответную оплеуху.
Ее голова резко откинулась назад, она свалилась с дивана на пол и осталась сидеть там, дрожа. Слезы полились у нее из глаз, но я не сразу это заметил. В любом случае, она плакала не от боли, а оттого, что ужасно злилась на меня и у нее под рукой не было ножа, чтобы вырезать мне внутренности. Исходя из того, как мои внутренности себя чувствовали, это могло бы принести и мне облегчение.
— Дорогая, возможно, роль Далилы лучше получается у тебя с бородатым. Хотя твоя сделка не прошла, но нам было так хорошо вместе! Не порть впечатления! Этот прекрасный старомодный чувственный секс теперь так трудно найти!
Она вскочила на ноги с откровенной ненавистью в глазах, потом рванулась к столу. Я успел на полсекунды раньше, чем она подхватила бы “магнум”. Но Пандора не могла так легко уступить. Она все еще боролась за револьвер, царапалась, лягалась. В целях чистой самозащиты я припечатал ее подбородок костяшками пальцев своего левого кулака. Ее глаза закатились, она попятилась назад и пятилась до тех пор, пока край дивана не подсек ее под коленки, и она внезапно села.
Я сунул револьвер обратно в кобуру, внимательно наблюдая за ней. Ее глаза медленно сфокусировались на мне, потом она осторожно села и начала одеваться.
— Пандора, — спросил я, пока она натягивала через голову замшевый пуловер, — кто-нибудь называл тебя Диэдри?
— Нет, — тусклым голосом ответила она. — Чего ради меня так называть?
— Я просто поинтересовался. Так же, как меня интересует цвет твоих волос — он натуральный?
— Конечно, еще бы!
— А тебе он никогда не надоедал? Тебе не хотелось стать брюнеткой?
— Нет, — равнодушно ответила она. — Еще будут глупые вопросы, прежде чем я уйду отсюда?
— Только один. Кто кого надувает в этой игре?
Она презрительно пожала плечами и направилась к двери. Я молча с ней попрощался, как принято у частных детективов: мигнул глазами, крепко сжав рот и выставив вперед подбородок, но она даже не заметила этого. Дойдя до двери, она оглянулась через плечо:
— Ты очень четко дал понять, Дэнни, что не хочешь делать того, о чем тебя просят по-хорошему, теперь придется пойти другим путем, похуже.
— Что это значит?
— Скоро узнаешь! — Она шагнула в коридор и громко захлопнула дверь.
"Жизнь для живых!” — как сказал один умный человек, и я не собираюсь с этим спорить, поэтому сразу же отправился спать. За двухминутный промежуток от того момента, как моя голова коснулась подушки, и до того, когда я заснул, я опять спросил себя: так кто же кого надувает? У меня возникла твердая уверенность, что все надували меня, а во главе всей компании стоял сам Гаролд Мастерс!
— Ты очень четко дал понять, Дэнни, что не хочешь делать того, о чем тебя просят по-хорошему, теперь придется пойти другим путем, похуже.
— Что это значит?
— Скоро узнаешь! — Она шагнула в коридор и громко захлопнула дверь.
"Жизнь для живых!” — как сказал один умный человек, и я не собираюсь с этим спорить, поэтому сразу же отправился спать. За двухминутный промежуток от того момента, как моя голова коснулась подушки, и до того, когда я заснул, я опять спросил себя: так кто же кого надувает? У меня возникла твердая уверенность, что все надували меня, а во главе всей компании стоял сам Гаролд Мастерс!
Мне приснилась сотня тысяч долларов в пяти— и десятицентовых монетках, и как я пересчитывал их все по одной.
Глава 8
На следующее утро я явился в свой офис поздно, просто не придумав лучшего занятия. День был хмурый, холодный, ветер завывал по ущельям Манхэттена — словом, в такой денек мне вовсе не улыбалось торчать на Таймс-сквер, поджидая искомую брюнетку.
Телефон зазвонил где-то около одиннадцати тридцати. На линии был Мастерс, и голос его звучал нервно.
— Случилось кое-что еще, Бойд! Мне нужно немедленно с вами увидеться!
— Где вы сейчас?
— На заводе. Но вам лучше сюда не приезжать. Как насчет ленча, скажем, в ресторане “Мармитон”?
— Прекрасно! — ответил я, и он тут же повесил трубку.
За минуту до сумрачного полудня ко мне в офис вошел мужчина, и, едва взглянув на него, я понял, что это посетитель, а не очередной клиент. С той самой ночи, когда мы впервые встретились в доме Конрада Лейкмана, Джерри Торстон не испытывал ко мне доверия.
В английском твидовом костюме, сшитом на заказ, он выглядел вполне элегантно, вот только ботинки экзотически-кровавого цвета выделяли его как личность среди единого мира организованной преступности, к которому принадлежал этот человек. Его длинные черные волосы по-прежнему лежали красивой волной, и он взирал на меня сверху вниз — с высоты своего почти двухметрового роста.
— Вижу, вы пришли в себя, Бойд? Видимо, Чарли прошлой ночью обошелся с вами мягко?
— Туалет дальше по коридору и вниз, но у вас должен быть собственный ключ — таковы здесь порядки.
Не отвечая, он придвинул к себе белое кожаное кресло и развалился в нем, глядя на меня, как будто меня не допустили к участию в рыбьих брачных играх на Больших Озерах.
— Я здесь в качестве клиента, Бойд, — мягко сказал он. — Вы всегда так разговариваете с клиентами?
— Всегда. Я вежлив лишь с теми, кто платит мне деньги.
Он вытащил бумажник из внутреннего кармана своего твидового пиджака, отделил тонкую пачку банкнотов и бросил их мне на стол.
— Здесь тысяча долларов. Этого для вас достаточно?
Я взглянул на деньги, потом на него:
— И сколько же человек я должен за это убить? У вас есть свой маленький черный список или, может быть, мне начать прямо с первой страницы телефонной книги — и вперед?
Торстон неторопливо прикурил от позолоченной зажигалки “Данхил” и лишь потом ответил.
— Все у тебя есть, Бойд, — добродушно сказал он, — белые кожаные кресла, резкая манера разговора, циничное недоверие к моим деньгам. Осталось только убедить меня, что ты занимаешься этим бизнесом из горячей веры в справедливость и что твой гонорар составляет всего двадцать пять долларов плюс деньги на производственные расходы.
— У тебя тоже все есть, Торстон. Ты прямо модель с обложки журнала “Эсквайр”! Так и вижу заголовок типа “Современный мужчина” и подзаголовок: “Этот хорошо одетый человек наверняка обосновался на Мэдисон-авеню”! Правда, кое-какие детальки выпадают из образа — например, вишневые башмаки. Ты не мог бы их перекрасить?
— Бойд, не зарывайся, — произнес он с явным раздражением.
— О'кей, что там насчет этой тысячи баксов?
— Легкие деньги. Они лучший аргумент, чем кулаки Чарли. Просто не суй нос, куда тебя не просят, вот и все. Запомни, тебя все это не касается!
— Сдается, я уже слышал этот мотивчик — прошлой ночью от Пандоры. Похоже, это становится моей темой в опере. Увидев меня на улице, люди будут мне совать в руку деньги и просить: “Бойд, не лезь не в свое дело. Будь нормальным парнем, лучше пойди купи себе “магнум” с золотой облицовкой и серебряными пулями!"
Стряхнув пепел на мой ковер, Джерри Торстон поднялся на ноги.
— Итак, тебе выпал большой приз, Бойд. Тысяча долларов за просто так — здорово повезло!
— И это все?
— Да, все. — Он вежливо кивнул и направился к двери.
— Точно — ничего не забыл? — настаивал я.
— Чего? — Он нетерпеливо повернул ко мне голову.
— Ты не предупредил о том, что со мной случится, если я буду по-прежнему совать свой нос куда не надо.
Его ухмылка так и источала сарказм.
— Полагаю, что даже тебе ясен ответ на этот вопрос!
Дверь за собой он закрыть не потрудился.
* * *Я вошел в зал “Мармитона” за три минуты до назначенного срока; Мастерс уже был там. Меня тут же проводили к его столику. Я сел, поздоровался, попросил принести мне джин с тоником, закурил сигарету. Мастерс терпеливо ждал, пока официант подавал нам выпивку, а я изучал меню, остановившись наконец на рубленом бифштексе.
Затем он наклонился ко мне через стол, голос его упал до шепота, словно у школьника, рассказывающего неприличный анекдот.
— Он опять позвонил сегодня утром, — прошелестел Мастерс. — Рано утром, еще до восьми.
— И что же?
— Все опять изменилось. Теперь он не хочет брать эти сто тысяч долларов.
— Он снял вас с крючка? Передумал?
Мастерс замотал головой:
— Вовсе нет. Он поставил другие условия.
— Чего же он теперь хочет?
— Лекарства, — хрипло произнес Мастерс.
Я уже хотел улыбнуться, но вспомнил, кто передо мной — Гаролд, промышленник и хозяин “Мастерс драг компани”.
— Вы же не станете снабжать его наркотиками?
— Он и не просит наркотиков, — резко ответил Мастерс. — Ему нужны антибиотики!
Я уставился на него, потом покачал головой:
— Может быть, я тупой или чего-то не знаю?
— Вы прекрасно знаете, как и всякий человек, что опиум произрастает на Дальнем Востоке. Вы знаете, что с нелегальной доставкой наркотиков, таких, как героин, морфий и прочие, и всех их производных, ведут борьбу специальные подразделения полиции, ФБР и ООН. Вы также знаете, что эти наркотики продолжают проникать в страну тайно. Но вам, возможно, неизвестно, что существует и обратный путь при торговле наркотиками. Дело в том, что на Востоке, в азиатских странах, дефицит антибиотиков, на поставке их можно заработать целое состояние! Вот на это он и замахнулся — поставка антибиотиков без всяких таможенных сборов, а получать товар он намеревается у меня.
— Но тогда это принесет ему много больше, чем сто тысяч долларов?
— Он все просчитал, — устало сказал Мастерс, — объем выпускаемой моими заводами продукции, долю антибиотиков в ней — все. Он хочет, чтобы я поставлял ему такое количество медикаментов, что это неминуемо меня разорит!
— Когда вы должны поставить ему первую партию?
— Через сорок восемь часов, отсчет уже начался. Он так и сказал: “Или ты это сделаешь, или ты труп!” Вот какой у меня выбор!
— У вас еще есть время обратиться в полицию или в отдел по борьбе с наркотиками. Они его схватят, а вас возьмут под охрану, — сказал я.
— Этого я не могу!
— И все из-за каких-то фальшивых деклараций о ваших доходах? Да это ни в какое сравнение не идет с той проблемой, которая возникла у вас. Вам просто придется покрыть долги, заплатить все, что причитается по закону, а потом повиниться, что вы были “плохим мальчиком”, а теперь очень сожалеете об этом — но тогда вам не придется выбирать между смертью и банкротством!
Официант расставлял на нашем столе заказ с озадаченным видом зоолога, принесшего бананы в обезьянник. Мастерс молча ждал, когда тот наконец уйдет, потом снова перегнулся через стол.
— В последний раз повторяю вам, Бойд, — медленно произнес он, выделяя каждое слово, — я не могу и не хочу обращаться в полицию или в отдел по борьбе с наркотиками, вообще к властям. Это просто невозможно. Вы понимаете?
— Полагаю, вы прояснили этот вопрос. Что же дальше?
— Самое главное теперь, чтобы вы за сорок восемь часов нашли этих двоих — мужчину и женщину. А когда найдете — поступили бы с ними так, как мы договорились.
— Это вы уже говорили.
Он порылся в кармане, потом выложил передо мной на стол чек.
— Смотрите! — настойчиво проговорил он. — Вот чек на десять тысяч долларов. Воспользуйтесь этими деньгами, как вы считаете нужным — наймите десять человек, если они вам понадобятся, наймите хоть сотню! Но отыщите тех двоих за сорок восемь часов!
Взяв во стола чек, я внимательно осмотрел его. Он был настоящим, и я постарался сохранять равнодушный вид, пока убирал его в свой бумажник.