С точки зрения Вашингтона, любая нарождающаяся демократия должна подчиняться интересам США. Соединенные Штаты хотят, чтобы Ливан стал торговым и финансовым центром для богатых. Одна из причин растущего влияния «Хезболлы» коренится в том, что ливанское правительство практически ничего не предпринимало для улучшения жизни бедняков-шиитов в южной части Бейрута и Южном Ливане. Вес «Хезболлы» вырос не только потому, что эта организация стояла во главе партизанского движения, благодаря которому израильские войска вынуждены были уйти из Ливана в 2000 году, но и в результате ее социальной деятельности в области здравоохранения, образования, финансовой помощи, оказываемой простым людям. Многими ливанцами «Хезболла» воспринимается как настоящее правительство. Как и в случае с другими исламскими фундаменталистскими движениями, такая деятельность является основой его массовой поддержки. Конечно, вам вряд ли понравится ситуация, когда внутри страны действует не подчиняющаяся правительству политическая сила, тем более вооруженная, но если вы не решаете жизненно важные проблемы общества, подобная ситуация почти неизбежна. По сути, США и Израиль, разрушив светский национализм в Ливане, фактически способствовали возникновению исламского фундаменталистского экстремизма. Если на глазах у людей вы разрушаете их светскую государственность, они вряд ли вам скажут: «Спасибо, а теперь перережьте нам глотки…» Они обратят свои взгляды в другую сторону. Ну, а в той «другой стороне» обитает экстремистский религиозный фанатизм.
Надо сказать, такие экстремистские движения иногда активно поощряются извне. Со времен Второй мировой войны Соединенные Штаты являются самым влиятельным сторонником экстремистского исламского фундаментализма. Старейший и важнейший союзник Вашингтона в арабском мире — это Саудовская Аравия. А по сравнению с Саудовской Аравией даже Иран кажется демократическим раем. Для религиозной экстремистской тирании Саудовской Аравии угрозу представлял собой светский арабский национализм, олицетворяемый в свое время Гамалем Абдель Насером. По этой причине Насер стал врагом номер один, ведь он угрожал американскому бастиону экстремистского религиозного фундаментализма — Саудовской Аравии. А у нее к тому же были огромные запасы нефти — они-то и определили отношение США к этой стране. В 1967 году Израиль оказал огромную услугу Соединенным Штатам, Саудовской Аравии и нефтедобывающим корпорациям, практически разрушив светский арабский национализм, который намеревался использовать природные ресурсы региона для нужд своего собственного населения. А с этим нельзя было примириться. Как заявил когда-то Джордж Кеннан[21], это же «наши» ресурсы, и мы должны их «защищать».
Раз за разом мы получаем одни и те же результаты. Израиль вызвал к жизни ХАМАС, развалив светскую ООП, которая призывала к переговорам и мирному урегулированию конфликта. А поскольку такое решение менее всего устраивало и сам Израиль, и США, они избавились от этой палестинской организации. И что же получили взамен? Палестинцы ведь не растворились в воздухе. Они переориентировались в другую сторону — в данном случае в сторону религиозного фундаментализма. В 1970-х годах уже существовало движение исламских фундаменталистов, и это они организовали убийство Анвара Садата в 1981 году. Но основной сферой их деятельности был Египет, пока американцы не дали им мощный импульс, вооружив и мобилизовав их для борьбы против русских в Афганистане. Это было сделано отнюдь не в интересах афганцев, поскольку даже продлило, вероятно, советскую оккупацию, — это было сделано для борьбы с политическим противником в «холодной войне».
В Пакистане, который сейчас выступает главным центром радикального исламизма, движение исламских фундаменталистов началось с подачи бывшего президента Мухаммеда Зия уль-Хака, который пользовался весомой поддержкой администрации Рейгана. На протяжении всего срока своего пребывания у власти чиновники рейгановской администрации делали вид, что Зия никоим образом не разрабатывает в Пакистане ядерное оружие. Конечно же, они были в курсе дел. И тем не менее, из года в год, желая поддержать своего радикального, экстремистского и фундаменталистского друга, неизменно заверяли, что Пакистан не разрабатывает ядерное оружие. Они также прекрасно были осведомлены о том, что Саудовская Аравия финансировала экстремистские медресе — религиозные училища, которые подорвали пакистанскую систему образования, вполне жизнеспособную перед тем. Теперь об этом многие сожалеют; так, пакистанский физик-ядерщик Первез Хоодбхой сетует, что никто не стремится изучать точные науки — ведь в школах преподают один только Коран. Такого раньше не было. И все эти изменения рейгановская администрация поддерживала, а некоторые тогдашние чиновники вновь занимают высокие посты в американском правительстве.
Такая вот разновидность экуменизма. Вашингтон поддержит любой режим, который согласуется с американской политикой. И хотя Саддам Хусейн оказался светским маньяком, они его тоже поддерживали. Когда он вторгся в Иран, США благословили его на это вторжение. Более того, в значительной степени эту войну они выиграли за него.
А каковы отношения между шиитами в Ираке, Иране и Ливане?
Здесь следует отдать должное Дональду Рамсфелду, Дику Чейни и Полу Вулфовицу[22]. Это благодаря им шииты заняли главенствующие позиции в Ираке, который теперь тесно связан с Ираном и может превратиться в очередное исламское фундаменталистское государство. Именно они это сделали — Ирак не был таким раньше. Я не знаю, к чему они стремились, но получилось именно так. Вот, скажем, иракский парламент принимает резолюцию, осуждающую израильское вторжение в Ливан. Премьер-министр Ирака Нури аль-Малики выступает с резким осуждением этого вторжения — и, прибыв с визитом в США, получает за это нагоняй. Некоторые конгрессмены-демократы даже бойкотируют его за то, что он посмел осудить американо-израильское вторжение в другую страну. Вам это непозволительно. Для либеральных демократов такое совершенно недопустимо.
Непрекращающиеся теракты и кровавая бойня в Ираке заставили даже Томаса Фридмана, политического обозревателя New York Times и лауреата Пулитцеровской премии, который был горячим сторонником этого вторжения, отойти от своих прежних взглядов. Куда, по-вашему, движется политика США в Ираке?
США действительно оказались в затруднительном положении. Все разговоры об уходе из Ирака мало чего стоят, пока мы не осознаем главное: США не могут так легко уйти из Ирака. Америка не может предоставить Ираку возможность оставаться суверенным и независимым государством. Пожалуй, «не может» — это слишком сильно сказано, но предоставление свободы Ираку оказалось бы грандиозным поражением, не сравнимым даже с поражением во Вьетнаме. Аналогии здесь бессмысленны. Во Вьетнаме США могли разрушить страну, уйти из нее, но при этом, по существу, выиграть войну. Главной целью войны во Вьетнаме было уничтожение некоего «вируса», который, распространившись, мог «заразить» другие страны, побудив их к независимому развитию, и, возможно, подорвать позиции США в всем азиатском регионе. И хотя Штаты не добились во Вьетнаме всего, чего хотели, но основные цели были все же достигнуты. Однако в Ираке такое невозможно. Ирак гораздо более ценен для Америки. И не только сам по себе (он ведь обладает вторыми в мире по величине запасами нефти, причем легкодоступной), но и в силу своего географического положения, находясь в центре основного нефтедобывающего региона мира. Ирак граничит с Ираном и Саудовской Аравией. Предоставить Ирак в распоряжение его собственного народа — это для США попросту кошмар, поскольку при шиитском большинстве населения в стране Ирак стал бы укреплять отношения с Ираном (что, собственно, сейчас и происходит).
По странному стечению географических обстоятельств, основные мировые энергетические запасы сосредоточены в регионах, где проживают преимущественно шииты. Самый крупный энергетический ресурс в мире — у Саудовской Аравии. Ее нефтяные месторождения сконцентрированы главным образом на самой границе с Ираком, многочисленное шиитское население которого долго подвергалось жестоким репрессиям со стороны поддерживаемой США тирании. Сегодня шииты Ирака стали активно бороться за свои права, возможно, даже за автономию. Они уже получили известный контроль над политикой страны. Таким образом, в перспективе возможно создание неформального шиитского союза, куда вошли бы Иран, Ирак и шиитские районы Саудовской Аравии. Союза, который стал бы независимым от Вашингтона и контролировал бы большую часть мировых энергетических ресурсов.
Больше того, этот союз мог бы повернуться лицом к Востоку. Соединенные Штаты способны устрашить Европу, но не Китай, и это одна из причин, почему они его боятся. Китайцев, с их трехтысячелетней историей, не запугаешь. Америка предписывает китайцам ограничить свое присутствие на Ближнем Востоке, но те продолжают инвестировать в этот регион все новые и новые средства. Когда председатель Ху Цзиньтао[23] в прошлом году прибыл с государственным визитом в США, администрация Буша решила оскорбить его, отказавшись устроить в его честь правительственный обед, ограничившись лишь ланчем. Ху Цзиньтао был корректен, но на это оскорбление ответил очень изящно: из Вашингтона он полетел в Саудовскую Аравию, где ему был оказан поистине королевский прием. В Саудовской Аравии он договорился о новых инвестициях и об укреплении торговых связей Китая с этой страной. Теперь Китай — один из главных торговых партнеров Саудовской Аравии, поставляющих в эту страну военную технику. Это политических аналитиков в Пентагоне должно привести в ужас: ведь Саудовская Аравия для них — важнейший союзник.
Все эти факторы влияют на вопрос вывода американских войск из Ирака. Это не технический вопрос — как именно вывести войска. И это почти не связано с гражданской войной в Ираке — она, в действительности, не слишком волнует США. В сущности, продолжающаяся оккупация, по-видимому, даже усугубляет эту войну. Но у Соединенных Штатов есть веские причины оставаться в Ираке. А при долгосрочном планировании нельзя их не учитывать. Главная же из них состоит в том, что умеренно демократический независимый Ирак стал бы для американских стратегов в области геополитики подлинной катастрофой.
Несгибаемый неоконсерватор Билл Кристол недавно в газете Weekly Standart предложил, чтобы в ответ на «иранскую агрессию» США основательно рассмотрели вопрос о «военном ударе по иранским ядерным объектам».
Кристол наверняка знает, что ситуация выглядит иначе, как и то, что ответственность лежит на другой стороне. Ведь иранское правительство уже много лет предлагает провести переговоры. Мы теперь знаем (и он, несомненно, тоже), что в 2003 году умеренное иранское правительство Хатами, с одобрения бескомпромиссных духовных властей, предложило провести с Соединенными Штатами переговоры по всем спорным вопросам. Сюда входили и ядерная программа Ирана, и решение палестино-израильской проблемы на основе сосуществования двух государств (такой вариант, напомню, Иран официально поддерживает). Администрация Буша отнюдь не отвергла предложение о переговорах. Она просто не ответила на него. Вся ее реакция свелась к порицанию швейцарского дипломата, который это предложение привез.
Именно Америка отказывается вести переговоры. Поднятая шумиха — Иран, мол, готов к серьезным переговорам благодаря сдвигам в политике, которыми мы обязаны Кондолизе Райс, — не соответствует действительности.
Конечно, в иранском правительстве сидят не слишком симпатичные люди. И о них можно рассказать немало отвратительного. Но что касается ядерной проблемы, то это именно они предложили переговоры. И это они заявили, что приемлют решение палестино-израильской проблемы на основе сосуществования двух государств. Однако США желают «вести переговоры» лишь в том случае, если Иран признает их результат до того, как эти переговоры начнутся. А начнутся они, если Иран приостановит свою программу обогащения урана, на которую он имеет законное право; и одновременно прекращение этой программы должно быть целью переговоров! То есть да, мы будем вести переговоры, но если Иран сначала согласится приостановить ядерные разработки. И при этом к их виску будет приставлен пистолет, так как мы не отказываемся от угроз в адрес Тегерана. Вашингтон четко дал это понять. Мы продолжаем угрожать — в нарушение Устава ООН. Иными словами, США упорно отказываются договариваться.
Обогащение урана с дальнейшим производством ядерного оружия — очень серьезная проблема. На карту поставлена судьба человечества. Если ядерные разработки продолжатся, наше выживание окажется под угрозой. К этой проблеме подходят по-разному. Мне импонирует подход Мохаммеда эль-Барадеи, высокоуважаемого руководителя Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), лауреата Нобелевской премии. Он предложил, чтобы производство расщепляющихся материалов для производства ядерного оружия находилось под международным контролем. Все, кому необходим уран для мирных целей, могут обратиться за ним в МАГАТЭ. Очень разумное предложение. Насколько я знаю, лишь одна страна приняла его — Иран. Но попытайтесь отыскать хоть какие-то упоминания об этом в прессе.
У Дэвида Кортена вышла недавно книга под названием «Большой поворот». В этой книге он пишет, что на нас надвигается настоящий «девятый вал», который складывается из трех компонентов: пика добычи нефти, климатических изменений и падения американского доллара.
Да, это все серьезные проблемы, но самая серьезная, думаю, — угроза ядерной войны. Между тем она обсуждается лишь в профессиональных кругах. Почитайте, что пишут о разоружении специалисты в области геополитики. Они расценивают угрозу ядерной войны, как серьезную и усиливающуюся угрозу, которую резко усугубил агрессивный милитаризм администрации Буша. И эта точка зрения встречается не так уж редко. Когда знакомишься, скажем, с предостережением Роберта Макнамары[24] о том, что нынешняя политика чревата «скорым апокалипсисом», осознаешь, насколько это серьезно.
Экологическая катастрофа — угроза тоже нешуточная, но все-таки не неотвратимая. Впрочем, чем дольше мы откладываем решение этой проблемы, тем больше она усугубляется.
Крах доллара — вещь неоднозначная. Почти все экономисты осознают: Соединенным Штатам придется что-то делать с огромным торговым дефицитом. И единственно возможная здесь мера — девальвировать доллар; конечно, это вызовет рост инфляции и удорожание предметов потребления для населения, но зато приведет к увеличению экспорта и росту числа рабочих мест в обрабатывающей промышленности США.
Что касается пика нефтедобычи — то это, если вскоре и произойдет, может обернуться для человечества благодеянием. Люди считают это катастрофой, поскольку не понимают: если продолжать использовать нефть в таких масштабах, может случиться катастрофа гораздо худшая, причем уже при жизни следующего поколения. Запасы нефти конечны. Поэтому в один прекрасный день станет экономически нецелесообразно ее использовать. Никто не знает, когда это случится — тут слишком много неопределенности. Мы не знаем, к примеру, реально ли с экономической точки зрения добывать нефть из нефтеносных песков или извлекать ее из глубин, которые пока еще труднодоступны. Может оказаться, судя по пластам определенной геологической формации, что самые крупные в мире запасы нефти — у Венесуэлы, но до них очень трудно добраться. В любом случае пик добычи нефти неизбежен.
Хорошо, если эта ситуация подтолкнет нас к существенным переменам в обществе и мы наконец осознаем, что дальнейшее загрязнение атмосферы и разрушение среды обитания может привести к гибели человечества. И если это произойдет в ближайшее время, прекрасно. И хорошо будет, если администрации Буша или его преемника удастся ослабить надвигающуюся катастрофу. А вот нефтяной пик, вопреки распространенным представлениям, может оказаться полезным для экономики. Потому что любые природоохранные меры полезны для экономики. Вот только меры эти нужно принимать как можно скорее. Стоит рассмотреть возможности использования альтернативных источников энергии, стоит изменить свой образ жизни, причем зачастую с пользой для себя. Что хорошего в том, чтобы торчать в своем «хаммере» в громадных нью-йоркских пробках? Разве это наивысшее достижение цивилизации?
Перед нами немало и других острейших проблем. Очень острая проблема — здравоохранение. Если сравнивать с другими развитыми странами, американская система здравоохранения — худшая: средняя стоимость медицинского обслуживания у нас вдвое выше, а его результаты отнюдь не впечатляют. И эта стоимость продолжает расти — по вполне понятным причинам: во-первых, из-за могущества фармацевтической промышленности, которая получает субсидии от государства, но в то же время добивается постоянного роста цен на лекарства, а во-вторых, из-за крайней неэффективности и дороговизны частной системы здравоохранения. И это еще одна серьезная проблема, решать которую придется нашим детям и внукам, если нам не удастся сделать то, чего хочет большинство американцев, — создать единую систему здравоохранения. Не менее эффективную, чем в других развитых странах. Думаю, это не утопия.
Постоянно появляются все новые и новые теории, предполагающие прямое или косвенное участие администрации Буша в терактах 11 сентября. Что вы об этом думаете?