– Что это, по-вашему, такое? – шепотом выкрикнул он, вытянув руку над столиком.
Я увидела колонки древних символов, какие-то смутно знакомые мне иероглифы, подобно искусной татуировке, испещрившие его кожу. Я вглядывалась в эти сложные, замысловатые знаки, стараясь разгадать их смысл. Но разумеется, все было напрасно.
– Только на правой руке? – спросила я.
– Что?..
– Эти… колонки знаков выступили только на правой руке?
– Если бы, – художник всхлипнул. – По всему телу…
Он коснулся рукой своего лица, словно бы опасаясь, что символы теперь проступили и на нем.
– Показать? – спросил он и стал расстегивать рубашку.
– Не стоит, – поспешила остановить его я. – Мне пока неизвестно их значение.
– Поначалу я думал, что это какая-то зараза… Знаете, сейчас такое время – всякое случается… Потом на одном сайте прочел, что это… эти символы могут быть связаны с мозгом… Вроде как стигматы, понимаете? Психосоматика и все такое… Думал, что, может быть, я сам себе внушил, что это какой-то психоз… Хотел уже обратиться в клинику, но потом, потом…
– Что потом? – Я рассматривала символы, стараясь не прикасаться к ним пальцами.
– Потом они стали… стали светиться… – художник вдруг захихикал. – Как какие-то лампочки или гирлянда…
Прекратив хихикать, он какое-то время молчал, словно бы впал в прострацию.
– Как-то ночью я проснулся, – сказал он совсем тихо, – а все мое тело источало яркий, красноватый свет. Все равно что жертвенный костер… Всюду на стенах горели символы, прямо как в детстве, когда бабушка водила меня в планетарий…
– Что вы при этом чувствовали? – спросила я.
– Кроме ужаса и ощущения, что я схожу с ума? – спросил он.
– Послушайте, – сказала я. – Сейчас крайне важно восстановить всю цепочку событий. Мне важно знать причину, по которой ваше тело превратилось в азбуку.
– Да-да, конечно, – художник кивнул. – Я понимаю…
– Так когда это с вами началось, – спросила я. – Я понимаю, что вам трудно говорить, что вам страшно и вы опасаетесь за свою жизнь, но постарайтесь собраться.
Художник кивнул. Он закрыл глаза и просидел так минут, наверное, пять – молча и тяжело дыша. Наконец он открыл глаза и посмотрел на меня.
– Когда это началось? – спросила я.
– Сразу после того, как мне поступил тот заказ… Насчет карт Таро. Прежде чем нанести мне визит, незнакомец позвонил мне на мобильный. «Простите, я не ошибся? Это вы занимаетесь дизайном?» – «Да, но откуда у вас мой номер?» Должен заметить, что номер моего мобильного знает всего несколько человек и я никогда не даю его своим клиентам, не говоря уже о посторонних или незнакомых людях. «От одного доброго человека», – уклончиво отвечал незнакомец, и я вдруг понял, что его голос откуда-то мне знаком. Это был голос из моего детства, он вызывал в памяти какие-то непередаваемо яркие цвета и краски, целый хоровод давно позабытых образов, некогда согревавших мое сердце.
Я стоял, прислонившись спиной к стене, и слушал его голос – слушал, даже не вдаваясь в смысл произносимых им слов. На меня вдруг накатила волна вдохновения, неожиданно я вспомнил, как именно нужно рисовать, – множество картин предстало у меня перед глазами, я видел каждую мельчайшую деталь. У меня возникло странное ощущение, что мне ничего не стоит воссоздать их на холсте или бумаге.
«Так… – спросил я, едва ворочая языком, – чем я могу помочь?» – «О, у меня к вам небольшое дельце – работа, в сущности, пустяковая. Ничего громоздкого. Нужно нарисовать колоду карт Таро». – «Простите, Таро?» – Мне пришлось проделать над собой невероятное усилие, чтобы вникнуть в смысл сказанного. Желание повесить трубку и броситься рисовать буквально овладело мной, нереализованные шедевры так и стояли у меня перед глазами. «Ну, знаете – карты Таро?» – «По которым гадают?» – «Да-да, именно!» – радостно откликнулся незнакомец. – «Простите, я просто… Я просто никогда не держал в руках таких карт. И…» – «Ничего, ничего! – перебил он меня. – Это даже к лучшему. Мне бы хотелось, чтобы вы начали все с нуля. Не пытались переосмыслить уже существующие образы, не занимались, так сказать, цитированием, хотя я и осознаю, что совсем избежать его не удастся, а начали бы все с чистого листа. Новый шут, новые любовники, новый дьявол…» – «Хорошо, но мне тогда нужно будет узнать о них побольше… Значения и все такое…» – «Нет ничего проще, – рассмеялся незнакомец, – могу порекомендовать вам пару весьма обстоятельных сайтов в Интернете. Там вы сможете получить исчерпывающую информацию». – «Тогда нам, наверное, лучше увидеться – чтобы поговорить обо всем более подробно». – «Разумеется. Но у меня к вам еще просьба. К уже существующим фигурам и мастям вы должны будете придумать несколько новых – при встрече я расскажу, что имею в виду. Это просто чтобы вы взяли себе на заметку». – «Вы хотите что-то конкретное?» – спросил я. «А вот это, – сказал незнакомец, – я оставляю на волю вашего воображения. Просто ознакомьтесь с тем, какие бывают карты и фигуры, и придумайте что-нибудь свое. Я доверяю вашему воображению. Мне посчастливилось видеть несколько ваших работ и…» – «Вы имеете в виду дизайн? Не думаю, что здесь уместно говорить о воображении…» – «Дизайн? – переспросил незнакомец. – Нет-нет, я не интересуюсь дизайном. Признаться, я с трудом представляю себе, что это вообще такое! Я говорю о ваших картинах – о вашей живописи».
Остаток того дня и всю ночь я провел, лихорадочно покрывая листы бумаги набросками и рисунками. На меня словно бы снизошло озарение – я рисовал и все не мог остановиться. Я словно бы вернулся в годы своей юности, когда вдохновение не оставляло меня ни на секунду. Сна у меня было ни в одном глазу, желудок, в последние годы ставший капризным и нетерпеливым, почему-то не требовал пищи, все мое тело переполняла какая-то нечеловеческая энергия – я чувствовал, что могу рисовать, не прерываясь, хоть несколько дней подряд, хоть неделю, хоть месяц.
Я остановился только около полудня, когда за окном вовсю светило яркое дневное солнце.
Заказчик произвел на меня самое благоприятное впечатление, хотя после его ухода я, неожиданно для себя, понял, что не могу вспомнить его лицо. Помню одежду (элегантный костюм-тройка и темный плащ с длинными полами), помню его голос (приятный баритон, внушающий доверие и сразу же располагающий к себе), помню манеры (осторожные и немного вкрадчивые, словно бы он боялся совершить лишнее движение и вызвать тем самым мой гнев). Но вот его лицо… Я совершенно не запомнил внешности незнакомца. Всякий раз, как я пытался представить себе его лицо, – оно словно бы тонуло в тумане, в какой-то густой, размывающей все дымке. Была и еще одна странность: незнакомец не пожелал мне назвать своего имени. Впрочем, тогда, пребывая в сильнейшем возбуждении из-за вернувшегося ко мне вдохновения, я не придал ничему этому значения. Мало ли в Москве людей со странностями? У каждого из двенадцати миллионов живущих здесь можно отыскать по одной, а то и по две. Да я и сам, так сказать, не без греха.
Незнакомец протянул мне руку: «Очень приятно. Признаться, именно таким я вас себе и представлял».
Он скинул плащ и быстрым, но плавным движением повесил его на вешалку. «Где нам лучше поговорить?» – спросил он. – «Проходите в комнату». Он уселся на диване, достал из внутреннего кармана пиджака толстую колоду каких-то старинных продолговатых карт и положил ее на стол передо мной. «Это чтобы вы примерно представляли, что от вас требуется. В конце концов, никакой Интернет не заменит настоящих вещей. Хотя со временем…» – Незнакомец усмехнулся. «Простите, – сказал я, – но я еще не заглянул на те сайты, о которых вы упоминали…» «Ничего страшного, – он небрежно махнул рукой. – Времени еще полно. В сроках я вас не ограничиваю». – «Это радует, – улыбнулся я. – Признаться, я не люблю срочных заказов. Вся эта спешка, она, знаете… как-то негативно сказывается на результате…» – «Прекрасно вас понимаю!»
Незнакомец постучал указательным пальцем по принесенной им колоде. «Но только обещайте мне одно», – сказал он. – «Что именно?» – «Ни в коем случае не злоупотребляйте вот этими картами – они так, для ознакомления. Для общего, так сказать, представления. Я же хочу, чтобы вы целиком и полностью доверились своему воображению. Создали что-нибудь радикально новое. Не бойтесь экспериментировать». – «Это несложно», – сказал я. – «Вот и отлично!»
Незнакомец выглядел довольным. Он взял в руки карты и стал раскладывать на столе пасьянс. «Вы умеете гадать?» – спросил я. – «Немного. Хотя, признаться, не особенно и люблю это занятие. В Таро для меня главное – символы, образы, композиция. Чисто эстетический подход».
Он протянул мне – рубашкой вверх – карту: «Вот, взгляните».
Я взял карту, перевернул ее. Это был восседающий на троне Дьявол.
Я взял карту, перевернул ее. Это был восседающий на троне Дьявол.
«Взгляните на рисунок. Видите, какое у Люцифера лицо? Обычно его изображают серьезным, злобным. А здесь – этакий весельчак с рожками. Почти сатир. Это, конечно, не самый удачный пример авторской фантазии, но нестандартный подход налицо. Вот именно этого я и хочу от вас – нестандартного подхода».
Я вернул карту незнакомцу.
«Хорошо, – я кивнул. – Как будут готовы эскизы, я позвоню». «Я сам позвоню, – сказал незнакомец. – Я, знаете ли, занятой человек. Сегодня здесь, а завтра там. Почти как Фигаро». – «Как угодно», – я пожал плечами. «Ну а теперь, – сказал незнакомец, – перейдем к главному – к оплате…»
Я улыбнулся. Незнакомец достал из кармана блокнот и перьевую ручку, что-то быстро чиркнул на верхнем листочке, оторвал его, протянул мне: «Этого достаточно?»
Я посмотрел на сумму – она была не просто солидной, а неприлично большой.
Первой моей мыслью было отказаться – все же я никогда не был хапугой и не брал больше, чем мне причиталось. Незнакомец предугадал мое желание: «Прошу вас, только не отказывайтесь, – произнес он с какой-то виноватой улыбкой. – Мне ли не знать, чего стоят художнику творческие муки? Уверяю вас, я прекрасно знаю, что представляет собой творческий процесс, какая это нагрузка и какие порой мучения он доставляет. Ни одна сумма не способна компенсировать все это. Так что – просто примите деньги. Ну, значит, договорились», – сказал он.
Остальное вы и так уже знаете. Через несколько дней после визита незнакомца все мое тело покрыли неизвестные мне символы. Я почему-то сразу связал это именно с картами Таро и таинственным визитером, которого с тех пор я больше не видел. Хотя мне есть о чем с ним поговорить – но он словно сквозь землю провалился. Загнал меня в капкан и теперь выжидает…
Некоторое время после столь долгого монолога художник молчал. Рассказ потребовал от него неимоверных, просто нечеловеческих усилий, а ведь на протяжении последних нескольких дней он пребывал на грани нервного истощения. Еще немного – и его нервы сдадут.
– Я не буду ничего от вас скрывать, – сказала я, когда почувствовала, что он вновь способен воспринимать информацию. – Ваше положение крайне тяжелое – я даже не уверена, что смогу вам помочь. Эти символы на вашем теле – они слишком древние…
Возможно, если я смогу разобраться в их значении, тогда…
– Хотя бы попытайтесь, – сказал он. – Выясните, что со мной произошло. Я не хочу умирать от чего-то неизвестного… С детства не терплю неизвестность и неопределенность. У всего этого должна быть причина. Пусть ее не узнаю я – узнайте вы. Кто, зачем, почему… Мне кажется, это очень важно…
– Не стоит вешать нос раньше времени, – попыталась подбодрить его я.
Даже если он разобрал мои слова, он вряд ли обратил на них внимание.
Неожиданно я ощутила, что он совершенно расслаблен. Недавнее напряжение, которое чуть было не довело его до паники, улетучилось как-то само собой и сменилось теперь состоянием внутренней пустоты. Я вдруг поняла: он уже почти смирился с тем, что ему, скорее всего, предстоит умереть. Как будто бы он обратился ко мне не за помощью, а только за тем, чтобы я выслушала его недолгий рассказ, своеобразную исповедь, в которой он нуждался едва ли не больше, чем в исцелении.
Какое-то время молчала и я. Я все старалась подобрать слова утешения, пообещать ему, что все будет хорошо, что я обязательно помогу ему, что он еще вернется к своим занятиям живописью, но все это было бы в лучшем случае – пустой болтовней, а в худшем – самой обыкновенной ложью, к которой нередко прибегают разные «потомственные целительницы» и «астральные колдуньи». На этот раз мне попался тот случай, когда мало что зависело от моих усилий. За мою многолетнюю практику я сталкивалась с чем-то подобным всего пару раз, и оба раза чуть сама не стала жертвой обстоятельств.
Скорее всего, уже не в моих силах спасти этого бедного художника, не в моих силах избавить его от страшной участи. Все, что мне остается, – это облегчить его страдания и отыскать злоумышленника. Утешение не бог весть какое, но выбирать нам приходится редко.
– Если вам интересно, – вдруг сказал он, – я принес с собой эскизы и наброски…
– Эскизы?
– Карт… ну… которые я придумал. Я ведь почти завершил колоду.
– Это интересно.
– Взглянете?
– Да, конечно.
Он полез рукой в карман и извлек оттуда помятые, небрежно перехваченные тугой резинкой эскизы. Стопка была толстой и неровной – видимо, он очень спешил, когда собирал их вместе.
Не желая прикасаться к картам руками, я попросила его разложить их передо мной на столике. Художник удивленно взглянул на меня:
– Все настолько опасно?
– Просто не хочу рисковать, – пояснила я.
– Понятно. – Он кивнул, стянул с пачки резинку и принялся раскладывать карты.
Взглянув на первые образцы, я даже улыбнулась. Он и правда сумел найти оригинальный подход к теме Таро – такого я прежде никогда еще не видела. Дама кубков была стилизована под гжель, рыцарь мечей – под хохлому, повешенный – под палех. Причем стилистически все было выполнено безупречно – карты смотрелись очень органично, даже несмотря на то, что в самом рисунке присутствовала сильная и подчас едкая авторская ирония.
Заметив мою улыбку, он сказал:
– Вполне концептуально, как вы можете видеть. Тем более что сейчас это модно.
– Мне нравится, – сказала я.
Художник между тем продолжал раскладывать передо мной карты. Стилизованные экземпляры вдруг закончились, и теперь рожденные его фантазией карты не на шутку испугали меня. Это были действительно новые масти, какие-то невиданные арканы, деформированные фигуры и трудно понятные, но вызывающие неприязнь и отвращение сюжеты. Больше всего меня испугала разработанная художником новая символика – какая-то смесь эзотерической каллиграфии и индустриального дизайна. Здесь художник дал волю всем своим потаенным фантазиям: колючая проволока опутывала изуродованные тела то ли людей, то ли животных, которые переплетались в каком-то буйном совокуплении. Каждый из придуманных им сюжетов непременно содержал элементы порнографии, а извращенный секс всегда соседствовал с не менее извращенным насилием. Другие карты изображали какие-то странные механизмы, в которые были включены целые куски человеческой плоти – оплетенные набухшими венами станки неизвестного предназначения, странные аппараты, усеянные длинными острыми иглами и снабженные грудью и половыми органами.
– Я вижу, вам неприятно, – сказал он.
– Не стану скрывать.
– Мне трудно объяснить, что заставило меня нарисовать новые карты именно такими. Я и сам не знаю – это был словно какой-то порыв.
– Самое интересное, – сказала я, – что эти карты никак не соотносятся с вашими стилизациями. Если тогда это была остроумная и талантливая шутка, то здесь… здесь вы как будто бы говорите всерьез. И вот в этом-то и проблема.
– Вы считаете, нарисуй я новые карты по-другому…
– Не знаю, – сказала я. – К тому же я почти уверена, что это не вы нарисовали карты.
– В каком смысле?
– Ну, вы же сами только что сказали, что не можете объяснить, что именно заставило вас нарисовать эти карты так, а не иначе… Очевидно, что кому-то просто был нужен ваш талант, рука художника… Вы уподобились медиуму – стали проводником чужих идей, чужих фантазий…
– Меня… использовали?
– Можно сказать и так.
– Но кто?
– Пока не знаю. И вот это-то и пугает меня. Тот, кто заставил вас нарисовать такое… Все это, – я кивнула на карты, – настолько бесчеловечно… И в то же время обладает какой-то силой.
– Все настолько серьезно?
– Вы, сами того не подозревая, расширили круг священных символов, – сказала я. – Совершили то, на что никто не решился за целые тысячелетия. При иных обстоятельствах я назвала бы вас безумцем. Но вы всего лишь невинная жертва.
– Жертва? – переспросил он и усмехнулся.
– Это очень древняя магия, – сказала я. – Ритуалы, которые достались нам в наследство от темных времен, когда всю землю скрывал первичный мрак. Если честно, – призналась я, – мне еще никогда не приходилось сталкиваться с адептами древней магии. В конце концов, это опасно не только для жизни…
– Если все настолько серьезно, – сказал художник, – то с моей стороны будет просто подлостью втягивать вас в это…
Он принялся собирать карты и небрежно распихивать их по карманам.
– Подождите, – я остановила его. – Я не сказала, что вам нельзя помочь. Тем более я не говорила, что отказываюсь от этого дела. То, что вы обратились именно ко мне, – не просто совпадение.
– Знаете, – сказал он, – я уже порядком устал от всего этого. Будь что будет…
– Вы… ваша жизнь в опасности. То, что проявилось на вашем теле, – Первичные Символы. Теперь я абсолютно в этом уверена. Ваша кожа теперь – все равно что золотое руно. За вами начнется охота. Вы должны спрятаться, – сказала я. – Поезжайте к друзьям, которым вы доверяете. Или, еще лучше, снимите номер в гостинице. Никто не должен знать, где вы находитесь. Как только на вашем теле проявятся все колонки Первичных Символов – вас не пощадят.