– Я и так все сделаю! – захлебываясь слюнями, залепетал декан.
– Так не пойдет. Ты должен знать, как в случае чего будешь умирать, – назидательно проговорил Дым. – Мы тебя привяжем за ноги и бросим в лесу, – и снова надавил на кнопку.
Когда подъемник замер напротив окна мансарды, Винт вышел на небольшой бетонный выступ и присел на корточки:
– Суворин, ты слышишь меня?
Вместо ответа декан что-то пробулькал и едва заметно дернулся. Штаны свалились до колен, обнажив бледные и тонкие ноги. Пиджак задрался, оголив вывалившийся из расстегнувшейся рубашки живот.
– Завтра ты уволишь Адоратскую Любовь Львовну. Любой ценой. Понял? – боясь, что декан не выдержал и потерял сознание, быстро сказал Винт.
Кокон что-то снова булькнул.
– Чтобы тебе была понятна серьезность моих намерений, называю адрес никому, кроме тебя, не известной виллы на Средиземном море…
Вторые сутки Андрей Денисович разрывался между прокуратурой, больницей и институтом.
Любовь Львовна за все это время в себя так и не пришла.
С утра навестив жену и переговорив с врачом, который пока ничего определенного сказать по поводу перспектив ее лечения не мог, он отправился в полицию. Поводом послужил звонок следователя, который уточнил, стоит ли оформлять официальную повестку.
Андрей Денисович едва шагнул к окошечку дежурного, чтобы решить вопрос с пропуском, как из-за турникета его окликнул молодой круглолицый парень в пестрой рубашке и джинсах:
– Мужчина!
– Вы меня? – на всякий случай уточнил Андрей Денисович, для верности ткнув себя пальцем в грудь.
– Если вы Адоратский, то да, – подтвердил парень.
– Вы мне звонили! – догадался Андрей Денисович, шагнув к пропускнику. – Фомин Станислав Игоревич?
– Оформите пропуск, и в седьмой кабинет, – показал на окошко парень и устремился вверх по лестнице.
«Никого он не найдет, – сделал вывод Андрей Денисович, провожая его взглядом. – Совсем молодой».
В небольшом кабинете было два стола. За одним сидела белокурая девушка в форме лейтенанта полиции. Стоя у сейфа, Фомин перебирал какие-то бумаги.
– Это вы? – бросив на Адоратского ничего не выражающий взгляд, он сел за стол и указал на стул. – Присаживайтесь.
– Спасибо, – поблагодарил Андрей Денисович, устраиваясь напротив.
Шевеля губами, следователь прочитал первые несколько строк какого-то документа, отложил в сторону, взял другой и углубился в его изучение.
Андрей Денисович терпеливо ждал, однако внутри постепенно закипал.
«Что этот молокосос себе позволяет? – думал он, разглядывая висевший на стене стенд. – Неужели для меня, ученого, советника генерального конструктора и заместителя председателя военно-промышленной комиссии, не нашлось более солидного следователя? Почему такое пренебрежение?»
– Извините, но я ограничен во времени… – наклонился он к Фомину.
– Да, сейчас, – кивнул следователь, торопливо пряча бумаги в папку и кладя их на край стола.
– Вы нашли машину, которая сбила мою жену? – спросил Андрей Денисович, когда следователь устроился напротив него.
– Машину-то нашли, – сложил на столе руки Фомин и внимательно посмотрел на Андрея Денисовича. – Только вот не вяжется все как-то…
– Позвольте объяснить, – заволновался Адоратский.
– Позволяю, – откинулся на спинку стула следователь. – Джип, на котором сбили вашу жену, мы установили. Он принадлежит некоему Геннадию Малкину, студенту института, в котором работает ваша жена…
– Вы хотите сказать, что он совершил это преступление в качестве мести за какой-то инцидент? – не веря первым пришедшим на ум мыслям, спросил Андрей Денисович.
– Совершал он преступление или нет, это определит суд, – заявил Фомин. – Пока он в качестве подозреваемого.
– Почему подозреваемого? – не понял Андрей Денисович. – Разве этого недостаточно?
– Машина и то, что он учится в том же институте, где преподает ваша жена, еще не доказательство, – ошарашил его следователь.
– Как? – не веря своим ушам, медленно поднялся Андрей Денисович.
– Вы сядьте, – нахмурил брови следователь.
Переваривая в голове услышанное, Андрей Денисович подчинился.
– Машину зафиксировала камера наблюдения, установленная на перекрестке. Нашлись и свидетели, – устало вздохнул следователь. – Однако все указывает на то, что сам Малкин в этот момент находился в другом месте.
– Что? – протянул Андрей Денисович, опасаясь, что ослышался. – Вы мне эти штучки бросьте! – двинул он кулаком по столу и снова встал. – Телевизор смотрим, газеты читаем. Опять небось сынок какого-нибудь министра или олигарха? Так они у вас всегда ни при чем! Народ из благодарности сам под колеса бросается!
– Погодите, – предостерегающе выставил руку Фомин. – Успокойтесь!
– Я, между прочим, не последний человек в этом городе и государству принес пользы в сотни раз больше, чем те, чьих отпрысков вы сейчас защищаете! – уже кричал Андрей Денисович. – Если хотите, то, что я сейчас вынужден скитаться по больницам и слушать вас, наносит ущерб не только экономике, но и обороноспособности страны!
– Знаете что, – разозлился Фомин, – я действую по закону…
– У вас один закон, деньги! – взревел Андрей Денисович. – Чего бы мне ни стоило, я добьюсь справедливого расследования! Где ваш начальник?
– Успокойтесь, гражданин, – неожиданно вмешалась в разговор девушка.
Она торопливо вышла из-за стола, налила из стоящего на подоконнике графина воды и протянула Андрею Денисовичу.
– Я спокоен, – отвел он руку с наманикюренными ноготками в сторону и направился к дверям.
– Погодите! – вскочил со своего места Фомин. – Мы с вами не договорили!
– Не имею желания больше задерживаться здесь, – бросил Андрей Денисович, берясь за ручку двери.
– Но вас не выпустят, – растерялся следователь. – Давайте, я хотя бы сделаю отметку.
– Будьте добры. – Андрей Денисович вернулся к столу.
– Значит, вы утверждаете, что ни о каких конфликтах с Малкиным ваша жена не говорила, – расписавшись в пропуске, поднял на него взгляд Фомин.
– А вы меня не спрашивали, – уже более спокойным голосом ответил Андрей Денисович.
– Вы же рот не дали открыть, – усмехнулся следователь.
– А позвольте спросить, почему делом занимается полиция, а не прокуратура?
– Пока мы не можем его классифицировать, – пожал плечами следователь.
– Это как? – не понял Андрей Денисович.
– Неизвестна тяжесть причиненного вреда здоровью, – пояснил Фомин. – Ваша жена в реанимации…
– То есть вы ждете, умрет она или нет? – попытался угадать Андрей Денисович и, не мигая, уставился на следователя.
– Зачем же вы так? Следственные действия проводятся в полном объеме. Ждем результатов экспертизы…
– Значит, вы сказали, Малкин, – на всякий случай уточнил Андрей Денисович и покинул кабинет, решив лично заняться этим вопросом.
По дороге в институт он позвонил коллеге жены и уточнил, как найти декана.
Суворина он никогда не видел, но много слышал о нем от жены. Поэтому был в курсе всех «серых» схем, которые использует этот человек. Знал и о размерах взяток. Ведь и благополучие семьи Андрея Денисовича зависело от этого. Да, ему было противно и мерзко иногда годами жить на так называемые премии жены, но никуда не денешься. Она в буквальном смысле тянула его, месяцами не получающего даже мизерную зарплату в девяностых. На ее деньги выучили дочь и обзавелись более-менее сносной квартирой, построили дачу. Люба брала от Суворина подачки и сейчас, хотя в этом уже отпала надобность. Конечно, деньги не бывают лишними, но такой способ зарабатывания претил обоим супругам. А отказаться она уже не могла. И дело вовсе не в привычке или в жадности, просто боялась оскорбить остальных, оставшихся сидеть у кормушки. Не взять – значит указать Суворину на его место и унизить. Дать понять, что стали в один миг выше этого ничтожества. А за что? За то, что не дал загнуться голодной смертью, когда трещала по швам наука и рассыпалась страна? Нехорошо это, когда действительно нуждалась, брать и отказаться, когда все наладилось.
В кабинет декана Андрей Денисович буквально ворвался и навис над столом.
Розовощекий мужчина с одутловатым лицом вжался в спинку огромного кожаного кресла и округлил свои маленькие глазки:
– Вы… Что вам надо?
– Я – муж Адоратской Любови Александровны, – по складам проговорил Андрей Денисович и замер, давая возможность Суворину прийти в себя.
– Хорошо, муж, – поправляя галстук, кивнул декан. – Зачем так врываться? Мы цивилизованные люди…
– Мне необходимо увидеть студента Малкина! – выпалил Адоратский, одновременно поймав себя на мысли, что переборщил с деканом. Он здесь как раз ни при чем.
– Малкина, – эхом повторил Суворин, собираясь с мыслями. – А что, собственно, произошло? И как вы смеете врываться в мой кабинет?
– Мне необходимо увидеть студента Малкина! – выпалил Адоратский, одновременно поймав себя на мысли, что переборщил с деканом. Он здесь как раз ни при чем.
– Малкина, – эхом повторил Суворин, собираясь с мыслями. – А что, собственно, произошло? И как вы смеете врываться в мой кабинет?
– Извините! – взял себя в руки Андрей Денисович. – Нервы…
– У всех нервы. – Суворин взял лежавшие на краю стола очки в золоченой оправе, надел, потом снял, снова положил на стол и прищурился: – Напомните, кто это?
– Студент Геннадий Малкин…
– А зачем он вам?
– Вы разве ничего не знаете?
– Что я должен знать? – Глазки Суворина забегали, отчего Андрей Денисович пришел к выводу, что деляга в курсе всех дел.
– Как же…
– Вашу жену уволили по заявлению коллег, а не студента, – как гром среди ясного неба, раздались слова декана.
– Позвольте, – думая, что ослышался, заволновался Андрей Денисович. – Вы не увольняли Адоратскую.
– Что вы говорите? – ехидно улыбнулся декан. – Зачем же вы тогда сюда приехали?
– По поводу аварии…
– О какой аварии вы говорите? – нахмурил брови Суворин. – Вашу жену уволили за поступки, порочащие высокую честь педагога нашего университета. Скажите спасибо, что все обошлось тихо и мирно. А ведь могли завести уголовное дело.
– А… Мм-м! – глотая и пережевывая вдруг ставший вязким воздух, выдавил Андрей Денисович.
– Вам плохо? – напрягся Суворин.
– Ты за все ответишь! – рванув вдруг ставшим тугим воротничок, выдохнул Андрей Денисович.
– Могу и ответить, – выразительно кивнул Суворин. – С вашей женой на пару…
Со скрежетом и стуком проехав по Гарибальди, многострадальный «Опель», провожаемый взглядами немногочисленных прохожих, свернул на улицу Пилюгина. Только здесь напарник Камыша обрел дар речи. Все это время он ехал, наклонившись вперед, глядя куда-то себе под ноги.
– Камыш! – прохрипел он, продолжая держаться двумя руками за грудь. – Что это было?
– Блин, а я знаю?! – взорвался Камыш. – Зачем в это дерьмо влезли? Соскакивать надо было, как вся каша заварилась.
– Я разве вам разрешал говорить? – по-стариковски проскрипел с заднего сиденья Матвей.
– Дед, отпусти нас! – с наивностью провинившегося школьника попросил Камыш. – Скажи, сколько тебе заплатили? Может, больше дадим?
– Тебя Латушкин нанял? – слабым голосом спросил Прут.
Бандиты взяли себя в руки и немного успокоились. Теперь они могли с легкостью понять, что имеют дело не со стариком, а таким же, как и сами, молодым мужчиной. Конечно, это ничего не изменит, однако Матвей хотел, чтобы они побольше находились в неведении, и оставил их вопросы без ответа.
Машина подпрыгнула на бордюре и встала напротив выхода, над которым светилась зеленая вывеска с логотипом «Рэм и К».
– Приехали! – выдохнул Камыш.
– Звони Едемской. – Матвей упер ствол «Осы» ему в затылок.
Глядя вперед, бандит достал телефон, набрал номер и приложил аппарат к уху.
– У нас накладки, – с ходу заговорил он, когда на другом конце ответили. – С вами какой-то старик…
– Не старик, а дедушка! – поправил его Матвей, с силой вдавив ствол в голову.
– Дедушка, – поправился Камыш, – поговорить хочет. Чего! Чего! Приезжай и сама разбирайся! Я предупреждал, до добра это не доведет… Какой утром?! – взревел он и подпрыгнул на сиденье. – Он нас убивать собрался…
Матвей улыбнулся, представив нелепость их положения.
– Все, – медленно убрал трубку от уха Камыш. – Она сказала больше не звонить ей…
– У меня кровь, – прохныкал Прут.
– Ты чем это нас, травматикой? – попытался наладить контакт Камыш. – А разрешение есть?
– А у тебя, милок, есть грамота людей хватать беспричинно? – скрипучим голосом спросил Матвей, размышляя, как быть дальше.
– Ты что, дед, муж той бабки, что внучку привезла? – попытался угадать Камыш.
– Нет, я ее папа, – усмехнулся Матвей и вынул изо рта шарики.
Воцарилась зловещая тишина, нарушаемая звуком проезжающих по шоссе редких автомобилей.
– Отец, ты чего, с того, с потустороннего мира прикатил? – проблеял Прут.
– Ты совсем сбрендил? – набросился на него Камыш. – Он же ряженый!
– Наконец-то мозги заработали, – усмехнулся Матвей.
– Ты же этот, – осенило Камыша, когда он услышал голос, – ну, который к нам вчера подходил.
Он попытался обернуться, но Матвей не позволил ему этого сделать, толкнув сильнее стволом в голову. Камыш навалился грудью на рулевое колесо.
– Чего тебе от нас надо? – прошептал Прут.
– Кто убил Латушкину?
– Так вот оно что! – протянул Камыш. – Не мы.
– У нас самих из-за этого проблемы появились, – потирая ушибленную резиновой пулей грудь, выдавил Прут и закашлял.
– Едемская далеко живет? – оглядев освещенную фонарями улицу, спросил Матвей.
– В двух минутах езды отсюда, – нехотя ответил Камыш. – Что ты собираешься делать?
– Сейчас поедем к ней.
– Я понятия не имею, где она живет.
– Откуда же тогда знаешь, сколько ей до работы добираться? – удивился Матвей.
– Иногда, если что-то срочное, звоним, она быстро приезжает, – пояснил за Камыша Прут.
– А сегодня она от вас отказалась? – усмехнулся Матвей.
– Мы правда никого не убивали, – завел старую пластинку Камыш.
– Знаю, это Латушкина сама себя три раза в грудь заточкой ткнула…
– Скажи ему, Камыш! – умоляющим голосом попросил Прут. – Мне в больницу надо…
– Что ты должен мне сказать? – насторожился Матвей.
– Мы видели, кто это сделал, – признался Камыш. – Скажу больше, на всякий случай навели о нем справки. Этот урод нам самим все карты спутал.
– Почему сразу не сказал?
– А ты дал хотя бы сосредоточиться? – вопросом на вопрос ответил Камыш. – Как во сне. Представь себя на нашем месте.
– Не представляю, – признался Матвей.
– Зовут этого типа Герасимов Анатолий Петрович. Он шел за ней от самого дома, – открыл было рот Прут, но Камыш не дал ему договорить:
– Этот тип с самого начала путался у нас под ногами…
– Зачем он это сделал? – Матвей переложил «Осу» в левую руку.
– Страдал он по ней, – вздохнул Камыш. – Преследовал. В день убийства Герасимов догнал ее в сквере и стал уговаривать бросить Латушкина. Кричал, как сумасшедший, что любит ее…
– Он и есть сумасшедший, – вставил Прут. – Потом сам признался, что лечится периодически…
– А Латушкина что? – нахмурился Матвей.
– Смеялась, – с затаенной злостью сказал Камыш. – Любой бы не выдержал… Чувства…
– О чувствах заговорил, – хмыкнул Прут.
– Заткнись! – одернул его Камыш. – Могла бы и промолчать. Чего ржать, как лошадь? Дура!
– А они разве раньше встречались? – не давая ему уклониться от нужного русла, спросил Матвей.
– По ходу дела, нет, – перехватил инициативу разговора Прут. – Вернее, он следил за ней…
– В общем, воздыхатель, – догадался Матвей, вспомнив выдвинутую Рыком версию. – А почему не сообщили, куда следует? – насторожился он. – Тогда бы ведь и вам легче было продолжать трепать Латушкину нервы.
– Да здесь такое дело, – начал было Прут, но Камыш снова перебил его:
– Это все Едемская. Она не дала.
– Дальше можешь не говорить, – догадался Матвей. – У него за молчание «отжали» недвижимость.
– Угадал, – сник Камыш. – «Трешка» в Бутово…
– А где его можно сейчас найти?
– Так он пока на этой квартире и живет, – ответил Камыш. – Написал дарственную и сейчас ищет, где будет бомжевать.
– Он одинок? – уточнил Матвей.
– Один, – подтвердил Камыш.
– Поехали к нему, – принял решение Матвей.
– Прямо сейчас? – зачем-то спросил Прут.
– Ты предлагаешь до завтра подождать? – Матвей перевел «Осу» с Камыша на него.
Не говоря больше ни слова, Камыш повернул ключ в замке зажигания.
Мотор завелся.
– Неплохо было бы осмотреть машину снаружи, – не надеясь, что Матвей позволит это сделать, вывернул он руль и включил передачу.
– Что ты там хочешь увидеть? – удивился Матвей.
– Отогнули бы, что там колесо задевает, – пояснил Камыш.
– Езжай! – процедил сквозь зубы Матвей, догадавшись, что бандит окончательно взял себя в руки и сейчас ищет возможность перехватить инициативу.
Они задом выехали на проезжую часть и покатили по уже опустевшему шоссе. По-видимому, оторванная деталь притерлась, поскольку постепенно шум стал тише. Матвей опасался встречи с ГАИ. Однако они проехали почти через весь город, и их нигде не остановили.
– Значит, так, Прут, остаешься в машине, – глядя на подъезд семиэтажного дома, в котором, по словам Камыша, проживал убийца, принял решение Матвей.
– А я зачем там нужен? – удивился из-за руля Камыш. – Мы тебе клиента сдали, сам разбирайся.
– Вопросов меньше задавай. – Матвей толкнул дверцу. – Выходи!
Бандит нехотя подчинился.
– А ты, – Матвей толкнул рукой Прута, – не вздумай свалить.