Дата собственной смерти - Анна и Сергей Литвиновы 10 стр.

– Чтоб ты сдохла! Чтоб ты сдохла! – в бессильной ярости повторяла домработница.

Потом вернула карточку в карман, вздохнула, пригладила волосы и поспешила на кухню – смешивать для своей хозяйки лимонный сок с водой.

Денис лежал на постели – голова облокотилась на жесткую спинку, ботинки пачкают белоснежное покрывало – и бездумно смотрел в потолок. Возле кровати, на кресле, примостилась Майечка. Она всхлипывала, без конца утирала покрасневший носик и монотонно повторяла:

– Динечка, пожалуйста! Ну давай уедем отсюда, Динечка! Я прошу тебя!

Но Денис не отвечал – просто, похоже, не слышал. А Майя не сдавалась:

– Динечка, ну что ж ты лежишь-то так? – продолжала приставать она. – Ну, давай я тебе хоть чайку принесу?

И снова – никакого ответа.

– Динечка! – Майя решилась встать с кресла, осторожно коснулась его руки. – Может, все-таки уедем? Домой, там все свое, и Тамарки этой нет, поехали, а?

Он раздраженно сошвырнул ее ладонь со своей руки и отрезал:

– Нет. Мы останемся здесь. Все!

– Но почему? – всхлипнула супруга.

– Я так хочу, – отрезал Денис. – И оставь меня, пожалуйста, в покое.

– Ты, значит, хочешь? – протянула Майя. – А я? Может, я хочу чего-то другого?

Он только плечами пожал: кого, мол, это волнует?

– Знаешь, Денис. – Жена неожиданно перестала плакать, голос наполнился льдинками. – А ведь я знаю, почему ты решил остаться.

– Знаешь – и знай, – равнодушно откликнулся Денис.

– Только ничего у тебя не получится, – вдруг произнесла Майя. – Уж это я тебе обещаю.

– Ты бредишь, детка, – пожал плечами муж.

– Ты тоже бредишь, если думаешь, что это сойдет тебе с рук, – с неожиданной резкостью отрезала жена.

Она вернулась в кресло, подняла с пола глянцевый журнал и демонстративно уткнулась в моды текущего сезона.

Ночь получилась совсем короткой, Наташа толком и поспать не успела. Едва провалилась в забытье, как за окном уже начали трещать воробьи, а в портьеры заколотилось солнце.

«Черт, дождя нет, придется вставать», – еще в полусне подумала она.

Неохотно открыла глаза – и только тут вспомнила, что она – уже не на острове. И ей совсем необязательно просыпаться перед рассветом, чтобы посмотреть, какая за окном погода. (И если солнце, то вскакивать с первой зорькой – нужно было успеть, еще до завтрака, провести первое занятие по теннису.)

Она взглянула на часы: половина шестого, действительно жуткая рань. Но в доме, кажется, уже начали просыпаться: вот кто-то осторожно, чтобы не разбудить, прошел мимо двери ее комнаты. Вика, наверно, или Маргарита… А вот снова шаги, и лестница заскрипела так надсадно, что и сомнений нет: это толстяк Валерий Петрович спускается в столовую.

«Поспать еще? Или тоже встать? – никак не могла решить Наташа. И, наконец, определилась: – Пожалуй, встану. Хорошо бы сбежать еще до того, как Тамара выползет».

Она сбросила одеяло, поежилась от утреннего холодка – а тут, в России, утро гораздо прохладнее, чем на Мальдивах! – и пошлепала в ванную комнату.

С удовольствием полежала в джакузи – ей, «персоналу», на Мальдивах это удовольствие было недоступно, – приняла горячий душ, причесалась-умылась и поспешила в столовую. Хорошо бы не просто умотать до того, как проснется Тамара, а еще и успеть кофейку вне ее присутствия выпить.

В столовой уже сидели и Денис с Майей, и Рита, и Валерий Петрович, и Инков. Сестра, против ожиданий, выглядела вполне прилично, даже румянец пробивается. А толстяк, видно, спал плохо. Бледный, лицо отекло, нижняя губа брюзгливо оттопырена. Денис – мрачный, Майя – обиженная, Инков – как всегда, «никакой».

– Доброе утро всем! – поздоровалась Наташа. – Как у нас с кофейком?

– Полчаса ждали, – усмехнулась Рита. – Вичка только что изволила принести. – И показала на стол, где помещались железная банка кофе, коробка с рафинадом, чашки и электрический чайник.

– Ну и прекрасно! – обрадовалась Наташа. И предложила грустному полковнику: – Вам, Валерий Петрович, наверно, покрепче? Не выспались?

– Не вполне, – признал тот. – Пожалуйста, три ложечки… Хотя… это ведь растворимый? Тогда лучше четыре.

– А Тамарочка наша по утрам изволит пить капуччино, – сообщила Наташе Маргарита. – А также свежевыжатый сок, круассаны и клубнику со взбитыми сливками кушает. Вичка ей только что потащила…

– Ну и пусть подавится, – пожала плечами Наташа. – А тебе, Маргарит, сколько кофе?

– А я эту бурду даже пить не буду, – буркнула сестра. – И вам не советую. Поехали лучше, а? А то тошно мне…

– Нет уж, Ритка, – возмутилась Наташа. – Кофе – это святое.

Она только приготовилась сделать первый, самый сладостный глоток, как по лестнице вдруг загрохотали шаги.

В особняке, Наташа уже подметила, все, включая хозяев, старались ходить неслышно, «по-барски», а тут не просто шаги, а топот, будто слон бежит.

Наташа, Рита, Майя, Инков и Валерий Петрович удивленно переглянулись. Один Денис, похоже, ничего не замечал – так глубоко задумался. На пороге столовой возникла домработница – лицо бледное, рот перекошен в гримасе, губы шевелятся, но не могут вымолвить ни слова.

– Что случилось, Вика? – спокойно спросил Валерий Петрович.

– Там… там… – наконец выдавила она. – Там Тамара… Ее… Ее… – Губы не слушались. – Ее убили!..

Глава 5

– С чего вы взяли, что – убили? – с хладнокровным любопытством проговорил полковник.

Однако домработница больше не могла произнести ни слова. Она застыла на лестнице, губы впустую шевелились, в глазах расплескался ужас.

Ходасевич попытался зафиксировать реакцию всех пятерых, находящихся в гостиной: Инкова, Майи, а также падчериц – Наташи с Ритой и пасынка – Дениса.

Каждый из них выказал свое удивление с той или иной силой, в зависимости от характера и темперамента. Самым непроницаемым выглядело лицо Дениса – но, впрочем, он был бизнесменом, а этому племени, словно игрокам в покер, положено скрывать свои эмоции. Денис лишь поставил на блюдце чашечку кофе, из которой намеревался отхлебнуть, и незапланированно промокнул губы льняной салфеткой.

Склонная к истерике Рита откинулась на стуле и вся побелела как полотно: того гляди снова в обморок грохнется.

До Наташи, самой симпатичной и быстро соображающей среди всей компании, известие дошло быстрее, чем до прочих. В глазах ее мелькнул (Ходасевич мог поклясться) злорадный огонек. А потом – ее загорелое лицо выразило радость и надежду. Надежду и радость. Радость – избавления от противной родственницы и вновь возникшую надежду – на немалое наследство. Впрочем, как умный человек, Наташа постаралась быстро затушевать эти эмоции и проговорила:

– Убили? Как?..

Вопрос остался без ответа, потому как домработница по-прежнему стояла без движения – но ни одного внятного слова больше не произносила.

Инков, верный заместитель покойного директора «Древэкспорта», как и Денис, постарался не выдать своих эмоций – однако в глазах его промелькнула сложная смесь чувств. Горести среди них, естественно, не было. Присутствовали испуг, растерянность, но, одновременно, и удовлетворение.

Однако самую неадекватную реакцию выдала Майя – молоденькая то ли жена, то ли возлюбленная бизнесмена Дениса. В ее глазах полковник прочел нескрываемое торжество и злорадство.

Ходасевич первым завершил немую сцену. Он поднялся с места и, тяжело ступая, пошел к лестнице. Подойдя к ее изножию, он обернулся ко всем тем, кто собрался за завтраком, и сухо проговорил:

– Попрошу ничего не предпринимать.

А потом мягко сказал домработнице:

– Пойдемте, Вика, со мной.

В его словах слышалась такая привычка командовать, что даже испуганная домработница не могла не подчиниться. Она посторонилась, давая дорогу грузному полковнику, а потом безропотно, словно ведомая дудочкой крысолова, пошла за ним следом.

На площадке второго этажа Валерий Петрович бросил взгляд на оставшихся в гостиной. Было очевидно, что гости уже оправились от первого шока и ждут не дождутся, когда полковник уйдет, чтобы поделиться друг с другом своими эмоциями по поводу смерти ненавистной хозяйки.

Дверь в спальню Тамары оказалась полуоткрыта. Полковник вытащил из кармана носовой платок, обернул им руку и, осторожно взявшись за косяк, распахнул дубовую дверь на всю ширину.

Спальня хозяев оказалась куда роскошней, чем комнаты для гостей: площадью примерно метров тридцать. Огромные высокие окна, выходящие в сад, были завешены жалюзи и, судя по всему, плотно закрыты. В полутемной комнате царила кондиционированная прохлада. На стене, расположенной напротив кровати, висел огромный телевизор с плазменным экраном, а еще выше, над телевизором, помещалась обрамленная в роскошную раму большущая картина с морским пейзажем, написанная под Айвазовского (а возможно, и сам Айвазовский).

На полу у самой двери валялся поднос. По плитке в стиле древнеримских терм разлетелись осколки чашки, молочника, стакана. Растеклись кофе, и сливки, и апельсиновый сок. Валялась в луже воды свежесрезанная роза.

Полковник рассматривал интерьер – благодаря давней привычке обращать внимание прежде всего на детали.

«Главное бросится в глаза само, – всегда считал он. – А вот второстепенное – прячется в тени. Дьявол таится в мелочах». Однако сейчас ни единой детали в глаза не бросилось. Ничего нелогичного. Ничего настораживающего. Ничего странного.

И тогда полковник, не двигаясь с места, перевел глаза на главное.

Посреди огромной кровати, в безвольной позе, завернутое в окровавленную простыню, лежало тело Тамары Конышевой. Из-под простыни, пропитанной кровью, виднелась запрокинутая голова: черные локоны, восковой заострившийся нос. С кровати бессильно свисала обнаженная рука.

Полковник отступил назад, в глубь коридора. В голове мелькнуло: «Проклятие! Какого рожна я в это вляпался? Вот тебе и плата за налаженный септик! Уж лучше б я ассенизатора вызвал».

Все время, пока Ходасевич с порога осматривал спальню, домработница даже носа в нее не казала. Она прижалась к коридорной стене, воздела очи горе – губы продолжали беззвучно шевелиться.

Валерий Петрович со вздохом выудил из кармана пиджака сотовый телефон, набрал номер. Тихо проговорил свой «эфэсбэшный» пароль:

– Абонент «ухо – волк – лямбда». – А когда его немедленно переключили на дежурного по области, представился: – Полковник ФСБ Ходасевич. У меня убийство. Поселок Теляево, дом Конышевых. Убита хозяйка дома, Тамара Конышева.

Затем, после секундного колебания, набрал другой номер – своего куратора полковника Олега Николаевича Ибрагимова. Ему он тоже сообщил об убийстве и попросил приехать.

То, что в разговоре со службой «02» он представился полковником ФСБ, гарантировало, что менты прибудут сюда столь быстро, сколь возможно. И будут рыть землю. Во всяком случае, самое первое время – пока Ходасевич здесь. И еще – они будут задавать вопросы. Много вопросов. Ему, полковнику, в том числе. Ведь он провел здесь всю ночь. Он находился в доме в то время, когда Тамару убили. И, значит, автоматически попадает в число подозреваемых. Одного из шести главных подозреваемых. Тот факт, что он – человек посторонний и у него, в отличие от всех присутствующих, не имелось никакого мотива убивать Тамару Конышеву, вряд ли смутит бравых милиционеров. Вопросов они, Ходасевич не сомневался, зададут много, в том числе и с подковыркой. Нелюбовь ментов к соседям из комитета давно и хорошо известна.

Валерий Петрович еще раз окинул взглядом комнату – может, он что-то упустил – и вдруг поймал себя на мысли, что он впервые видит место преступления. Вообще первый раз в жизни видит окровавленный труп.

Он ведь не оперативник, не следователь. Он служил в разведке, а это означало не отстреливаться и не бегать по крышам, а разговаривать с людьми, наблюдать, читать газеты и делать выводы. И даже потом, когда полковник официально вышел на пенсию и стал помогать родной конторе, его делом была аналитика, и о преступлениях он никогда не судил воочию, а по фотографиям, косноязычным строкам давно заполненных протоколов, сухим столбцам сводок и досье.

Полковник понятия не имел, что нужно делать при осмотре места преступления.

Да и не собирался он ничего осматривать. Сейчас у него было единственное желание: убраться из этого дома побыстрее и подальше.

И все-таки интересно: зачем его сюда пригласили? Точнее: зачем его сюда пригласил Денис? Именно сейчас? Это случайное совпадение? Или Денис знал, что здесь произойдет? И ему зачем-то понадобилось присутствие в доме в ночь убийства полковника ФСБ? Например, для того, чтобы обеспечить себе алиби? И почему – вопрос, который не давал ему покоя всю ночь, – Денис не уехал вчера, после скандала с мачехой?

«Вопросы без ответов. Ответы в пустоту».

Что ж, пора вниз – к гостям. Ждать милицию. Она, судя по всему, скоро появится.

Тут Ходасевич кое-что заметил. Он наклонился к ручке двери, осмотрел ее. Выпрямился и резко спросил Вику, по-прежнему застывшую у стены:

– Когда вы входили сюда утром – дверь была открыта?

Домработница непонимающе воззрилась на него. Она, похоже, еще не вышла из шока.

– Когда вы обнаружили убитую, – раздельно повторил Валерий Петрович, – дверь была отперта?

– Да, – кивнула Вика, и по ее лицу пробежала смутная тень недоумения.

– Но в двери замок. Обычно покойная закрывалась на ночь?

– Когда… Раньше… При хозяине… – с усилием пробормотала домработница. – Они закрывались… Всегда снутри закрывались…

– А теперь?

– А теперь дверь была отперта. – Вика преодолела внутренний ступор и вдруг начала говорить быстро-быстро и косноязычно: – Я толкнулась, она просила разбудить, я хотела постучать, а дверь открыта, я взяла и вошла, а она вон там…

– Странно, – хмыкнул полковник. – Полный дом гостей. Все ее ненавидят. А она дверь не запирает. Странно, не правда ли, Вика?

– Неправда, – вдруг проговорила невпопад домработница. – Я ее не ненавидела. – Голос ее прозвучал твердо.

– Да? – удивился Ходасевич. – Ну ладно. Пойдемте вниз, к гостям. Они, я думаю, нас заждались.

Когда полковник, тяжело ступая, спускался по лестнице вниз (проклятая полнота не давала возможности махом перескакивать ступеньки), он сразу заметил, что настроение в столовой переменилось. Гости, которых он оставил растерянными, пораженными, теперь словно сплотились и создавали впечатление единого коллектива. Словно они, в отсутствие Ходасевича, пришли сообща к какому-то решению и теперь ждали его, чтобы ему об этом решении поведать. «Ну-ну, посмотрим», – усмехнулся про себя Ходасевич и сделал глубокий вдох, пытаясь победить одышку. «Проклятие. Одышка, когда спускаешься по лестнице, – это совсем бардак. Запустил я себя. Надо снова начинать делать зарядку».

– Ну, что? – не дожидаясь, пока он спустится, нетерпеливо выпалила загорелая, словно туземец, Наташа.

– Мачеха ваша в самом деле убита, – весомо проговорил Ходасевич.

Присутствующие – и Наташа, и Рита, и Майя, и даже Инков – посмотрели на Дениса: он, очевидно, успел стать в их микроколлективе неформальным лидером. Кажется, его даже уполномочили что-то сказать. Заявление не заставило себя ждать.

– Валерий Петрович, дорогой, – проговорил Денис (он встал из-за стола и сделал несколько шагов по направлению к полковнику, простирая к нему руки), – я прошу вас!.. Я прошу вас, раз уж так счастливо случилось, что вы оказались с нами! Пожалуйста!.. Мы сейчас обменялись мнениями и пришли к выводу: никто из нас мачеху не убивал. Никто!

Прочие гости смотрели на Дениса с молчаливым одобрением.

– Вы понимаете, – продолжил он, обращаясь к полковнику, – все мы – интеллигентные люди. Мы не можем убивать. Кого бы то ни было. Мы просто неспособны на это. Поэтому я прошу вас от имени всех нас, пятерых. Пожалуйста, защитите нас.

– Защитить? От кого? – холодно поинтересовался полковник.

– У нас у всех семьи. Мы не можем себе позволить, чтобы на нас падала тень подозрения в убийстве! – Денис умоляюще прижал ладони к груди. – Поэтому мы просим вас, Валерий Петрович, пожалуйста! Возьмитесь за это дело. Распутайте его! Найдите убийцу! Раз уж вы оказались здесь.

Не прерывая Дениса, Ходасевич непреклонно покачал головой. Но тот с горячностью продолжал:

– Мы скинемся, все впятером, мы заплатим вам. Столько, сколько вы скажете. Вы же знаете нашу милицию: они могут расследовать убийство до второго пришествия! И подозревать будут, конечно, только нас! Нас всех! Вы представляете, какой это удар по нашей репутации?! И главное: никто из нас, пятерых, не убивал!

– А как же я? – вдруг жалобно проговорила Вика, стоявшая за спиной Ходасевича.

Денис холодно глянул на домработницу.

– А что – ты? – переспросил он ледяным тоном.

– Но я ведь тоже – не убивала! – с отчаянием выкрикнула Вика.

– Подожди, – отмахнулся от нее бизнесмен и вопросительно повернулся к полковнику: – Пожалуйста, Валерий Петрович.

– Мой ответ: нет, – тоном, не терпящим возражений, произнес Ходасевич.

– Мы вам хорошо заплатим. Очень хорошо.

– Это исключено.

– Десять тысяч. Американских долларов, – быстро проговорил Денис.

– Нет.

– Но почему?! – воскликнул Денис.

– Потому что это похоже на взятку. И на подкуп свидетеля.

– Почему на взятку? Это просто гонорар! – воскликнула умница Наташа, обращаясь к полковнику. – За то, чтобы вы все расследовали сами, во всех деталях и по-честному!

А Денис, в свою очередь, произнес:

– Хорошо. Двадцать пять тысяч долларов.

И домработница Вика снова влезла в разговор:

– И я еще добавлю пять. Тысяч долларов. – Быстро проговорила она из-за спины Ходасевича. – В конце концов, у меня теперь есть наследство. И я тоже никого не убивала.