Агата Кристи Исчезновение мистера Дэвингейма
Однажды мы с Пуаро пригласили на чашку чая нашего старого приятеля, инспектора Джэппа из Скотланд Ярда, и сидели, ожидая его прихода. Пуаро самолично и очень аккуратно расставил на столе чашки и блюдца — наша хозяйка имела обыкновение делать это крайне небрежно. Мой друг даже подышал на блестящий металлический чайник и протер его своим шелковым носовым платком. Чайник уже вскипел, рядом стоял в небольшой эмалированной кастрюле густой сладкий шоколад. Этот напиток Пуаро любил больше, чем чай, который он презрительно называл «ваша английская отрава».
У входной двери послышался резкий стук, и через минуту в комнату быстрым шагом вошел Джэпп.
— Надеюсь, я не опоздал, — произнес он, здороваясь. — Сказать по правде, я немножко заболтался с Миллером. Он занимается делом Дэвингейма.
Я навострил уши: последние три дня газеты только и шумели, что о таинственном исчезновении мистера Дэвингейма, старшего компаньона фирмы «Дэвингейм и Салмон», известных банкиров и финансистов. В прошедшую субботу он вышел из своего дома, и с тех пор его никто больше не видел. Мне не терпелось услышать от Джэппа какие-нибудь интересные подробности.
— Мне думается, — заметил я, — что в наше время почти исключено, чтобы кто-либо вдруг взял да и «исчез».
Пуаро на одну восьмую дюйма передвинул тарелку с сандвичами и сказал язвительно:
— Надо быть более точным, друг мой. Что вы имеете в виду, когда говорите «исчез»? К какому виду исчезновений вы относите данный случай?
— Так, значит, исчезновения тоже классифицируются по видам и раскладываются по полочкам? — засмеялся я.
Джэпп тоже улыбнулся. Пуаро посмотрел на нас и нахмурился.
— Конечно! — подтвердил он. — Исчезновения делятся на три категории. Во-первых, исчезновение по собственному желанию; это — наиболее частое явление. Во-вторых, случаи симуляции «потери памяти» — встречаются редко, причем иногда выясняется, что тут нет притворства. В-третьих, убийства и более или менее удачное сокрытие трупа. Так вы говорите, Хастингс, что ни то, ни другое, ни третье в наше время невозможно?
— Да, так мне кажется. Человек может потерять память, но кто-то наверняка опознает его, особенно если это такой хорошо известный человек, как Дэвингейм. Труп тоже нельзя распылить в воздухе — рано или поздно его обнаружат спрятанным где-нибудь в укромном месте или, скажем, в сундуке. Точно так же, как в наш век радиотелеграфа совершивший растрату мелкий клерк или скрывшийся от суда должник обязательно будут найдены и задержаны. Их могут обнаружить даже за границей. Морские порты и железнодорожные станции находятся под надзором. А уж если преступник скрывается в собственной стране, то здесь и говорить не о чем; его наружность и особые приметы с быстротой молнии станут известны каждому, кто читает газеты. Вот и получается, что он бессилен против цивилизации.
— Друг мой, — сказал Пуаро, — я вижу, что вы во власти некоего заблуждения. Вы не учитываете, что человек, решившийся отделаться от кого-либо — либо от себя самого, если выражаться фигурально, — должен действовать как исключительно точный механизм, иначе говоря, строго методически. Ему надо вложить в это дело весь свой ум, талант, тщательно взвесить каждую мелочь. И тогда я не вижу, почему бы он не смог успешно ускользнуть от полиции?
— Но уж никак не от вас, мосье Пуаро. Вы именно это хотели сказать? — добродушно улыбнулся Джэпп, подмигнув мне.
Пуаро был польщен, но ему не хотелось, чтоб его сочли человеком нескромным.
— И от меня тоже! А почему бы и нет? Правда, я подхожу к таким делам, руководствуясь данными науки, можно сказать, действуя с математической точностью. А это, к сожалению, редко можно наблюдать у нового поколения детективов.
Лицо Джэппа расплылось в еще более широкой улыбке.
— Не знаю, — сказал он. — Вот Миллер, тот самый, который занимается делом Дэвингейма, — очень ловкий малый. Можно быть вполне уверенным, что он ничего не упустит: ни отпечатка ноги, ни пепла от сигары, ни даже крошки хлеба. У него глаз, который все видит.
— Глаз, друг мой, — сказал Пуаро, — есть и у лондонского воробья. И все же я не стал бы поручать этой маленькой серой птичке раскрыть тайну исчезновения мистера Дэвингейма.
— Но вы ведь не станете отрицать, что детали очень важны? Они так часто служат уликами.
— Не отрицаю. Все это полезно само по себе. Беда лишь в том, что детали часто привлекают к себе излишнее внимание. Обычно из множества деталей, ни о чем не говорящих, только одна или две — и притом с виду как будто незначительные — могут раскрыть все. Только на свою голову, на маленькие клеточки серого вещества мозга, — он постучал пальцем по лбу, — вот на что нужно полагаться. Чувства уводят в сторону. Истину нужно искать не в чем-нибудь внешнем, а внутри.
— Не хотите ли вы этим сказать, мосье Пуаро, что могли бы вести расследование какого-либо дела, не сходя со своего домашнего кресла?
— Именно это и хочу сказать. Но при условии, что в моем распоряжении будут все факты.
Джэпп хлопнул себя по колену.
— Пусть меня повесят, но я ловлю вас на слове. Держу пари на пять фунтов, что до конца недели вы не сумеете ничего выяснить или даже подсказать мне, как найти мистера Дэвингейма, живого или мертвого.
Пуаро задумался.
— Хорошо, мой друг, согласен. Принимаю ваш вызов. Пари — это страсть всех англичан. А теперь давайте факты.
— В прошлую субботу, как обычно, мистер Дэвингейм в 12 часов 40 минут сел в поезд на станции Виктория и поехал в Чингсайд, в свой прекрасный загородный дом. После второго завтрака он гулял по саду, отдавал распоряжения садовникам. Все заявляют, что его поведение было абсолютно нормальным и обычным. После чая он заглянул ненадолго в комнату к жене, сказал, что собирается пойти в деревню отправить кое-какие письма. Он добавил, что ждет некоего мистера Лоуэна для деловой беседы; если мистер Лоуэн приедет до его возвращения, пусть его проведут в кабинет и попросят немного подождать. Затем мистер Дэвингейм вышел через парадную дверь, медленно прошел по дорожке, вышел за ворота, и с тех пор его уже больше никто не видел. Он бесследно исчез.
— Так, так, интересно! Довольно увлекательная загадка, — тихо сказал Пуаро. — Продолжайте, дорогой друг.
— Через четверть часа после ухода мистера Дэвингейма какой-то высокий темноволосый человек с густыми черными усами позвонил у входной двери и сказал, что у него назначено деловое свидание с мистером Дэвингеймом. Он назвался Лоуэном, и его провели в кабинет. Прошло около часа. Мистер Дэвингейм не возвращался. Наконец мистер Лоуэн, не выдержав, позвонил слуге и объяснил вошедшей миссис Дэвингейм, что, к сожалению, больше ждать не может — ему надо возвратиться в город, и он боится опоздать на поезд. Миссис Дэвингейм извинилась. Отсутствие мужа показалось ей странным: она знала, что муж ждал этого посетителя. Мистер Лоуэн снова выразил сожаление и удалился.
Итак, как всем уже известно, мистер Дэвингейм домой не вернулся. Рано утром в воскресенье вызвали полицию, но она не смогла найти никаких следов. Казалось, мистер Дэвингейм испарился в воздухе. Он не заходил на почту, никто не видел, чтобы он проходил по деревне. На железнодорожной станции совершенно точно установили, что он не садился ни в один поезд. Его личная машина оставалась в гараже. Если бы даже он нанял где-нибудь случайную машину, то почти наверняка шофер машины уже давно сообщил бы об этом, — ведь за сведения о мистере Дэвингейме обещано большое вознаграждение. Правда, в пяти милях от дома Дэвингейма, в местечке Энтфилд, в тот день были скачки, и если бы он направился туда, то в толпе мог бы остаться незамеченным. Но ведь его фотография и полное описание примет обошли все газеты, и ни один человек не дал о нем никаких сведений. Мы, разумеется, получили много писем со всех концов Англии, но пока ни одна из нитей ни к чему не привела.
В понедельник утром стала известна еще одна сенсационная новость. В кабинете мистера Дэвингейма за портьерой у окна стоит сейф. Он оказался взломанным и ограбленным. Окна кабинета изнутри надежно закрыты, что исключает обычную кражу, разве что какой-нибудь сообщник открыл окна изнутри. А тут еще вклинилось воскресенье, уборка в доме не производилась, поэтому можно предположить, что ограбление было совершено еще в пятницу.
— Так, так, — сухо произнес Пуаро. — Ну, а этот несчастный Лоуэн, он арестован?
Джэпп улыбнулся.
— Еще нет. Но за ним установлено тщательное наблюдение.
Пуаро кивнул.
— А что было взято из сейфа? Об этом что-нибудь известно?
— Мы выяснили этот вопрос при участии младшего компаньона фирмы и миссис Дэвингейм. Оказывается, в сейфе находилась значительная сумма в ценных бумагах и очень большая наличными. Как раз перед этим была проведена какая-то крупная финансовая операция. Там же лежали бриллианты — целое крупное состояние! Это были все драгоценности миссис Дэвингейм. В последние годы страстью мистера Дэвингейма стала покупка драгоценностей, и чуть не каждый месяц он делал жене какой-нибудь редкостный подарок.
— Все вместе — довольно приличный трофей, — задумчиво сказал Пуаро. — Ну, а теперь вернемся к Лоуэну. Известно ли, по какому делу он приходил к мистеру Дэвингейму в тот вечер?
— Видимо, оба джентльмена были не в очень хороших отношениях друг с другом. Лоуэн — довольно мелкий биржевой делец. И все-таки он ухитрился несколько раз вырвать приличный куш у Дэвингейма. А вообще не похоже, чтобы они часто встречались. Банкир назначил ему встречу по поводу операции с какими-то южноамериканскими акциями.
— Значит, у Дэвингейма были капиталовложения в Южной Америке?
— Думаю, что да. Миссис Дэвингейм упомянула, что всю прошлую осень он провел в Буэнос-Айресе.
— Какие-нибудь неприятности в личной жизни? Хорошие ли у него были отношения с женой?
— Я бы сказал, что его семейная жизнь была вполне спокойной и небогатой событиями. Миссис Дэвингейм — приятная, хотя не очень далекая женщина. Так, пустое место, как мне кажется.
— Значит, тут не приходится искать разгадки. А были у него враги?
— Много финансовых конкурентов. И, несомненно, некоторые точили на него зубы, просто не желали ему удачи. Но едва ли вероятно, что кто-нибудь решился бы убрать его с дороги. А если бы это случилось, где же тогда его труп?
— Правильно. Но, как говорит Хастингс, трупы имеют обыкновение обнаруживаться, и притом с фатальным постоянством.
— Кстати, — вспомнил Джэпп, — один из садовников говорит, что заметил фигуру какого-то человека, проходившего от дома по направлению к розарию. Стеклянная балконная дверь кабинета выходит как раз на розарий. Мистер Дэвингейм часто выходил через нее в розарий и возвращался обратно. Но садовник не обратил особого внимания на этого человека — он был занят срочной работой, и даже не может сказать уверенно, не был ли это сам хозяин. Он не может назвать точно и время, когда это произошло. Примерно около шести — садовник в это время обычно заканчивает свою работу.
— А когда мистер Дэвингейм ушел из дома?
— Около половины шестого или что-то в этом роде.
— А что находится за розарием?
— Озеро.
— С купальней?
— Да. Там обычно стоит и пара лодок. Вы, я вижу, думаете о самоубийстве, мосье Пуаро. Так вот, имейте в виду, что завтра Миллер выезжает туда специально, чтобы тщательно обследовать озеро. Такова уж его манера!
Пуаро слегка улыбнулся и обратился ко мне:
— Хастингс, очень вас прошу, передайте мне, пожалуйста, вон тот экземпляр «Дейли мегафон». Если мне память не изменяет, там должна быть довольно четкая фотография нашего пропавшего банкира.
Я встал и подал ему газету. Пуаро внимательно стал разглядывать фотографию.
— Хм! — пробормотал он. — У него довольно длинные волосы, и вьющиеся. Большие усы, остроконечная борода, густые брови. А глаза темные?
— Да.
— Волосы и борода с проседью?
Джэпп утвердительно кивнул головой.
— Ну, так что же вы можете сказать обо всей этой истории, мосье Пуаро? Все ясно как белый день, а?
— Наоборот, пока сплошной мрак.
Инспектор из Скотланд-Ярда, казалось, был доволен.
— Поэтому я и надеюсь, что смогу разгадать эту загадку, — спокойно закончил Пуаро.
— То есть как?
— Я считаю хорошим признаком, если дело темное. Когда все ясно, как божий день, ждите подвоха! Кто-то обязательно подстроил, чтобы было над чем ломать голову.
Джэпп почти с сожалением покачал головой.
— Что ж, каждый думает по-своему. Но совсем неплохо видеть перед собой ясный путь действий.
— Пока я такого не вижу, — промолвил Пуаро. — Вот закрою глаза и начну думать.
Джэпп вздохнул.
— У вас еще впереди целая неделя на обдумывание.
— А вы будете сообщать мне все полученные новые сведения? Например, результаты стараний трудолюбивого и проницательного инспектора Миллера.
— Конечно. Это ведь значится в условиях нашего пари.
— Мне как-то неловко с этим пари, — прошептал Джэпп, когда я провожал его до двери. — Такое чувство, будто я обокрал ребенка!
Я не мог сдержать улыбки. И когда вернулся в комнату, все еще продолжал улыбаться.
— Ага, понятно! — быстро сказал Пуаро. — Вы смеетесь над папашей Пуаро? — Он погрозил мне пальцем. — Вы не доверяете клеткам его серого вещества? Ну ладно, не конфузьтесь! Давайте лучше обсудим эту небольшую задачку. Хотя очень многое еще не ясно — я это признаю, но уже и теперь вырисовывается кое-что интересное.
— Озеро! — многозначительно подсказал я.
— И даже нечто более важное: купальня!
Я искоса взглянул на Пуаро. Он улыбался своей загадочной улыбкой. Расспрашивать его о чем-либо в эти минуты было бесполезно.
До следующего вечера мы не получили никаких сведений от Джэппа. В девять часов он сам пришел к нам. По выражению его лица я сразу понял, что ему не терпится выложить нам какие-то новости.
— Ну, как, друг мой? — промолвил Пуаро. — Все в порядке? Только не говорите, что нашли в озере труп мистера Дэвингейма: я этому все равно не поверю.
— Нет. Трупа мы не нашли, но мы нашли его одежду. Одежду с его инициалами, которая была на нем в тот самый день. Что вы на это скажете?
— А еще какая-нибудь одежда пропала из дома?
— Нет. Слуга в этом совершенно уверен. Все остальное платье цело. Но у меня есть еще кое-что для вас. Мы арестовали Лоуэна. Одна из служанок, которая обычно закрывает окна в спальне, заявила, что видела, как Лоуэн шел по направлению к кабинету через розарий. Это было примерно в четверть седьмого, минут за десять до ее ухода домой.
— А что сам Лоуэн говорит об этом?
— Сначала он просто отрицал, что хоть на минуту покидал кабинет. Но служанка настаивала на своем. Тогда он припомнил, что действительно немного прошелся по розарию, выйдя через балконную дверь: ему хотелось рассмотреть какой-то необычный сорт роз. Довольно слабая уловка! Кроме того, есть еще одна улика, явно говорящая против него. Мистер Дэвингейм всегда носил на мизинце правой руки толстое золотое кольцо с крупным бриллиантом. Так вот это самое кольцо было отдано в залог вечером в субботу человеком по имени Билли Келлет! Полиция уже знает этого человека, прошлой осенью он три месяца отсидел в тюрьме за кражу часов у одного престарелого джентльмена. Похоже, что он пытался заложить кольцо по крайней мере в пяти разных местах, и наконец это ему удалось. На вырученную сумму он напился до бесчувствия, оскорбил полицейского и угодил в тюрьму. Мы с Миллером поехали на Боу-стрит и разговаривали с ним в камере. Он к тому времени достаточно отрезвел. Чего уж тут отрицать, мы здорово припугнули его, намекнув, что его могут осудить за убийство. И он рассказал целую кучу довольно любопытных вещей.
Джэпп торжествующе поглядел и продолжал:
— В субботу этот Билли Келлет был на скачках в местечке Энтфилд, хотя, должен заметить, основное его занятие — разделка туш на бойне, а не игра на скачках. Как бы там ни было, ему в тот день не повезло, и он проиграл все до последнего пенни. Он пошел по дороге к Чингсайду и перед тем, как войти в деревню, присел на краю кювета отдохнуть. Через несколько минут он заметил человека, направляющегося по дороге в деревню. «Смуглый джентльмен, с большими усами, один из этих тузов Сити».
Келлета почти скрывала от дороги куча камней. Немного не дойдя до него, незнакомец поспешно огляделся по сторонам и, решив, очевидно, что никого нет, достал из кармана какой-то маленький предмет и бросил его в канаву. Потом спокойно направился в сторону к станции. Выброшенный предмет вызвал любопытство у Келлета. Он поискал немного и нашел кольцо. «Вот то самое кольцо, которое я потом заложил», — объяснил нам Келлет! Остается только сказать, что Лоуэн начисто все отрицает. И, разумеется, на слева такого человека, как Келлет, тоже положиться нельзя. Вполне возможно, что Келлет встретил Дэвингейма на дороге, ограбил его и убил.
Пуаро отрицательно покачал головой.
— Весьма сомнительно, мой друг. У него не было возможности избавиться от трупа. К настоящему времени труп обязательно бы уже нашли. И, во-вторых, раз уж он так спокойно, без опаски закладывал кольцо, то маловероятно, что он убил человека ради этого кольца. В-третьих, ваш трусливый воришка мало похож на убийцу. И, в-четвертых, он находится в тюрьме уже с субботы, поэтому маловероятно, чтобы он смог дать такое точное описание Лоуэна.
Джэпп согласился.
— Я и не говорю, что вы неправы. Да и все равно ни один судья не примет всерьез свидетельские показания такого заключенного. Мне только кажется странным, что Лоуэн не нашел более умного способа избавиться от кольца.
Пуаро пожал плечами.
— Ну, представьте себе, кольцо находится невдалеке от дома; разве это не могло послужить аргументом в пользу того, что сам Дэвингейм выбросил его?
— Но зачем же вообще понадобилось снимать кольцо с трупа? — вскричал я.