Послышалось влажное шлепанье сандалий: Рафаэль.
— Ты! — Она вскочила, потрясая занесенным кулаком. — Чем это ты занимаешься, а?
— Ты про шахматы? Забудь об этом, у Баба проблемы! Он там подрался с солдатами, и теперь они хотят денег.
Наверное, так чувствует себя собака, у которой выхватили изо рта кость, пока она смотрела в другую сторону.
— Пьяные или трезвые?
— Кто, солдаты или Баба? А все равно — кажется, они там все нарезались.
— Господи, спаси и помилуй!
— Да, дерьмовое дельце, верно? Они у нас в доме, требуют сотню.
— Сотню чего?
— Евро, дурища, а ты чего думала — франков? Это тебе не малыши, которым нужны деньги на конфетку. У меня вообще-то хватает, но они все в S.P.E., а в отеле уже закрыто, и у Исмаэля — это портье — дома нет телефона, а его адреса я не знаю, так что…
— Что такое «S.P.E.»?
— «Systeme de poche electronique» — ну, ты в курсе, там, цифровые сертификаты…
— Нет, я не в курсе. И где эти деньги?
— Здесь. — Рафаэль вынул Джелли из сумки.
— У него что, потайной карман, как у кенгуру?
— Да нет же, неужели ты ничего не знаешь? Это такая куча цифр, ну, как длинный-предлинный компьютерный пароль, который говорит, что банк должен выдать мне столько-то денег. Все иностранцы такими пользуются, потому что это безопасно, понимаешь? Страховка на случай грабежа и на все что угодно. Но компания не хочет, чтобы отели заключали электронные сделки с местными, улавливаешь? Слишком много мошенников — и по четыреста девятнадцатой[1], и разных других.
Мина кивнула. Это, конечно, все нигерийцы виноваты. Каждому известно, что все они прирожденные воры, как и все малинке от рождения тупы.
— Но я же не мог хранить пачки денег у нас дома, поэтому мне пришлось перевести их в S.P.E. Исмаэль вообще-то не должен был мне разрешать, но мы с ним договорились.
— Но Исмаэля тебе не найти. И куда же мы можем отправиться, чтобы превратить волшебные деньги Джелли в настоящие?
— В интернет-кафе на Авеню-де-ла-Репюблик. У них всю ночь есть электричество, и возле бара стоит автомат S.P.E., чтобы платить за интернет и покупать пиво и всякую ерунду. Но из-за мошенников этот автомат сделали так, что один человек может снять не больше пятидесяти евро в день. Он проверяет биометрию и…
— То есть если я пойду с тобой, мы сможем оба снять по пятьдесят евро?
— Точняк!
Они доехали до места на настоящем желтом такси («Ручаюсь, он пьет «Карлинг блэк лейбл»!» — доверительным хрипловатым голосом сообщала грудастая женщина на плоском экране позади водительского сиденья), и непривычное переживание окончательно донесло до Мины серьезность положения. Она ругала себя за то, что такси и скорость, с какой проносились мимо магазины и ларьки, производят на нее такое впечатление. Собственная глупая реакция напомнила ей идиотский рассказ племянницы невестки Нга о том, как та навещала в больнице своего школьного друга, беглеца из отдаленной провинции. Племянница знай только и расписывала, какое там высокое здание да какие бесшумные лифты, какие чистые полы и окна и как все тамошние сиделки могут читать, словно профессора. До нее, кажется, никак не доходило, почему ее друг вообще оказался на больничной койке. Мине казалось, что узы, связывающие ее с Баба, стали теперь такими же тонкими, как ее связь с этим далеким школьным другом дальней родственницы. Мина старалась заставить себя вспомнить то время, когда Баба еще не начал пить, когда он обращался с ней по-доброму — это было все равно что пытаться жевать старый, пересохший рис, от которого потом наверняка разболится живот.
Таксист остановился перед сияющими огнями интернет-кафе.
— Мы сейчас вернемся, — сказал ему Рафаэль. — Нам просто надо взять немного денег из автомата.
Водитель пытался возражать, но Мина с Рафаэлем выпрыгнули из такси, не дав ему договорить. Они нырнули в темное, продымленное кафе и зашагали — Рафаэль уверенно, Мина пытаясь, изобразить достоинство — мимо бандитов, мимо богатеньких мальчиков, мимо туристов, палящих в монстров на компьютерных экранах. Рафаэль скользнул на барный стул с таким видом, словно проделывал это не раз, и сказал Джелли, которого держал у себя на коленях кверху пузом: «Reveille-toi». Тот зашевелил мохнатыми пурпурными лапами и закрутил головой, чтобы понять, что происходит вокруг. Его симпатичные маленькие ушки мило болтались и шлепали по голове. Если бы только Баба мог быть таким же милым и приятным!
— Bon, Джелли, — сказал Рафаэль, ныряя в запасники своего трущобного французского, — давай-ка откроем папку «Рабочий стол», «Личные»…
— Обнаружена возможность подключения к интернету, — провозгласил Джелли, двигая челюстью вверх-вниз. На самом деле у него не было ни губ, ни языка, только динамик, но его сделали так, что рот все равно двигался.
— Oui… — вновь начал Рафаэль.
— Найдено 17,7 терабайт обновлений для программного обеспечения, — пропищал Джелли.
— Пропусти, Джелли! Тебе совсем не нужно звонить домой прямо сейчас.
— Отправляю GPS-координаты: север 166 миллирадиан, запад 239 миллирадиан…
Мина ощутила прилив тревоги.
— Он когда-нибудь бывал здесь? — вполголоса спросила она Рафаэля.
— Наяву нет. — Рафаэль нахмурил брови. — Обычно я просто перезаряжаю его в задней комнате. Я его не активирую, пока…
В этот момент между ними просунулась потная, щербатая рожа таксиста и заговорила, обдавая щеку и нос Мины капельками слюны:
— Ну вот что, деваха, ты платить собираешься? Счетчик-то щелкает! Или хочешь, чтобы я вызвал полицию?
— Мой пользовательский шаблон опознает нестандартное использование, — объявил Джелли. — Для вашей защиты была активирована противоугонная система.
— Salam, camarade, — сказала Мина таксисту, который напирал на нее, только что не спихивая со стула. Она положила руку ему на грудь. — Прошу прощения за это недоразумение. Подождите еще секундочку, мы сейчас…
— А ну, красавчик, оставь в покое мою сестру!
— Что у вас тут происходит? — вопросила жилистая немолодая женщина, стоявшая за стойкой, — и тут пурпурный меховой комок взвился, словно демон, сиганул через ущелье позади стойки, отрикошетил от бутылок с напитками и сгинул где-то на полу. Женщина взвизгнула и схватила бутылку, чтобы отмахиваться от привидения. Рафаэль ласточкой нырнул через стойку, а Мина, вывернувшись из объятий таксиста, обежала вокруг, чтобы отсечь Джелли пути к отступлению. Врезавшись в кого-то из посетителей, она приземлилась на полу, мельком увидела пробегающего мимо Джелли, притиснула его коленом к стенке стойки и ухватила за шкирку. Рафаэль потащил ее назад, и они выскочили в заднюю дверь, в темные, знакомые переулки своего района.
Мина держала Джелли в сгибе локтя, словно мяч для регби, зажимая ладонью его болтливый рот, и пыталась соображать на бегу. «Оставь в покое мою сестру». Кто бы мог подумать? Ее брат не просто осел, который только и смотрит, как бы сбросить с себя ношу. Приходилось признать, что он обладает немалой изобретательностью, а теперь еще и вступился за нее — да и за Баба тоже! Тут Мина споткнулась о бродягу, уже устроившегося на ночлег. Пытаясь удержаться на ногах, она выпустила Джелли, и тот покатился вперед по проулку. Рафаэль подхватил его с земли, и когда Мина вновь их догнала, то увидела, что малютка-робот вроде бы немного успокоился. Может быть, она недооценивала его, так же как и брата?
— Джелли…
— Что?
— Ты ведь знаешь, мы не пытаемся тебя похитить.
— О, конечно, знаю, — отозвался он. — Миссис Нэйджел выбросила меня.
— Что за шум? — раздраженно вопросила какая-то беззубая старуха, высовываясь из-за мусорного контейнера. Рафаэль извинился, и они пошли дальше по переулку, по направлению к дому.
— Так значит, миссис Нэйджел тебя выбросила? — переспросила Мина.
— Да, ей надоело каждый месяц платить по счетам. Она решила сказать Пайперу, что я потерялся.
— Но ты вроде бы говорил, что включилась твоя противоугонная система…
— Была активирована.
— Да, активирована — из-за того что…
— Из-за нестандартного пользовательского шаблона.
По-видимому, он не усматривал здесь никакого противоречия. Впрочем, это не обязательно значило, что он глуп. Может, для него это было все равно что злиться, когда знаешь, что злиться нельзя, или верить в древесных духов, несмотря на то что считаешь себя мусульманином.
— И кто же теперь твой владелец? — спросила она.
— «Петопия Инкорпорейтед».
— Ты хочешь сказать, что, если тебя выбрасывают, право владения снова возвращается к компании, которая тебя произвела?
— Нет, «Петопия» владеет мной всегда. Пользователи покупают не петопийцев, а лишь лицензию на пользование ими.
— Понятно. То есть фактически у нас на тебя столько же прав, сколько и у любого другого, верно?
— Так значит, миссис Нэйджел тебя выбросила? — переспросила Мина.
— Да, ей надоело каждый месяц платить по счетам. Она решила сказать Пайперу, что я потерялся.
— Но ты вроде бы говорил, что включилась твоя противоугонная система…
— Была активирована.
— Да, активирована — из-за того что…
— Из-за нестандартного пользовательского шаблона.
По-видимому, он не усматривал здесь никакого противоречия. Впрочем, это не обязательно значило, что он глуп. Может, для него это было все равно что злиться, когда знаешь, что злиться нельзя, или верить в древесных духов, несмотря на то что считаешь себя мусульманином.
— И кто же теперь твой владелец? — спросила она.
— «Петопия Инкорпорейтед».
— Ты хочешь сказать, что, если тебя выбрасывают, право владения снова возвращается к компании, которая тебя произвела?
— Нет, «Петопия» владеет мной всегда. Пользователи покупают не петопийцев, а лишь лицензию на пользование ими.
— Понятно. То есть фактически у нас на тебя столько же прав, сколько и у любого другого, верно?
— Погоди-ка, дай лучше я, — прервал ее Рафаэль. — Он ведь теперь почти что мой… Точнее, именно я его пользователь, верно? Так что я лучше знаю, как им пользоваться.
— Глупости! Это я его нашла.
— Ну да, ты его сперла, все честь по чести — а теперь я спер его у тебя.
— Это была не кража! Мы уже говорили об этом, верно, Джелли?
— Верно.
— Ну хорошо: допустим, мы сейчас вернемся в интернет-кафе, — продолжала Мина, обращаясь к зверюшке. — Теперь, когда мы все обсудили, ты больше не станешь включать эту свою угонную штуковину?
— Противоугонную систему.
— Ну да. Ты ведь больше не станешь этого делать?
— Стану. Точнее, я сделаю это, если сервер снова подаст мне соответствующую команду, а я думаю, что он подаст, поскольку условия будут те же самые. Впрочем, я уже загрузил несколько обновлений ПО. Теперь мне осталось только 17,5 терабайт. Когда я их закончу, вам придется меня перезагрузить.
— Bon, я все поняла, ты не можешь себя контролировать. Но видишь ли, Джелли, у нас серьезная проблема, и нужно, чтобы ты нам помог…
— Он не понимает такую ерунду, — перебил ее Рафаэль.
— Может быть, он понимает больше, чем ты думаешь, — парировала Мина. Вообще-то Джелли не выглядел таким уж разумным, но даже если он и был всего лишь машиной, эта машина могла учиться. С течением жизни он мог стать умнее. Может быть, он тоже еще рос, как Рафаэль и Мина. — Джелли, одни люди готовы покалечить нашего отца. Они требуют денег.
— Никогда не мирись с запугиванием, — посоветовал Джелли. — Расскажи кому-нибудь из взрослых. Это не такая проблема, которую тебе нужно решать самостоятельно.
— Да, но наш отец сам взрослый, и эти бандиты тоже.
— Ты можешь рассказать учителю или офицеру полиции… Однако, — он снова мило склонил свою головку, — у тебя ведь нет учителя, верно?
— Да. А бандиты на самом деле солдаты, так что полиция нам тоже не поможет.
— Мне позволено предпринимать некоторые действия в случае, если наличествует угроза и нет времени позвать на помощь, — с сомнением проговорил Джелли.
— У нас именно такая ситуация, — заверила Мина. — А что ты можешь сделать?
— Я могу издавать звук, похожий на громкий свисток. Это может привлечь внимание кого-нибудь из находящихся поблизости взрослых. И еще я могу включить сигнал тревоги.
— А это что такое?
— Ну, стандартный сигнал звучит похоже на автомобильную сигнализацию. Как правило, это работает.
— Здесь ни у кого не стоит автомобильная сигнализация, — возразил Рафаэль. А Мина вообще не знала, что это такое. — Но да, я должен был подумать о чем-нибудь вроде этого. Мы ведь как-то уже просматривали твою папку со звуками.
— Ту, где лежат ультразвуковые сигналы игры в шахматы?
— Ну да, ту самую. Но теперь нам нужен такой звук, чтобы его могли услышать и взрослые тоже. Сирена у тебя там есть?
* * *Задумка с сиреной не сработала — скорее всего, солдаты знали, что здешние улочки слишком узкие, чтобы по ним могла проехать машина, — но на какое-то время отвлекла их внимание: они бросили колошматить Баба, чтобы разыскать и начать колошматить Джелли. Он был превращен в шар для игры в крикет, но уцелел, поскольку ни один из солдат не был достаточно трезв, чтобы попасть по нему как следует. Дом был более удобной мишенью, и они разнесли дом. Мине хотелось верить, что в конце концов они ушли из-за того, что ее семья и пара соседей вмешивались, как только могли, или по крайней мере держались рядом, подставляя себя под удары. В любом случае было очевидно, что Джелли изменил ситуацию к лучшему. Совсем как сам Рафаэль: если прежде он был обузой, то теперь стал хотя бы джокером, носителем хаоса, от которого могла случиться и польза.
Их семейство нашло себе временное прибежище под мостом, где Авеню-де-ла-Репюблик изящно перешагивала через пересыхающие соленые пруды. Вначале Мина воображала, что они починят дом и снова переселятся в него, но у них не было нужных материалов и инструментов, да и рабочих рук тоже, поскольку надо было зарабатывать на хлеб. Баба лежал в больнице, и было похоже, что ему потребуется какое-то время, чтобы оправиться. Когда Рафаэль попытался обратить свои деньги в банкноты при помощи автомата в отеле, автоответчик компании S.P.E. продекламировал ему радостным женским голосом, что его счет был заморожен «в целях вашей защиты» и что для разрешения затруднения он должен сообщить свой телефонный номер и адрес. Однако у них отродясь не было телефона, а что до адреса, то Мине никогда даже в голову не приходило, что дом, где они жили, может носить какой-то номер, а улица иметь официальное название.
После того как семья покинула участок, где прежде стоял дом, их отношения с собственностью стали какими-то смутными и натянутыми. По-видимому, никто не мог ясно сказать, как все обстоит по закону. У них была встреча с сыном домовладелицы, и тогда выяснилось, что сама домовладелица уже несколько лет как мертва, о чем они и не подозревали, так что все закончилось спором о качестве пяти коробок туалетной бумаги, предоставленных Нга какое-то время назад в порядке оплаты. В конце концов Мина поняла, что неправильно представляла себе, как устроена собственность в современном мире. Она-то думала, что люди — по крайней мере богатые домовладельцы и богатые американцы — по-прежнему чем-то владеют. Однако из того, что говорили Джелли и сын домовладелицы, становилось ясно: на самом деле в наше время все, чем ты владеешь, это лицензия, нечто вроде временного разрешения на пользование чем-либо, которое может неожиданно испариться по самым разным причинам. Ну, как ребенок в песочнице кричит: «Мое!». Игрушка принадлежит ему лишь до тех пор, пока он не ляжет вздремнуть; проснувшись, он ее уже не обнаружит. А может, и всегда было так, даже в стародавние времена, когда богатые впервые разбогатели, а бедные обеднели. Если на то пошло, как еще можно было чем-то завладеть? Ясно же, что попросту в какой-то момент один пещерный человек дал другому дубиной по башке и смылся с его вещичками.
Под мостом было суше, чем в доме, и когда она приходила по вечерам «домой», ее обоняние быстрее мирилось с запахом соли, чем со зловонием сточных вод в их старом жилище. Кроме них там жили только две семьи, так что даже не было особенно тесно. Если смотреть объективно, то против моста имелось не так уж много возражений, не считая того, что это место совершенно не подходило для установки большого мягкого японского кресла с ножным массажером, — но все же Мина не могла побороть чувство, что это шаг вниз в ее жизни. Настолько же нелогичными были ее вдруг смягчившиеся чувства по отношению к Баба, которому наконец поставили диагноз: повреждение селезенки. Как-то раз, принося ему еду, Мина захватила с собой Джелли, и когда она на минуту вышла из комнаты, а потом вернулась, то обнаружила, что он говорит роботу что-то, подозрительно похожее на полузабытые ласковые слова из ее собственного детства. Он лишь смущенно поглядел на нее, и ей ничего не оставалось, как улыбнуться и погладить его по лысеющей голове. Содержание в больнице стоило огромных денег, которые, как сообщила ей дама, выписывавшая чек, на самом деле были лишь символическим взносом по сравнению с тем, сколько бы это стоило, не будь ее отец признан нуждающимся. А ведь ему, возможно, могла потребоваться операция.
* * *Вот каким образом Мина и Джелли оказались в христианской школе, которой заведовали американские монахини. Она сидела перед огромным английским словарем, между ее ногами располагалась вместительная Рафаэлева сумка, набитая жесткими дисками из компьютеров со свалки — теми, которые оказались зашифрованными и, следовательно, бесполезными для Олсени. Свет потоком лился на Джелли из окна, почти целиком занятого дешевой пластмассовой подделкой под витраж с изображением чуда о пяти хлебах и двух рыбах. Голубой, словно телевизионный, свет падал на верхушку страницы шестьсот восемьдесят (от CINCTURE до CINQUEFOIL). Джелли, взгромоздившись на подставку резного деревянного пюпитра, где лежал словарь, корпел над страницами — для него они были огромными, словно ковры. Если бы его можно было без опаски принести в какое-нибудь место с доступом к интернету, процесс, скорее всего, был бы завершен в десятые доли секунды; вместо этого они были вынуждены каждое утро перед работой проводить здесь утомительные часы. Монахиня, присматривавшая за библиотекой, считала Мину очень способной девушкой.