— Заметно, — сказал Алмаз, проезжая мимо заброшенной станции метро, на которой сохранилось название «Сокол». — То-то он на тебя глядел, как «торчок» на Глыбу. Обречённо…
— А почему «Буба»?
— А вот это — тайна великая есть, друг мой. Не колется Яков Мироныч, как ни пыталась я на него своими чарами воздействовать… И чувствую, что никогда не дознаюсь.
«Горыныч» двигался по Ленинградскому шоссе, держа путь в сторону центра. Даже после всех пережитых сотрясений Москва почти вернулась в прежний жизненный ритм. Конечно же — с поправками на новые реалии. Москве повезло — от начала Сдвига до появления почти адекватно ориентирующейся в пространстве власти прошло чуть меньше года, и это сыграло далеко не последнюю роль в сбережении порядка. Прогресса, понятно, не наблюдалось, но и назвать всё, что происходило внутри МКАДа, полным убожеством и апогеем безнадёги было бы несправедливо. Заводы, в новом понимании этого слова, конечно же, дымились через пень-колоду, потихоньку доходя до нулевой стадии производства. Пароходов, самолётов и прочих «Жигулей», понятное дело, никто не строил. Но с голодухи никто не пух, и «свистопляски» по улицам не шастали, чувствуя себя хозяевами положения. Главной и основной задачей было выживание. И исходя из этого — производство предметов первой необходимости. Еда, одежда. Оружия и боеприпасов по армейским складам осталось немерено. Труднее было с топливом, но тоже как-то выкручивались. Одним словом — выживали. И бывшая златоглавая была далеко не самым наихудшим местом на искорёженной Сдвигом планете. Сюда, как и в Суровцы, тянулись желающие дожить свой земной век в относительно приличной обстановке. Благо с жильём здесь было крайне вольготно. А всё остальное приходило по мере личного вклада в окружающую среду обитания. Беспредельщиков и прочих синьоров фортуны, готовых лупить очередью от пуза, здесь не жаловали. Умеренное количество криминала, конечно же, водилось, но он был, так сказать, домашний, дающий лапу если не при первом свистке, то где-то из этой оперы. Чтобы в стольном граде, да без криминала? Это вообще ни в какие ворота. Хамьё, начинающее складывать жмуров в штабеля, не заживалось ни под каким соусом. Хоронили и забывали, как звали и где прикопан на скорую руку. Имелось даже энное количество ученого люда, бьющегося над разгадкой феномена Сдвига. Причём почти каждый месяц бодро рапортующего о максимальном приближении к желанному результату. Вследствие чего, спустя энное количество лет, веры этим столпам науки и техники не стало ни на грош, но, скрепя сердце, им разрешили продолжать исследования. Авось и выплывет чего… Хотя несколько лишних пар рабочих рук на посадке картошки, которая в нынешних условиях вырастала ярко-голубого цвета, но зато размером с прежний ананас, были бы предпочтительнее.
— Скоро будем на месте. — Лихо нахмурилась, словно настраиваясь на что-то, требующее титанических усилий. — А там видно будет, насколько мы в этом мире с голой задницей… Или же не всё так плохо.
«Горыныч» проехал Садовое кольцо, оказавшись на Тверской.
— Почти приехали, — поведала блондинка. — Любит Лукавин сибаритствовать, спасу никакого нет. Я, конечно, понимаю, что с квадратными метрами в Первопрестольной нынче полный простор, но захапать себе целый особняк недалеко от Кремля — это, на мой целомудренный взгляд, несколько пошло. Ладно хоть толку от сего государственного мужа — в избытке. Но фамилии своей он соответствует на полную катушку, проходимец с понятием… А с другой стороны, если положительный вклад в общее дело есть, то вроде как и не проходимец вовсе. Ладно, сами всё увидите. Почти приехали.
…Толпа колыхалась недалеко от пересечения Тверской и Охотного Ряда немаленькое сборище народных масс: человек в триста. В нём резко выделялась группа людей в камуфляже, даже не самим камуфляжем, которым никого не удивишь, а осмысленностью движений, каким-то ясным пониманием невидимой экипажу «Горыныча» цели. Она вроде бы находилась в толпе и в то же время была как бы наособицу, словно вживлённый по необходимости в нужную среду обитания чужеродный организм. «Камуфляжники» были вооружены добротно, на совесть.
Помимо легко улавливаемой и объединяющей их всех целенаправленности, каждый имел нарукавную нашивку красного цвета с изображённым на ней символом, примерно похожим на половинку пятиконечной звезды. Несколько «полузвёздных» пробежали мимо внедорожника, определённо держа путь прочь от толпы, но это не смахивало на бегство, скорее на взятие улицы под контроль. Больно уж несуетливыми, деловитыми были рожи «камуфляжных», вне всякого сомнения действующих по чёткому плану.
— Сверни-ка направо. — Лихо вдруг стала другой, словно почуявшей опасность матёрой зверюгой. — Давай-давай, Алмазик, естественно, без дёрганий. Не нравится мне это скопление решительно настроенных личностей, с хорошими дыроделами в опытных ручонках. Где-то я эти нашивочки видела, не могу вспомнить где…
Алмаз неторопливо повернул руль, сворачивая на первом же перекрёстке, не доехав до толпы метров сто пятьдесят. Прокатил примерно столько же, остановился. Все уставились на что-то кумекающую Лихо. Через полминуты она обвела всех взглядом, в котором не было ничего ободряющего. Скорее наоборот.
— Делаем так, — твёрдо сказала блондинка. — Книжник с Алмазом идут прощупать почву. Я с Шатуном — остаюсь здесь. Есть у меня стойкое подозрение, что никакой аудиенции нам не светит. Ни сегодня, ни вообще. Но надо убедиться основательно, чтобы ни малейших сомнений…
Она ещё раз посмотрела на друзей. Алмаз остался бесстрастным, Книжник же всем видом выражал готовность пойти и разузнать всё обо всех в радиусе десяти километров.
— Алмаз, присматривай за этим романтиком. — Лихо поглядела на очкарика жёстко, и тот слегка умерил пыл. — Ваше дело — ходить, нос совать куда сможете. Вопросов лишних не задавайте. Я бы сама с превеликим удовольствием прогулялась… Только боюсь, если мои выводы верны, может получиться сущее непотребство, с пальбой и догонялками. Вернётесь — доложите. Всё понятно?
— Сделаем, — кивнул Алмаз, выбираясь из машины. — Пошли, книгочей.
Они прогулочным шагом вышли из-за угла, направившись к уже несколько разросшейся толпе, и начали сливаться с массами. Что не составило труда; в сборище преимущественно находились лица сильного пола, возрастом от сорока годочков и выше. Лихо и вправду выделялась бы здесь, как фламинго среди ястребов.
— Смотри, — шепнул Алмаз Книжнику. — Во все глаза. Языком не мели и от меня ни шагу. Понял?
Очкарик кивнул. В глазах у него, не до конца притушенный стальными интонациями Лихо, горел огонёк идущей по следу гончей.
— Что случилось? Чего случилось-то? — Алмаз расчетливо проталкивался через толпу, стараясь обходить стороной людей с красными нашивками и пробираясь туда, где были слышны голоса, способные дать хоть какое-то понимание ситуации. Книжник шёл за ним, вертя головой во все стороны, закачивая информацию.
— Что случилось, мужики? Что за переполох? — Алмаз остановился возле двух персонажей, только что оживлённо обсуждавших что-то и замолкших при приближении незнакомцев. — Я, бля, с земляком договорился здесь через пять минут пересечься. Прихожу, а тут такой аншлаг. Что стряслось-то?
Вид у него был до упора простецкий, располагающий к себе. Он глядел на стоящих напротив него людей, терпеливо ожидая ответа. Высокий, чем-то похожий на филина мужик раскрыл рот, вне всякого сомнения собираясь что-то ответить, но в этот момент ситуация поменялась.
Дверь находящегося неподалёку особнячка резко открылась. Из неё, в сопровождении нескольких вооружённых, впечатляюще, даже по меркам Алмаза, выглядящих субъектов вышел человек среднего роста, шагающий размашисто, упруго. Лицо у него было резким, властным, в грубоватых чертах проглядывало что-то хищное.
Но дело даже не в походке или тонких, изогнутых в довольной усмешке губах. У человека было лицо победителя. Такие выражения бывают у людей, только что одержавших важную победу, к которой они шли не один день.
Лёгкий ропот, ползающий по толпе, молниеносно смолк одновременно с появлением нового действующего лица. Книжник повернулся в сторону вышедшего на улицу, намертво схватывая подробности, штришки… Поджарый, левша, короткая стрижка, левая штанина забрызгана кровью чуть ниже колена.
— Крыса! Пидор! — Из толпы вдруг выскочил растрёпанный человек, направляющийся прямо к победителю. — Да я тебя…
Хищнолицый, чуть сбившись с темпа, поднял руку. В руке, как успел заметить Алмаз, находилась отличнейшая полуавтоматическая машинка фирмы «Вальтер» для вправления или же для выбивания (в зависимости от обстоятельств) мозгов. Пистолет коротко тявкнул, и растрёпанный получил пулю в голову, кулем свалившись на асфальт.
— Есть ещё желающие? — с какой-то беззаботной веселостью поинтересовался победитель, нацелившись в толпу. — Ну изъявляйте пожелания. Сегодня последний день, когда можно. Завтра все плюрализмы отменяются. Дошло?!
В его голосе заплескался раскалённый металл, и народ частично попятился, Алмаз явственно почуял волну страха и неуверенности, исходящую от людей. Бойцы с красными нашивками отделились от толпы и теперь стояли, держа автоматы на изготовку. То, что они будут стрелять при самом мизерном намёке на сопротивление, не вызывало у Алмаза ни единого сомнения.
— Разойдись! — скомандовал победитель, не опуская руку с пистолетом. — Расходитесь, граждане! Жизнь продолжается, пускай и немного по другим правилам.
Толпа начала рассеиваться, хищнолицый смотрел на этот исход со снисходительной улыбкой человека, нисколько не сомневавшегося, что так оно и будет. Алмаз потянул Книжника за рукав.
— Пойдём, здесь больше ловить нечего. Кроме пули…
Они направились туда, откуда пришли.
…Когда Книжник и Алмаз скрылись за углом дома, Лихо пересела за руль, не выключая двигателя. Предчувствия, сидящие у неё в душе, были самыми скверными. Но, за неимением достоверных данных, крохотнейшая надежда ещё теплилась. Оставалось лишь дождаться ушедших друзей, чтобы окончательно расставить все точки над «ё».
Звук выстрела раздался спустя несколько минут после того, как Алмаз с Книжником ушли на разведку. Шатун напрягся и вопросительно посмотрел на Лихо. Та отрицательно мотнула головой. «Сидим и ждём». Точка.
Дверь в подъезд, находящийся прямо напротив припаркованного «Горыныча», распахнулась, выпуская двух одетых в камуфляж субъектов, с точно такими же нарукавными нашивками с половинкой звезды. Каждый имел при себе последыша снайперской винтовки «СВ-98». Который в новой реинкарнации носил задорное имечко «Кусака». Вид у обоих «полузвёздных» был донельзя довольным, как у людей, избежавших большой стычки со стрельбой.
Они прошли мимо внедорожника, Лихо краем глаза ухватила выражение одного из них, мгновенно напряглась, уловив какую-то несообразность происходящего. Через секунду она поняла, в чём дело.
Один из парочки её наверняка знал и сейчас пытался скрыть гримасу нешуточного удивления, сменяющегося тревожной озабоченностью. Ещё через секунду Лихо вспомнила, где и при каких обстоятельствах они встречались.
— Вяжем, быстро! — почти не разжимая губ, процедила она, будучи уверенной, что Шатун её услышит. — Только не зажмурь, Шатунчик, я тебя умоляю… Особенно вон того, носатого.
— Эй, мужики! — Мигом врубившийся в новую вводную громила нарочито неуклюже начал выгружать свои габаритные телеса из «Горыныча». — А что больше — Солнце или Луна?
Двое, не ожидавшие такого вопроса, застыли с идиотскими гримасами. Через долю секунды только что находящийся в шести-семи шагах от них Шатун был уже рядом.
Что-то неразличимо мелькнуло в воздухе, раздался звук удара, и один из снайперов осел на тротуар, полностью выпав из реальности. Второй даже не успел понять, что всё очень грустно. Громила без всяких витиеватостей, вроде удара пяткой с разворота, шарахнул его кулачищем в лоб. Нокаут.
Спустя четверть минуты вырубленный пленник лежал на заднем сиденье «Горыныча», пребывая в счастливом неведении относительно своего нового положения. Ещё через полминуты из-за угла показались Книжник с Алмазом, тотчас прибавившие шагу, как только узрели Шатуна, волокущего второго потерпевшего в проход между домами.
— Уматываем! — Понимая экстренность ситуации, все сноровисто попрыгали в «Горыныча», и Лихо тронулась с места, держа курс на удаление от места происшествия.
— А это кто? — Книжник с удивлением покосился на их гостя. — Заложник, что ли?
— Почти. — Лихо гнала внедорожник дальше от центра, выбирая местечко побезлюдней. — Если бы Шатун его не уговорил составить нам компанию на некоторое время, то он бы нас всех через пару минут заложил в лучшем виде. Так что ты, Книжник, можно сказать, в самое яблочко угодил, того не ведая…
— И что нам с ним делать теперь? — Очкарик никак не мог угомониться. — Допрашивать? Пытать будем? А можно я?
— Чего — пытать? — Вся троица синхронно хмыкнула, представив Книжника в роли начинающего злыдня. — А ты умеешь?
— Ну… — замялся Книжник. — Теоретически…
— Я подумаю. — Лихо кивнула, не дрогнув ни единым мускулом. — Расскажите лучше, что вы там увидели. О деталях я не беспокоюсь, ты, Книжник, главное, не присочини ничего. Теоретически.
Очкарик начал выкладывать всё, что он успел загрузить на свой «винчестер». Лихо внимательно слушала, не задавая вопросов. Книжник закончил повествование, и блондинка резко погрустнела.
— Допрыгался, старый хитрован… Доигрался в космополита. Говорили ему — гнильё надо выпалывать. Не послушал, зря. Растерял хватку Лукавин. Как некстати-то это всё. Не завтра, не на полусуток попозже… Ч-чёрт!
Она свернула во двор, выглядящий достаточно заброшенным и пустынным, чудно подходящим для беседы по душам. Учитывая то, что один из участников предстоящего мероприятия постарается всячески саботировать готовящийся диалог. Оглянулась на всё ещё пребывающего в беспамятстве обладателя красной нашивки.
— Шатун, я тебя, конечно, уважаю как человека, почти всегда знающего меру. Но очень сильно надеюсь, что сейчас не тот случай, когда чувство меры тебе по каким-то неведомым причинам отказало. Скажи, что мои сомнения беспочвенны.
— Да всё в ёлочку, Лихо, — пробасил Шатун. — Вон, гляди, очухивается…
Пленный и в самом деле зашевелился, приходя в себя. Громила внимательно следил за ним, готовый вмешаться при острой необходимости.
— Ну что? — задумчиво протянула Лихо, разглядывая «заложника». — Потрындим задушевно? Надеюсь, что мужчина не страдает косноязычием, и мы получим нужную информацию быстро и в полном объёме… Приступим?
Глава восьмая
Пленник уже пришёл в себя, озираясь по сторонам, с особой опаской косясь на сидящего в полуметре от него Шатуна. Громила обаятельно улыбнулся ему и хрустнул костяшками пальцев.
— Шатун, ты ещё ему щелбана дай, для полной кондиции, — усугубила Лихо. — Только не увлекайся. А не то получится, как тогда с Базилио. Был Базилио полноценным членом общества, да стал сущим дебилом. Как ещё выжил, сама до сих пор удивляюсь…
Громила с людоедской ухмылкой поднял правую руку, примериваясь влепить чуть повыше переносицы. «Заложник» уже откровенно шарахнулся от него, вжимаясь спиной в сиденье.
— Остановите его!
— Проняло мужчину, — прокомментировала Лихо, наблюдая за метаниями пленника. — Тормозни, Шатун. Судя по искренности выражаемых эмоций, клиент с чистой совестью готов идти на вербальный контакт. Так ведь?
Пленник кивнул.
— А ведь ты, плесень, даже и не спросишь — что нам надо? — Блондинка посмотрела ему прямо в глаза. — Плюсуем сюда твою реакцию, которую я, к моему превеликому облегчению, засекла там, откуда мы тебя увезли. И наклёвывается у нас логический вывод. Ты меня помнишь. Так ведь? Ну польсти тётеньке, кивни старательно.
Тот снова кивнул, ещё раз огляделся. Пока ещё не затравленно, но уже без чёткой надежды на какой-либо либеральный исход встречи.
— Помнишь, сучара. Ещё бы — такие оплеухи из памяти не скоро стираются. Тем более что прошло всего-то месяцев пять. Ах, как я тебе тогда звезданула… Приятно вспомнить.
Пленника слегка перекосило, но он тут же справился с эмоциями, потух лицом. В отличие от Лихо, те самые воспоминания, на которые она в данный момент упирала, не приносили ему никакого душевного равновесия.
— Значитца, так… — Тон Лихо стал насквозь скучным и в то же время — до предела деловым. — Я сейчас начну внедряться в дебри сложных жизненных взаимоотношений ваших политических мэтров, а ты будешь меня контролировать и подправлять, если где какая неточность проскользнёт. Усёк, выкидыш? Только учти: я любую лажу просекаю без вариантов. Где сфальшивишь — там я отмашечку дам, и Шатун тебя подкорректирует, чтобы ты не заблуждался по поводу того, что ты тут самый хитрозадый. День у нас и так не задался, с вашей же подачи, так что в твоих интересах сотрудничать пламенно и чутко. И не злить никого из присутствующих. А то, честно говоря, я девушка вполне мирная, да и эти двое — тоже не любят с утречка кожу сдирать с первого попавшегося. А вот этот сударик — сущий инквизитор, ему только дай взять кого-нибудь за прямую кишку, да пассатижами, да сделать широкий жест…
Она кивнула в сторону Книжника, моментально принявшего самый кровожадный вид. Пленник отшатнулся подальше от очкарика, поближе к Шатуну.
— Я же говорила, — сделав вид, будто узрела нечто привычное до безобразия, продолжила Лихо. — А у него, ко всему прочему, ещё и обострение бывает после таких ночей, как прошедшая. Так что смотри мне — испражняйся дочиста, насухую. Тебе прощение ещё ой как заслужить надо. С Лукавиным всё — амба? Списали?