В восьмом классе я схлопотала тройку по химии. Вернувшись с родительского собрания, Витька сказал с печалью:
– Придется брать помощницу по хозяйству.
– С какой стати? – насторожилась я.
– Ты еще ребенок, а обязанности у тебя совсем не детские, я должен был предвидеть, что это скажется на учебе. Извини.
– Не надо никакой помощницы, – заголосила я.
– Надо. Тебе тяжело, вот ты и не справляешься.
– Это я не справляюсь? – Второй вопль был куда громче первого, и за химию я взялась всерьез, кляня ее на все лады, и уже в следующей четверти с гордостью совала Витьке под нос свой дневник.
В общем, он оказался прекрасным педагогом, хотя, может, и сам об этом не знал, мне же ни разу не пришло в голову, что меня «воспитывают». Те годы, что мы прожили вдвоем, я смело могла назвать самыми счастливыми в своей жизни. Я знала всех Витькиных друзей, потому что он вечно таскал меня с собой, оправдываясь тем, что оставить меня не с кем, даже когда мне исполнилось пятнадцать, и этот довод впечатления не производил. Со своими девушками он непременно меня знакомил, каждый раз интересуясь моим мнением, ненавязчиво давая понять: как бы ему ни нравилась очередная подружка, я для него все равно дороже. Так что повода для детской ревности у меня никогда не возникало, тем более что с женитьбой он не спешил и перемен в нашей жизни не предвиделось.
Я гордилась братом, мне он казался самым умным и самым красивым, хотя в его внешности не было ничего особенного. Чуть выше среднего роста, спортивный, зеленоглазый и светловолосый, как я. На этом, собственно, наше внешнее сходство заканчивалось. Витькины друзья часто надо мной подшучивали, утверждая, что я вырасту редкой красоткой и им не поздоровится. Я фыркала и краснела от удовольствия. Когда мне исполнилось пятнадцать, шутки остались в прошлом, а на смену им пришли восхищенные взгляды, которые моего брата здорово доставали.
– Вы что, спятили? – слегка невпопад начинал ворчать он. – Она еще ребенок.
Повышенное внимание мужчин сделало меня девушкой весьма разборчивой, я не спешила заводить романы со сверстниками, никто из Витькиных друзей святых чувств тоже не вызвал. Само собой, я мечтала о любви. Избранник виделся с трудом, то с внешностью Брэда Питта, то Джейсона Стетхэма, только моложе, но ни того, ни другого поблизости не наблюдалось, что вовсе меня не печалило. Я готова была ждать столько, сколько понадобится, и твердо знала, что получу от жизни все, о чем мечтаю. А потом моя счастливая жизнь рухнула в один день... Я так тщательно избегала воспоминаний о своем похищении, что теперь оно казалось чем-то нереальным, словно кто-то впопыхах и не очень толково рассказал историю, которая ко мне не имела никакого отношения. Впервые за шесть лет я попыталась восстановить события тех дней, но почти сразу отказалась от этой затеи. Есть вещи, с которыми невозможно смириться, проще сделать вид, что их и не было вовсе. А теперь, когда не стало Виктора...
– Пристегните ремни, – бесстрастный голос из динамика прервал мои размышления. Самолет шел на посадку, а я невольно поежилась. В третий раз за мои двадцать четыре года жизнь круто менялась.
В толпе встречающих я заметила мужчину, который держал в руках листок бумаги с моей фамилией, и направилась к нему. Не знаю, что он ожидал увидеть, но точно не меня. Наверно, его снабдили описанием моей внешности: красавица-блондинка и все такое... а может, в его представлении сестра такого человека, как мой брат, должна выглядеть совсем иначе. По крайней мере, прилично одетой, с маникюром, прической и тремя чемоданами, набитыми барахлом. Девица в джинсах и ветровке, надвинутой на глаза кепке и с рюкзаком за плечами в его шкале ценностей лидирующих позиций не занимала.
Он окинул меня суровым взглядом, который можно было понять лишь в одном смысле: «чего уставилась», а я кивнула на листок бумаги в его руках и сказала:
– Это я. Хотя, может, вы ждете мою однофамилицу.
– Вы Кристина? – спросил он с сомнением.
– Точно.
– Здравствуйте, – произнес он и спросил слегка суетливо: – А ваши вещи?
– Я налегке.
– Ага. – Мой рейтинг рухнул окончательно, но дядя смог скрыть некое разочарование и произнес вполне любезно: – Идемте, машина на стоянке. – Взял сумку с ноутбуком из моих рук и зашагал к выходу. – Меня прислал Валентин Сергеевич, – счел нужным пояснить он.
Легостаев Валентин Сергеевич – друг и компаньон моего брата, когда-то для меня он был просто Валя, а за глаза и Валькой, но шесть лет могли внести существенные коррективы, и отчество я на всякий случай запомнила.
– Он извиняется, что не смог сам приехать, – продолжил мой спутник. – У него важная встреча, но через полчаса он освободится. Просил привезти вас в ресторан, где он сейчас находится, заодно сможете перекусить с дороги.
– Меня в самолете накормили, – ответила я.
Мужчина пожал плечами, мол, дело не мое.
– Я его шофер, – продолжил он объяснять на ходу. – Зовут меня Кирилл. Долетели нормально?
Я молча кивнула. На стоянке, забитой машинами, мы передвигались друг за другом. Кирилл подошел к «Мерседесу» темно-синего цвета и предупредительно распахнул передо мной заднюю дверь. Я сбросила рюкзак и устроилась на сиденье.
Через десять минут мы покинули территорию аэропорта, я начала с любопытством оглядываться, стараясь уловить перемены. Встреча с городом детства вызвала неожиданное волнение. Впрочем, до города отсюда километров десять, однако перемены стали заметны почти сразу. Громадный торговый центр возле дороги, за ним, чуть в стороне, новые многоэтажки.
– Давно здесь не были? – понаблюдав за мной в зеркало, спросил Кирилл.
– Шесть лет.
– За шесть лет многое изменилось, – кивнул он.
Ресторан, куда меня привез Валькин шофер, находился в центре города и занимал двухэтажный особняк, построенный еще в девятнадцатом веке. Название ни о чем мне не говорило, я попробовала вспомнить, что тут было шесть лет назад, и не смогла, хотя сам дом в памяти, конечно, остался.
– Валентин Сергеевич ждет вас в зале на первом этаже, – сказал Кирилл, тормозя у входа. Я потянулась за рюкзаком, а он добавил: – Вещи оставьте, я вас потом домой отвезу.
Зал ресторана выглядел роскошно, и девице в моем прикиде здесь было не место. Меня это волновало мало, а вот толстяка за ближайшим столиком мой внешний вид покоробил. Пока я, стоя в трех шагах от двери, осматривала зал, пытаясь обнаружить Вальку, толстяк сверлил меня взглядом, а потом спросил насмешливо:
– Деточка, ты не потерялась? – Его вопрос я оставила без внимания, надеясь, что он угомонится, но мое молчание вызвало внезапный гнев. – Слышишь, что тебе говорят? – повысил он голос. Но ответа вновь не дождался и обратился к пробегавшему мимо официанту: – У вас здесь что, проходной двор?
– Простите? – подобострастно склонился тот к возмущенному толстяку.
– Что здесь делает эта девица?
– Вы... – начал официант, глядя на меня с некоторой неуверенностью.
– У меня тут встреча, – сказала я. – К сожалению, никто не предупредил, что я должна явиться в вечернем платье.
– А оно у тебя есть? – не унимался толстяк. Я решила, что ему пора заткнуться, и ласково предложила:
– Отвянь, дядя, – продолжая осматривать зал в поисках Вальки. И тут услышала голос просто сказочной красоты, негромкий, вкрадчивый и интригующий:
– Что ты пристал к девушке?
У меня мгновенно возникло желание взглянуть на его обладателя, что я и сделала. Напротив толстяка сидел мужчина лет тридцати пяти, а я с удивлением подумала, как это я могла не обратить на него внимания? Он его, безусловно, заслуживал, причем самого пристального. Не такой красивый, как его голос, но все же очень-очень привлекательный. На физиономии улыбка, по-мальчишечьи задорная, так и подмывало улыбнуться в ответ, а вот выражение глаз с его расчудесной улыбкой никак не стыковалось, не было в нем мальчишеского задора и ничего приятного также не наблюдалось. Его взгляд говорил: «Я тебя знаю. Я знаю о тебе все, и обо всех других тоже».
– И вам бы не худо помолчать, – заметила я.
Мужчина засмеялся, а лицо толстяка налилось краской.
– Нет, ты слышал?
– Красавицам можно простить невоспитанность, – перестав смеяться, пожал плечами мужчина и сказал, обращаясь ко мне: – Может быть, присядете к нам? С удовольствием угощу вас кофе.
Пока толстяк пытался понять, с чего это его приятель вздумал так шутить, тот весело продолжил:
– Разуй глаза, дружище, перед нами девушка из тех, что разбивают сердца по дороге в ближайший супермаркет.
– Эти твои вечные шуточки, Феликс, – покачал головой толстяк, но притих и теперь пялился на меня с большим старанием, а я подумала: «Значит, его зовут Феликс. Имя редкое и ему, безусловно, подходит».
Вслед за этим пришла досада: я торчу у дверей уже бездну времени, и выглядит это глупее глупого. Надо либо уходить, либо... Тут рыхлый мужчина в сером костюме, сидевший возле окна спиной ко мне, повернул голову, и я с удивлением узнала в нем Вальку. Он мазнул взглядом по моей физиономии и отвернулся, а я направилась к его столу.
– Эти твои вечные шуточки, Феликс, – покачал головой толстяк, но притих и теперь пялился на меня с большим старанием, а я подумала: «Значит, его зовут Феликс. Имя редкое и ему, безусловно, подходит».
Вслед за этим пришла досада: я торчу у дверей уже бездну времени, и выглядит это глупее глупого. Надо либо уходить, либо... Тут рыхлый мужчина в сером костюме, сидевший возле окна спиной ко мне, повернул голову, и я с удивлением узнала в нем Вальку. Он мазнул взглядом по моей физиономии и отвернулся, а я направилась к его столу.
– Чашка кофе за мной, красавица, – сказал Феликс мне вдогонку.
Валька посмотрел с недоумением, когда я опустилась на стул. Впрочем, называть его теперь Валькой даже за глаза язык не поворачивался. Солидный дядя, который мне не особо нравился. Слишком ухожен, слишком хорошо одет. На физиономии выражение легкой скуки и презрения. Его принадлежность к Homo Sapiens businessmaniens не вызывала сомнений. Уже через мгновение недоумение сменилось недоверием, он нахмурился, а потом произнес нараспев:
– Господи, Кристина, это ты? – Глаза едва не вылезли из орбит, так его разбирало, а я подумала, стоит ли считать подобную реакцию комплиментом.
– Надо было заскочить в магазин модной одежды, – сказала со вздохом. – Мое появление вызвало в рядах завсегдатаев беспокойство.
– Ты... ты так изменилась, – пролепетал он, не очень-то меня слушая.
– Выросла? – подсказала я без намека на иронию.
– Да. То есть я хотел сказать... боже мой, как ты изменилась.
– Надеюсь, все-таки в лучшую сторону.
– А волосы, что с твоими волосами?
Следовало признать, перемены в моем облике у Валентина Сергеевича вызвали что-то вроде шока, он все не мог успокоиться и отвлечься от моей внешности.
– Ничего особенного, – успокоила я. – Краска, которую можно купить в любом магазине.
– Да, конечно, – точно опомнившись, кивнул он. – Извини за глупые вопросы. Как добралась? Все нормально? Ты ведь уже знаешь о Викторе? – Теперь он заговорил очень быстро, как будто торопился избавиться от дурных новостей. – Его похоронили. Извини, что без тебя... мы пытались тебя отыскать, но... никаких сведений... по крайней мере, в бумагах Виктора ничего не нашли. Ждать было нельзя...
– Я все понимаю, – перебила я, он кивнул, вздохнув с заметным облегчением.
– Артем... Артем Леонидович, адвокат Виктора, сказал мне вчера, что тебя наконец нашли... Где ты была все это время?
– В разных местах. Давай поговорим о брате.
– О Викторе? – переспросил он.
– Если мне не изменяет память, у меня был только один брат, – серьезно сказала я. Валентин Сергеевич нервно облизнул губы и произнес:
– Его убили.
– Кто?
– Откуда мне знать? – теперь в голосе было возмущение.
– Его что, убили в пьяной драке?
Глаза моего собеседника медленно, но верно полезли на лоб.
– Ты с ума сошла? Какая драка? Его застрелили в собственной квартире...
– Грабитель?
– Ничего похищено не было. Кристина, что за странные вопросы ты задаешь?
– Чего же странного? – пожала я плечами.
– По версии следствия, это заказное убийство...
– То есть связано с его бизнесом? – подсказала я. – Тогда чего ты мне голову морочишь?
– Я тебя не понимаю.
– Вы были компаньонами, так кому, как не тебе, знать или догадываться, кто убил моего брата.
– Но я действительно не знаю... – он с отчаянием покачал головой, только причина этого отчаяния оставалась не ясна: то ли в самом деле не знал, то ли его беспокоили мои вопросы, поди разберись.
– У него были враги? – не отставала я.
– Недоброжелатели, конечно, были... послушай, я думал, мы встретимся, поужинаем...
– Ага, – перебила я. – Вспомним молодые годы...
– Поговорим по-дружески, – поправил он. – А потом... в более подходящей обстановке обсудим наши дела.
– Есть что обсуждать?
– Разумеется.
– Тогда почему бы не сейчас? Не уверена, что задержусь в этом городе...
– Кристина, – Валька сграбастал мою ладонь. – Ты хоть понимаешь, в каком я положении? Моя доля в бизнесе составляет тридцать процентов, все остальное принадлежит твоему брату, то есть теперь – тебе. Это убийство... оно просто выбило меня из колеи, я понятия не имею, что теперь будет... дело всей моей жизни...
– А что теперь будет? – задала я вопрос с самым невинным видом. Он таращился на меня не меньше минуты.
– Все зависит от твоего решения.
– Я ничего не смыслю в делах и, честно говоря, не собираюсь тратить время, постигая премудрости бизнеса...
– Так это прекрасно, – брякнул он и досадливо скривился. – Я хотел сказать, тебе и не надо во все вникать. Ты будешь жить в свое удовольствие, где пожелаешь, получая свою долю прибыли. Тех денег, что тебе оставил Виктор, хватит на то, чтобы вести жизнь, достойную такой красивой девушки, не забивая голову цифрами...
– Ты хочешь купить долю брата? – предположила я. Он нервно поерзал.
– У меня просто нет таких денег.
– Но ты готов продолжить общее дело, невзирая на суровый урок?
– Что ты имеешь в виду? – вновь растерялся он.
– Моего брата убили, – ответила я терпеливо. – Ты готов поднять упавшее знамя, не боясь повторить его судьбу? Или уверен, что тебе его участь не грозит?
– Господи, – пробормотал он совершенно по-бабьи. – Что с тобой стало? Не смей меня подозревать, – перешел он на шепот, в голосе теперь звучала угроза пополам с обидой. – Я не имею отношения к убийству. Мне оно совершенно невыгодно. Я уж молчу о том, что Виктор был моим другом. Долгие годы. Я не могу выкупить его долю, о чем уже сказал тебе. Если ты продашь свою часть бизнеса, я окажусь в малоприятном положении. Ты это понимаешь? С твоим братом мы отлично ладили, наши обязанности были четко разграничены, я всегда чувствовал себя полноправным компаньоном. Тридцать процентов – это только тридцать процентов. Согласен, совсем не мало, но...
– Но полноправным партнером ты можешь и не быть, – кивнула я, решив, что его беспокойство вполне понятно.
– Вот именно. Может возникнуть ситуация, когда мне просто придется продать свою долю. И все начинать заново. Так что оставь подозрения на мой счет. Как тебе в голову могло прийти такое? – добавил он.
– В мою голову много чего приходит, – пожала я плечами. – Так какие есть соображения?
– Насчет чего?
– Насчет убийства. Мы ведь о нем сейчас говорим?
– Не понимаю, тебе-то зачем все это? – спросил он в крайней досаде.
– Вообще-то убили моего брата, так что интерес вполне извинителен.
– Допустим, есть человек, которому убийство на руку. Он давно приглядывался к нашему бизнесу. Даже выходил с предложениями. Твой брат был категорически против объединения. Считал, что это равносильно самоубийству.
– Брат был против, а ты?
– Конечно, я тоже. И меня очень порадовала его решимость, потому что по большому счету все зависело от Виктора...
– И кто этот тип?
– Зачем тебе имя? – нахмурился Валентин Сергеевич.
– Для общего развития. Считай это милым женским любопытством.
Он покачал головой.
– Чем меньше ты знаешь, тем мне спокойнее. Я хотел сказать, безопаснее для тебя.
– Насчет безопасности – пальцем в небо, – заметила я с усмешкой. – Если враги избавились от моего брата, логично теперь обратить свой взор на меня. Разве нет?
– Не думаю. Проще договориться.
– Ага, я ведь в бизнесе ни черта не смыслю. Что ж, храни свои тайны, а я буду ждать интересных предложений. Скорее всего, тех, от которых не отказываются.
– Мы подпишем все необходимые бумаги, и ты сможешь уехать, – скороговоркой выпалил Валька.
– По-моему, разумно, – кивнула я. – Но есть проблема. Вдруг захотелось задержаться в родном городе. Должно быть, ностальгия. Брат жил в родительской квартире? – сменила я тему, к негодованию Вальки. Негодование относилось не к моему вопросу, а к моему желанию задержаться в городе, но демонстрировать его особенно явно он не стал.
– Два года назад Виктор купил квартиру на улице Горького. Прекрасная квартира...
– Там его и убили?
Он кивнул. Поставил себе на колени портфель, который до того момента лежал на соседнем стуле, и извлек из него связку ключей.
– В квартире навели порядок, – сказал Валька хмуро, точно сообщал о том, чего делать не следовало. – Никаких следов. Ты можешь жить там, если захочешь.
– Квартиру родителей он продал?
– Нет. Вот эти ключи от вашей старой квартиры. Он редко туда наведывался, но продавать не хотел. Надеялся, что ты вернешься. Говорил, ты теперь взрослая и вряд ли решишь жить вместе с ним... Ты ничего не рассказала о себе, – добавил Валентин с некоторой обидой.
– Расскажу, куда спешить? – улыбнулась я вполне дружески.
– Замуж не вышла? – не унимался он.
– Есть желание, но объект вожделения отсутствует.
– Теперь у тебя будет столько мужчин, сколько пожелаешь, – сказал он едва ли не с печалью.
– Так я и раньше не жаловалась. Извини, устала с дороги...