Она вернула на место столик и закрыла его пустые ящики. Поставила свечу в медный подсвечник, который обнаружила на ковре.
– Капитан Купер. Чарлз! Проснитесь!
Он ничем не показал, что услышал ее, да и как он мог? Ее голос прозвучал как нечто среднее между хрипом и шепотом. Луиза подошла к нему и дотронулась до его мускулистого плеча.
– Чарлз…
О господи, это была ошибка. Одним быстрым, резким движением он схватил ее и рванул на себя, так что она повалилась на него сверху. Не успела она собраться с мыслями, как он опрокинул ее навзничь и навалился на нее всем телом, широкая ладонь находилась в опасной близости от ее горла, грозя перекрыть доступ воздуха. Луиза замолотила кулачками по его спине. Он был очень тяжелый, и от него исходил жар. Полы ее халатика разошлись, и мужская плоть вдавилась в ее обнаженную кожу. Ей никогда раньше не приходилось бывать в столь интимной ситуации – ее предыдущие опыты не отличались утонченностью. Да и постели там не было.
– Капитан Купер! Да проснитесь же! Вы делаете мне больно! – Она боялась закричать, да, собственно, и не могла бы крикнуть.
Он открыл глаза и уставился на нее, не узнавая, ничуть не ослабив хватку.
– В-в-все в порядке. Вам снился сон.
Он лежал не шевелясь. Неподвижный, тяжелый, как гранитная плита, что навалилась на нее сверху. Она не могла ошибиться насчет того, что давит ей на живот – его пенис с каждой секундой становился все напряженней.
– Чарлз?
Он встряхнул головой, как спаниель, который выбрался из воды.
– Вы кто? – Вопрос прозвучал грубо, но за этими двумя словами Луизе послышатся страх.
– Луиза Стрэттон. Мы в Роузмонте, это мой дом.
– О господи. – Отпустив Луизу, капитан проворно вскочил на ноги.
«Богом клянусь, – подумала Луиза, – как же красив этот парень!» Высокий и поджарый, хотя на коже кое-где красные отметины и шрамы. Наверняка военные раны. Он нагнулся, чтобы поднять простыню – прикрыться. Жаль. Луиза не сможет поведать Кэтлин, насколько совершенна его задница.
Он избегал встречаться с Луизой глазами.
– Простите, – хрипло сказал он.
Его пальцы заплетались, когда он пытался закутаться в простыню, и она села низко на бедрах. Луиза едва сдержалась, чтобы не попросить его вернуться в постель.
– Ничего страшного. Вы были не в себе. И вы же предупреждали меня, что по ночам вам бывает несладко.
– Предупреждал, да? А теперь у вас есть тому доказательство. Лучшего и желать нечего. Я уеду утром.
– Нет! – Луиза вздрогнула, нимало не беспокоясь о том, что халат почти не прикрывает ее наготу. – Вы не можете уехать! У нас план.
Чарлз рухнул в кресло, что стояло возле камина. Огонь уже потух, а капитану, похоже, не мешало бы согреться. Он дрожал от холода – или по другой причине? Уставился на собственные ноги, длинные и странно притягивающие взгляд в своей незащищенности. Как, впрочем, и все остальное в нем.
– Я не хотела вас пугать, но вы кричали. Почему бы нам не перейти в гостиную? Можно чего-нибудь выпить. Мы оба испытали потрясение.
– Не жалейте меня. Я этого не вынесу.
– Я не пытаюсь вас жалеть. Можно даже подумать, что вы очень изобретательны – заполучили меня в постель, верно? После того, как я строго запретила подобную фамильярность. В самом деле, вы могли взять меня силой, и никто бы ничего не узнал. – Луиза плотнее запахнула полы халата.
Чарлз криво усмехнулся:
– Я мог бы сказать, что осуществляю свои супружеские права.
– Вы отлично знаете, что у вас нет никаких прав. Идемте! Идемте туда, где тепло. Ваша комната просто погреб со льдом.
Как он мог сбросить на пол простыни? Луизе казалось, что она видит, как ее дыхание застывает в воздухе.
– Ничего мне не сделается.
– Тогда давайте попробуем хотя бы разжечь здесь огонь. Я принесу бренди. – Луиза соскользнула с кровати и встала. Ее тоже пробирала дрожь.
Он поднял на нее взгляд.
– Разве миссис Ивенсонг не говорила вам, в чем моя беда?
– Я знаю только про ночные кошмары, и вы сами говорили мне о них.
– Я пью, мисс Стрэттон. Как можно чаще, как можно больше. Я обещал ей, что у вас на службе попытаюсь быть трезвенником. На вашем месте я бы не стал угощать меня бренди. Стоит мне начать снова, и во всем вашем доме не хватит для меня выпивки, и я, может статься, забуду, что мне полагается быть джентльменом. В следующий раз, когда вы ворветесь ко мне в комнату среди ночи, я в самом деле надумаю вас изнасиловать.
– О-о. – Ох, Чарлз Купер – совсем не рыцарь в белоснежных доспехах. – Что мне сделать для вас? Может быть, позвонить, чтобы принесли чаю?
– Делайте что хотите. В конце концов, я у вас на службе.
Он казался таким подавленным, таким несчастным в этой полутемной комнате, где пламя свечи вздрагивало от каждого порыва сквозняка из незаконопаченных окон. Луиза распорядится, чтобы окнами занялись.
Кто-нибудь из слуг в доме еще не спит. Грейс считала круглосуточное обслуживание своей заслугой. Но если нужно, Луиза и сама справится. Ее одинокое детство большей частью прошло на кухне, среди слуг.
– Я постараюсь раздобыть чай. А вы займитесь камином. Или вы хотите, чтобы я сама разожгла огонь?
– Мисс Стрэттон, некоторые вещи я до сих пор в состоянии сделать сам. Но вам нечего бояться. Я не имею в виду – укладывать женщин в постель.
Глава 12
Чарлз открыл окно пошире, чтобы в голове прояснилось. По его прикидкам, комната помещалась на достаточной высоте; так что если бы он выбрался на подоконник по ту сторону дребезжащей оконной рамы, то свалился бы и убился насмерть. Репутацию Луизы этим не обелить, но мысль, тем не менее, казалась Чарлзу соблазнительной. Он болезненно устал от собственной боли. Сны о кровавой резне – и ведь он сам был к ней причастен – сводили Чарлза с ума.
После ранения в глаз его отправили в один из концентрационных лагерей, который требовалось «прибрать» перед визитом туда доброхотов из комиссии Фосетта. Слух о том, что в армии Китченера не все ладно, в конце концов, добрался и до парламента, и до ушей общественности. Чарлзу и находящемуся под его командованием сброду предстояло каким-то волшебным образом убедить визитеров, что жестокие условия содержания бурских женщин и детей были не так уж плохи, как сообщалось ранее.
Нет. Они были гораздо хуже. За короткий срок его пребывания на этом посту умерла добрая четверть заключенных. Даже простейшие гигиенические процедуры были невозможны. Умирали и его люди – болезни уносили больше солдат, чем сражения. Чарлзу казалось, будто он плывет против целого течения немыслимых нечистот, где самым желанным было просто утонуть.
Его манило чистое море, плескавшееся за стенами Роузмонта. Но разве мог он поступить так с Луизой? Какой муж захочет свести счеты с жизнью, когда новая жизнь только начинается? Он чувствовал, что должен защитить Луизу в этом позолоченном змеином гнезде, даже если их брак – всего лишь бутафория.
Едва передвигая ноги, он добрел до кресла и сел. Ему не надо бы сидеть здесь, завернувшись в простыню, подобно древнеримскому императору. Вскоре вернется Луиза, принесет чертов чай, приправленный сочувствием, и ему придется разыгрывать из себя воспитанного человека. Он уже повел себя, как животное, подмял ее под себя, не успев даже сообразить, кто она такая.
В целом, Луиза отнеслась к произошедшему на удивление спокойно. Такая нежная и совсем голая под этим розовым шелковым халатиком. Их обнаженные тела соприкасались, будто они и впрямь были мужем и женой. Но он успел проснуться прежде, чем натворить дел. Впрочем, он на это уже не способен – убедился в этом раз и другой, когда вернулся на британскую почву. Его дружок отказывался реагировать на настоящую живую леди, хотя дамы, у которых он искал утешения, вряд ли могли так называться. Слава богу, хоть рука действовала в тех весьма редких случаях, когда ум и желание находились в согласии друг с другом.
Право же, для чего ему жить? Спать с женщинами он больше не мог, воевать не хотел. Лишившийся сил и желаний, конченый человек в свои двадцать семь. Но, по крайней мере, он сыграет эту шутку с Максимилианом Норвичем.
Чарлз уже поднимался с кресла, когда послышался щелчок – за его спиной открылась дверь в холл. Право же, сервис в этой древней фамильной развалине впечатлял. Луиза ушла всего несколько минут назад! Он снова сел в кресло. Сейчас явятся и чай, и ободряющая беседа.
Но то, что он получил взамен, прежде чем полутемная комната окончательно погрузилась во мрак, явилось полной неожиданностью.
Двадцатью минутами позже Луиза с трудом карабкалась по узкой лестнице черного хода с чайным подносом в руках. Выскобленная, сверкающая белизной кухня была совершенно безлюдна. Странно! Но в конце концов повара и посудомойки на славу потрудились ради торжественного обеда в честь ее приезда и заслужили отдых. Плита разгорелась с трудом; Луиза не сразу нашла свой любимый чай – кухарка еще год назад переложила его в другую банку. Луиза по-прежнему думала, что капля бренди в чай не помешает. Если капитан не хочет последовать ее примеру из моральных соображений, значит, дело не так серьезно.
На континенте она довольно нагляделась на красные носы картошкой, вспученные вены и пивные животы. Отнюдь не все французы, австрийцы или итальянцы были обходительными красавцами. Но Чарлз Купер не производил впечатления пропойцы. Для этого он казался слишком худым и аскетичным. Волосы коротко стрижены, совсем как у монаха. И улыбается он редко. В его поведении сквозила печаль, и он легко впадал в мрачность; это интриговало Луизу.
Она не верила, что его не интересуют сексуальные отношения. Вот сейчас, когда он был в полубессознательном состоянии и напал на нее, его гнев быстро сменился возбуждением. Луиза видела и картины, и статуи. Видела, к сожалению, и сэра Ричарда. Чарлза Купера можно было выставлять в любом музее. Видеть его во всей мужской красе, без этого загадочного фигового листа, было даже лучше, по крайней мере, ради просвещения.
Луиза свернула в последний коридор, который вел в ее апартаменты. Дверь спальни капитана стояла нараспашку, но отблесков света на ковре она не видела. Неужели Чарлз отправился ее искать? Неужели этот глупец не додумался сперва разжечь камин? Ей самой было сейчас ужасно холодно в тонком халате. Скорее бы налить себе чашку горячего чаю!
– Вот и я, Максимилиан, – возвестила она, задержавшись в дверях, как будто кто-то мог оказаться поблизости и услышать ее. – Макс?
По маленькой комнате пронесся порыв ветра из открытого окна. Свеча, которую принесла Луиза, уже погасла, но она видела, что кровать пуста, только две пухлые подушки лежали на ней. Наверное, капитан, в конце концов, пошел в гостиную. Луиза устала держать на весу тяжелый поднос. Она решила поставить его на кровать, ведь предстояло еще справиться с закрытой дверью гостиной. И в этот момент Луиза услышала слабый хрип – кто-то был на полу.
Ее охватило предчувствие беды. Луиза ухватилась за кресло, которое больше не было развернуто в сторону камина. Проклятие, в комнате было так темно, что она боялась, что запнется и упадет. По всему полу были разбросаны книги. Луиза осторожно пошарила на полу возле кресла.
– М-Макс?
Стон. Потом ее босая нога наткнулась на холодное как лед тело. Луиза коротко вскрикнула. Капитан лежал на полу перед камином, лицом вниз, по-прежнему в своей импровизированной тоге. Луиза опустилась на колени. Ее рука задержалась над его плечом – после недавнего происшествия она боялась к нему прикоснуться.
– Чарлз, – шепнула она.
Не мог же он заснуть в столь странном положении – никому не понравится спать на полу, когда рядом кровать. Хотя не исключено, что из-за полученных на войне ранений он испытывал некий дискомфорт и предпочитал твердую поверхность. Каким странным покажется это горничным, когда они утром придут разжигать камин!
Она оставила бы его лежать, наполовину на ковре, наполовину на плитках у камина, но следовало закрыть окно – иначе к утру бедняга заиндевеет. Капитан может замерзнуть до смерти. Слишком рано – не пришло еще время избавляться от Максимилиана Норвича.
Кроме того, Луиза ни разу не видела настоящих мертвецов и не имела ни малейшего желания с ними знакомиться. Одно дело – убить Макса как вымысел, как идею. Но бросить бедного капитана Купера умирать по-настоящему казалось ей нечестным.
Она на цыпочках обошла его, но он быстро поднял руку и схватил ее за лодыжку. Рванул на себя, вынудив опуститься на пол – да что там, в высшей степени неуклюже свалиться. Луиза почувствовала себя буханкой хлеба-плетенки, до того ей пришлось скрючиться и изогнуться. Сейчас они оказались лицом к лицу, хотя он не пошевелился, только глазом моргнул, когда понял, кого схватил. Ворсистая поверхность ковра колола ей щеку. Рука капитана сжимала ногу, точно железные оковы.
– Только не начинайте снова! Право же, капитан, одного раза…
– Заткнитесь. Тихо. Здесь есть еще кто-нибудь?
– Разумеется, здесь никого нет! Мне пришлось самой готовить чай. Если хотите чаю, так поднос стоит на вашей кровати. Буду счастлива налить вам чашечку, только позвольте мне встать. Что за странные у вас привычки, лежите на полу, точно мастиф. Какая гадость.
Его лицо было так близко, что она видела, как в мрачной усмешке скривились его губы.
– Полагаю, вы правы. Это вы меня ударили, Луиза?
– Что я сделала?
– Ударили меня. Кирпичом, или совком, или еще какой-нибудь похожей «гадостью», как вы могли бы выразиться. Что бы там ни было, но меня вышибло из кресла. Я только что пришел в себя.
Луиза заерзала под его рукой, но он держал крепко.
– Я… Разумеется, я не делала ничего подобного! Как вы могли подумать про меня такое?
– Ну, когда мы ехали сюда на поезде, вы же сказали, что со временем Максимилиану Норвичу придется умереть. Я и подумал, что вы решили не тянуть с этим делом.
– Я же не собиралась по правде убивать вас, – обиженно фыркнула Луиза. – Я убью вымышленного человека. И никак не кирпичом или совком для угля. Мой супруг примет смерть, приличествующую его положению. Что-нибудь достойное. – Она еще не думала, как покончить с Максимилианом, исключила только железнодорожную катастрофу, несчастный случай в горах и посещение розария. Теперь, когда она встретила Чарлза Купера, ей казалось невозможным, чтобы его мог убить простой шип.
Он ослабил хватку, но лишь чуть-чуть.
– Очень хорошо. Полагаю, мне придется вам поверить.
– Конечно! Я никогда не лгу!
Он ничего не ответил, но молчание говорило о многом, слишком многом. Луиза решила, что в его рассуждениях есть зерно правды. Что было между ними, как не сплошное вранье?
– Но кто-то и вправду вас ударил?
– Да. Кажется, мне понадобится помощь. Вы переносите вид крови?
Кровь? Неужели он лежит тут, истекая кровью? Было слишком темно, чтобы узнать наверняка.
– Встаньте, прошу вас! – Но что, если он не в состоянии встать? – То есть вы можете подняться?
– Могу попытаться, – прохрипел Чарлз. – Вам бы зажечь какую-нибудь лампу.
Он разжал руку, и Луиза кое-как встала на ноги. Коробок спичек упал на пол вместе с книгами, но она отыскала его и подожгла фитиль лампы на столике возле камина. Чарлз по-прежнему лежал на полу, на его темных волосах виднелось еще более темное пятно запекшейся крови.
– О господи!
– Уверен, молитва – дело полезное, но я предпочел бы пластырь, что ли, – простонал он, с трудом поднимаясь на корточки. Не удержал равновесия и ухватился за кресло.
– Да! Конечно. Должно быть, в ванной что-нибудь найдется. Оставайтесь тут.
– Я не собираюсь пускаться в пляс. – Он привалился спиной к креслу. – Голова кружится.
– Я пошлю за доктором Фентрессом.
– Нет! – При звуках собственного голоса капитан поморщился. – Нет. Никаких докторов. Со мной все будет в порядке. Прежде чем вы уйдете, дайте мне чашку этого чертова чаю.
Дрожащими руками Луиза налила чашку чаю.
– Наверное, уже остыл.
– Не важно. – Он громко отхлебнул. Такого Максимилиан Норвич никогда не позволил бы себе, даже если бы его огрели кирпичом или совком. Максимилиан все делал с умеренностью и достоинством.
Но только не в спальне. Здесь он был дьявольски искусен. Зверь с лоснящейся кожей, изобретательный и неутомимый в своих чувственных аппетитах.
– Чай хорош. Благодарю вас.
Стоя над ним, Луиза застыла в нерешительности. В ней зрело какое-то новое, непонятное чувство. Простыня по-прежнему прикрывала его бедра, и торс смутно угадывался в тусклом свете лампы. Именно таким рисовала она в своем воображении Максимилиана, но Луизе хотелось изучить настоящего Чарлза получше. Бедняга, однако, истекал кровью. О господи.
– Я принесу бинты. И карболку.
Он поморщился, но ничего не сказал. Луиза вошла в их общую с Чарлзом ванную, освещенную по случаю ночного времени мерцающим светом стеклянной лампы. Луиза подкрутила фитиль и приступила к методичным поискам в ящиках длинного комода, который располагался под окнами. Она нашла куски мыла и губки, вышитые полотенца для рук, крем для лица, ватные шарики. Лишь добравшись до самого нижнего ящика, Луиза обнаружила набор для оказания первой медицинской помощи, с бинтами, ножницами и бутылочками темного стекла, снабженными ярлычками. Она мысленно воздала хвалу слугам, которые позаботились даже о таких вещах – все в этом ящике было новым и аккуратно уложенным. Наполнив маленький таз теплой водой, Луиза взяла несколько фланелевых салфеток с открытой полки возле ванны.
– А, ну прямо Флоренс. – Сидя возле кресла, Чарлз улыбнулся ей перекошенным ртом. Он уже встал и плотнее запахивал простыню на бедрах. Кровавый ручеек стекал по его шее.
– Это ужасно, – сказала она, поставив таз и разложив бинты на стойке возле камина. – Кто мог сделать с вами такое?
– Любой из ваших гостей, кого приглашали к обеду. Они мне все показались подозрительными, – ответил Чарлз куда более веселым тоном, нежели следовало бы.