– Она водит машину? Хорошо. Полагаю, вам лучше поспешить и поведать мне, что же ей нужно, пока у моей квартирной хозяйки не возникли подозрения, зачем мне вздумалось развлекать тут престарелую воблу вроде вас.
Мэри Ивенсонг надеялась, что ее седой парик сидит на месте. Да что ему сделается? Она всегда продумывала каждую деталь своей наружности, чтобы люди видели именно то, что хотели видеть.
– Ничего такого ваша хозяйка не подумает. Ей щедро заплатили, чтобы она впустила меня сюда. Между прочим, стоит ей увидеть, во что вы превратили ее комнату, как она потребует, чтобы вы немедленно собрали пожитки и при первой же возможности освободили помещение.
Она немного лукавила, но Чарлзу Куперу нет нужды это знать. Просто еще один побудительный мотив, чтобы согласиться с ее планом.
У нее всегда был основной план и несколько запасных, на случай, если обстоятельства сложатся неблагоприятно. Теперь Мэри была почти уверена, что всецело завладела вниманием капитана Купера. Он уставился на нее единственным налитым кровью голубым глазом.
– Дальше, – рявкнул он. Наверное, таким тоном капитан отдавал приказы своим солдатам в Трансваале.
– Право же, дело простое. Моей клиентке нужен образованный джентльмен приятной наружности, чтобы во время рождественских праздников представить его в качестве мужа в одном из богатейших загородных домов Англии. Роузмонт, в графстве Кент. Приходилось слышать о нем? В декабре тысяча девятисотого «Иллюстрейтед джорнел» посвятил этому дому большую статью.
– Боюсь, миссис Ивенсонг, в то время меня не было в Англии, чтобы читать журналы о здешней светской жизни, – сухо заметил капитан.
– Разумеется. Я знаю, что вы с честью служили в Африке. Я просто упомянула об этом, потому что имение великолепно. Это большая привилегия – целый месяц называть его своим домом.
– Пока смерть не разлучит нас или всего на тридцать дней? Зачем леди понадобился фальшивый муж?
– У нее некоторые трения с семьей. Ей показалось, это будет умно – выдумать себе мужа. – В душе Мэри думала, что Луиза Стрэттон слишком сумасбродна, чтобы ей угодить. Но разве можно переделать прошлое? Только в том случае, если ты очень умна. А Мэри была умна! За последние годы она спасла нескольких молодых леди от последствий собственных необдуманных действий, да так, что комар носа не подточит!
Купер почесал щетину на подбородке.
– Сколько?
– Прошу прошения?
– Какова плата? У меня тоже есть семья.
Это Мэри Ивенсонг было тоже известно. Два старших брата, их жены и многочисленные отпрыски, по большей части работающие на одной из гончарных фабрик Джорджа Александера. Вероятно, Куперу было суждено работать там же, бок о бок с родственниками, если бы мистер Александер не извлек его оттуда и не отправил бы в школу. Джордж Александер разглядел в юном Чарли Купере некие задатки, и сейчас миссис Ивенсонг щурила глаза, пытаясь сделать то же самое. Мистер Александер – джентльмен проницательный, умеющий запустить палец сразу в несколько бочек меда, и с таким состоянием – отнюдь не кот наплакал!
Она назвала вслух сумму, которую обговорила с мисс Стрэттон. Лицо капитана Купера приобрело цвет выгоревшей рубашки, что валялась на полу.
– За месяц? Вы серьезно?
Ага! Вот что заставило его вскочить в крайнем волнении и начать мерить комнату шагами. Должно быть, он был очень хорош собой, когда маршировал в офицерской форме! Какая жалость, что Максимилиан Норвич был знатоком упаднического искусства, а не военным!
– Абсолютно. Агентство «Ивенсонг» ведет дела с тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года, и с тех пор мы ни разу не нарушили данного обещания, – ответила Мэри, приврав разве что самую малость. – Для вас также будет припасен соответствующий гардероб. В такой дом, как Роузмонт, нельзя являться в целлулоидном воротничке. – Сунув руку в сумочку, она извлекла карточку одного неболтливого портного и вручила ее капитану, когда он подошел к ней, шаркая ногами. В том, что касалось качества, мистер Смайти мог дать фору любому галантерейщику с Джермин-стрит, причем за половину обычной цены. – Вам назначено на полдень. Я вас провожу. А еще я должна взять с вас обещание. Вы перестанете пить. Максимилиан Норвич дешевый джин в рот не возьмет.
– Кто-о?
– Разве я не сказала, что так зовут воображаемого супруга моей клиентки? Вам придется отзываться на это имя.
Загорелое, обветренное лицо Чарлза Купера исказила ухмылка. Для человека низшего сословия у него были на удивление хорошие зубы.
– Миссис Ивенсонг, за те денежки, какие ваша дура-клиентка собирается мне отвалить, я готов отзываться хоть на собачью кличку. Значит, Макс.
Вероятно, мисс Стрэттон стала бы настаивать на Максимилиане – но Мэри не хотела испытывать удачу. В ближайшие несколько дней дел у них будет по горло, а развеселившийся Чарлз Купер нравился ей куда больше, чем тот мрачный человек, которого она увидела, когда сюда вошла.
Может быть, стоит помочь ему собрать пожитки и предложить свободную комнату на Маунт-стрит? Она и ее прислуга смогут проследить, чтобы он явился завтра на условленную встречу в трезвом состоянии. Кстати, ему, похоже, нужно как следует поесть, а у Мэри – одна из лучших кухарок в Лондоне, даром что та провела годы, зарабатывая на жизнь проституцией.
Она сделала второе предложение за это утро. Капитан Купер возражать не стал. Да, девиз агентства – «Исполним невозможное еще до завтрака, с тысяча восемьсот восемьдесят восьмого» – в который раз начинал себя оправдывать.
Глава 3
Второе декабря 1903 года, среда
Они все сошли с ума, если говорят о нем так, будто он и не слышит. У него травмирован глаз, а не уши. Чарлзу до смерти надоело терпеть тычки и булавки маленького лысого мистера Смайти и его помощников, которые облепили его и битый час ползали по нему, точно муравьи во время пикника.
– Послушайте, разве мы не закончили?
Выговор у него был прекрасный – настоящий выпускник Харроу, если не лукавить с самим собой. Никто бы не заподозрил, что он вырос в рабочем поселке Джорджа Александера. Джордж был щедрым хозяином, человеком большой души. Кое-кто мог бы даже сказать, что он выкрал юного Чарли из семьи и воспитал его цивилизованным человеком. Значит, Чарлз, почитай, обязан ему жизнью.
Что ж, его жизнь немногого стоит. Джордж заключил невыгодную сделку.
– Почти, капитан Купер. Вы проявили исключительное терпение, – ответил портной.
Чарлзу было исключительно скучно. И его терзала жажда. Джина ему не добыть. Тогда, быть может, гадал Чарлз, получится уговорить старую каргу Ивенсонг, чтобы дала ему за обедом хоть немного вина?
Если, конечно, они вообще сядут обедать. От завтрака у него остались лишь смутные воспоминания. В желудке у Чарлза урчало, и один из портновских подмастерьев ехидно ухмыльнулся.
Все утро миссис Ивенсонг читала ему лекции – как себя вести да какие обязанности надлежит выполнять в роли временного мужа мисс Луизы Стрэттон. Она даже сунула ему в руки богато иллюстрированную книгу по искусству, поскольку этому парню, Максимилиану – подумать только, Максимилиан! – полагалось разбираться в искусстве. А так как Чарлз не отличил бы Рембрандта от Руссо, он решил, что ему придется заняться самообразованием.
Это будет как в старые времена. Тогда, школьником, он успешно затмевал наследников лучших семей Англии. Никто бы не назвал Чарлза дураком. А если бы такое вдруг случилось, обидчику недолго оставалось бы стоять на ногах. С кулаками он управлялся не хуже, чем с цифрами.
Школа и армия несколько отшлифовали грубую поверхность, но и теперь, в двадцать семь, кое-какие шероховатости и острые углы еще торчали. Оставалось надеяться, что мисс Стрэттон не сильно разочаруется, когда, наконец, увидит его воочию.
Но, право же, не все ли ему равно? Он будет высокооплачиваемой комнатной собачонкой для глупой светской сучки. Ради щедрой платы он готов терпеть почти все – на один месяц. Должно быть, у этой Луизы не хватает пары винтиков в голове, зато денег куда больше, чем нужно.
Принцесса из замка умерла бы на месте, если бы увидела то, что видел он в Африке.
Спрыгнув с помоста, на котором стоял, Чарлз отряхнул манжеты. Десять лет он носил форму и теперь едва узнавал свое отражение в тройном зеркале. Новый костюм сидел на нем отлично. Портной, мистер Смайти, даже собирался нашить ему новых повязок на глаз, из шелка, что было бы значительным облегчением, по сравнению с колючей тряпкой, которую дали ему в армейском госпитале.
Если бы кто взглянул на Чарлза, когда на нем не было этой повязки, ни за что не сказал бы, что он утратил зрение более чем наполовину. Но у него начиналась страшная головная боль, когда он пытался смотреть сквозь мешанину порванных кровеносных сосудов и плавающих в глазном яблоке ошметков. Товарищи дразнили его. По их словам, повязка на глазу придавала ему вид пирата, и это должно обеспечить ему успех у дам. Но он так и не потрудился проверить, правы они были или нет.
Если бы кто взглянул на Чарлза, когда на нем не было этой повязки, ни за что не сказал бы, что он утратил зрение более чем наполовину. Но у него начиналась страшная головная боль, когда он пытался смотреть сквозь мешанину порванных кровеносных сосудов и плавающих в глазном яблоке ошметков. Товарищи дразнили его. По их словам, повязка на глазу придавала ему вид пирата, и это должно обеспечить ему успех у дам. Но он так и не потрудился проверить, правы они были или нет.
Чарлз не мог думать о женщинах в смысле сексуальных утех – после того, как помогал хоронить сотни трупов, женских и детских. Нагие тела, обгоревшие на солнце; тощие, обтянутые кожей скелеты. Войска Китченера понастроили целую сеть лагерей для интернирования бурских женщин. Палатки торчали из выжженной земли, точно грибы. Как правило, пища и вода до них не доходили. Английские припасы для лагерей беженцев, как и коммуникационные линии, уничтожались самими же южноафриканцами. В виде особо жестокого наказания те женщины и дети, мужья и отцы которых все еще сражались с англичанами, получали куда меньшие пайки, чем другие беженцы. Если семья не умирала от голода сразу, тогда в дело вступали корь, тиф и дизентерия.
Бывало, Чарлз жалел, что не лишился обоих глаз сразу. Тогда ему не пришлось бы видеть этот ужас и опустошение.
Южная Африка была настоящим миром, его жар и кровь бились могучим пульсом, сотрясая растрескавшуюся землю. Англия же казалась фальшивой театральной декорацией, населенной людьми, которые и понятия не имели, на что способны те, кого они называли своими героями. Скоро и ему предстоит выйти в свет рампы и сыграть роль, прежде чем опустится его личный занавес.
Черт, как же ему хочется есть. Этот голод не сравнить с тем, что испытывали обреченные бурские женщины. Но лучше не думать больше о прошлом. Максимилиану Норвичу не было дела до бойни и смерти – его возвышенное существование таких вещей не предусматривало. Его жизнь – это богатая наследница, блестящая полированными боками машина, шампанское, икра.
Чарлз споткнулся о рулон материи и выругался. Вчера миссис Ивенсонг так торопила его со сборами, что он забыл под половицей съемной комнаты свои дневники. Наверняка миссис Джарвис впустила туда нового жильца. Хозяйка не потеряет возможности заработать лишние деньги, хотя он уплатил ей за жилье до самого нового года. Он с радостью забудет тамошние грязь и вонь, но дневники были серьезной утратой.
Его родные поняли бы все, прочтя эти страницы.
Он повернулся к миссис Ивенсонг, которая рассматривала жилет из тисненой ткани густого красно-коричневого цвета с таким вниманием, будто это был Священный Грааль. Странная дамочка!
– Мне нужно уйти.
Миссис Ивенсонг, хмурясь, подняла голову. Дымчатые очки скрывали ее глаза, но Чарлз был готов биться об заклад, что смотрят они весьма проницательно.
– Зачем? Куда вы идете?
– Забыл кое-что на старой квартире. Не беспокойтесь. Я не отправлюсь в пивную на углу. Ведь я дал вам слово.
– Да, вы дали слово, и я надеюсь, вы его сдержите. Очень хорошо, капитан. И вы вернетесь на Маунт-стрит, как только покончите с делами?
– Конечно. Не стоит надеяться, что ваша кухарка приготовит мне бутерброд?
– Мы сможем получить у нее кое-что получше, – сухо заверила его миссис Ивенсонг. – Да не слишком задерживайтесь. Я полагаю, что мисс Стрэттон прибудет уже сегодня днем.
Черт. Он совсем не готов встретиться со своей «супругой». Но если джентльмена делает одежда, тогда он вполне презентабелен. Мистер Смайти помог ему надеть темно-серое пальто, призванное защитить от пронизывающего ветра, и подал цилиндр. Было решено, что сшитые на заказ предметы гардероба и шляпы будут нести монограммы, то есть будут подписаны его новым именем или инициалами. Все это должно быть готово к завтрашнему утру. Миссис Ивенсонг предусмотрела каждую мелочь.
Чарлз окликнул кеб – на деньги, которые она выдала ему в качестве аванса. Не слишком много – в беду из-за них не попадешь, зато вполне можно доехать до менее привлекательной части города и вернуться обратно. Бывшая квартирная хозяйка, миссис Джарвис, сначала сделала вид, будто не узнает его. Пришлось сунуть в ее заскорузлую ладонь несколько монет, добытых неправедным путем, чтобы она впустила в комнату, его бывшее обиталище. Хозяйка сверлила Чарлза взглядом, точно терьер на охоте. Неужели думала, что он стащит сломанный карниз для гардины? Она видела, как он поднял щербатую половицу и извлек тетради в картонных обложках под мрамор.
– Что за книжки? – поинтересовалась она.
– Моя история, миссис Джарвис, – каждая битва, каждая рана и каждая женщина. Выйдет чудесное чтение в холодный зимний вечер. – Он представил, как братья будут переворачивать страницы, когда он уйдет. Они простят ему разницу в количестве сказанных слов и денег, которые он им оставит. Том и Фред поймут. Должны понять.
Вдруг на улице внизу громыхнул взрыв, и старое здание вздрогнуло. Чарлз, не раздумывая ни секунды, схватил в охапку миссис Джарвис и бросился вместе с нею на пол, накрывая ее костлявое тело своим.
– Убери лапы, придурок, – взвизгнула она, пытаясь с ним бороться.
Чарлз действовал инстинктивно. Минометный обстрел. Гранаты. Но разве артиллерийские снаряды могут рваться в центре старого лондонского квартала?
– Это может быть опасным. Что там за шум?
– Да кто его знает? Кому какое дело? Отпусти меня!
Чарлз уже не помнил, когда в последний раз под ним лежала женщина. Конечно, миссис Джарвис – не лучший вариант, и ее вопли разрывали ему уши. Того и гляди, потечет кровь. Тогда он закрыл ладонью ее разверстый рот, но хозяйка яростно впилась в нее зубами.
– Тихо! Я слышу, что сюда кто-то идет.
Ступеньки зловеще скрипнули, и Чарлз загородил миссис Джарвис своим телом, прижимая ее к стене. Он спасет эту чертову каргу, даже если ей это вовсе не нравится.
– Здравствуйте! Капитан Купер, вы здесь?
Женский голос.
– Мисс, мне не нравится это место. Воняет ужасно.
Еще один. Ни ту, ни другую Чарлз не знал. И ни один из этих голосов не принадлежал миссис Ивенсонг.
– Тише, Кэтлин. Это снобизм. А я уверена, что те, кому повезло меньше, рады хотя бы иметь крышу над головой. Сэр? Вы одеты? Можно мне войти?
Святая Матерь Божья! Чарлз отнял ладонь ото рта миссис Джарвис, готовясь услышать душераздирающий вопль. И ему не пришлось долго ждать:
– Помогите! Он сошел с ума!
Чарлз вскочил на ноги как раз в тот момент, когда отворилась дверь. Миссис Джарвис оставалась на полу, яростно одергивая юбки.
От удивления глаза обеих незнакомок полезли на лоб, когда они оценили двусмысленную ситуацию, в которую угодил Чарлз. Он отряхивал пыль со своего нового пальто, пытаясь сохранить улыбку на лице, надеясь не напугать молодых леди. Если и они завопят вместе с миссис Джарвис, он станет не только слепым, но и глухим.
– К-капитан Купер?
Блондинка была прехорошенькой, хотя бледностью могла сравниться со своей горностаевой шубкой и муфтой, которая скрывала ее руки. Чарлз жалел, что она не прячет там пистолет. Тогда она могла бы застрелить его, положив конец мучениям.
– Мисс Стрэттон, полагаю?
– О, мисс Луиза! Неужели это он? Как миссис Ивенсонг могла так ошибиться? А ведь говорили, что она безупречна, – подала голос рыжая малышка.
– Еще раз прошу тебя, Кэтлин, тише! Я уверена, что есть объяснение. Не так ли?
Мисс Стрэттон не сводила ярких золотисто-карих глаз с его губ, ожидая ответа. Как будто он был в силах отвечать!
Она была принцессой с головы до пят, эта мисс Луиза Стрэттон. Деньги, мед и двойные сливки. Чарлз никогда не видел такой красавицы.
Миссис Джарвис ухватила его за больное колено, пытаясь встать на ноги.
– Он хотел меня изнасиловать!
Не успел Чарлз возразить, как заговорила золотая богиня:
– Не говорите чепухи, милая дама! Вы слишком стары даже для того, чтобы годиться ему в матери. Вы ведь не из таких, капитан, не правда ли? Я всегда думала, что миф про Эдипа – это просто отвратительно. Но, если у вас эдипов комплекс, я могу найти вам хорошего врача, не сомневайтесь! Как вам известно, в Вене достигли значительных успехов в изучении человеческой психики. Мы были в Вене прошлой весной, правда, Кэтлин? Там восхитительные пирожные.
Миссис Джарвис права. Он действительно сошел с ума. Ему нужен стакан джина. Нет, лучше бутылка.
– Там был ужасный грохот, – запинаясь, сказал он.
– Ах да. Боюсь, это была я – то есть мой автомобиль. Что-то сломалось. Сорвало клапан, наверное. Нужно, чтобы машину оттащили в ближайший гараж. Тут же есть поблизости гараж?
Прихрамывая, Чарлз подошел к грязному окну и выглянул на улицу. Дымящийся автомобиль мисс Стрэттон уже окружили охваченные благоговейным страхом уличные мальчишки, их было не меньше дюжины, и держались они пока на безопасном расстоянии. Однако благоговейное ощущение длилось недолго, и кто-то уже начинал откручивать фару. Чарлз открыл окно.