— Значит, она все-таки была больна? — спросил Лукас, искоса взглянув на Грива.
— Нет-нет, вовсе нет. Не настолько, чтобы принимать таблетки. Мама весила девяносто девять фунтов при росте пять футов шесть дюймов. Это меньше нормы, но об истощении или чем-то подобном речи не шло.
— Хорошо.
— Теперь мальчику, который мог бы стать писателем, никто не поможет, — сказала Эмили, и по ее щеке скатилась слеза.
Грив погладил ее по плечу — Офицер Френдли, — а Лукас отвернулся и, засунув руки в карманы, шагнул к двери. Он уже понял, что тут они ничего не найдут.
— Вам нужно поговорить с Бобом, он живет в следующей квартире по коридору, — сказала Эмили. Она взяла рулон скотча и коробку, разложила ее, превратив в куб, и оторвала кусок ленты с таким звуком, будто кто-то разодрал простыню. — Он заходил ко мне перед вами.
— Боб дружил с Шармань, — пояснил Грив. — Он был здесь в тот вечер, когда она умерла.
Лукас кивнул.
— Хорошо. И примите мои соболезнования.
— Спасибо. Надеюсь, вы поймаете этих подонков, — сдавленным голосом произнесла Эмили.
— Вы считаете, что вашу мать убили?
— Что-то здесь определенно произошло, — ответила она.
Боб Вуд, худой лысеющий нервный мужчина, тоже был учителем, он преподавал естествознание в Центральной средней школе Сент-Пола.
— Теперь, когда Шармань умерла, нам всем придется отсюда уехать. Город обещал дать денег на переезд, но я не знаю. Цены просто ужасающие.
— Вы ничего не слышали в тот вечер? Совсем ничего?
— Совсем. Я видел Шармань около десяти часов; мы оба отвозили пустые алюминиевые банки вниз, в мусорный бак, и вместе поднимались в лифте. Она собиралась сразу лечь спать.
— Вам не показалось, что она чем-то огорчена?
— Нет-нет, Шармань была в прекрасном настроении, — ответил Вуд. — И я повторю вам то, что уже говорил другим полицейским: когда она закрыла дверь, я слышал, как щелкнул замок. Это можно сделать только изнутри, при помощи ключа. Я знаю совершенно точно, потому что, когда Шармань поставила новый замок, она волновалась, что окажется в ловушке, если, например, начнется пожар. Однажды Черри страшно напугал ее — он просто посмотрел на нее, но этого хватило, — и она стала запирать дверь. Я был здесь, когда взломали замок, так вот, вместе с ним отвалился кусок стены. Там все закрасили, но след остался.
На стене была видна едва различимая заплатка из штукатурки. Лукас потрогал ее и покачал головой.
— Если бы в квартире у Шармань что-то происходило, я бы заметил, — продолжал Вуд. — Между нашими спальнями общая стена, а кондиционер не работает уже несколько дней. Никакого шума не было. Только очень жарко и пугающе тихо. Я ничего такого не слышал.
— И вы считаете, что она просто умерла?
Вуд дважды сглотнул, его адамово яблоко заходило ходуном.
— Господи, я понятия не имею. Если знаешь Черри, можно предположить… Боже мой…
Выйдя на улицу, Лукас и Грив увидели, что по тротуару едет маленькая девочка на крошечном велосипеде. Она упала, подняла велосипед, села и снова упала.
— Нужно, чтобы кто-нибудь бежал за ней, — сказал Грив.
Лукас фыркнул.
— Все так и делают.
— А ты у нас философ!
— В квартирах Вуда и Картер общая стена.
— Да.
— Ты проверил Вуда?
— Проверил. Он считает, что газетные комиксы полны насилия.
— Но тут должно быть что-то. Что можно сделать с общей стеной? Например, вставить иголку и закачать в другую квартиру газ или еще какую-нибудь гадость.
— Слушай, Дэвенпорт, токсикологический анализ ничего не показал, — резко возразил Грив. — Ничего, понимаешь? Если заглянуть в словарь, чтобы узнать, что значит слово «токсикология», ты увидишь там фотографию нашей пожилой леди и надпись: «Не про нее».
— Ладно, ладно…
— Ее не отравили ядом или газом, не зарезали, не застрелили, не задушили и не избили до смерти. Что еще бывает?
— А как насчет электрического тока? — предположил Лукас.
— Хм, и как они могли это проделать?
— Не знаю. Прикрепили провода к кровати, протянули под дверью, а когда она легла — раз, и все готово. Потом они просто вытащили их наружу.
— Ты не обидишься, если я посмеюсь? — спросил Грив.
Лукас оглянулся на дом.
— Дай я еще немного подумаю.
— Но ты не сомневаешься, что ее убил Черри?
— Не сомневаюсь. — Оба посмотрели на лужайку и увидели в дальнем ее конце Черри: тот стоял на коленях около затихшей газонокосилки и что-то делал, наблюдая за ними. — Точно, как в банке.
Подойдя к машине, Лукас взглянул на часы: они провели в доме около часа.
— Коннел разорвет меня на части.
— Да уж, она настоящая заноза, — заметил Грив.
На парковке около участка они столкнулись с Мэй Хайнц, которая садилась в свою машину. Лукас посигналил ей и крикнул:
— Как все прошло?
Хайнц подошла к ним.
— Эта дамочка, офицер Коннел… очень уж она назойливая.
— Что есть, то есть.
— Мы нарисовали портрет, но…
— Что?
Хайнц покачала головой.
— Не знаю, это мое или ее творчество. Понимаете, портрет вышел слишком точным. Я в основном помню того мужчину с бородой, но теперь, когда у нас получилась полная картина, я начала сомневаться. Мне кажется, что все правильно, но, с другой стороны, я не уверена, этого ли человека я тогда видела, или его лицо возникло из-за того, что мы перебрали слишком много разных вариантов.
— А вы посмотрели фотографии в делах маньяков?
— Нет еще. Мне нужно забрать ребенка из садика, но я приеду вечером. Офицер Коннел дождется меня.
Меган была в кабинете Лукаса.
— Господи, где вы были?
— Отклонились от основного маршрута, — ответил Лукас. — Еще одно дело.
— Грив? — прищурившись, поинтересовалась Коннел. — Все-таки рассказал тебе. — Она протянула Лукасу листок бумаги. — Это он. Тот тип.
Лукас развернул листок и увидел квадратное лицо с темной короткой бородкой, маленькими глазками и тяжелым треугольным носом. Волосы тоже были темными, средней длины.
— Мы должны передать портрет на телевидение. Нет никакой необходимости говорить, что мы охотимся на серийного убийцу. Скажем, что разыскиваем этого человека по делу Уонамейкер, — предложила Коннел.
— Давай немножко придержим его, — возразил Лукас. — Думаю, надо показать портрет тем, кто был тогда в книжном магазине, чтобы убедиться, что это и есть наш преступник. Может быть, отправить в Мэдисон и в другие места, где его могли видеть.
— Мы должны показать его, — запротестовала Меган. — Необходимо предупредить людей.
— Успокойся, — ответил Лукас. — Нужно сначала все проверить.
— Назови хоть одну вескую причину.
— У нас нет ничего существенного, — сказал Лукас. — Если дело дойдет до суда, а мы сможем представить только косвенные улики, я не хочу, чтобы защита вытащила на свет этот портрет, попросила всех сравнить его с нашим убийцей и заявила: «Смотрите, он совершенно не похож». Вот тебе и причина.
Коннел потеребила губу и через некоторое время кивнула.
— Сегодня вечером я покажу портрет тем, кто был в магазине. У меня есть список.
Глава 09
Куп тренировал в «Двух друзьях» четырехглавые мышцы бедер. Кроме него в зале была женщина, которая довела себя до изнеможения и теперь сидела, расставив ноги, на раскрытом складном стуле около автомата для продажи кока-колы. Она пила «Гаторад», так низко опустив голову, что мокрые от пота волосы свисали до самого пола.
Дамочки с накачанными мышцами не интересовали Купа: он не трогал их, считая неправильными. После нескольких робких попыток познакомиться они оставляли его в покое.
Куп сказал себе: «Пять» — и почувствовал, что мускулы отказываются подчиняться.
Перед пустым лестничным тренажером на стене висел телевизор, шли дневные новости. Потрясающая репортерша с каштановыми волосами, очень соблазнительно прикусив губу, сообщила, что Чери Янг умерла от множественных травм головы.
Куп напрягся, победил последний дюйм, уронил ноги и снова стал поднимать их, чувствуя, как мышцы дрожат от усталости. Он закрыл глаза, усилием воли заставляя ноги слушаться; они поднялись на полдюйма, потом еще на четверть, на самый верх. «Шесть». Куп опустил их и начал все снова. Мускулы горели так, будто кто-то полил их спиртом, а потом поджег. Его трясло от боли, он зажмурил глаза, по лицу стекал пот. Еще один дюйм, всего один… Ничего не получилось. Он всегда работал до тех пор, пока тело не отказывалось подчиняться. Довольный собой, Куп опустил груз и развернулся на скамейке лицом к телевизору.
— …Выдвинута версия, что это дело рук малолетних наркоманов. Представитель полиции говорит: «Нападение было на удивление жестоким, если учесть, что забрали убийцы. Мы предполагаем, что у мистера Флори в бумажнике лежало около тридцати долларов. Вероятно, преступление совершили младшие члены какой-то банды, которые пытаются повысить свой статус таким немотивированным нападением».
Хорошо. Копы считают, что убийство совершил подросток. Маленькие мерзавцы заслужили то, что они получают. Куп не мог больше терпеть. Он знал, что должен затаиться на какое-то время, что жители дома наверняка находятся в страшном возбуждении. У него могут возникнуть проблемы, если его увидят и признают в нем чужака.
Но он был не в силах ждать. Куп взял полотенце и направился в раздевалку.
Он пришел в район озер пешком, около девяти вечера, когда солнце клонилось к закату. По тротуарам шагали люди, но около дома, где он убил женщину, ничего особенного не происходило: кровь смыли, медицинский мусор убрали. Самая обычная дверь заурядного жилого дома.
— Глупо, — сказал он вслух и огляделся по сторонам, не слышал ли его кто-нибудь.
Очень глупо, но давление было ужасающим. И другим. Когда он выходил на охоту, речь шла о сексе. Импульс поступал от яичек, и он отчетливо чувствовал его.
Сейчас же возбуждение рождалось где-то в другом месте; ну, не совсем, но все равно было иным. Оно подталкивало его, точно ребенка, который ищет пирожное.
Сделанный в мастерской ключ Куп держал в чемоданчике. Кроме того, там лежала подзорная труба с фокусирующей оптикой «Кова ТСН-2» и легкий алюминиевый штатив — набор для птицеловов и любителей наблюдать за природой. Размахивая чемоданчиком, Куп непринужденно зашагал по дорожке к дому, при этом не теряя бдительности. Туя, растущая перед домом, вблизи выглядела потрепанной и неопрятной; на земле около кустов виднелись следы.
Внутри, в вестибюле, горел яркий, даже ослепительный свет. Так домовладельцы отреагировали на убийство: вкрутили более мощные лампочки. А вдруг они поменяли замки? Куп вставил ключ в скважину, и он легко повернулся.
Куп без проблем поднялся по лестнице на самый верх и проверил коридор. Он немного нервничал, но не так, как на улице, перед домом. Ему действительно не следовало здесь находиться. В коридоре никого не было. Куп прошел до указателя «Выход» и по ступенькам взбежал к двери, ведущей на крышу. Снова воспользовался своим новым ключом, вошел и, преодолев еще несколько ступенек, выбрался наверх.
Он был один. Стояла чудесная ночь, но ему здесь сразу не понравилось: под ногами асфальт и мелкие камешки, в воздухе запах прогретой на солнце смолы. Как можно тише Куп подошел к краю крыши и посмотрел на другую сторону улицы. Проклятье. Он оказался ниже квартиры Сары Иенсен. Ненамного, но он не сможет увидеть ее, если она не подойдет к окну.
На крыше стоял кондиционер, который обслуживал весь дом, — большой серый куб из металла высотой восемь футов. Куп обошел его, забросил наверх чемоданчик и легко взобрался туда сам, даже не запыхавшись и не вспотев. Вентиляционная труба торчала на три фута вверх. Куп присел за ней на корточки и посмотрел на другую сторону улицы.
Квартира Иенсен напоминала аквариум. Справа находился балкон с кованой решеткой и раздвижными стеклянными дверями, за которыми располагалась гостиная. Слева была спальня с огромными окнами. Куп оказался на несколько футов выше и мог заглянуть туда сверху вниз. Идеально.
И к тому же Иенсен была дома.
Через десять секунд после того, как Куп забрался на кондиционер, она прошла через гостиную в одной нижней рубашке, с чашкой кофе и газетой в руках. Он четко видел ее, словно золотую рыбку в освещенном аквариуме.
— Черт возьми, — выдохнул Куп, вдруг почувствовав себя невероятно счастливым.
Он порылся в чемоданчике и достал подзорную трубу.
— Ну, Сара, давай-ка посмотрим, что у тебя есть, — сказал он.
У Купа было два объектива для «Ковы» — двадцатикратный и шестидесятикратный. Более мощный позволял ему оказаться прямо у Сары в комнате, но реагировал на малейшее прикосновение. К тому же обзор был минимальным, и ее лицо заполняло собой все. Куп поспешно поменял объективы, тихонько ругаясь. Иенсен прошла через гостиную на кухню, которую он не видел со своего места. Куп приготовился к ожиданию. С собой он носил платок с капелькой ее «Опиума». Наблюдая за окнами, Куп поднес его к носу, чтобы почувствовать ее запах.
Когда Сара вышла, он принялся разглядывать гостиную. О! Новый замок. Причем серьезный. Ничего другого Куп и не ожидал. И новая дверь, серая, как будто ее должны вот-вот покрасить. Скорее всего, металлическая. После его визита Иенсен поставила укрепленную сталью дверь.
Она снова появилась в поле его зрения, на сей раз в спальне, стянула через голову сорочку и сняла колготки. Скрылась в ванной комнате, потом вышла оттуда уже без лифчика. Куп втянул в себя воздух, как подросток на карнавальном стрип-шоу.
У Иенсен были большие округлые груди, правая, похоже, немного меньше левой. Сара опять ушла в ванную, но через секунду вернулась без трусиков. Куп покрылся испариной, наблюдая, как она что-то ищет в ящике комода — полотенце? Он не мог определить что. Она снова пропала из виду.
На этот раз она появилась не скоро. У Купа отчаянно билось сердце, он горел, точно в лихорадке, и так долго прижимал глаз к окуляру, что заболела шея. Перед его мысленным взором стояла обнаженная Сара Иенсен, и он никак не мог избавиться от этого видения. Она была крепкой, ее тело слегка покачивалось при ходьбе. Ничего лишнего на талии, но определенная полнота все-таки присутствовала. И великолепная попка, как раз по его вкусу: подтянутая и соразмерная, она чуть-чуть колыхалась.
Куп отвернулся от объектива, съехал ниже уровня отдушины и, старательно прикрывая огонек рукой, закурил «Кэмел», опустив взгляд на металлическую поверхность. Куп никогда не занимался самоанализом, но сейчас спросил себя: «Что происходит?» Он тяжело дышал, как будто долго тренировался на лестничном тренажере, и даже начал чувствовать какое-то жжение… Проклятье. Он плотно зажмурил глаза и представил, как подбирается к Иенсен на улице, захватывает ее и заталкивает в свой пикап.
Придется убить ее. Куп нахмурился. Но тогда он лишится всего этого. Он выглянул поверх края воздухозаборника. Сара еще не вышла из ванной, и Куп снова оперся на локоть. Ему было необходимо хотя бы вот так проводить с ней время, ему нравилось то, чем он сейчас занимался. Он знал, что рано или поздно придется покончить с этим. Но пока…
Куп выглянул из-за трубы, но Сары по-прежнему нигде не было. Тогда он сделал две быстрые затяжки и затушил сигарету. Затем посмотрел на ее окна и снова закурил.
Когда Иенсен наконец вышла из ванной комнаты, она была обнажена, если не считать белого махрового полотенца на голове, и похожа на темного ангела. Она не спешила, но двигалась целенаправленно. Куп подумал, что она идет в какое-то определенное место. Сердце отчаянно колотилось у него в груди, во рту пересохло. Сара слегка покачивалась при ходьбе, у нее были большие темные соски, а волосы внизу живота черные, как уголь. Она что-то взяла с комода, на котором он нашел шкатулку с драгоценностями, — ее там больше не было, и Купу на мгновение стало интересно, куда Сара переставила ее, — села на кровать и начала подрезать ногти на ногах.
Он нашел в кармане более мощный объектив и быстро прикрутил его на место. Благодаря новым линзам Куп оказался в футе от лица Иенсен: она подстригала ногти с невероятной сосредоточенностью, на лбу даже появились морщинки, а на щеках — симпатичные ямочки. Нога находилась всего в нескольких дюймах от ее носа. Куп видел, что Сара аккуратно складывает обрезки на покрывало рядом с собой. Он перевел подзорную трубу ниже. Сара сидела вполоборота к нему, подтянув к себе ту ногу, что находилась дальше от него, у нее был красивый утопленный пупок, а лобковые волосы казались слишком низко расположенными. Наверное, летом она надевала бикини. На колене Куп заметил маленький белый шрам. «На бедре татуировка? Нет, родинка или синяк», — подумал он.
Сара закончила с одной ногой и подняла другую. Со своего места на крыше Куп видел лишь часть самого интимного места и немного волос. Он закрыл глаза, сглотнул, снова открыл их и переместил окуляр на бедро. «Совершенно точно, родинка». Куп разглядывал грудь, волосы внизу живота и лицо. Сара была так близко, что казалось, будто он чувствует тепло ее тела.
Закончив подстригать ногти на другой ноге, она собрала обрезки в ладонь и унесла их в ванную комнату. Она снова задержалась, а когда вышла, полотенце исчезло и волосы, вьющиеся и еще немного влажные, окутали ее плечи.
Сара довольно долго не одевалась. Некоторое время она разгуливала по комнате нагишом, очевидным образом получая от этого удовольствие. Наконец она достала из комода ночную сорочку, и Куп попытался безмолвно, усилием воли, заставить ее еще немного побыть обнаженной. Но Иенсен, стоя к нему лицом, натянула рубашку через голову, и ее тело скрылось в медленном и невероятно сексуальном водопаде белого хлопка. Куп закрыл глаза, он просто не мог больше смотреть. Когда он снова открыл их, Сара застегивала пуговицы около шеи; такая непорочная, хотя мгновение назад…