— И так уже сутки, — сказал Блэк. — Больше от него ничего не добиться.
— Один-ноль-ноль-ноль-один-ноль…
Лик Амона на миг померк, и Хаббард мельком уловил фигурку сухонького старичка с глазами, похожими на расколотые тени. Потом Амон вернулся снова.
«Я не могу войти с ним в контакт. Не могу даже причинить ему боль. Такое впечатление, что его сознание соприкоснулось… с каким-то механизмом. — Он сжал кулаки. — Что с ним произошло? С чем он столкнулся?»
Блэк вскинул бровь.
«С Тиамат?»
«Нет. Тиамат совсем не такая — она живее всего, что только можно вообразить».
—.. ноль-один-один-ноль-ноль-ноль-один-ноль…
«Когда я нашел его, то увидел рядом ту бездомную старуху, усыпил ее, но в мешке ничего не нашел. Кто-то другой завладел тем, что в нем было».
— …один-ноль-один-ноль…
Красные глаза вспыхнули огнем, тело Амона искривилось, обрело поджарые очертания борзой с кривой мордой и оскаленными клыками и стоячим раздвоенным хвостом. Астральная иллюзия была пугающе реальной. Блэк ожидал увидеть кровь, стекающую с языка зверя, но ее там не было. Во всяком случае, пока.
«Он воспользовался тобой для того, чтобы совершить недозволенное, — возвестил Сет. — Это было частью его плана, который, возможно, направлен против меня. Теперь он представляет собой угрозу для всех нас и если вдруг придет в себя, то может сболтнуть лишнего».
«Уничтожьте его, Магистр», — сказал Блэк.
С морды чудища закапала пена, задымилась на полу. Остальные пациенты не обратили на это никакого внимания. Исполинский пес заколебался.
«Если я влезу к нему в голову, то со мной может случиться то же… то же, что и с ним».
Блэк пожал плечами.
«Хотите, чтобы я все устроил?»
«Да. Думаю, так будет лучше для всех».
«Я уже подбросил к нему в квартиру завещание. То, по которому все его имущество отходит к нашей организации».
Чудище высунуло язык. Взгляд у него смягчился.
«Ты все продумал. Мне это нравится. Возможно, нам удастся организовать для тебя повышение».
* * *В миллионах миль от Земли, почти скрытая от нее Солнцем, Прародительница Роя думала о своих разбросанных по всей планете зародышах, которым удалось выжить. Земные наблюдатели были бы немало удивлены тем, что Рой не считал, будто его нападение провалилось. Эта высадка была затеяна с целью скорее прозондировать почву, чем в качестве серьезной попытки завоевания. Итак, Фракийский Рой столкнулся с тремя противниками, которые оказались совершенно не в состоянии взаимодействовать друг с другом. Возможно, Земля поделена между несколькими сущностями, эквивалентами Прародительницы Роя, которые никак не помогают друг другу в своих предприятиях. Сибирский Рой был практически полностью уничтожен за одно мгновение, и его агония телепатически передалась Прародительнице. Из этого с очевидностью следовало, что земные владыки обладали каким-то разрушительным оружием, которое, однако, применяли весьма неохотно и только в необитаемых местностях из-за неблагоприятного их воздействия на окружающую среду.
Пожалуй, рассудила Прародительница, если земные ее эквиваленты разобщены и у каждой из них имеется такое оружие, можно натравить их друг на друга. Таким образом, Земля станет необитаемой, а Рой вполне может и подождать несколько тысяч лет, пока планета снова станет пригодной для жизни. Этот срок — ничто в сравнении с годами, которые Рой уже провел в ожидании.
Прародительница Роя, надежно укрытая от Земли Солнцем, решила сосредоточить усилия на подтверждении этих гипотез.
* * *— Ну и вот, говорю я Максине: когда ты займешься своим здоровьем? Уже пора показаться доктору и…
Сумасшедшая старуха медленно брела по переулку навстречу холодному ветру, волоча за собой мешок.
Порывы ветра, долетавшего из Сибири, заставляли Синди ежиться — слишком тонкой была ее куртка, — трепали белокурые волосы. Она наблюдала за тем, как Модульный человек пытается вызвать бродяжку на разговор, сунуть ей бумажный пакет с едой из китайского ресторана, но та не обращала на него никакого внимания, В конце концов андроид просто засунул бумажный пакет ей в мешок и вернулся к Синди.
— Не переживай, ты ничем не можешь ей помочь.
Он подхватил девушку на руки и взвился в небо.
— Я не могу отделаться от мысли, что все-таки можно что-то сделать.
— Сверхчеловеческие способности — не панацея, Модульный человек. Ты должен научиться мириться с тем, что и для тебя существуют свои пределы.
Андроид ничего не сказал. Синди продолжала:
— Если не хочешь сойти с ума, тебе придется понять, что никто пока не изобрел такой вирус, который хоть чем-то мог бы помочь чокнутым старушкам, которые таскают весь свой мир в полиэтиленовом мешке и живут на помойках. Я не обладаю никакими особыми способностями, но и то понимаю это. Эй? Ты слушаешь?
— Да. Я тебя слышу. Знаешь, для девушки, которая недавно приехала из Миннесоты, ты ужасно упряма.
— Ну, во время кризиса в нашем Хиббинге тоже приходится несладко.
Они летели к «Козырным тузам». Синди сунула руку в карман и вытащила небольшой пакетик, перевязанный красной ленточкой.
— У меня для тебя подарок. Мы ведь сегодня видимся в последний раз. Веселого Рождества.
Андроид, казалось, смутился.
— А я не догадался приготовить тебе какой-нибудь подарок.
— Ничего. У тебя голова была занята более важными вещами.
Модульный человек развернул бумагу. Ветер подхватил яркую ленточку и понес ее вниз, в темноту. Внутри оказалась золотая булавка в форме туза червей с выгравированной на ней надписью «Мой герой».
— Я подумала, она тебе пригодится. Можешь носить ее на поясе брюк.
— Спасибо. Это очень мило.
— Не за что.
Синди обняла его.
Эмпайр-стейт-билдинг буравил ночь разноцветными лучами прожекторов. Парочка приземлилась на террасе Хирама. Гул ресторана пробивался даже сквозь вой ветра — посетители праздновали Рождество. Синди и Модульный человек долго смотрели в окна.
— Знаешь, — наконец сказала девушка, — мне уже надоели деликатесы.
Андроид немного подумал.
— Знаешь, мне тоже.
— Тогда как насчет той китайской кафешки? А потом можно пойти ко мне.
Ему вдруг стало тепло, несмотря на сибирский ветер. Через миг они уже были в воздухе.
* * *Внизу, в переулке, внимание бездомной старухи привлекло что-то яркое. Она наклонилась и подняла красную ленточку, затем положила находку в мешок и побрела дальше.
Джуб: три
«Jube: Three»«Праздники — самое поганое время», — как-то раз много лет назад под Новый год сказал ему Кройд. На Таймс-сквер собралась веселая взбудораженная толпа, ждущая, когда упадет хрустальный шар. Джуб пришел туда понаблюдать, а Кройд окликнул его с порога одного из домов. Он тогда не узнал Спящего, но, если уж на то пошло, он почти никогда его не узнавал. В тот раз Кройд был на голову ниже Джуба, а его складчатую висячую кожу покрывал мягкий розовый пушок. В перепончатых лапах он сжимал флягу с темным ромом, и его тянуло поболтать о семье, потерянных друзьях, об алгебре. «Праздники — самое поганое время», — повторял он снова и снова, а потом шар наконец-то упал, и Кройд раздулся, как дирижабль, и всплыл в небо. «Самое поганое время!» — прокричал он с высоты в последний раз перед тем, как исчезнуть из виду.
Джуб только сейчас начал понимать его слова. Он всегда любил человеческие празднества, которые являли собой столь красочное зрелище, столь странную смесь скупости и расточительности, такое изобилие поражающих воображение обычаев — одним словом, множество материала для изучения и анализа. Но в этом году, стоя в своем киоске утром последнего декабрьского дня, он понял, что день утратил свое очарование. Слишком уж жестокой была ирония. По всему городу люди готовились к встрече нового года, который мог стать последним годом их жизни, их цивилизации и их вида. Газеты писали о событиях года уходящего, и в каждой из них война с Роем провозглашалась событием года, и каждая из них писала о ней как о деле прошлом, если не считать каких-то незначительных операций по зачистке в странах третьего мира. Но Джуббен был не так глуп.
Он переложил какие-то газеты, продал экземпляр «Плейбоя» и мрачно уставился в прозрачное по-утреннему небо. Там ничего не было, кроме нескольких обрывков перистых облаков — они быстро неслись куда-то в вышине. Но она была там, он знал это. Далеко от Земли Прародительница летела сквозь непроницаемую тьму космоса, черная и массивная, как астероид. Она затмевала звезды, проплывая мимо них, безмолвная и жуткая, мертвая и холодная на вид. Сколько миров, сколько рас погибли из-за того, что купились на эту видимость? Внутри своей оболочки она жила, развивалась, с каждым днем становилась все разумней и совершенней, оттачивала свою тактику на каждой неудаче.
Расы Сети знали ее как врага с сотней имен: дьявольское семя, вселенская чума, адское чрево, пожирательница миров, прародительница кошмаров. В коллективном сознании богинь-королев Кондикки ей присвоили символ, который обозначал «ужас». Мыслящие машины с Крега передавали ее последовательностью бинарных импульсов, которая сигнализировала о неисправности, линконины пели о ней высокими, пронзительными, исполненными боли трелями. Но лучше всех ее помнили лай'бары. Для этих киборгов-долгожителей она была Тьят М'ра, закат расы. Десять тысяч лет назад Рой наводнил родную планету лай'баров. Киборги, заключенные в жизнеобеспечивающую оболочку, выжили, но те, кто так и не сменил плоть на металл, погибли — а с ними и все грядущие поколения. Лай'бары вот уже десять тысяч лет как превратились в мертвую расу.
— Прародительница! — вскрикнул тогда Эккедме, а Джуб так ничего и не понял — пока не перерезал бечевку, связывавшую кипу свежих газет, в тот день, когда ее отпрыски высадились в Нью-Джерси. «Должно быть, это какая-то ошибка», — глупо подумал он, увидев заголовки. Рой был кошмаром из истории и легенд, а они случаются только с другими планетами где-то далеко, а не с той, на которой находишься ты сам. И его научный, и его жизненный опыт здесь были бессильны; неудивительно, что он заподозрил такисиан, когда связь с капсулой на орбите оборвалась. Он чувствовал себя полным болваном.
И — хуже всего — он и был болваном. Обреченным я беспомощным болваном.
Она таилась там, наверху, эта живая, осязаемая тьма, которую Джуб почти чувствовал. В ее чреве вызревали новые поколения зародышей — жизнь, которая несла с собой смерть. И очень скоро ее дети вернутся и сожрут эту извращенно прекрасную расу, к которой он так привязался… сожрут и его тоже, если уж на то пошло, а он будет не в силах ничем помешать им.
— Хреново выглядишь, Морж, — буднично проскрежетал колючий, как наждачная бумага, голос.
Джуб поднял глаза… выше… выше. В Тролле было девять футов роста. Серая униформа скрывала зеленую бородавчатую кожу, а когда он ухмылялся, зубы торчали во все стороны. Зеленая лапища размером с крышку канализационного люка деликатно приподняла двумя пальчиками номер «Таймс». Ногти на пальцах были черными и острыми. За изготовленными по специальному заказу зеркальными очками поблескивали красные глазки под нависшими надбровными дугами.
— И чувствую себя тоже хреново, — отозвался Джуб. — Праздники — самое поганое время, Тролль. Как дела в клинике?
— Работы много, — ответил Тролль. — Тахион то и дело летает в Вашингтон на совещания. — Он тряхнул «Таймс». — Эти пришельцы всем испортили Рождество. Впрочем, я всегда считал Джерси одним большим рассадником дрожжевой инфекции. — Он покопался в карманах и вытащил смятую долларовую купюру. — В Пентагоне хотят шандарахнуть по этой летучей твари парочкой водородных бомб, но не могут ее найти.
Джуб кивнул, отсчитывая сдачу. Он сам пытался найти Прародительницу Роя через спутники, которые корабль Сети оставил на орбите, но потерпел неудачу. Она могла скрываться за Луной или на другой стороне Солнца — да в любом уголке космоса. А если уж ему со всей его техникой не удалось определить ее местонахождение, что говорить о людях?
— Док ничем не сможет им помочь, — хмуро сообщил он Троллю.
— Возможно. — Он подбросил пятидесятицентовую монетку на ладони, точным движением поймал ее и отправил в карман. — Но попытаться-то нужно, правда? Что еще остается делать? С наступающим тебя, Морж.
Он зашагал прочь — его ноги были толстыми и кряжистыми, как небольшие деревца, и длиной в рост самого Джуба.
Морж проводил его взглядом. Наверное, он прав, подумалось ему, когда Тролль скрылся за углом. Нужно попытаться.
Он закрыл свой киоск раньше обычного и отправился домой. Там, забравшись в ледяную ванну в тусклом красном свете лампочки, Джуб принялся обдумывать свои возможности. Собственно, существовала только одна.
Сеть могла бы спасти человечество от Прародительницы Роя. Разумеется, не задаром. Сеть никогда и ничего не делала просто так. Однако вне всякого сомнения, Земля с радостью заплатит любую цену. Даже если Верховный Торговец потребует права на Марс, или Луну, или все газовые гиганты — что это в сравнении с выживанием всего вида?
Итак, нужно сообщить Верховному Торговцу о том, что разумной расе, которая способна в будущем принести колоссальный доход, грозит уничтожение. А тахионный передатчик сгинул вместе с эмбе и его капсулой.
Джуббен должен создать замену, хотя совершенно не подходил для этой работы. Он же ксенолог, а не инженер! Он пользовался сотнями приспособлений, принцип действия которых был ему абсолютно непонятен, не говоря о возможности сборки или ремонта. Знание было самым дорогостоящим товаром в галактике, единственной по-настоящему твердой валютой Сети, и каждый вид ревностно охранял секреты своих технологий. Но каждый представитель Сети непременно имел тахионный передатчик — включая самые примитивные миры вроде Глаббера, которые даже не могли себе позволить обзавестись собственными звездолетами. Если бы мелкие виды не имели возможности вызывать большие звездолеты на свои затерянные, отсталые планеты, что тогда стало бы с торговлей, как можно было бы продавать и покупать миры, как прибыль могла бы стекаться к Верховным Торговцам?
Вся библиотека Джуба состояла из девяти небольших кристаллических стержней. Один вмещал в себя коллекцию песен, литературы и эротики с его планеты; второй хранил труд всей его жизни, включая и исследования Земли. Все прочие содержали научные данные. Среди них не могло не быть чертежей тахионного передатчика. Разумеется, все то, что он просмотрит, будет учтено и вычтено из стоимости его исследований Земли, но ведь ради спасения разумной расы можно пойти на это?
Даже если он найдет чертежи, вряд ли у него окажутся в наличии все необходимые детали. Придется обходиться примитивной человеческой электроникой — он попытается добыть все самое лучшее, возможно, он вынужден будет даже пожертвовать частью собственного оборудования. Что ж, у него имелись приборы, которыми ни разу не пришлось воспользоваться: системы безопасности жилища (поставить вместо них дополнительные замки, и дело с концом), слишком тесный космический скафандр из жидкого металла, контейнер для холодного сна (приобретенный на тот случай, если вдруг во время его пребывания на Земле приключится термоядерная война), игровая машина…
Но оставалась еще одна, самая серьезная проблема. Он может построить тахионный передатчик, в этом он был уверен. Но как привести его в действие? Энергии его ядерных батарей, может, и хватит, чтобы луч дошел до Хобокена, но между Хобокеном и звездами многие световые года!
Морж прошлепал в комнату, открыл нижний ящик буфета, который купил в «Гудвилле» еще в пятьдесят втором году. Ящик был битком набит камнями: зелеными, красными, синими, белыми. Четырьмя белыми камешками он в пятьдесят пятом оплатил эту квартиру, хотя старый скряга с зеленой повязкой на глазу дал ему всего половину настоящей цены этих камней. Джуб всегда расходовал ресурсы экономно — берег на черный день, — поскольку до возвращения «Шанса» ничего больше синтезировать было нельзя. Но сейчас этот черный день настал.
Он не был тузом и не обладал никакими выдающимися способностями, значит, его способностями станут эти камни. Пухлая четырехпалая рука ухватила с десяток сапфиров. С их помощью он отыщет сингулярный переместитель эмбе. Или, по крайней мере, попытается.
1986
Уолтон Саймонс Если бы взгляды могли убивать
«If Looks Could Kill»Самое главное — правильно выбрать жертву. Во-первых, у нее должны быть деньги, чтобы убийство не оказалось напрасным, а во-вторых, следовало делать это в укромном месте. Таким образом он всегда вовремя вносил арендную плату, а(убить кого-нибудь с улицы представлялось ему куда более разумным, чем прикончить хозяина. Это могло выдать его местонахождение, а ему уже осточертело переезжать с места на место.
Этот холод! Холод просачивался в его худое длинное тело и поселялся в костях. Он поднял меховой воротник мешковатого пальто. До его смерти, когда он еще был просто Джеймсом Спектором, нью-йоркские зимы мучительно раздражали его. Теперь лишь агония смерти, постоянно терзавшая его изнутри, могла причинить ему настоящую боль.
Он прошел мимо церкви Святого Марка и двинулся на восток по 10-й улице. Там располагался неблагополучный район, в котором он вероятнее всего сможет найти то, что ему нужно.
— Дерьмо! — выругался он, когда снова повалил снег.
И без того немногочисленные прохожие, скорее всего, предпочтут поскорее убраться по домам. Если он не найдет жертву здесь, придется идти в Джокертаун — такая перспектива отнюдь не радовала. Снежинки уютно устроились на его темных волосах, на усах. Он смахнул их рукой в перчатке и пошел дальше.