- Ну же, давай, давай! Все мы живем только одним днем! - И рукой, положив ему на шею, притягивала его к своим широко раскинутым ногам.
Последние слова почему-то отрезвили мужчину. Он откинулся назад, выпрямился и воскликнул:
- Только не я! Я не живу одним днем! Знаешь, я подумал, и решил, что так делать не стану!
- Ну и мыслитель! Разве в это время нужно думать? Следует чувствовать и делать так, как чувствуешь! Впрочем, то, что ты это не сделал - хорошо. Настоящие мужчины не должны так делать.
- Почему?
- Дело в том, что такой способ затягивает мужчину и он становиться тряпкой, безвольным. Ему хочется все время подпитываться чужим возбуждением, т. е. возбуждением женщины, а не возбуждаться самому.
- Если это так, то я правильно сделал, что остановился, хотя ощущение было чертовски приятное. Но впредь я так делать не буду, установим с тобой нормальные отношения. Немного подлечусь и мы тогда с тобой встретимся. Кстати, какой твой телефон?
- 117... А чем и где ты запишешь - мы же голые лежим в постели?
- Не беспокойся! У меня хорошая память, говори и только по две цифры сразу, я так быстрее запоминаю.
- Хорошо, запоминай... Жду звонка в ближайшее время.
- Непременно. С такой женщиной следует поближе познакомится.
Кристина потянулась к мужчине и несколько раз его поцеловала. Потом села на кровать и сразу же спросила:
- Ну вот ... А теперь расскажи мне, что тут происходит?
- Ничего особенного... Действительно ничего... Лечусь...
- С каких это пор больные принимают хорошеньких девушек?
- Не знаю. Мне предложили и я не отказался. Тебе заплатили?
- Обещали...
- Сколько?
- Две тысячи долларов, как в Америке. Там богатые арабские шейхи, посещающие эту страну платят хорошим девушкам за ночь столько же. Значит ты богат, как арабский шейх?
Олигарх рассмеялся.
VI
Михаил немного начал волноваться, хотя на работе стремился не допускать этого, считая, что эмоции вредят делу, которое ведешь.
Но здесь, в этом необычном институте, где могут продлить жизнь самыми необычными способами, одно преступление наслаивалось на другое. После трех убийств и поджога здания оказалась убитой Антонина, важный свидетель по делу, потом обнаружили молодую беременную женщину в наручниках, которая с трудом вспомнила свое имя. Так в чем же дело? Можно сказать только одно по этому поводу: кто-то пытается скрыть следы преступления. Если бы была жива Антонина, то кое-что прояснила... От размышлений Михаила оторвал звонок телефона.
Звонил замдиректора:
- Вы хотели побеседовать с Наташей, беременной женщиной?.. Понимаю, понимаю, что это срочно... но дело в том... Ее увезли...
- Куда увезли? Ведь я распорядился, чтобы ее доставили ко мне или поместили в отдельную палату, где я мог бы поговорить с ней и... что?
- Да, да мы так и собирались сделать, - у нее начались преждевременные роды.
- Вот как! И что теперь?
- Ее увезли в роддом.
- Назовите какой... я записываю адрес...
- Но во время родов вы же не станете беседовать?
- Конечно, нет. Наш человек останется там и как только роженица сможет, поговорит с ней... Так, так! Я записал. Спасибо. Теперь скажите, Наташа числится сотрудницей института. Сколько она у вас работает?
- Два года, почти два. Для точности проверю по записям в отделе кадров и вам сообщу.
- Ладно, а почему она была в наручниках?
Ответ Михаил ожидал несколько секунд и уже подумал, что замдиректора его на ходу придумывает, но то что он узнал от него, его поразило.
- Она собиралась убить нашего директора...
- Вы это серьезно?
- Вполне. Она несколько раз заявляла об этом и в открытую порывалась сделать, несмотря на свою беременность и этому есть свидетели, если хотите, при встрече, я расскажу подробнее и познакомлю вас со свидетелями.
- Да, сделаем так, при встрече, так лучше. Но директор убит, так?
- Да, так.
- Вы подозреваете в убийстве ее?
- Нет, конечно. При ее беременности это невозможно.
- Значит другой человек... У вас основание подозревать кого-либо другого?
- Пока нет.
На этом разговор окончился.
Михаил послал своего сотрудника в роддом по записанному адресу с соответствующими инструкциями, а сам сел набросать схему дальнейших шагов в расследовании: что сделано, что нужно сделать, каковы положительны и отрицательные моменты.
На следующий день утром, когда он пришел в свой кабинет в институте, на его столе зазвонил телефон.
Звонил Павел, его сотрудник из роддома, куда поместили Наташу.
- Ну что, родила?
- Да, еще как и кого! Оказывается при преждевременных родах часто делают кесарево сечение... Ты меня не перебивай... Скажу тебе главное, а приеду все остальное... Так вот... Пришлось делать это самое сечение, иначе ребенок бы погиб... А мама, спрашиваешь? С мамой все в порядке, не беспокойся! Родился мальчик, но ты представить себе не можешь: весь волосатенький... Врачи и акушеры в панике - они такого еще в своей практике не видели! Охали и ахали и рассматривали пацана, а мне удалось побеседовать с Наташей. Она молодец. Сказала, что так и должно и быть, что это обезьяночеловек! Представляешь, оказывается в их институте таких разводят и ее детеныш от обезьяны... Не понимаешь? Папа обезьяна, вот так! Спрашиваешь: их спаривали, что ли? Конечно, раз я своими глазами видел этого шерстяного обезьяночеловека... Приеду все расскажу со слов Наташи... Думаю, что за ней нужно установить уход и наблюдение... Да понимаю... Это по твоей части... Еду.
VII
Саше, после наблюдения за сном олигарха, прибавили объем работы и повысили зарплату на пятьдесят процентов. Работы не боялась, а деньгам обрадовалась. Зарплату не носила домой, а складывала в карман своего стильного жакета, где лежали ее документы - паспорт, удостоверение и другие. Дополнительную работу получила в обезьяннике, где до этого ни разу не была. В курс дела ее, как и раньше, вводила Антонина.
- Ты чувствуешь, какой здесь запах? - спросила Антонина, когда они впервые вместе пришли в обезьянник.
Саша внимательно оглядела большое просторное помещение с высоким потолком и с тремя обширными клетками.
- Запах?.. Запах сильный... А что?
- Как ты его переносишь?
- Спокойно. Я на запахи, если это не запахи красок, особо не реагирую и быстро привыкаю.
- Хорошо... Нам придется убирать эти помещения и помногу находиться здесь и еще... обезьян лечить надо - они тоже пахнут, не так как люди.
- К запахам я быстро привыкаю и стараюсь на них не реагировать, поэтому они меня не раздражают. Потом мне прибавили зарплату и так много, что можно потерпеть и не только запахи...
- Вот-вот, - быстро прореагировала на последние слова Антонина.Хорошо, что ты понимаешь насчет терпения. Наберись его как можно больше, очень пригодится, особенно тебе, я-то ко всему уже привыкла.
- А что, разве обезьяны кусаются, когда их лечат?
Антонина рассмеялась:
- Когда лечат - нет! Их усыпляют, потом лечат. Скоро сама все узнаешь...
- Да-а, где обитатели этих клеток? - спросила Саша с недоумением.
- А как же мы будем убирать, если они останутся на месте, понимаешь?
- Да, конечно, как-то об этом не подумала.
- И еще,- продолжила свои наставления Антонина. - Чувствуешь, как в помещении жарко?
- Еще как!
- А представляешь, что будет, когда начнем трудиться: мыть, скоблить, да тереть - такой физический труд!
- Да, с нас семь потов сойдет! - воскликнула Саша.- Как быть? В нашей одежде так работать невозможно.
- Все просто: переоденемся. Есть помещение для обслуживающего персонала. Там находятся специальные халаты, можно переодеться, принять душ и привести себя в порядок, даже попить чайку.
- Как хорошо! Идем переодеваться?
В помещении, куда привела Антонина Сашу было, чисто, уютно. Для одежды имелись специальные просторные шкафчики с плечиками, на которые можно было повесить одежду, не измяв ее. Имелся душ, стол, стулья, даже диван для отдыха. К чайнику полагался хороший чай с провизией в холодильнике. Саше понравилось.
Когда они начали переодеваться, Антонина пояснила:
- Я иногда заваренный чай беру с собой прямо в клетку, чтобы не ходить сюда... Вспотеешь, захочется пить. Теперь будем брать две чашки, вместо одной...- Она посмотрела как Саша переодевалась и заметила, - Снимай все с себя - лифчик и трусы...
- Почему? Я просто наброшу поверх халат... разве не так?
- Можно. Но я делаю по-другому. Нижнее белье после уборки становятся донельзя грязным и поэтому надо запасное брать с собой, а прежнее от такой грязи трудно отстирать.
- Что же делать?
- Лучше все снять и одеть халат на голое тело. В душе все смывается и ты опять чистенькая. Я так делаю, а ты, впрочем, делай, как хочешь.
Саша сняла всю одежду и попросила дать ей рабочий халат.
Пока Антонина доставала из шкафчика рабочие халаты она незаметно осмотрела голую Сашу и ахнула: у той было чрезвычайно красивое тело зрелой женщины после родов, но ничего ей не сказала, а просто протянула ей халат.
Саша, одев его вопросительно посмотрела на Антонину и развела руками:
- Что за халат? Весь разрезан на широкие полосы снизу доверху, зачем так?
- Все продумано - открыт доступ воздуха и, когда трудишься, не так потеешь. Вот увидишь, сама убедишься.
Саша резко повернулась, потом нагнулась и ее попа совсем оголилась и поэтому она воскликнула:
- А, если кто войдет, когда мы будем убираться?
- Исключено. В эту грязь, пыл и вонючий воздух никто не придет, а потом мы запираем помещение на время уборки... Все путем, пошли убираться, возражений нет?
В ответ Саша мотнула головой, взяла причитающиеся ей ведро, тряпки, швабру, моющие средства и, повязав голову косынкой, которую нашла в кармане халата, пошла вслед за Антониной.
После того как были убраны все помещения и вычищены клетки, настала очередь чаепития и женщины, расслабившись, расположились отдохнуть на обрубке ствола, закрепленном на полу одной из клеток.
- Как чай? - спросила Антонина.
- Ты знаешь, ничего, да еще с лимоном, совсем хорошо, и жажду утоляет и пить приятно. Для меня хорошо, что горячий. Люблю все горячее.
Антонина живо отозвалась на последние слова Саши своим комментарием:
- Говорят, что люди, предпочитающие горячую пищу, весьма темпераментные, а как ты?
- Не знаю, но мне с моими мужчинами всегда хорошо, даже отлично! Обе женщины рассмеялись, и предались своим воспоминаниям.
Саша думала о том, что давно не была дома - ее загружали работой. Она скучала по ребенку. По Василию старшему тоже, - ей начали сниться эротические сны.
Однажды даже приснился Василий старший. Он шел к ней навстречу и все приближался и приближался. Она даже раскрыла ему объятия и стала наполняться горячим и жгучим желанием: вот-вот ее коснется мужское тело. Но что это? Василий повернул назад и стал уходить. Он вдруг оказался на краю какого-то обрыва, повернулся к ней и сказал четко, ясно, так, чтобы у нее не осталось сомнений "Прощай!"
Даже сейчас, наяву Саша помнила, как поежилась во сне от этого холодного, как кусок льда в горле, слова. Но, что поделаешь, такой сон случился, а ей все равно хотелось встречи с Василием, с его крепким мужским телом, которое она любила...
Из воспоминаний Сашу вывели слова Антонины:
- Ты знаешь, у меня по-разному складывались отношения с мужчинами: то густо, то пусто. Сама я всегда зажигалась и старалась в постели, а мужик нет: сделал свое дело и отвалил... И не поцелует после всего, а захрапит...
- Мне такие не попадались...
- Ты баба видная. К тебе мужики, наверно, липнут как мухи?.. Да, что мы с тобой все о мужиках, о них... У нас с тобой еще не все дела сделаны?
- Разве? Столько грязи вывезли и не все?
- Осталось самое трудное и неприятное. Смотри, видишь в каждой клетке стоят деревья. Они - просто стволы с толстыми ветками, закрепленные в полу и на потолке и хорошо отполированы от постоянного лазанья по ним обезьян... Видишь? Так их тоже помыть нужно.
- Ну дела... Как же их мыть?
- Как-как? Лезь на них придется!
Отвечая на немое удивление Саши, Антонина пояснила:
- Раньше я пыталась все делать по-разному: сначала мыла деревья, а потом убирала помещение, но поняла, что так трудно. Сил не оставалось на уборку помещений, а это главное. Тогда я схитрила сама с собой: стала первыми убирать помещения, а потом, собрав оставшиеся силы, лазала по деревьям. Так лучше: главное сделаешь и уже из последних сил доделываешь остальное - хочешь, не хочешь, а приходиться. Зато чувствуешь себя как на празднике: дело сделано, принимаешь душ и ты, как новенькая! Усталость есть, но впереди отдых и настроение улучшается.
Саша с сомнением смотрела на деревья: неужели она сможет лазить по ним?
Антонина поняла ход ее мыслей и коротко прокомментировала:
- Сможешь, сможешь и еще как, даже я тебе позавидую, ты ведь моложе меня, а молодым у нас везде дорога, - и рассмеялась.
Саше показалось, что он неуместен, но она еще не знала, что скрывается за ним! И спросила:
- Ты знаешь как лазить? Знаешь, да? Научишь меня? Мне кажется, что я упаду и разобьюсь... страшно ведь?
- Преувеличиваешь свои страх и трудности... Не бойся. Все будет хорошо, только мускулы разовьются... Вот смотри, - Антонина подошла к ближайшему дереву и показала: - Здесь небольшой выступ, сюда ставь ногу и, опершись на нее, поднимайся, ищи другой выступ или сучок и лезь дальше. Для начала ты мой нижние части деревьев, а я, как уже привычная, залезу на высоту... Смотри за мной и учись... Потом ты просто залезешь на вершину для пробы. Не так все хитро, как кажется, главное навык, поняла? И не смотри вниз!
Саша кивнула головой, взяла из ведра мокрую тряпку и пошла мыть нижние части деревьев, а уж потом... решила, что полезет выше. Как, оказалось, она хорошо справилась с работой: ее гибкое, молодое тело хорошо слушалось ее и она быстро овладевала навыками карабкаться по деревьям.
После трудной работы, приняв душ и переодевшись, женщины расположились на диване для отдыха. И оказалось правильно то, что говорила Антонина: во время работы в помещение к ним никто не заходил и их не беспокоили. У Саши возникло несколько вопросов, которые она и задала Антонине:
- А ты знаешь обезьян, для которых мы так старались, убирая помещение?
- Конечно, знаю. Это животные из разных стран. Их обычно отбирают на месте и привозят сюда. Как правило, это шимпанзе, наиболее сообразительные из всех других пород. Отбирают самых крупных и здоровых.
- Как же ты с ними ладишь?
- По разному. Но главное - быть с ними ласковой и спокойной. Никогда не сердиться, не обижаться, не злиться. Эти животные прекрасно чувствуют твою перемену настроения. Не обижать их никогда - память у них на обиду на всю жизнь. Если, к примеру, обезьяна у тебя что-либо разбила, сломала, а ты начинаешь ей выговаривать со злостью, она тебя не поймет и обидится.
- А как же тогда?
- Тихо, спокойно сказать, например, "Ай-ай-ай", покачать головой и начать убирать сломанную или разбитую вещь, укоризненно поглядывая в сторону виновника. Если он почувствует себя виноватым или у него будет раскаявшийся вид, то лучше всего в такой ситуации сказать ему: "Ты хороший, хороший!" Погладить его. Угрозами и криками от них ничего не добьешься... Другое дело... Блох у них нет - все вывели, а их любимое занятие искать в шерсти друг друга таких насекомых. Поэтому будет большой знак признательности со стороны обезьяны, если она начнет искать блох в твоих волосах на голове.
- У тебя было такое? - воскликнула с интересом Саша.
- Случалось, но это не совсем приятное занятие, потому что оно может продолжаться долго и лучше уклоняться от него.
- Но как?
- Сама сообразишь. По обстоятельствам. Например, отвлечешь ее бананом. Нужно носить в карманах халата какие-нибудь лакомства и по мере надобности пускать их в ход.
- Вот как! Да, это прямо целая наука!
- Ничуть. Главное быстро соображать и не идти наповоду у животного и не думать при этом, что оно совсем глупое, а то оно само тебя обманет. Они тонко чувствуют, как, впрочем, и другие животные, твою искренность в поступках, в интонации голоса, в движениях, в жестах. Их можно, пожалуй, обмануть, и только с помощью еды, особенно лакомой. При виде такой еды они забывают об осторожности и даже опасности и совершают поступки, которые не стали бы делать при любых других обстоятельствах. Они всегда объявляются, где бы они до того не были, рядом с тобой, когда замечают в твоих руках банан. И тут начинаются, скажем, какие-нибудь... ну, недоразумения, что ли... Большие причем... Если дашь банан слабому, то его отнимут непременно, да еще его могут и прибить. Поэтому: один банан - одна обезьяна. Несколько бананов и несколько обезьян. И это очень важно для сохранения мира в стае животных. Они очень внимательны друг к другу: всегда замечают - кто и что делает и у кого что-то находится в лапах.
Уединиться никому не удается и тайком что-то делать в стороне от других. Другое дело, если обезьяна заболела или ударила больно лапу, содрала кожу - она может рассчитывать на сочувствие кого-либо из сородичей. Впрочем, ты сама за неделю - другую поймешь... Надо быть внимательной и не пренебрегать никакой мелочью.
- А ты, откуда все это знаешь?
- А что? Просто опыт. И у тебя он будет, со временем даже больше, чем у меня.
И опять Саша не обратила внимание на последние слова Антонины, а они много значили, как затем она сама поняла, да было поздно.
- Видишь ли, дело в том в том, что именно я и занимаюсь такими делами. Являюсь, как бы посредником между обезьянами и врачами, между ними и людьми, которые участвуют в экспериментах...
- А в каких именно? - заинтересовалась Саша. - Ведь это очень интересно, верно?
- Интересно, конечно, а эксперименты разные, сразу и не расскажешь. Но ты можешь пока не беспокоиться. Всему свое время. Все узнаешь сама.
- Но это интересно? - настаивала Саша.
- Очень и даже очень-очень.