Когда Грандисон ознакомил Сэнгвилла и Буша с положением дел, Буш заметил:
- Все так просто - удивительно, как раньше до этого никто не додумался.
Грандисон покачал головой.
- Не только просто - это смело и дерзко. Мы снова будем, как болваны, сидеть в вестибюле и дожидаться, пока кто-то, мужчина или женщина, придут забирать свои полмиллиона. Потом он - или она - спокойненько уйдет, и на этом все. Конец. Больше мы их не увидим и не услышим.
- Если только?.. - Сэнгвилл сдвинул очки на лоб и устало потер глаза.
- Что на это ответить? Вы сами знаете. Разве вы не выжали из вашего компьютера все, что могли? Разве вы не загрузили в его хваленый мозг целые тонны информации? Но оракул безмолвствует. Остается только молиться. Я это Бушу уже давно советовал. А он упрямится, не хочет становиться на колени, не желает унизиться до жертвоприношения. Что ему, жалко пару цыплят, чтобы умилостивить какое-нибудь языческое божество?! Подумайте: человек, который все это затеял, готов пожертвовать собой, если вдруг небесные покровители от него отвернуться. Впрочем, мало шансов, что они отвернуться - если только вы или кто-то еще не сумеет подкупить их жертвой побогаче. Повесомее, чем дерзость и самонадеянность нашего имярека.
Буш понимал: Грандисон выдал эту тираду, чтобы скрыть свое подавленное состояние; понимал, что шеф задет и уязвлен сильнее, чем он сам, - кто-кто, а Грандисон никогда бы не принял ультиматум преступника, отверг бы все наглые требования и даже, если надо, рискнул бы архиепископом. Вслух он сказал:
- Но что мы можем предложить? Чем мы располагаем?
Грандисон улыбнулся:
- Всегда найдется, чем задобрить темные силы, которые распоряжаются временем и всякими случайностями. Придумать для них что-нибудь эдакое... простенькое, но завлекательное. Или попробовать откровенно сыграть на присущем им чувстве иронии.
- По-моему, вы говорите всерьез! - со смехом сказал Сэнгвилл.
- Разумеется всерьез. нас может спасти только внезапное вторжение хаоса, крохотный сбой во времени, один шанс из миллиона. Мутация, аномалия, сменяющая норму. Вот о чем нужно молиться. Если какая-нибудь случайность не придет нам на помощь, нам останется только сидеть и наблюдать, как неизвестное лицо прикарманит полмиллиона и растворится в темноте на веки вечные.
На следующий день, в понедельник, газета "Дейли телеграф" в колонке объявлений поместила условленный текст: "Феликс! Дома все в порядке. Ждем известий. Джон".
В тот же день, часов в десять утра, работник с фермы, проходя через лесок в нескольких милях от Солсбери, обнаружил среди деревьев, в сотне ярдов от дороги, машину, за рулем которой сидела мертвая женщина. Окна в машине были плотно закрыты, и только в заднем правом стекле оказалось маленькое треугольное отверстие. В это отверстие был пропущен конец резинового шланга. Другой его конец был насажен на выхлопную трубу и примотан к ней проволокой.
Работник не стал открывать автомобиль, а сразу вызвал полицию. Приехала патрульная машина, и один из полицейских опознал Бланш. Она сидела, навалившись на руль, в своей дорожной замшевой куртке и в перчатках. На перчатках были пятна грязи и ржавчины - по-видимому, она выпачкала их, когда прилаживала шланг к выхлопной трубе. на земле возле трубы валялись плоскогубцы из дорожного набора инструментов и рядом обрывок проволоки. В субботу вечером и почти все воскресенье шел сильный дождь. Туфли Бланш были покрыты слоем засохшей грязи - очевидно, пока она возилась со шлангом, ей пришлось долго простоять на раскисшей от дождя земле. Лихорадочный румянец у нее на лице полицейских не удивил: они не раз видели людей, погибших от отравления угарным газом. следы от колес машины на пути от дороги в глубь леса и следы ног у машины основательно размыло дождем.
За два предыдущих дня Джордж не хватился Бланш. Она всегда приезжала к нему когда вздумается - иногда звонила заранее, но часто являлась без предупреждения. И если он в это время не работал по ее заданию, они могли не видеться по неделе, а то и больше, так что в этом двухдневном перерыве для Джорджа не было ничего необычного.
Мать Бланш тоже не хватилась ее. В субботу утром дочь сказала, что уезжает покататься за город. Бланш никогда не посвящала мать в свои профессиональные дела и ничего не говорила о клиентах. когда вечером она не вернулась домой, миссис Тайлер решила, что она ночует у Джорджа. В понедельник, в середине дня, местная полиция известила миссис Тайлер о смерти Бланш, и на полицейской машине ее повезли опознавать тело. Согласно заведенному порядку, вечером было произведено вскрытие.
В тот же вечер архиепископ приготовился провести третью по счету ночь в подвале. До сих пор ему так и не удалось увидеть тех, кто держал его в заточении. Он жил, подчиняясь командам, которые периодически раздавались из громкоговорителя. он прекрасно понимал, с какой целью его похитили, поскольку был наслышан о похищении Арчера и Пейкфилда. С Пейкфилдом он даже познакомился на каком-то приеме - уже после его вызволения. Выслушав историю Пейкфилда, он, помнится, отметил про себя смехотворно низкую сумму назначенного выкупа. В этой связи было бы, пожалуй, любопытно узнать, сколько запросят за него самого - как-никак, это все-таки оценка его общественного веса; если же говорить серьезно, его очень беспокоило то, что уплата выкупа, большого или малого, нанесет урон церковной казне. Страха за свою жизнь он не испытывал. на все воля Божья, а пока что Бог дает ему достаточно времени, которое можно посвятить молитве, обретая в ней утешение и укрепляя дух. Кормили его отменно, а вино, которое подали к ужину на второй день, не стыдно было бы поставить на стол в его собственном доме. Прежде чем отойти ко сну, он прочитал молитву, не забыв помянуть в ней и своих похитителей. Множественное число он употребил совершенно сознательно: несомненно, его похитили те же самые мужчина и женщина, которых он заметил на крыльце часовни. Да, мы живем в непонятном, жестоком мире. Впрочем, мир во все времена был непонятен и жесток. И только спасительная вера помогает найти в нем какой-то смысл.
В ту ночь - с понедельника на вторник - мисс Рейнберд спала из рук вон плохо. В пять утра она проснулась с ужасной головной болью. Она не могла толком вспомнить, что ей снилось - что-то тревожное, что-то связанное с мадам Бланш. не в силах больше уснуть, она сокрушалась по поводу этой новой напасти - мало ей было Гарриет, так теперь еще и мадам Бланш стала являться ей во сне. Как тут голове не разболеться! А боль была нешуточная - голова буквально разламывалась. И тут она вспомнила, как мадам Бланш однажды избавила ее от приступа мигрени и сказала, что снять боль можно и самостоятельно - если хорошенько постараться.
Она закрыла глаза и, погрузившись в темноту, попробовала себе представить, будто мадам Бланш стоит сзади, у изголовья кровати, и кончиками пальцев поглаживает ей лоб. Она усиленно внушала себе, что та действительно рядом с ней; мысленно видела, как в такт ее движениям покачивается жемчужная нитка, чувствовала терпкий запах ее духов. И скоро ощутила кожей прикосновения ее пальцев - легкие, почти невесомые. Да, конечно, мадам Бланш особа меркантильная, но в ней что-то есть - некий дар, таинственные способности, не поддающиеся рациональному объяснению... Удивительная женщина!
Мисс Рейнберд уснула. А когда через час снова проснулась, боль исчезла.
Рано утром во вторник Джорджу позвонила миссис Тайлер и сказала про Бланш. Положив трубку он долго стоял и смотрел в окно. В траве на лужайке показались первые нарциссы и подснежники. Земля, почувствовав дыхание весны, начала расцвечиваться новыми красками, природа вновь пробуждалась к жизни. Волнистые попугайчики, перепархивая с места на место, сливались в одно мелькающее желто-синее облако. Нет, не может быть, твердил он себе. Только не Бланш. Бланш - это же сама жизнь. Теплая, пылкая, земная. Жизнь всегда била в ней через край. Да, был и спиритизм, и всякие потусторонние идеи, но меньше всего можно было ожидать, что Бланш покинет этот мир по собственной охоте, раньше срока. невозможно поверить, что Бланш никогда больше не войдет в этот дом и он никогда не поджарит ей гренки (а она будет ворчать, что они пригорели), не отнесет ей завтрак в постель. Никогда уже он не увидит, как она дожидается его, облокотившись на подушки - потрясающая, роскошная женщина! - не услышит, как она возмущается, что в спальне вечно торчит собака... Не услышит ее смеха, не увидит, как меняется вдруг выражение ее лица, когда она, отключившись от здешнего мира, начинает общаться с миром иным.. Генри, храм Астродель... Бедная Бланш... не видать ей своего храма, разве что на том свете...
Он медленно опустился на стул и почувствовал, как на глаза набегают слезы. он был человек простой, бесхитростный, не изощренный в разных там теориях и философиях, которые помогают справиться с горем. Он подумал, что, наверно, все-таки любил ее. Ведь их отношения были гораздо серьезнее, чем какая-нибудь мимолетная связь, которая легко возникает и так же легко прекращается. Может, и она его любила. Почему он не понял этого раньше? Надо было взять инициативу в свои руки, настоять на том, чтобы они поженились. наверно, пришлось бы на нее поднажать, но в конце концов он бы смог... смог убедить ее, что и для нее так лучше. Будь они женаты, ничего бы не случилось. А сейчас он ломал голову, пытаясь понять - почему?.. Кто угодно другой, но чтобы Бланш!.. это же уму непостижимо - возиться с резиной и проволокой, прилаживать, приматывать... а потом сидеть в машине, под проливным дождем, и спокойно дожидаться смерти! Почему, черт возьми? Почему?..
Он медленно опустился на стул и почувствовал, как на глаза набегают слезы. он был человек простой, бесхитростный, не изощренный в разных там теориях и философиях, которые помогают справиться с горем. Он подумал, что, наверно, все-таки любил ее. Ведь их отношения были гораздо серьезнее, чем какая-нибудь мимолетная связь, которая легко возникает и так же легко прекращается. Может, и она его любила. Почему он не понял этого раньше? Надо было взять инициативу в свои руки, настоять на том, чтобы они поженились. наверно, пришлось бы на нее поднажать, но в конце концов он бы смог... смог убедить ее, что и для нее так лучше. Будь они женаты, ничего бы не случилось. А сейчас он ломал голову, пытаясь понять - почему?.. Кто угодно другой, но чтобы Бланш!.. это же уму непостижимо - возиться с резиной и проволокой, прилаживать, приматывать... а потом сидеть в машине, под проливным дождем, и спокойно дожидаться смерти! Почему, черт возьми? Почему?..
Он встал, неожиданно разозлившись. Поди догадайся, что у кого на уме, подумал он. Никогда не знаешь, какой сюрприз тебя ждет. Воистину чужая душа потемки. Никогда людям не понять друг друга. Ну что, что на нее нашло? Может, была у врача и узнала, что у нее рак? Она бы, конечно, от него не скрыла. И чем жить и мучиться... Рак?! Что за чушь, ей-Богу! Да она была здорова, как лошадь!
Зазвонил телефон. Говорили из полиции, из Солсбери, и попросили Джорджа в половине первого подъехать в участок.
По дороге Джордж затормозил возле "Красного льва" и взял пару кружек темного. Первую он выпил в память о Бланш - безмолвный прощальный тост. Она сама всегда была не прочь пропустить кружечку.
С Джорджем беседовал сержант, немолодой, грузный, добродушный на вид. Джорджа он знал и относился к нему с симпатией. Но, как говориться, дружба дружбой, а служба службой. Он рассказал Джорджу об обстоятельствах гибели Бланш и объяснил, что поскольку - после матери - Джордж был самым близким ей человеком, то любые сведения, которые он пожелает сообщить, могут оказать неоценимую помощь следствию.
- Произведено вскрытие, - сказал сержант, - и, разумеется, предстоит дознание. Уж не обессудьте, мистер Ламли, я хочу сразу внести ясность характер ваших отношений с мисс Тайлер нам известен.
- Да чего там. Кто об этом не знал? Все знали. Я вот другого не могу взять в толк - почему, черт побери, она решила покончить с собой?
- Вот именно. Мы, как и вы, стараемся найти причину. Если не возражаете, я задам вам несколько вопросов.
- Конечно, пожалуйста. Я готов чем могу...
- Когда вы видели ее в последний раз?
- В прошлую среду. Она была весела, довольна, прямо-таки на седьмом небе. Простите, я хотел сказать... Да нет, вообще-то все так - у нее было великолепное настроение.
- И с тех пор вы ее не видели и с ней не говорили?
- Нет.
- Вы знали, что она собирается делать в субботу и воскресенье?
- Нет. Но я ее предупреждал, что буду занят. Я пытаюсь открыть свое дело - скромное, конечно. Но после того, что случилось... скажу вам откровенно, у меня руки опускаются.
- Она выехала из дома в субботу рано утром, взяла с собой завтрак. Когда ее нашли, еды в машине уже не было. Как вы думаете, куда она могла поехать?
- Понятия не имею. Разве что... понимаете, она занималась спиритизмом. Профессионально занималась. Временами ей просто хотелось уединиться - уехать куда-нибудь на природу, побыть одной. Поразмышлять, погрузиться в медитацию. Знаю, знаю - многие считают, что все это фантазии, притворство. Ничего подобного! В ней правда что-то было.
- Вы ведь иногда ей помогали, верно?
- Да, приходилось. А что тут плохого? Мы никого не обманывали. Никаких спектаклей, никакого мошенничества не было. Просто я для нее уточнял кое-какие детали, вот и все. Ну, там разыскать кого-нибудь, собрать дополнительные сведения.
- И она вам прилично платила?
- Когда как, под настроение.
- Когда вы работали по ее заданию в последний раз?
- Да с неделю как закончил то, что она мне поручила. вернее, почти закончил, более или менее. Зашел в тупик, по правде говоря.
- Можете рассказать мне об этом поручении подробнее?
- Что ж, если без этого никак нельзя... Только это затрагивает интересы одной влиятельной в наших краях особы... Надо бы сперва это с ней согласовать. В общем, если честно - из уважения к памяти Бланш - мне бы не хотелось в это вдаваться. Во всяком случае, на самоубийство это ее толкнуть никак не могло. Скорее, наоборот.
- Ладно, пока отложим, - сказал сержант и задал следующий вопрос. - У вас у самого есть какие-нибудь предположения, догадки - почему она покончила с собой?
- Да в том-то и беда, что нет, провалиться мне на этом месте! Для меня это полная неожиданность. Она прекрасно себя чувствовала, настроение у нее было отличное. Строила грандиозные планы на будущее. В общем, сплошная загадка.
- Вы с ней не собирались пожениться?
- Да нет, женитьба как-то не обсуждалась. Мы и так жили душа в душу. И кроме того, она хотела сохранить независимость, да и я тоже. Я ведь уже один раз был женат. Только ничего путного из моей семейной жизни не вышло.
Сержант откинулся на спинку стула и некоторое время пристально смотрел на Джорджа, затем негромко произнес:
- Вы знали, что она беременна?
- Что?
Сержант сразу понял, что изумление Джорджа было совершенно искренним.
- Вскрытие показало, что у нее была двухмесячная беременность.
- Боже правый! Какого же черта она молчала?
- Она ведь была женщина довольно полная, мистер Ламли. Могла и сама еще не знать. А если бы она узнала, что ждет ребенка, как бы она, по-вашему, на это реагировала?
- Захотела бы, чтобы я на ней женился, и я бы сразу женился. Господи, ну почему так поздно все узнаешь!.. Ее многие считали чудачкой - пусть так, но избавляться от ребенка она ни за что не стала. Ей бы и в голову не пришло сделать аборт. Жизнь она ставила превыше всего. Всякую жизнь.
- Как, по-вашему, замужество могло помешать ее профессиональной карьере?
- Нет, конечно. Медиумы преспокойно выходят замуж, им так даже удобнее. Во-первых, фигура у нее крупная, во-вторых, месячные были нерегулярные. Конечно, я соблюдал осторожность.
Но поначалу мы не раз пугались.
- Чего пугались?
- Ну, сами понимаете.
- Да... Понимаю. Скажите, она когда-нибудь посвящала вас в свои финансовые дела?
- В каком смысле?
- Ну, например, говорила, какими деньгами располагает, куда их вкладывает и прочее?
- Нет. Деньги у нее были, это точно. В последний раз она заплатила мне семьсот пятьдесят фунтов, хотя я и не сумел довести дело до конца.
Просто она знала, что у меня сейчас с деньгами туговато, ну и расщедрилась.
- Сегодня утром мы еще раз беседовали с ее матерью, мистер Ламли. Год назад мисс Тайлер составила завещание. Один экземпляр хранится у ее поверенного, другой оказался дома. Мать знала про завещание. То есть знала, что в нем написано и где оно лежит. Основная часть наследства отходит к ней. Я получил разрешение - от нее и от ее поверенного ознакомить вас с одним из пунктов завещания.
Внезапно Джордж заметил, что полицейский изменил тон, и настороженно спросил:
- Слушайте, куда вы клоните?
- Я просто задаю вам вопросы, мистер Ламли, и очень рад, что вы проявляете готовность помочь нам. Только и всего. Мы расследуем дело о самоубийстве и пытаемся установить его причину. Всякое содействие с вашей стороны будет с благодарностью принято. Вы знали о том, что упомянуты в завещании мисс Тайлер?
- Нет, не знал.
- Она оставила пять тысяч фунтов.
- Пять тысяч чего?
- Фунтов, - улыбнулся сержант.
- Не верю.
- Правда, правда. Она, конечно, была не миллионерша, но и бедность ей не грозила.
- Да плевать я хотел на ее деньги! Лучше б сама жива осталась! И если хотите знать мое мнение - не верю я, что она могла покончить с собой. Я, между прочим, отлично понимаю ваш ход мыслей. Так вот, вы очень сильно ошибаетесь! Вы думаете, что я ее убил, чтобы отделаться от ребенка и заграбастать пять тысяч, которые она мне отписала! - Джордж встал, лицо у него дрожало от возмущения. - Господи Иисусе, да кто ж я, по-вашему, чудовище, что ли?
Сержант примирительно замахал рукой.
- Да никто ничего не думает. Мы просто с вами беседуем о том о сем, что-то я вам сообщил, что-то вы мне; мы ведь оба хотим докопаться до истины. Лично я, кстати, ничуть не сомневаюсь, что вы женились бы на ней, если бы знали о ребенке. Точно так же я уверен, что вы не стали бы из-за пяти тысяч фунтов кого-то убивать. Не похожи вы на убийцу, мистер Ламли.
- Хорошо, но вы ведь считаете, что это, может, и не самоубийство, а только инсценировка? Что на самом деле ее кто-то убил?
- Я полицейский, мистер Ламли. А задача полиции - устанавливать факты. Возможно, все было и не так. Езжайте-ка домой и хорошенько поразмыслите. Советоваться ни с кем не надо, а сами как следует подумайте. Если что придет в голову, дайте знать.