Роберт Янг Девушка, заставившая время остановиться
Роджеру Томпсону, сидевшему в то июньское утро пятницы на парковой скамейке, не могло прийти в холостяцкую голову, что судьба его уже решена и что вот-вот его ожидает сюрприз. Возможно, он и не собирался ничего менять в своей жизни, когда несколько минут спустя увидел высокую брюнетку в облегающем красном платье, идущую по петляющей дорожке, но этот осторожный намек не мог, разумеется, предупредить его обо всех громадных витках времени и пространства, которые, являясь следствием его холостяцкого положения, уже давно пришли в движение.
Высокая брюнетка была как раз напротив скамейки, и дело начало принимать такой оборот, что все оказалось под угрозой ужасной катастрофы, как это обычно и бывает, когда происходит один из тех случаев, многократно поведанных нам литературой и касающихся знакомства двух молодых людей: один из ее заостренных каблучков провалился в трещину на дорожке, заставив женщину неожиданно остановиться. Наш герой с достоинством встретил столь благоприятную возможность познакомиться, особенно учитывая тот факт, что он находился в самом разгаре бурного изучения особо трудной и темной фазы поэтического анализа науки, над которым в данный момент работал, и был меньше обычного подготовлен к встрече с девушкой. Не прошло и миллисекунды, как он уже был рядом с ней; в следующую долю секунды его рука уже обхватила ее ногу. Он высвободил ее ступню из туфли, заметив при этом три узкие золотые ленты, опоясывавшие ее голую ногу как раз чуть выше лодыжки, и помог ей сесть на скамейку.
- Я извлеку ее оттуда в одно мгновенье, - сказал он.
Дело не разошлось с его словами, и через несколько секунд он надел туфлю на изящную ногу девушки.
- О, благодарю вас, мистер... мистер... - начала было она.
Ее голос был чуть хриплым, а лицо напоминало овал; губы были красными и полными. Глядя в кристально-чистую перламутровую глубину ее глаз, он испытал ощущение обморочного падения, несмотря на полное сознание, и, пошатываясь, присел рядом с ней на скамейку.
- Томпсон, - сказал он. - Роджер Томпсон.
Перламутровая бездна глаз стала еще таинственнее и глубже.
- Рада познакомиться с вами, Роджер. Меня зовут Бекки Фишер.
- И я рад познакомиться с вами, Бекки.
Пока все шло хорошо. Парень встретил девушку. Он надлежащим образом поражен; девушка благосклонна. Оба молоды. Стоит июнь. По существу, завязывается роман, и вскоре он созревает. Тем не менее, это был такой роман, который никогда не будет упомянут в анналах времени.
Почему нет? - спросите вы.
А вот увидите.
Остаток дня они провели вместе. У Бекки в этот день был выходной, и она была свободна от работы в "Серебряной ложке", где обслуживала столики. Роджер, который с нетерпением ждал ответа уже на шестое предложение о найме с момента окончания Технологического института в Лейкпорте, был свободен почти каждый день. Этим вечером они пообедали в скромном кафе, а затем развлекались с музыкальным автоматом и танцевали. Но самая необыкновенная и замечательная минута наступила в полночь на крыльце дома, где жила Бекки, и их первый поцелуй был таким сладостным и долгим на губах Роджера, что он, пока, наконец, не добрался до своей комнаты в отеле, даже не успел удивиться, каким это образом молодой человек, вот такой, как он, считавший любовь лишь помехой для научной карьеры, мог влюбиться так сильно за такой короткий промежуток времени.
В его воображении та скамейка в парке превратилась в некий священный символ, и на следующее утро его уже можно было видеть идущим по извилистой дорожке в расчете на то, чтобы увидеть вновь этот божественный предмет. И можно понять его огорчение, когда он, преодолев последний поворот, увидел девушку в голубом платье, сидевшую на той самой части святого предмета, который был освящен его богиней!
Он уселся от нее как можно дальше, насколько позволяла длина скамейки. Возможно, если бы она была очаровательной, он не раздумывал бы так долго. Но таковой она не была. У нее было слишком худое лицо и слишком длинные ноги. По сравнению с красным платьем, которое носила Бекки, ее было просто тусклым тряпьем, а что касается подстриженных лесенкой золотисто-каштановых волос, то они являли просто насмешку над всей косметологией.
Она что-то записывала в маленькую записную книжку красного цвета и, казалось, в первый момент даже не заметила его. Однако вскоре она взглянула на свои наручные часики, а затем, как будто время суток каким-то образом сообщило ей о его присутствии, посмотрела в его направлении.
Это был скорее спокойный, чем настороженный взгляд, и ни в малейшей степени не навязчивый. Он мельком успел заметить, как раз перед тем, как она торопливо вернулась к своей записной книжке, россыпь золотистых веснушек, пару глаз голубоватого оттенка и небольшой рот, напоминавший по цвету листья сумаха, тронутые первым сильным морозом. Роджер неторопливо раздумывал над тем, а не могла бы быть его реакция по отношению к ней иной, если бы он использовал в качестве критерия менее совершенное существо, нежели Бекки.
Внезапно он ощутил, что она вновь смотрит в его сторону.
- Как бы вы напиксали слово "супружество"? - спросила она.
Он вздрогнул.
- Супружество?
- Да. Как бы вы напиксали его?
- С-у-п-р-у-ж-е-с-т-в-о, - по буквам произнес Роджер.
- Спаксибо. - Она что-то исправила в книжке, а затем вновь повернулась к нему. - Мне очень плохо дается пиксьмо, особенно когда дело каксается иностранных слов.
- О, так, значит, вы из другой страны? - Это объясняло ее причудливый акцент.
- Да, я из Базенборга. Это совксем маленькая провинция на ксамом южном континенте шекстой планеты звезды, которую вы называете Альтаир. И я прибыла на землю только ксегодня утром.
По тому, как прозаично она произнесла это, можно было бы подумать, что самый южный континент Альтаира-6 удален от Лейкпорта не дальше, чем самый южный континент Солнца-3, и что космические корабли были столь же обычным делом, как и автомобили. Не удивительно, что ученый внутри Роджера пришел в негодование. И не удивительно, что он тут же собрался с силами, чтобы ринуться в бой.
Лучшим вариантом, решил он, должна стать методика "вопрос-ответ", построенная таким образом, чтобы выманивать ее на все более и более глубокую воду, пока она не утонет в ней.
- А как вас зовут? - начал он, будто бы мимоходом.
- Элейн. А вакс?
Он ответил ей. Затем продолжил:
- А есть ли у вас фамилия?
- Нет. В Баксенборге мы уже много веков обходимкся без фамилий.
Это он оставил без внимания.
- Хорошо, а тогда где же ваш космический корабль?
- Я пристроила его рядом с каким-то амбаром на пустующей ферме в некскольких милях от города. Окруженный ксиловым полем, он выглядит как ксилосная башня. Люди никогда не заметят обычный предмет, даже ексли он будет торчать прямо у них под ноксом, при уксловии, что он ксливается с окружающей обстановкой.
- Ксилосная башня?
- Да. К... силосная башня. Я вижу, что опять смешиваю свои "с" и "к". Понимаете, - продолжала она, стараясь как можно старательнее выговаривать каждое слово, - в алфавите Базенборга самым ближайшим звуком к "эс" будет "экс", так что если я не слежу за собой, то всякий раз, когда мне следует произносить "эс", у меня выходит "экс", если впереди или далее не следует буква, смягчающая этот шипящий звук.
Роджер внимательно посмотрел на нее. Но голубизна ее глаз просто обезоруживала, и даже едва заметная улыбка не тронула спокойную линию ее губ. Тогда он решил подыграть ей.
- Тогда все, что вам надо, так это хороший преподаватель дикции, - сказал он.
Она кивнула, не меняя серьезного выражения.
- Но как мне найти его?
- В телефонном справочнике их сколько угодно. Просто позвоните любому из них и условьтесь о встрече. - С долей цинизма он подумал, что если бы встретил ее раньше, чем на его горизонте появилась Бекки, то решил бы, что ее акцент в высшей степени очарователен и наверняка не посоветовал бы ей пользоваться услугами преподавателя дикции. - Но давайте вернемся к тому, о чем мы только что говорили, - продолжил он. - Вы сказали, что оставили свой корабль прямо на виду, потому что люди никогда не замечают обычный предмет, если он не выделяется из окружающей его обстановки, что означает ваше желание скрыть факт своего пребывания на Земле. Верно?
- Да, это так.
- Тогда почему, - с радостью продолжал Роджер, - вы сидите вот здесь, в разгар дня, и практически выбалтываете этот секрет мне?
- Потому что закон очевидности действует и среди людей. Самый надежный способ заставить кого-либо поверить, что я не с Альтаира-6, это продолжать уверять его, что я именно оттуда.
- Хорошо, давайте оставим это. - Роджер со всей страстью запустил в ход вторую ступень своей операции. - Давайте вместо этого обсудим ваше путешествие.
Внутренне он ликовал. Он был уверен, что теперь она у него в руках. Однако, как оказалось, он вообще не смог подловить ее, потому что строя свои планы на том, чтобы выманивать ее на все более и более глубокую воду, он проглядел очень допустимую возможность - возможность того, что она умеет плавать. И она не только могла плавать, но и чувствовала себя в океане науки более дома, чем он сам.
Например, когда он указал ей на то, что вследствие имеющегося соотношения между массой и скоростью движущегося тела, скорость света не может быть достигнута, и что по этой причине для ее путешествия с Альтаира-6 к Земле должно было потребоваться более, чем шестнадцать лет, необходимых для прохождения этого же расстояния светом, она парировала:
- Вы забыли про преобразование Лоренца. Движущиеся часы замедляют свой ход по отношению к неподвижно закрепленным часам, так что если я путешествую как раз со скоростью света, мое путешествие не продлится более нескольких часов.
Или когда он заметил ей, что на Альтаире-6 пройдет куда более шестнадцати лет и что вся ее семья и ее друзья будут гораздо старше, она ответила:
- Да, но лишь в предположении, что скорость света не может быть достигнута. Но сама скорость света может быть удвоена, утроена и даже учетверена. Несомненно, масса движущегося тела возрастает пропорционально своей скорости, но только не в том случае, когда используется ослабитель, устройство, изобретенное нашими учеными, для нейтрализации массы.
И, например, еще, когда он, допуская ради спора, что скорость света может быть превышена в два раза, указал на то, что если она путешествовала с такой скоростью, то не только двигалась бы назад во времени, но и должна была закончить свое путешествие гораздо раньше, чем начала его, давая, тем самым, рождение новому затруднительному парадоксу, она возразила:
- Здесь не может быть никакого парадокса, потому что при возникновении малейшего отклонения оно будет погашено сдвигом космического времени. Но все равно, мы не пользуемся средствами передвижения, более быстрыми, чем скорость света. Они нам доступны, и наши корабли все снабжены ими, но мы не прибегаем к их помощи, за исключением случаев необычайной срочности, потому что одновременные множественные временные сдвиги могут разрушить непрерывность пространственно-временного континуума.
А когда вслед за этим он настойчиво попросил ее рассказать, как все-таки она совершила свое путешествие, она спокойно ответила:
- Я выбрала кратчайший путь, тот самый, который выбирает каждый из обитателей Альтаира-6, когда хочет путешествовать на большие расстояния. Пространство искривлено, как теоретически показали ваши собственные ученые, а с новым, использующим эту деформацию, движителем, разработанным нашими учеными, вообще нет никакого труда, даже для любителя, попасть в любое желаемое место галактики всего лишь за несколько дней.
Это был классический обман, но обман это или нет, доказать было невозможно. Роджер поднялся. Он понимал, что потерпел поражение.
- Ну что ж, только не столкнитесь с каким-нибудь деревянным метеоритом, - заметил он.
- Куда... Куда же вы отправляетесь, Роджер?
- В знакомый мне бар, за сандвичем и пивом, после чего я отправлюсь смотреть по ТВ игру Нью-Йорк - Чикаго.
- Но... но разве вы не собираетесь пригласить меня с собой?
- Конечно, нет. С какой стати?
Преобразованию Лоренца никогда и не снилось, что оно вдруг проявится в ее глазах, превращая их в затуманенный синий океан скептицизма. Неожиданно она опустила их, устремив взгляд к своим наручным часикам.
- Я... Я не понимаю... Мой датчик совместимости указывает... а ведь девяносто, и даже восемьдесят, процентов считается весьма высокой степенью взаимопонимания.
И слеза, размером с большую росинку, скатилась по ее щеке и с бесшумным всплеском упала на голубой корсаж ее платья. Ученый внутри Роджера оставался безучастным, но зато в нем проснулся поэт.
- О, не волнуйтесь, идемте вместе, если вам так хочется, - сказал он.
Бар находился недалеко от Мейн-стрит. Позвонив, по просьбе Элейн с Альтаира, преподавателю дикции и условившись о встрече с ним в половине пятого, он выбрал кабину, которая позволяла свободное наблюдение за экраном ТВ, и заказал два сандвича и два стакана пива.
Сандвич у Элейн с Альтаира исчез так же быстро, как и у него.
- А как насчет еще одного? - спросил он.
- Нет, спасибо. Хотя говядина была действительно вкусной, учитывая низкое содержание хлорофилла в земной траве.
- Так, значит, ваша трава лучше, чем у нас. Я предполагаю, что у вас гораздо совершеннее и автомобили, и телевизоры!
- Нет, они почти такие же, как у вас. За исключением необычайных достижений в области космических полетов, наша техника развивается практически параллельно с вашей.
- А как насчет бейсбола? У вас он тоже существует?
- Что это - бейсбол? - Элейн с Альтаира захотела непременно узнать.
- Увидишь, - сказал Роджер с Земли, не скрывая злорадства. Притворяться, что ты с Альтаира-6, это одно, но прикидываться, что ты равнодушна к бейсболу, - это уже нечто совсем другое. Она обязательно выдаст себя, хотя бы единственным коротким движением кончика языка, прежде, чем полдень покатится к закату.
Однако ничего подобного она не сделала. Как и следовало, по мере ослабевания утверждений о принадлежности к внеземному пространству странности в поведении проступали все сильнее.
- Почему они не перестают кричать: "Давай, давай, Эпарисио?" - спросила она где-то в половине четвертого.
- Потому что Эпарисио прославленный игрок по части финиша. Понаблюдай за ним теперь, он собирается попытаться перехватить второй.
Эпарисио не только попытался, а сделал это.
- Поняла? - спросил Роджер.
По растерянному выражению лица Элейн с Альтаира было ясно, что она ничего не поняла.
- В этом нет никакого смысла, - заметила она. - Если он так хорош в прорывах к цели, то почему же он не сделал этого с самого старта, вместо того чтобы стоять там и раскачивать этот дурацкий шар?
Роджер в изумлении уставился на нее.
- Надо же, ты еще не все поняла здесь. Это невозможно - перехватить первый финиш.
- Но предположим, что кто-то сможет сделать это. Они так и позволят ему там стоять?
- Но нельзя перехватить первый финиш. Это просто невозможно!
- Ничего невозможного нет, - заявила Элейн с Альтаира.
Впервые сомнение прокралось в душу Роджера, но он оставил все как есть и остальное время матча просто не обращал на нее внимания. Тем не менее, он был страстным болельщиком, и когда его кумиры вышли вперед со счетом 5:4, недоверие его улетучилось как летним утром туман, а эйфория была так велика, что он отправился вместе с Элейн в спальный район города, где располагался класс преподавателя дикции. По дороге он рассказывал о своих попытках поэтического анализа науки и даже процитировал несколько строчек из сонета Петрарки, посвященных атому. Ее горячий энтузиазм по этому поводу заставил его эйфорию воспарить еще выше.
- Я надеюсь, что ты провела чудесный день, - сказал он, когда они остановились перед домом, в котором размещался класс занятий дикцией.
- О, несомненно! - Она возбужденно что-то написала в своей записной книжке, вырвала лист и протянула ему. - Мой адрес на Земле, - пояснила она. - В какое время ты собираешься зайти ко мне сегодня вечером, Род?
Его радость неожиданно улетучилась.
- С чего ты решила, что у нас намечается вечерняя встреча?
- Я... Я считала это само собой разумеющимся. Согласно моему датчику совместимости...
- Хватит! - воскликнул Роджер. - С меня хватит, потому что я уже получил больше, чем можно получить за один день... этих датчиков совместимости, ослабителей массы и ускорителей скорости света. Между прочим, совершенно случайно, но сегодня вечером у меня уже назначена встреча, и, совершенно случайно, девушка, с которой у меня эта встреча назначена, как раз та, что я безуспешно искал всю свою жизнь и не мог найти до вчерашнего утра и...
Он остановился. Внезапная печаль замутила голубые глубины глаз Элейн с Альтаира, а ее рот съежился, как слегка тронутый морозом лист сумаха на ноябрьском ветру.
- Я... Теперь я понимаю, - сказала она. - Датчики совместимости реагируют лишь на совпадение эмоционального склада тела и интеллектуальные наклонности. Они недостаточно чувствительны, чтобы улавливать поверхностные эмоциональные связи. Я... Я полагаю, что опоздала на один день.
- Этого вам доказать мне не удастся. Ну что ж, передавайте мой поклон обитателям Базенборга.
- Ну... Ну а вы будете в парке завтрашним утром?
Он открыл было рот, чтобы произнести категорическое "нет"... и увидел вторую слезу. Она была даже больше, чем первая, и поблескивала, как прозрачная жемчужина, в уголке ее левого глаза.