– Что ты там про Шурина говорил?
– Да есть человек из его команды, надо бы проверить.
– Так в чем же дело? Не твоя территория?
– Да нет, просто машины нет.
– Так мы спросим.
Майор Погодин подошел к Измайлову, легонько коснулся его локтя, вызвал на разговор. Евгений Павлович выслушал его, подошел к Богдану:
– Почему мне об этом афганском десантнике не сказал?
– Да как-то не подумал. А тут автомат, стрельба с высокой точностью…
– Ну, давай бери машину, езжай.
Судя по выражению его лица, Измайлов отпускал Богдана без особой охоты. Ведь он брал его с собой не просто так, а в качестве опера на побегушках. Вдруг сейчас начальник ГУВД потребует от него каких-то действий – на пост ГАИ, например, отправиться, посмотреть, с каким рвением там выполняется фильтрация выезжающих из города машин, а Богдана нет, чтобы туда съездить, да и «Волга» тю-тю. Но в то же время десантника и «афганца» из банды Шурина упускать из виду нельзя. Вдруг это он сейчас бегает от милиции…
Но Дима Ковальков был на месте. В кимоно, с невозмутимым видом он прохаживался между рядами стоящих в стойке учеников. Возрастная группа от шестнадцати до восемнадцати лет. Ребята отрабатывали удары руками в базовой стойке – у кого-то это выходило мастерски, кто-то еще только постигал азы. Девчонок здесь не было. Все правильно, зачем тратить на них время, если бойцами в банду их не возьмешь. Разве что проститутками, так для этого карате совсем не обязательно. Или даже противопоказано. Вдруг проститутки взбунтуются, изобьют сутенеров…
Ковальков заметил Богдана, но даже бровью не повел. Направился к нему. Неторопливо, не забывая посматривать на своих учеников, на ходу подправляя движения рук.
Он вплотную подошел к Богдану, только тогда выдавил из себя улыбку.
– Здорово, лейтенант! Какие-то проблемы?
– Давно занятие идет?
– Полчаса уже. А что?
– Ты с самого начала здесь?
– С самого начала. А что, случилось что-то?
– А в пятнадцать ноль-ноль где находился?
– Это что, допрос? – удивился Ковальков.
– Да.
– На каком основании?
– А на том основании, Ковальков, что ты кооператоров на вещевом рынке обираешь.
– Есть доказательства? – нахмурился парень.
– Есть оперативная информация. А были бы доказательства, ты бы уже сидел. – Богдан смотрел на него пристально, с нажимом.
– Но ведь нет доказательств, – криво усмехнулся Ковальков.
– Будут. Поверь, это делается легко. Вычисляем человека, торгующего левым товаром, привлекаем, а потом предлагаем сотрудничество. Он пишет заявление о вымогательстве, мы берем твоих ребят, через них выходим на тебя… Где ты был в пятнадцать ноль-ноль?
Богдан спросил негромко, но так резко, что парень едва заметно вздрогнул.
– Здесь я был. Мы с Борис Палычем в шахматы играли.
– Кто такой Борис Палыч?
– Физрук здешний. Он в тренерской, пойди спроси…
В тренерской было накурено так, что топор повесить можно. И в этом сизом дыму сидел плохо выбритый мужчина лет сорока. Перед ним шахматная доска с фигурами. Могло показаться, что он всерьез обдумывает игровую комбинацию, если бы не стакан с пивом, который он держал в руке. Взгляд тупой, бессмысленный. Похоже, мужик просто завис от пьяного безделья. Но Дима расшевелил его, и Богдан задал ему несколько вопросов. Действительно, гражданин Ковальков с пятнадцати ноль-ноль сегодняшнего дня находился в тренерской. Значит, версия о его причастности к убийству возле ресторана «Чайка» не подтвердилась…
Глава 19
В квартире пахло деревом и лаком. Неудивительно. На днях пришел контейнер с мебелью, позавчера его разгрузили, а сегодня должны были закончить сборку. Ну да, прихожая уже собрана, стенка в гостиной стоит в полный рост, с кухонным гарнитуром все в порядке. Кровать в спальне собрана, и матрас уже на ней, трюмо, тумбочки стоят, а вот шкаф не совсем еще готов. Мастер дверцы докручивает.
Молодой парень, крепкий на вид, и на лицо не урод. Штаны-бананы на нем, майка-борцовка, подчеркивающая мускулистый торс. А время уже половина десятого вечера.
– Еще чуть-чуть осталось, – весело сказала Нина.
Красивая… Волосы шампунью пахнут, косметика на лице, далеко не самый длинный шелковый халатик на ней. Вроде бы все правильно, женщина должна встречать своего мужчину в полной боевой готовности. Но червь сомнения сверлил душу, колючими опилками осыпая нервы.
Почему этот парень собрал сначала кровать? Почему он так долго возится со шкафом? Что помешало ему закончить работу до шести вечера?..
– Что, еще чуть-чуть? – вспылил Дима. – Тебе мало было?
– Чего мало? – непонимающе смотрела на него Нина.
– А того! Чем вы тут занимались! – психанул он. – Как тебе на новой кровати, понравилось? Крепкая кровать, да?
– Что ты сказал? – возмутилась она.
И попыталась влепить ему пощечину. Но у Димы реакция, и он автоматически поймал ее руку. При этом ему показалось, что мастер усмехнулся в усы, наблюдая за этой сценой… Ну да, трахнул его подругу, а сейчас наслаждается семейным скандалом.
– Ты чо лыбишься, урод? – оторвался на нем Дима.
Парень молча положил отвертку, повел головой, разминая шею. Так в американских боевиках делают крутые ребята перед тем, как накостылять плохим парням. Взгляд угрожающий, исподлобья, кулаки сжаты.
– Я не понял, бык, ты чо, бодаться собрался? – взвыл Дима. – На кого ты рога поднял, быдло?
Он резко шагнул вперед, обозначил удар в голову, а сам провел ногой в пах. Мастер не смог закрыться, поэтому схлопотал по самое не хочу. Приступ боли согнул его пополам, а Дима добавил коленкой в нос.
– Я тебя сейчас урою, гондон!
Но убивать сборщика он не стал, просто спустил его с лестницы.
– Ты псих? – спросила Нина, когда он закрыл за ним дверь.
– А ты шлюха? – вопросом на вопрос ответил он.
– Ты больной!
– А ты шлюха!.. От Рычага гуляла! Теперь от меня, да?
Нина не нашла ничего лучшего, как схватиться за чемодан. Она стала собирать вещи, чтобы уйти, но Дима ее остановил, обнял ее за плечи, прижался к ней со спины.
– Скажи, что ничего не было.
– Не было ничего! И ничего не могло быть!.. Я с тобой от Рычагова гуляла, потому что я тебя люблю. Тебя! И больше никого.
– Я тоже тебя люблю…
Он сунул руку под подол халатика. Трусики на месте, значит, не ходила она перед мастером без нижнего белья. Ни себя не развращала, ни его… А вдруг что-то было?..
Но ведь Дима не просто человек, он волк из каменных джунглей – и хватка у него звериная. Как вцепился в Тараса, так и не разжал зубы, пока не загрыз его насмерть. И нюх у него волчий, поэтому он легко учует чужака… Ведь чувствовал же он когда-то, что Нина бывает не только с ним… Надо было ему самому грохнуть Рычага. Жаль, что тогда ему не хватало волчьей зрелости. Зато сейчас он хищник. Сильный.
Он уложил Нину на спину, медленно снял с нее трусики, раздвинул ноги… Нина тихонько застонала, с легким стуком раскинув руки на кровати. Он слышал ее жаркое дыхание, чувствовал, как по телу волнами ходит мелкая дрожь.
Стоны усилились, мелкую дрожь сменила крупная. Но вот все стихло, женское тело напряглось в затишье перед бурей, изящные пальцы с длинными ногтями вцепились Диме в волосы… Протяжный стон, похожий на завывание, землетрясение от извергающегося вулкана. Выдох, как будто Нина испустила дух… И тишина. Загробная. Но райская. Потому что сады вокруг цветут и реки с молочными берегами журчат.
Состояние покоя не для Димы. Он попал в райские кущи, но ему нужно идти дальше, глубже… Однако как будто сам хранитель райского этого сада нажал на клавишу входного звонка, чтобы охладить его пыл. Пение электрического соловья поставило Диму на ноги.
– Кого там черти принесли?
Нина хотела закрыться полами халата, но руки вялые, бессильные, и у нее ничего не получалось. Ее хватило только на то, чтобы ладошкой накрыть курчавый треугольник. И еще она тихонько попросила, чтобы он закрыл дверь в спальню.
Одну дверь он закрыл, другую открыл. На пороге стоял Шурин собственной персоной. Не ожидал Дима его здесь увидеть. Не рад он этому визиту, честно говоря, но не прогонять же своего босса. Он хоть и не желанный сейчас гость, но дорогой…
– Не помешал? – переступая через порог, спросил Шурин.
Не очень высокого он роста, и не сказать что в плечах размах. Но из-за переизбытка внутренней энергии он внешне казался величиной. И Диме показалось, что прихожая от его появления в ней заполнилась до отказа. Тесно стало, неуютно.
– Нет конечно.
Шурин сам снял куртку, но протянул ее Диме, чтобы он повесил.
– Что-то чумной ты какой-то, – усмехнулся он, внимательно глянув на него. – Глаза где-то там, – закрутил он палец к небу.
– Да вот, мебель только что собрали, убираться с Ниной начали…
– Извини, не дотерпел до новоселья. Сам знаешь, что сегодня за день. Если это история, брат, то ты ее творец…
В спальню Шурин заходить не стал, но в гостиной осмотрел гарнитурную стенку, даже ощупал стыки между шкафами, как будто что-то в этом понимал. А на кухне он закрыл за собой дверь. И на мебель глянул едва-едва.
– Ты знаешь, я пью редко, но сегодня можно.
Дима понял намек, полез в холодильник, достал оттуда бутылку «Большого приза».
Нина точно не крутила шашни с мастером, напрасно Дима ее в том подозревал. И своего мужчину она домой ждала не на словах. Утятница в духовке, кролик, тушенный в сметане. На плите стояла кастрюля, завернутая в кусок теплого одеяла, рис там отварной – зернышко к зернышку. Салат в холодильнике – капуста с горошком… Но стыдно Диме не стало. Он показал Нине, как может поступать с ее любовниками. Да, он обидел ее своим подозрением, но профилактика не бывает лишней.
– Поздное время для ужина, – глянув на часы, заметил Шурин.
– Да вот, сам только пришел… Звонка ждал, – тихо сказал Дима.
После тренировки он перебрался из спортзала в школьную мастерскую, где имелся свой телефон. На этот номер и позвонил Петрик. Издалека дал о себе знать…
– И что?
– Нормально все. Сказал, что по высшему разряду все. Значит, «хвоста» не было, от стволов избавились, номера сменили, – едва слышно сказал Дима и посмотрел в прихожую через стеклянную дверь.
Две недели он готовился к этому ключевому событию в своей жизни. Петрик и Кузьмич без особой спешки, спокойно «водили» Тараса по городу, вычисляли точки, где он бывает чаще всего. Потому и взяли на прицел ресторан «Чайка», где он любил обедать. Неспокойно ему было в Советском районе, потому и не жаловал он гостиницу «Каму» с ее рестораном. Зато за Камой ему было спокойно. Было…
– Четко твои ребята сработали, – с благодарностью сказал Шурин. – Молодцы. Только почему не отзвонился?
– А если менты твой телефон прослушивают?
– Логично.
– Я сам в мастерской звонка ждал. Потому что про телефон в тренерской Городовой знает.
– Городовой?
– Он самый. Я как чувствовал, что нельзя мне никуда уходить. Тренировку вел, а он подъезжает. «Где ты был в пятнадцать ноль-ноль?»
– Прямо в лоб.
– И без пристрелки… А я волнуюсь, что с пацанами, не знаю. Информации никакой нет, а тут этот… Алиби ему нужно. А что случилось, не говорит. Если алиби нужно, значит, все в порядке, думаю. Пацаны потом подъехали, сказали, что возле «Чайки» куча трупов. А в половине девятого мои «афганцы» отзвонились. Нормально все.
– Да нет, не нормально, – улыбнулся Шурин. – Выше всяких похвал, я бы сказал. Зяма под раздачу попал.
– Да в курсе. Одним выстрелом – двух зайцев.
– Не зайцев. Одним выстрелом – двух волков. Может, и позорные они, но волчины… Сейчас волна уляжется, и центр начнем зачищать. А потом сразу на Закамье пойдем. Там блатная романтика, людей надо от нее спасать…
– А спасателей хватит? Сколько у нас для этого людей?
– У меня в команде двадцать три бойца, у тебя в бригаде шестнадцать. Ясень четырнадцать выставит, Макс – примерно столько же…
– Кого мы выставим? Простых пацанов?.. Ну, махаться они умеют. А стрелять? А резать? А у воровских головорезов хватает…
– Это мы посмотрим, умеют ли наши пацаны стрелять и резать, – перебив Диму, жестко усмехнулся Шурин. – Наши пацаны по тюрьмам не ходили, но Рычага сделали. И Тараса с Зямой. А сегодня ночью еще будет акция. Что да как – пока молчу. Но будет… Мы весь этот город на уши поставим!
Дима помнил Федора Васильевича с четырнадцати лет, когда начал заниматься карате. На занятиях он был строгим, требовательным, но вовсе не жестоким учителем, а в обычной обстановке казался мягким и добродушным человеком. Но людей меняет не только время, но и обстоятельства. Из мест не столь отдаленных Федор Васильевич вышел уже другим человеком, озлобленным на весь мир. А криминальная власть и борьба за нее сделали его жестоким тираном. В спокойной обстановке с ним еще можно было поговорить в нормальной, благодушной манере, но когда разговор касался дела, он становился беспощадным хищником. Что, в общем-то, вполне объяснимо. Слабых не уважают, и вожаками они не становятся.
– Да я не «против», – кивнул Дима. – Я только «за». Просто силы надо рассчитать…
– А мы силы распылять не будем. Завтра мы центр начнем зачищать. Все, что там есть, под себя возьмем. Рынок городской наш будет, и гостиницу «Кама» оприходуем… А потом Закамским районом займемся, шпану оттуда выдавим… Мохнатого и Кипятка сейчас трогать не будем, пусть пока живут…
– Я думаю, они сами к нам захотят, если мы возьмем под себя два района.
– Я тоже почему-то так думаю. Эти отморозки только силу признают. И сила за нами. Кто этого не понял, тот об этом пожалеет… А где твоя хозяйка? – вдруг сменил тему Шурин.
– Сами же видите, беспорядок у нас, убирается она.
– Пусть с нами посидит немного. А то устал я о делах говорить, а женщина удержит нас от этого, да?
– Да, наверное, – согласился Дима.
Ему и самому хотелось отрешиться от той жестокой действительности, в эпицентре которой он вдруг оказался. Да и шефу в его просьбе не откажешь.
Нину он нашел в спальне. Она лежала все в той же позе, в которой он ее оставил, только халат запахнут – вот и все изменение. Разомлела, разморилась.
– Шеф мой пришел, пошли выпьем немного.
– Ну, если шеф…
Нина появилась на кухне минут через десять. Халат сменила на красивую вязаную кофточку с легким декольте и белые джинсы. Выглядела она в этом наряде здорово и совсем не так легкомысленно, как в своем халатике… Только почему так не оделась, когда в доме был мастер? Может, она действительно пыталась его совратить?.. Червь сомнения снова заполз в душу.
Шурин встретил Нину стоя, поймал ее за руку, галантно приложился к ней губами.
– Нина, а вы уже подали заявку? – спросил он.
– Какую заявку? – не поняла она.
Да и Дима в недоумении глянул на своего сэнсэя.
– На конкурс «Мисс Народовольск». Вы же еще не замужем, я так понимаю?
– Нет.
– Значит, вам можно участвовать в конкурсе. А он у нас в октябре, и вы можете принять участие.
– А это обязательно? – спросил Дима.
– Обязательно! – отрезал Федор Васильевич. – Такую красоту нельзя скрывать от народа. Люди должны видеть, что в мире существует такая красота… Нина, вы обязательно займете первое место! В этом никаких сомнений. Об этом я вам говорю как рядовой житель нашего города, а не как председатель жюри.
– А вы председатель жюри? – спросил Дима.
– Да вот, озадачили, – не сводя глаз с Нины, сказал Шурин.
Дима ничего не знал о конкурсе красоты, но удивления не было. Федор Васильевич – свободный человек, к тому же по бабам ходок.
И сам Дима любил хорошо погулять. После армии как с цепи сорвался – то с одной, то с другой. Он уже и со счета сбился, сколько у него было, когда появилась Нина. Случайно увидел ее на улице, подвез к дому, стал напрашиваться на чашку кофе, но получил отказ. Но сдаваться он в таких случаях не привык, усилил натиск и в конце концов добился своего…
Нина позвонила ему сама, сказала, чтобы он пришел к ней ночью. Дома у нее он и узнал, кто ее содержит и снимает квартиру. Но страх перед Рычагом не остановил его, и он продолжал наведываться к ней, пока однажды ему не пришлось выпрыгнуть с балкона ее квартиры в одних трусах. Спасибо ментам, они подсказали ему, что Нина может попасть под удар. Он и сам это, в общем-то, понимал, но надеялся, что все обойдется. Но менты сподвигли его на правильное решение, и он вернулся за Ниной, забрал ее к себе. А потом Рычаг погиб…
– Но Нина почти замужем, – покачал головой Дима. – Мы собираемся пожениться.
Ему вовсе не хотелось, чтобы Нина дефилировала перед толпой озабоченных в одном купальнике. Она действительно красива настолько, что с легкостью победит в конкурсе, но зачем ему это нужно? Да и ее, похоже, не очень-то вдохновляет эта идея, хотя вежливая улыбка не сходит с ее лица.
– Почти не считается, – глядя на нее, ответил ему Шуринов.
– Да, но Нина не хочет.
– Вы действительно не хотите? – с притворным удивлением спросил Федор Васильевич.
– Мы с Димой – муж и жена, и я уже не мисс, – с наигранным сожалением развела она руками.
– Но вы еще и не миссис. А конкурс красоты вы уже, считай, выиграли. Это я говорю вам как председатель жюри. Так что вы, Нина, королева красоты!.. А ту девушка, которую признают победительницей, будет всего лишь вице-мисс…
Дима уже жалел, что позволил своей подруге выйти к ним. Нина, похоже, потрясла Шуринова не на шутку. Он же на нее как на какую-то богиню смотрит… Дать бы ему в рыло, чтобы зенки выкатились!
– Федор Васильевич, мне кажется, вы смутили Нину, – сказал он, пытаясь сдержать рвущиеся наружу эмоции.
– Да?
Шуринов посмотрел на него очень внимательно. И даже опомнился. Понял, что нельзя так смотреть на чужую женщину без риска схлопотать по морде. В карате он, конечно, большой мастер и сможет справиться с Димой, но дружба сойдет на нет. А он этого допустить не мог.