В кабинет вошел вчерашний парень. Высокий лоб, широкое лицо, брови густые, изогнутые так, что маленькие глазки кажутся точками под знаком вопроса.
– Как зовут? – спросил Богдан.
– Толик.
– Узнаешь меня, Толик?
– Да. Вы на мою машину садились, – кивнул парень.
– Это и все, что ты запомнил?
– Ну, вы за кем-то гнались…
– А этот кто-то на капот твоей машины запрыгнул. Сильно капот помял?
– Было немного…
– Сколько твоей «шестерке» лет?
– Два года. Ни одной царапины, а тут такое…
– Если машина почти новая, то капот прогнить не мог. А человек, за которым я гнался, не очень большой и тяжелый, так?
– Да нет, не очень. Среднего роста, худой очень…
– Парень или девушка?
– Э-э… Не знаю. У него маска на лице была…
– Маска?
– Ну, знаете, если вязаную шапочку до подбородка растянуть и прорези для глаз сделать, то такая маска и получится…
– Шапочку? До подбородка? – задумался Богдан.
Сегодня ночью нашелся свидетель, который видел возле подъезда подозрительного типа. Мужчина этот возвращался с работы и в темном углу между кустом из палисадника и стеной дома заметил какого-то человека в темном. Лица он его не разглядел: помешала темнота. Но при этом свидетель почти уверен в том, что лицо этого человека было открыто. Значит, не было никакой маски.
Но, возможно, на нем была вязаная шапочка с прорезями для глаз. И волосы были забраны на затылке с помощью заколки. В момент, когда к дому подъехал Зонтик, человек этот раскатал по лицу шапочку, совместил прорези с глазами и пошел убивать. Сделал дело и побежал. Но нижний срез шапочки давил на заколку, которая и упала, когда он спрыгнул на землю с капота машины. Вернее, она. Если это ее заколка…
– А во что этот человек был одет?
– Ну, спортивный костюм…
– Волосы длинные?
– Волосы?.. – Толик задумался. – Да, волосы из-под маски выбивались. Да, длинные волосы…
– Темные или светлые?
– Вроде бы темные…
Действительно, на заколке были обнаружены несколько темных волос.
– А как этот человек бежал к тебе?
– Ну как бежал?.. Обыкновенно бежал…
– Тебе его походка не показалась женственной?
– Женственной?.. Да, показалась. Точно, как баба он бежал! Я еще думаю, чего он бедрами виляет!.. Ну, не сильно так виляет. И бежал он хорошо, быстро. И на машину заскочил, как будто его подбросило… Слушайте, а еще думаю, чего у нее грудь такая большая!..
– Насколько большая?
– Ну, не такая, как у моей Юльки…
– А у твоей Юльки какой размер? – Богдан вспомнил девушку, с которой вчера видел Толика.
– Четвертый! – с гордостью сообщил парень.
– А волосы у нее какие?
– Светлые волосы. Она у меня блондинка…
Богдан мог бы подумать, что заколку потеряла спутница Толика. Но у нее светлые волосы.
Еще можно предположить, что убийца был мужчиной с длинными волосами. Но вряд ли бы он стал носить дамскую заколку. К тому же Толик заметил увеличенный бюст и женскую манеру передвижения.
– И еще один вопрос. Ты испугался, когда увидел у меня пистолет, – напомнил ему Богдан. – Это в принципе понятно, но мне кажется, что ты видел пистолет и в руке этого человека…
– Да нет, не было ничего.
– Точно?
– Точно.
Орудия преступления убийца на месте не оставил. И с собой не уносил. Хотя он мог банально спрятать его под одеждой. Под резинкой спортивных брюк ствол удерживается плохо, может выскочить и вывалиться через штанину. Но ведь преступник готовился к убийству, он все продумал. Возможно, у него была кобура под курткой или просто кожаный пояс, за который пистолет можно просто заткнуть…
В кабинет стремительным шагом зашел Ревякин. Он все еще числился наставником Богдана, и работали они вместе, и кабинет у них один на двоих.
Энергия, казалось, била из Ревякина ключом. Но так только казалось. Он торопился только потому, что ему очень хотелось пить. Схватил графин за горлышко, припал к нему и пил, пока не осушил его до дна. Под грузом выпитой воды тяжело опустился на стул за своим столом – и затих, уныло глядя на Богдана. Неважный у него вид, такое ощущение, что всю ночь пьянствовал. Илье бы сейчас воду вскипятить да кофе сделать, но, похоже, ему лень шевельнуться, чтобы обслужить себя. Богдан мог бы ему помочь, но ведь он занят. Хотя можно и отвлечься. Тем более что ему и самому не мешало бы взбодриться.
– Куртка была застегнута? – спросил он, поднимаясь со своего места.
– Какая куртка? – покосившись на Ревякина, спросил Толик.
– Спортивная. Ты же говоришь, что на преступнике была спортивная куртка, – сказал Богдан, протягивая напарнику руку для приветствия.
– Ну да, куртка застегнута была. Под самый подбородок.
– И ничего под ней не топорщилось?
– Я же сказал, грудь топорщилась. Не такая, как у моей Юльки, но там второй размер, не меньше… И как я сразу не догадался, что баба это! Маленькая такая, щуплая, а как прыгнула!..
– Куда? – Богдан включил в розетку электрический чайник.
– Ну, на машину.
– А может, в машину? Может, ты преступника увез?
– Я?! – оторопело протянул парень.
– Ну а вдруг, – пристально посмотрел на него Богдан.
– Тогда почему я не уехал?
– Мало ли… Вдруг для отвода глаз остался. А потом ты не знал, что милиция появится так быстро…
Богдан и сам задумался над своей внезапной версией. Что, если девушка Толика и была киллер? Что, если это она сдуру запрыгнула на капот его машины? Что, если это возмутило парня настолько, что он кинулся смотреть повреждение, невзирая на риск засветиться? А тут вдруг Богдан объявился…
На заколке темные волосы, а у Юли – светлые. Но ведь заколку могла потерять какая-нибудь другая, совершенно посторонняя женщина.
– Да нет, не увозил я никого! – ошарашенно мотнул головой парень.
– А Юлю свою?
– Юлю?! Так она моя девушка!
– А что, твоя девушка не могла убить?
– Нет конечно!
– Чья-то могла, а твоя нет, так, что ли, получается?
– Юля здесь ни при чем!
– А почему Юля? Может, это ты убил?
– Да нет! – Толик шокированно таращился на Богдана.
В глазах у него недоумение человека, который пошел получать «Волгу», выигранную в лотерею, но вдруг узнал, что он сам должен государству пятнадцать тысяч рублей.
Богдан взял парня за рукав куртки. Похоже, в этой же одежде он находился вчера. Если так, то на куртке могли быть микрочастицы сгоревшего пороха. Если, конечно, убивал Толик. Но вероятность этого ничтожно мала. Хотя одежду надо бы сдать на экспертизу.
– Снимай, – потребовал он.
– Зачем? – удивился Толик.
– Ничего, не замерзнешь.
Он хотел сказать, что у них тепло, но это, увы, не соответствовало действительности. Холодно уже за окном, а отопительный сезон еще не начался, поэтому не жарко в кабинете, мягко говоря. Поэтому неплохо было бы согреться кофе. А вода уже вскипела. Но Ревякин сам потянулся за кружками, а Богдану махнул рукой – дескать, занимайся делом.
– Если ты стрелял, то у тебя пороховые газы на куртке остались. Экспертиза выявит.
– А если нет?
– Тогда не выявит.
– Не выявит! – облегченно вздохнул парень.
– Ты находился рядом с местом преступления. Ты находился рядом с местом, где убили человека. Что ты там делал?
– Ну, Юлька там живет. Я ее подвез, мы встали, ну, целовались…
Действительно, на губах у его девчонки Богдан видел размазанную, а местами полностью слизанную помаду. Да и не верил он в свою мимолетную версию. Но куртку на экспертизу он все-таки отдаст. И с Юлей надо будет поговорить…
– А выстрелы слышали?
– Выстрелы? Что-то было… Только мы не поняли. Музыка у нас играла. А потом смотрим, человек бежит. Прыг на машину…
– А чего ты встал так, что через тебя перепрыгивать надо?
– Ну, я Юльку напугать хотел. Разогнался и перед самым домом остановился. Еще бы чуть-чуть, и все…
– А говоришь, ни одной царапины за два года. Если ты такой лихач, должны быть царапины.
– Да не лихач я. Просто Юлька очень нравится. Голову иногда сносит, – смущенно улыбнулся Толик.
– Вот я и говорю, что башню сносит, – усмехнулся Богдан. – Она сказала, что убийцу увезти нужно. И ты увез… Где он у тебя находился, когда я к вам подходил? В багажнике? На заднем сиденье?
– Да не было никого!
– Смотри, я ведь Юлю твою допрашивать буду. Если вдруг какие-то расхождения будут, то мы тебя быстро на чистую воду выведем!
– Да я здесь ни при чем!
– А Юля?
– И Юля тоже!
– Да? Но мы-то тебя подозреваем… Короче, Толик, у тебя еще есть время подумать. Мы с тобой сейчас кофе попьем, ты с нами посидишь, потом эксперт с твоей куртки соскоб сделает. В общем, у тебя есть время подумать.
– Мне не в чем сознаваться!
– Да? Тогда думай, как было дело. Вспоминай вчерашнюю ночь, вспоминай, как выглядел преступник. Я понимаю, спортивный костюм, маска, волосы, женская походка… Но что ты еще видел? Может, есть какая-то мелочь, которая выскользнула из памяти. А может, ты его глаза видел, когда он через твою машину прыгал? Может, эти глаза показались тебе знакомыми?
– Глаза?.. – Толик лихорадочно задумался. – Да, я видел ее глаза… Там светло было, а еще я фары включил, когда увидел, что к нам кто-то бежит… Там в маске вырез для глаз широкий был…
– И что?
– Узкие там глаза.
– Что, как у японца?
– Как у японца?.. Да нет, не совсем узкие… Я бы даже сказал, длинные… Не узкие, но длинные, может, потому и кажутся узкими… И брови еще черные-пречерные. Как будто нарисованные…
– Может, выщипанные? – подсказал Богдан.
– Может, и выщипанные. И очень густо накрашенные… Мне так показалось… И эти брови очень близко подходят к глазам. У Юли брови высоко находятся, а у этой очень низко. Даже век не видно…
– А цвет глаз?
– Я же говорю, фары включил и глаза эти заблестели, ну, от света… Хотя мне показалось, что красные глаза. Зрачки красные. Верней, зрачки черные, а вокруг все красное… Но это, наверное, от света…
– Может, и от света… А может, оборотень был… Нарисовать эти глаза можешь? Длинные, узкие, брови низкие, век не видно – это понятно. А какой внешний угол? Он может кверху быть загнут, может книзу. То же самое с внутренним уголком…
Богдану пришлось нарисовать на листе бумаги брови, нос, глаза, показать, где внешний угол, где внутренний. Толик все понял и после нескольких попыток нарисовал глаза подозреваемого. И даже переносицу изобразил. Широкая переносица, что уже немаловажно…
– Точно так было или сочиняешь? – спросил Богдан, разглядывая рисунок, верней, корявое его подобие.
– Ну, могу в чем-то ошибиться. Но что помню, то нарисовал…
Ревякин взял лист бумаги, долго рассматривал изображение.
– На женщину похоже, – наконец выдал он.
– Похоже, – согласился Богдан. – Только что это за женщина? Хорошо прыгает, быстро бегает… А еще стреляет без промаха…
– Кто у нас там дежурит? Филиппов?
Ревякин вышел из кабинета, минут через пять появился и увел Толика вместе с курткой. И вернулся.
– Пусть с Филипповым пообщается. Под протокол, – сказал он, размешивая сахар в своей кружке. – Он его и кофе напоит… Хорошо ты этого Толика раскачал, мне понравилось. Еще бы про глаза не соврал…
Он снова взял рисунок, всмотрелся в изображение.
– Никого не узнаешь? – спросил Богдан.
– Интересные глаза. Но не узнаю… Значит, баба в Зонтика стреляла?
– Похоже на то. Я ее заколку нашел, на ней волосы… Ну, возможно, что ее заколка…
– Заколка – это хорошо. А ствол?
– Нет ствола… И эти ствол увезли…
– Кто «эти»?
– Киллеры, которые Тараса застрелили. И Зяму вместе с ним… Расстреляли весь магазин и уехали вместе с автоматом. И никаких следов, кроме гильз…
– Тарас, Зяма, Зонтик… Это война, Богдан. Это Шурин под себя зачищает. От этой печки плясать надо… Ты правильно вчера сделал, что к Диме Ковалькову поехал. Ну да, на месте он был, да, алиби у него. Но никто не говорит, что Ковальков лично Тараса и Зяму застрелил. Может, кто-то из его людей это сделал… Он в Афгане служил, и друзья у него такие же «афганцы» могут быть. У них, у «афганцев», свои сообщества, встречаются они, разговаривают между собой. У кого-то дела не очень, кто-то спивается, кому-то работа хорошая нужна. А у Ковалькова с этим без проблем… Что-то я не в ту сторону полез, – спохватился Ревякин.
– Почему не в ту? Все правильно.
– Может, и правильно. Но этих «афганцев» найти надо, а это не просто будет… Да не факт, что с той стороны ветер дует… Еще с этим, который Зонтика убил, придется повозиться. Или с ней… Шурин не дурак, он Кривца и Шаркова из Ижевска нанял. Может, и эта сучка с ними была… Или сама по себе, но из другого города. Хотя, возможно, из Народовольска. Зойка из наших была, и эта может быть из наших…
– Может, проститутка?
– Может, и проститутка, – кивнул Ревякин. – У Зойки должок был перед Шурином. И у этой должок может быть. Кривца и Шаркова нет, а работы полно, вот и приходится выкручиваться. На Тараса киллеры нашлись, и на Зонтика тоже. Не важно, кого нанимать, лишь бы результат был. А результат есть. Потому что Шурин грамотно к этому вопросу подошел. Знал, кого нанимать… Может, и не было у нее никакого долга перед Шурином, может, он просто деньги ей заплатил… Короче, все это разговоры. Тут носом землю нужно рыть, дерьмо это собачье поднимать, смотреть, с кем Шурин общался, с кем имел дела… Зоновское прошлое здесь ни при чем. В зоне он с женщинами не общался, присмотреть там никого не мог. Значит, смотреть надо, с кем он в городе знался. А это темный лес, тут без топора никак. Да и топором долго махать, чтобы до нужного дерева добраться. Кто нам время на это даст? Если бы мы только против Шурина работали, а так у нас своих забот полный кузов… Ладно, совещание будет, Измайлов нам все объяснит, что там да как. Хотя вряд ли нас на Зонтика бросят. Этот эпизод с убийством Тараса и Зямы свяжут. А это два района, значит, по идее, работать должен городской розыск. Создадут оперативно-следственную группу, будут работать. А мы на кражах останемся. А то вдруг убийцу найдем!..
– И что, если найдем?
– Ты что, не понимаешь? Шурин тебе не какой-то там уголовник, которого можно раскатать за милую душу. У него есть сила, у него есть деньги. Он может нанять наркомана, который убьет мента. А еще этого мента он может просто-напросто купить…
– Если ты про меня, то у него денег не хватит, чтобы меня купить.
– А зачем тебе деньги? Ты холостой, тебе нравится твоя работа, ты готов работать на голом энтузиазме. А я, например, жениться собираюсь, мне деньги нужны… А Измайлову, например, на пенсию скоро, ему бы дом где-нибудь за городом купить, яблоки выращивать… Понимаешь?
– Понимаю, – кивнул Богдан. – Понимаю, что Шурин может наркомана нанять… А если Захаркин и эта с узкими глазами – одного поля ягода? Его за дозу наняли, и ее могли теми же бусами приманить.
– Запросто, – подхватил Ревякин. – Надо съездить к Захаркину в СИЗО, поговорить с ним…
В это время дверь в кабинет открылась, и появился Филиппов. Оказывается, Шумов собирался своих оперов на пятиминутку. Сначала совещание у начальника уголовного розыска, затем у полковника Измайлова. Рабочий день начинался с нагоняев, взбучек и ценных указаний, все как обычно…
Глава 22
Жизнь в центре городского рынка бурлила, как вода в чайнике, била через край, остывающим кипятком разливаясь по его окраинам. Апельсины, бананы, виноград, помидоры, зелень, все такое прочее – полное изобилие. Дорого. Но страна вступила в эпоху рыночных отношений, так что торговцы вправе драть с покупателей три шкуры. Может, потому Коваль чувствовал за собой право иметь с них самих. К тому же рынок этот стал его территорией, и он может устанавливать здесь свои порядки.
И устанавливает. Поэтому вчера жестоко был избит азербайджанец, не захотевший делиться с братвой. А до этого, два дня тому назад, бойцы Коваля отметелили четырех амбалов из банды Рычага. Банально все произошло, без громких речей и надрыва в голосовых связках. Спокойно подошли к этим бугаям, сказали, чтобы они убирались, но те уперлись рогом, и понеслась. Карате – само по себе дело серьезное, а если еще и трехкратный численный перевес, то спасу против такой силы просто нет. Воровских бойцов избили до потери сознания, а потом просто вышвырнули с рынка, как каких-то пьяных бомжей. И никакой ответки не последовало. Потому что кончилась воровская власть в районе. Все, нет больше ни Рычага, ни Тараса, ни Зонтика. Так, всякая шелупонь осталась, которая сама по себе не в силах удержать центр города. Потому под Шурина отошел и рынок, и гостиница с рестораном, и все коммерческие точки, которыми мало-помалу заполнялась Советская улица. Таких точек хватало и на городском рынке – кооперативная столовая, кафе, ну а за прилавками сплошь мелкий частный бизнес. Не будут делиться – получат по зубам.
Раньше на этом рынке торговали только дарами лета и колхозных полей. Но с начала кооперативного движения здесь появились заморские фрукты, а в мясном павильоне можно было разжиться даже страусятиной. Часть рынка отошла под вещевые ряды, причем весьма солидная часть. Территория большая, в покупателях – весь город, так что деньги здесь крутились нешуточные. Только за вчерашний день Коваль собрал сорок тысяч рублей. «Девятку» новую можно купить, если по рыночной цене. А если по государственной – то все четыре. И это за один только день. Правда, вчера суббота была, самый наваристый день. Сегодня воскресенье, торговля тоже неплохо идет. А завтра рынок будет закрыт на профилактику, во вторник торговля возобновится, но пойдет вяло, а по вещевым рядам и вовсе сквозняк будет гулять. И в среду такая же ситуация, и в четверг. И только в пятницу рынок начнет оживать…
Рынок, который теперь принадлежит Ковалю. Рынок, ради которого пришлось потрудиться. И рычаговское бычье отсюда вышвырнули, и торгашам политику рэкетирской партии объяснили. Всех барыг обошли, всем объявили, что власть переменилась. С несговорчивыми пришлось общаться в индивидуальном порядке. Такой подход приносил свои плоды. Особо борзые соглашались платить, за что получали бесплатный талончик в городскую стоматологию: с беззубым ртом много не наторгуешь.