Наркоман действительно чувствовал себя неважно: ломка у него, а это не сахар. Но ведь он же нашел в себе силы наброситься на Богдана, значит, и разговаривать сейчас мог. Просто парень решил включить дурака.
К подъезду на скорости подъехала «канарейка», резко, с визгом остановилась. Из машины выбрались два патрульных милиционера. Рыхлоносый мордастый сержант и молодой старлей с большой фуражкой на маленькой голове.
– А-а, товарищ лейтенант! – с сарказмом былинного героя протянул сержант. – Опять вы отличились…
Похоже, общение с молчаливым и, в общем-то, беспомощным старлеем распоясало этого могучего деревенского парня, и он решил, что в столь фамильярном тоне можно общаться со всеми лейтенантами.
Богдан пристально, исподлобья глянул на этого балагура, и тот не устоял перед ним, отвел глаза в сторону. И только тогда увидел валяющуюся на земле финку. Только тогда и дошло до него, какая опасность угрожала Богдану…
* * *В милиции работают жесткие люди, могут и нагрубить на допросе. Или даже чем-нибудь тяжелым стукнуть. Но Семену Захаркину повезло. Бить его никто не собирался. Ему всего лишь пообещали дозу, и он рассказал все без утайки.
Вчера он тоже получил дозу своего наркоманского счастья. Старший лейтенант Скальцев помог Богдану с ампулой морфия и этим развязал язык несостоявшемуся киллеру. А сегодня Захаркиным занялся Ревякин.
– Как ты узнал, где живет лейтенант Городовой? – спросил Илья.
– Да я не знал. Мне показали место, где я должен был его ждать…
– А как ты узнал Городового?
– Мне фотографию показали…
– Тебе велели убить Городового или просто напугать?
– Сказали, что ножом его ударить надо… Я не собирался никого убивать!
– Но ударить собирался?
– Да, только ударить…
– А как зовут человека, который тебя нанял, ты не знаешь?
– Нет, он не назвался…
– Как он выглядел?
Ревякин зашел на новый круг, но ничего нового не узнал. Татуировок на руках у заказчика не было, особые приметы отсутствовали, если не считать усов и бороды, которые запросто могли быть накладными.
Капитан снова заставил Захаркина пролистать фотоальбомы, где мог быть запечатлен заказчик, но и на это раз результат оказался нулевым. И фоторобот, который был составлен по его показаниям, никого не мог напомнить. Глаза скрыты очками, форма лица искажена кепкой и бородой…
Захаркина увели, и Ревякин повернулся к Богдану:
– Ну, что скажешь?
– Дело ясное, что дело темное.
– Тебя не смущает слово вора?
– Смущает.
– А морфий на сто доз?.. Я точно знаю, что Рычаг занимается наркотой. У него свой канал поставки. И сбыта… Да и кто еще мог тебя заказать?
– Ну да, больше некому.
Богдан и сам склонялся к мысли, что это Рычаг пытался свести с ним счеты.
– Только вот одна проблема, парень. Я говорил с Рычагом, он сказал, что претензий к тебе не имеет. Ну, погорячились, с кем не бывает. А то, что Бурдуков за пушку схватился, так это его личное горе. Ты же здесь ни при чем…
– Сказать можно все что угодно.
– Это верно. Вор – зверь хитрый. Его слово – закон, но только для своих. Если он дал слово ментам, то оно ничего не стоит… И все-таки меня терзают смутные сомнения. Почему на тебя бросили никчемного Захаркина? Он же ни черта не умеет! А Рычаг знает, что голыми руками тебя не взять. Тут спеца надо было подсылать, чтобы тебя завалить… Может, Рычаг всего лишь припугнуть тебя хотел?
– Не думаю. Захаркин, может, и дилетант, но если бы я не среагировал, он пырнул бы меня в бок. А там печень…
– Но ты же среагировал?
– Потому что трезвый был. И ушки на макушке. А если бы я со спиртным перебрал? Всякое ведь бывает. Водка притупляет реакцию, а много водки ее просто убивает…
– Спорить не буду… И скажу тебе, что ситуация не из приятных.
– И что теперь делать?
– Не знаю. Если бы Захаркин сдал Рычага, проблем бы не было – взяли бы его, оформили. А так на этого гада у нас ничего нет. Разве что незаконный метод попробовать…
Богдан хотел спросить, что именно предлагает Ревякин, но вдруг открылась дверь, и в кабинет вроде бы неторопливым, но при этом стремительным шагом зашел майор Шумов. До сих пор начальник уголовного розыска находился в отпуске и выйти на службу предполагал только через неделю.
– Встать-равняйсь-смирно-вольно! – с улыбкой до ушей скороговоркой выдал Ревякин.
Но Богдан действительно вытянулся в струнку.
– Да расслабься ты, лейтенант, – усмехнулся Шумов. – Мы не на строевом смотре…
Ему было не больше тридцати. Высокий, сухопарый, высоколобый, с широкими блестящими залысинами. Взгляд цепкий, проницательный, как у матерого мента. На какой-то миг Богдану показалось, что этот человек смотрит на него не снаружи, а изнутри.
– Насколько я понял, у нас вдруг резко повысилась раскрываемость по тяжким преступлениям. Покушение на жизнь сотрудника милиции – дело серьезное…
– Лихо начал службу лейтенант, – перебил начальника Ревякин.
– Ну, не подставляться же ему под пулю и под нож.
– Дураков нет, – усмехнулся Богдан.
– Так держать, лейтенант, – подмигнул ему Шумов.
– Хороший из него опер выйдет, жаль будет потерять на взлете, – кивнул Ревякин.
– А что, есть опасения?
– Богдан с Рычагом сцепился. И первый инцидент из-за этого, и второй.
– Что там со вторым?
– Боюсь, что это Рычаг убийцу подослал.
– Да? Ну, тогда пошли. Измайлов нас ждет. Расскажешь ему все, что думаешь.
Майор взял Ревякина под локоток и вывел его из кабинета, Богдан последовал за ними.
Начальник РОВД сидел за своим огромным лакированным столом, который запросто мог заменить собой двуспальную кровать – достаточно было настелить на него матрасы. В одной руке Измайлов держал сигарету, пальцами другой нервно барабанил по столешнице.
– Ну что, герой, как самочувствие? – спросил он, обращаясь к Богдану. – Поджилки не трясутся?
– Да нет, не страшно, – пожал плечами Богдан.
Неприятное это ощущение, когда знаешь, что на тебя охотятся. Но ведь он давно знал, что работа в милиции сопряжена с риском для жизни. Родной отец – наглядный тому пример. Может, и были сомнения, быть ему ментом или нет, но он уже сделал свой выбор.
– Это хорошо, что не страшно. Это очень хорошо. Но бояться надо. Без страха нет осторожности, а без этого в нашем деле никак… Ну, что там по этому Захаркину выяснили?
– Да гиблое дело, – покачал головой Ревякин. – Не знает он, кто его на Городового натравил. Фоторобот составили, но там ничего не понятно. Очки, усы, борода, кепка низкая. Даже если мы вдруг найдем этого типа, вряд ли Захаркин его опознает…
– Но это точно не Рычаг был?
– Вы на него грешите? – Ревякин с интересом посмотрел на Измайлова. – Я тоже на него подумал… Только Рычаг не того полета птица, чтобы самому заказ делать. Кто-то из его людей это мог сделать…
– Я бы не так сказал. Я бы сказал, что Рычаг вообще бы на это дело не пошел, – покачал головой Измайлов. – Городовой ничего такого ему не сделал. Ну, на прием взял, ну, Бурдукова подстрелил… Ты, Ревякин, сесть ему помог в свое время, это куда серьезней. И что, отомстил он тебе?
– Нет.
– Вот видишь… Хотя все может быть. Время меняется, люди меняются. Может, попала Рычагу вожжа под хвост, вот он и взбесился… В общем, тебе, Городовой, расслабляться нельзя. Оружие держишь при себе, один глаз на лбу, другой на затылке, чтобы сзади никто не подкрался… Может, бронежилет наденешь? Легкий, от холодного оружия…
– Так лето же, тепло, – пожал плечами Городовой.
Бронежилет – штука хорошая, но сейчас не время его носить. Осенью под свитер и куртку – можно, а под рубашку и пиджак – нежелательно. И жарко будет, и неудобно. Да и пиджак новый нужен, на два размера больше, а это расходы и дыра в личном бюджете. Хотя подумать о таком варианте надо. А то вдруг опасное задание поступит, дадут команду надеть тяжелый бронежилет, противопульный…
– Ну ладно, тогда не надо. Но ушки держи на макушке.
– Я вас понял, товарищ полковник.
– А Захаркиным нужно заниматься. – Измайлов строго посмотрел на Ревякина. – Может, он и не знает, кто его нанял. Но тот, кто его нанял, возможно, знает о нем самом. Надо пробить окружение Захаркина, установить всех, с кем он общался, выявить, с кем, в свою очередь, общались эти люди, возможно, выйдете на заказчика… Дело серьезное, на кону безопасность нашего сотрудника, поэтому на это дело нужно бросить все силы. Давай, Шумов, подключайся, потом неделю свою догуляешь.
– Я все понимаю, Евгений Павлович.
– Ну, если понимаете, давайте работайте.
Если Шумова и расстроило это решение начальника, то виду он не показал. И даже косого взгляда на Богдана не бросил. После разговора с Измайловым он собрал у себя в кабинете всех своих оперативников, велел им оставить свои дела и целиком переключиться на Захаркина.
Глава 10
Глава 10
Машина у Ревякина старая, скрипит, тарахтит, но лучше что-то, чем ничего.
– Пошли до квартиры тебя провожу.
Богдан хотел отказаться, но Илья уже вышел из машины. Они вместе поднялись на третий этаж, только тогда и расстались.
– До завтра.
Весь день они на ногах. И все ребята из розыска в деле. Два наркоманских притона накрыли, шесть торговцев приняли, а сколько морфина и анаши взяли – на два года вперед план по этой части выполнили. Но на заказчика преступления так и не вышли. Есть несколько подозреваемых, но с ними еще работать и работать…
Устал Богдан за день, хотелось поскорей раздеться, принять душ и лечь спать. Но все-таки он не расслаблялся. Поэтому заметил, что на двери нет волоска, который он к ней прикрепил. Значит, открывалась дверь, пока его не было.
А Ревякин уже спускается вниз. Ему тоже домой надо… А волосок и сам упасть мог. Может, Богдан не очень надежно его прикрепил…
И все-таки в квартиру он зашел с пистолетом на изготовку. И дверь за собой не стал закрывать. Если вдруг что-то случится, Ревякин сможет услышать.
Но Ревякин уже вышел из подъезда, а ничего пока не происходило. Тихо в квартире, только слышно, как тикают ходики… Хотя запах какой-то странный. Даже приятный. Женскими духами пахнет. И кто это лежит на диване?
Быстрым бесшумным шагом Богдан прошел к окну, чтобы оттуда контролировать и лежащего на диване человека, и вход в комнату.
Человек спал, накрывшись с головой тонким покрывалом. Или делал вид. Глаза привыкали к темноте, и Богдан увидел раскиданные по подушке длинные черные волосы. Уж не женщина ли это?.. Его догадку подтвердили сложенные на кресле вещи – платье, бюстгальтер…
Женщина спала. Или продолжала делать вид. И в квартире по-прежнему тихо. Никто не входит из прихожей в комнату.
Богдан глянул в окно и увидел отъезжающую от дома «копейку». Все, Ревякин ему больше не помощник. Хотя, конечно, можно выстрелить из пистолета, привлечь его внимание. Но это как минимум глупо.
Он подкрался к дивану, мягко взялся за краешек покрывала и резко сдернул его. Женщина лежала к нему спиной. В одних трусиках. Красивая спина, волнующий изгиб талии, длинные ноги…
Женщина проснулась, вскочила с дивана, разворачиваясь лицом к нему. Глаза уже совсем привыкли к темноте, и в тусклом свете, что исходил от окна, Богдан увидел пышные и высокие округлости бюста, украшенные маленькими темными кружочками.
И лицо незваной гостьи он тоже увидел. Симпатичное девичье лицо, красивая обнаженная фигура – было от чего разволноваться.
– Костя, ну, наконец-то! – обрадовалась девушка. – Э-э, а что это у тебя?
Она еще не рассмотрела Богдана, но уже заметила пистолет у него в руке. Причем направленный на нее.
– Я не Костя. Я из милиции.
– Из милиции?!
Девушка испуганно скрестила руки на груди, села на диван и закрылась подушкой.
– Так и сидеть!
Богдан вышел из комнаты, закрыл входную дверь, заглянул на кухню, осмотрел санузел. И еще как следует осмотрел печать на двери во вторую комнату, не сломана ли она. Квартира двухкомнатная, но спальня здесь занята вещами хозяев. Закрыта она, и еще опечатана для большей надежности. И Богдану так спокойней. Печать цела, значит, в этой комнате никого сейчас нет и быть не может.
Он вернулся к своей гостье. Девушка сидела в той же позе. Простыня лежала на кресле, она легко могла до нее дотянуться, чтобы закрыть не только грудь, но и ноги, но, похоже, боялась пошевелиться. Богдан сам взял простыню, бросил ей и, когда она закрылась, включил свет.
Девушка действительно была хороша собой. Густые, длинные и прямые волосы, большие с огоньком глаза под пышными смоляными бровями, изящный носик, большие губы, чистая, без прыщиков кожа… Взгляд испуганный, но любопытства в нем больше, чем страха.
– А что здесь делает милиция? – спросила она.
Голос у нее не самый тонкий, можно даже сказать, грубоватый для женщины, но звучание приятное.
– Милиция здесь живет.
– Как это живет?
– Очень просто. Я здесь квартиру снимаю.
Богдан уже вложил пистолет в кобуру, но предохранительный клапан защелкивать не стал. И куртку снял, чтобы легче было выдернуть «ПМ». Мало ли, вдруг под подушкой у этой брюнетки спрятан дамский пистолет…
– А Костя где?
– Не знаю никакого Костю.
– Вот скотина! – вспылила она.
И, вскинув кверху обе руки, в гневе хлопнула ими по сиденью дивана. Простыня при этом сползла, обнажая грудь, но девушка этого не заметила.
– Кто, я?
– Нет, Костя… На месяц всего уехала!..
– Куда уехала?
– В отпуск.
– Работаешь?
– Учусь. В политехе. На четвертый курс перешла… И Костя со мной учится, только на курс младше. Он здесь жил… Ты правда его не знаешь? – Девушка подозрительно посмотрела на Богдана.
– Нет. Я эту квартиру в июле снял.
– Когда?
– Говорю же, в июле.
– В первых числах или в последних?.. Ой!
Только сейчас она заметила, что сидит с обнаженной грудью, спохватилась, закрылась простыней.
– Так стыдно! – сокрушенно вздохнула девушка.
– Стыдно, кому видно… В последних числах квартиру снял. Если точней, двадцать седьмого июля…
– А Костю видел?
– Нет, хозяйка привела, дала ключи… Кстати, а как ты сюда попала? Как дверь открыла?
– Ключами. Костя мне дубликат оставил… Представляешь, какая сволочь? На, говорит, ключи от моего сердца! Ключи дал, а сам свалил…
К сожалению, Богдан не знал, кто в этой квартире до него жил. Прежний жилец вещей не оставил, единственно, что от него осталось, – это несколько презервативов в шкафу. Может, действительно здесь жил бабский угодник по имени Костя и эту брюнетку сюда водил…
– Почему свалил? Просто съехал. Может, с деньгами проблема, решил в общагу перебраться…
– С деньгами проблема? Да нет, у него отец – председатель колхоза. А колхоз – миллионер. У него с деньгами всегда хорошо было. У него даже своя машина была…
– У отца?
– Нет, у Кости. Он здесь шиковал.
– А почему он в политехе учится? Если отец – председатель колхоза, ему в сельхозе учиться надо.
– Так это в Пермь надо ехать, а здесь рядом. А потом Костя не хочет агрономом быть, он автомобилями увлекается, а у нас транспортный факультет есть, он там и учится…
– Ну и чего ты переживаешь? Если он учится, то ты его найдешь.
– Найти-то я его найду, – расстроенно вздохнула девушка. – Но захочет ли он со мной, вот в чем вопрос!.. Он мог бы мне позвонить, сказать, что съезжает. Мог бы, но не позвонил. Значит, я ему не нужна… Ну и кто он после этого?
– Любовь зла, – усмехнулся Богдан.
– Вот и я говорю, что козел он… А ведь думала, что с ним жить буду, э-эх…
– Значит, ты из отпуска приехала?
– Да. Через две недели занятия начинаются, думала, это время с Костей проведу… Он тоже должен был приехать из отпуска пораньше. Мы договаривались… Вот же сволочь!
– Твои вещи? – Богдан взглядом показал на светло-коричневый кожаный чемодан, который уютно примостился между диваном и креслом.
– Мои.
– А Костины где?
– Не знаю.
– Ты должна была видеть его вещи. А их не было. Здесь мои вещи…
Богдан открыл шкаф и вынул из него висящий на плечиках китель с лейтенантскими погонами.
– Твой Костя тоже в милиции служит?
– Нет. Но я не заглядывала в шкаф.
– В шкаф не заглядывала, а спать легла.
– Легла. Устала потому что с дороги… Значит, Костя здесь не живет?
– Нет.
– Тогда извини. Не буду загружать тебя своими проблемами. У меня комната в общаге, я туда пойду. Ты отвернись, я оденусь…
Богдан вышел на кухню, поставил на плиту чайник. В холодильнике у него кусок масла, полбатона полукопченой колбасы, хлеб в шкафу не свежий, но лучше что-то, чем ничего. Сейчас он сделает бутерброды с колбасой, перекусит и ляжет спать. Душ можно будет завтра принять, холодный, чтобы взбодриться после сна. Подъем у него ранний: в половине шестого надо быть уже на ногах, а в семь его будут ждать в отделе. Работы очень много…
Можно было бы и гостью к столу пригласить. Девчонка она интересная, волнующая, а он далеко не монах. Были у него женщины, и еще будут. И с этой он бы не отказался закрутить шуры-муры. Но уж больно подозрительна эта брюнетка. Своим ключом открыла дверь, вошла в квартиру, Костю не нашла, но на ночь осталась.
Не похоже, что на кухне кто-то хозяйничал. Значит, девушка даже чаю не попила. Постеснялась? Может быть, хотя вряд ли. Чай пить не стала, а спать голышом легла.
Простыню она для себя нашла. В том же шкафу, где висел китель. Бельевую секцию открыла, а платяную – нет. Так не бывает… Странно все это. Очень странно.
Но в то же время глупо думать, что сюда ее заслала чья-то злая воля. Если тот же Рычаг смог подобрать ключ от его квартиры, то ему ничего не стоило просто подослать к нему обычного киллера. Богдан спит, а убийца глубокой ночью открывает дверь, проникает в квартиру и делает свое черное дело. Впрочем, остановить киллера мог ключ, вставленный в замок с внутренней стороны двери. Но ведь наемник мог проникнуть в дом, пока жертва находилась на службе… В общем, непонятно, зачем Рычагу нужен этот номер с девушкой, если все можно было сделать гораздо проще.