Следователь о планах Мариши даже не догадывался и ничего дурного не подозревал. Сидящая перед ним молодая беременная женщина вызывала у него совсем другие чувства. Он искренне ей сочувствовал из-за того, что ей довелось пережить прошлой ночью. И еще он хотел, чтобы для нее эта история закончилась как можно быстрее.
Его собственная жена совсем недавно разрешилась от бремени близнецами-мальчишками. И следователь Марков еще не успел забыть, какой трогательной и нуждающейся в защите была в те дни его женушка.
Бедный следователь, он ведь даже не подозревал, что за штучка находится перед ним. И сколько головной боли он еще получит, имея дело с ней!
А у Мариши, когда она вышла из полицейского участка, внутри все прямо свербело и чесалось. Ее так и подмывало прямо сейчас отправиться в родной городок Наташи. Увы, следователь распорядился, чтобы Маришу доставили обратно в «Солнечный берег» с комфортом на его личной служебной машине. Вот и пришлось Марише ехать совсем не в ту сторону, куда она намеревалась.
Впрочем, нет худа без добра. Оказавшись в санатории, Мариша переоделась, потому что погода – хмурая с утра – к полудню совсем разгулялась. Стало жарко и даже чуточку душно.
– Похоже, быть грозе, – заметил все тот же Кузьмич, который встретился Марише на пути в ее номер. – Как вы думаете?
Мариша лишь пожала плечами. Кузьмич явно намеревался завести разговор с Маришей, но она извинилась и быстро убежала. Валерий Кузьмич напомнил ей еще об одной вещи, которую ей предстояло сделать как можно быстрей. И оказавшись у себя в номере, Мариша первым делом принялась осматривать свои карманы.
– Да где же она? Куда я ее дела? – роясь в них, шептала она.
Девушка совершенно не помнила, куда она положила найденную утром на пляже вещицу. Сунула в джинсы? В курточку? Или куда-то еще?
– Чертов Кузьмич! Напугал меня до полусмерти. А потом я от него удирала и заботилась только о том, чтобы он ничего такого обо мне не подумал. Черт! Куда же я ее сунула?
Но, увы, вещица не находилась. А ведь она была! Мариша точно помнила холодок металла, когда кругленькая медалька легла ей в руку. Или это могла быть монетка. Нет, для монетки у вещицы были слишком ребристые и неровные края. Это скорее была брошка или значок. Во всяком случае, что-то интересное. И вот теперь выясняется, что Мариша это интересное бессовестно посеяла!
– Тьфу ты! – огорчилась Мариша. – Нет, ну надо же быть такой растяпой! Лучше бы оставила где есть. Тогда ее мог найти Кузьмич или кто другой. И было бы куда больше пользы.
Но долго корить себя за рассеянность было нельзя. Время буквально поджимало. И быстренько переодевшись, Мариша бросила джинсы с курткой на стул. И помчалась вниз в бриджах и легкой маечке. В машину она прихватит с собой большую шаль. Тогда до самого вечера ей не придется заботиться о смене наряда.
После обеда Мариша сразу же направилась в бюро проката машин, которое содержал владелец «Солнечного берега» для своих постояльцев. Тут было всего четыре автомобиля, но больше и не требовалось. Даже в выходные дни особенного наплыва желающих взять напрокат машину не наблюдалось. Одна-две стояли тут всегда. А, к примеру, сейчас все четыре машины были к услугам отдыхающих в санатории господ.
Мариша выбрала недорогой и легкий в управлении «Опель» с коробкой-автомат. И весело покатила на нем по гладкой дороге в сторону Старой Руссы. Впрочем, дорога была хорошей только первые десять километров. Видимо, только эта ее часть была выкуплена или взята владельцами «Солнечного берега» в долгосрочную аренду.
Именно этим отрезком чаще всего пользовались обитатели санатория. И именно его хозяева и привели в порядок. Оставшаяся часть дороги до Старой Руссы потребовала от Мариши немалой выдержки. Приходилось объезжать ямы, перестраиваться перед сужающимися участками, на которых якобы велись дорожные работы.
Но хотя дорога на этих участках и была сужена, и на ней стояли различные упреждающие и ограждающие знаки, но вот самих рабочих что-то не было видно. Да и техники, если честно, пригнано было маловато. За строительную технику мог сойти один лишь трактор, который по своей дряхлости и старости не смог вовремя унести отсюда ноги, пардон, колеса.
Но все прошло благополучно, Мариша добралась до чудесного тихого городка под названием Старая Русса и тут же остановила машину у обочины.
– Девочка, ты не скажешь, где тут улица Строителей?
– А нету такой! – беззаботно откликнулась малышка, подойдя к машине совсем вплотную.
А ведь Марише достался «Опель» с основательно тонированными стеклами. И таким образом девочка не могла видеть, кто еще находится в машине. А вдруг там рядом с Маришей или позади нее сидит злобный маньяк-педофил? Оставалось только удивляться легкомыслию родителей этой малышки, которая едва ли пошла в первый класс, но гуляла на улице одна.
– Ты это точно знаешь? – спросила у ребенка Мариша. – Нету в городе такой улицы?
– Не-а! Впрочем, можете спросить у бабушки!
– А где же бабушка? – тщетно оглядываясь по сторонам, спросила Мариша.
– А в доме. Спит. Но если вам надо, мы ее разбудим. Даже хорошо получится, а то она все спит и спит, а мне скучно!
И ребенок весело заскакал в сторону небольшого уютного домика с мансардой. Все вокруг утопало в цветах, яблони старались на славу. И войдя в сад, Мариша с удовольствием вдохнула напоенный сладким ароматом воздух.
– Бабушка! – тем временем кричала девочка, прыгая по мощенной плиткой дорожке к дому. – Бабушка! А к нам тетя приехала! Бабушка! Проснись ты, соня!
Наконец ее крики возымели действие. Из окна выглянула пожилая женщина и строго осведомилась:
– Ну что ты кричишь, Нюшка? Какие еще гости? Мы никого не ждем!
– Тетя! Чужая! Ей улица нужна!
– Какая еще улица?
– Строителей!
– Эко! – удивилась женщина. – Да уж и нет такой давно.
– Вот и я ей сказала, бабушка! А она все равно ее хочет.
– Ну, веди гостью в дом.
Девочка кивнула и потянула Маришу за руку.
– Пошли!
В чистенькой комнатке, куда провела девочка Маришу, оказалось очень уютно. На стене тикали старинные ходики, но в углу примостился плазменный телевизор. На деревянном крашеном полу лежал роскошный половичок, связанный из разноцветных обрезков ткани, а у стены гордо красовался компьютер с новенькой операционной системой.
Одним словом, в этой комнатке мирно сосуществовало прошлое и будущее, умудряясь не только не враждовать, но даже гармонично дополнять друг друга.
– Улица Строителей давно приказала долго жить, – такими словами встретила Маришу старушка. – Сразу же после перестройки пошла новая волна. Все переименовывали, памятник Ленину свалили, Маркса из парка убрали. Уж не знаю, кому они так сильно помешали? Стояли себе и стояли, мы к ним привыкли. Вроде как родные они уже стали, наши. А их взяли и в переплавку! Справедливо это?
– Нет, не очень.
Мариша тоже не одобряла подобной суеты. А еще она не одобряла пустой траты денег, пусть даже и не ее собственных, а государственных. Конечно, когда в городе есть улица Ленина, проспект Ленина, площадь Ленина и переулок Ульянова-Ленина – это уже явный перебор.
Но уж один-единственный памятник вождю мировой революции могли бы и оставить. Во-первых, это память и урок будущим поколениям. Чтобы не забывали, как легко можно развалить то, что казалось незыблемым. И во-вторых, простая экономия народных средств.
Ведь все эти памятники когда-то плавились, для них делались эскизы, их перевозили и устанавливали. Стоило это денег? Конечно, стоило! А все сносить, переустраивать, переименовывать, разве это не будет стоить денег? Будет! Да еще половина денег, а то и не половина, а куда большая часть, как водится у нас в России, осядет в карманах нечистоплотных чиновников и непосредственных исполнителей.
Так к чему вся эта шумиха? Кому могут помешать бедные безмолвные памятники? Как говорится, бояться надо не покойников или тем более памятников, а живых людей.
– Теперь эта улица называется Соловьиной улицей.
– Почему Соловьиной?
– Говорят, там раньше была низинка, в которой весной чудно заливались соловьи. Но теперь уже все застроили и перестроили. Если какой один соловьишка туда и залетит, то он песни не сделает.
Но тем не менее дореволюционное название было возвращено улице Строителей. И теперь Мариша знала, куда ей ехать.
– А вы почему интересуетесь? – внезапно спросила у Мариши старушка. – Я вижу, что вы не местная. Приехали к нам издалека. Зачем вам Соловьиная улица?
– У меня там знакомые живут.
– Да? И кто же? Вы поймите меня правильно, городок у нас маленький. А я человек уже старый. Почти всех здешних жителей знаю. А Соловьиная улица через квартал от дома моего отца была. Так кто вам там нужен?
– Иван Федорович и Серафима Потаповна Гражданки.
– Гражданки?! – воскликнула старушка. – О господи! Да ведь они померли давно!
– У меня там знакомые живут.
– Да? И кто же? Вы поймите меня правильно, городок у нас маленький. А я человек уже старый. Почти всех здешних жителей знаю. А Соловьиная улица через квартал от дома моего отца была. Так кто вам там нужен?
– Иван Федорович и Серафима Потаповна Гражданки.
– Гражданки?! – воскликнула старушка. – О господи! Да ведь они померли давно!
– Померли? – ахнула Мариша. – Как? Почему?
– Года у них такие уже были, подходящие. Обоим за восемьдесят. Нет, Серафима Потаповна, кажись, помоложе чуток своего мужа была, да на здоровье слабая. Все родить никак не могла. Единственный ребенок – Наташка у них появилась, когда Серафиме Потаповне уж за сорок перевалило. В те времена это была редкость, чтобы баба в такой срок и вдруг родила. Все вокруг них шушукались. Дескать, ребенок урод или больной от таких старых родителей родится. Ан нет, все обошлось! Наташка такой здоровенькой уродилась, что сто очков всем своим сверстникам давала.
– Значит, вы и Наташу хорошо знали?
Теперь Мариша горько корила себя за невнимательность и рассеянность. Ведь ей же Наташа еще живая и вполне здоровая внятно сказала, что ее мама умерла, когда она еще сидела в тюрьме. Последние передачи Наташа получала от тетки. Но и та была старой и тоже померла.
Но старушка, не ведая об охвативших Маришу сомнениях, продолжала говорить:
– Ну, не очень близко я знала Наташу. Годами мы с ней разнились. Но по-соседски знала, конечно. Да и то сказать, она яркая была личность. Иной человек всю жизнь рядом с тобой в соседнем доме проживет, а ты его и не заметишь. А про эту весь околоток постоянно судачил. Планида у Наташки такая, видать, была, чтобы ее имя у всех на слуху постоянно было.
К этому времени старушка уже выставила на стол угощение в виде мятных пряничков, домашнего шоколадного печенья в белой глазури и вчерашних подогретых на сковородке пирожков с грибами.
– Грибочки свежие, сама собирала. Сморчки называются, слышали про них?
– Слышала, но никогда не пробовала.
– Так вы попробуйте. Деликатес. Раньше-то моя бабка и строчки собирала, но теперь про них говорят, будто бы они ядовитые. Не знаю, правда то или нет, а я их от греха подальше больше в лесу не беру. Да и другие не берут. Зачем рисковать понапрасну?
Мариша попробовала пирожок из темной муки и была вынуждена признать, что ничего вкуснее давно не ела.
– А вы с чайком его! – подхватила старушка. – Или щей вам налить? Щи у нас знатные. Мы капусту по-особому квасим и в подполе храним. Вот уже весна, а у нас капусточка до сих пор хрустит. Налить вам щец?
Но Мариша от щей отказалась.
– Я уже сегодня обедала, спасибо. Вы мне лучше про семью Натальи Гражданки расскажите.
– А что не рассказать, расскажу, – согласилась старушка. – Иван Федорович и Серафима Потаповна давно уже в могиле. Да и Наташка там же.
– Как?! – ахнула Мариша, роняя пирожок из рук. – Вы уже знаете? Откуда? Кто вам сообщил?
– Да что тут не знать-то? Знаю, конечно. Давно это было. Уже года три прошло с тех пор.
– Три года? – пробормотала Мариша. – Вы имеете в виду со дня смерти родителей Наташи?
– Те еще раньше убрались! И хорошо, что померли, похорон хоть дочкиных не увидели.
– Похорон? Каких еще похорон?
– А будто бы вы не знаете! – прошептала пожилая женщина, косясь на внучку. – А ну-ка, Нюшенька, сходи, посмотри, что там у курочек делается.
– Да что у них делается, бабушка? – не поддалась на эту уловку девочка. – Все у них в порядке, у твоих курочек. Яйца, что они снесли, я еще утром собрала.
– Ну, так ты их покорми. Покорми курочек-то!
– И корма я им еще утром насыпала. Ты же сама говоришь, что перекармливать их нельзя.
– Ну, просто взгляни, как у них дела.
– Да я и так знаю, как дела. Сначала ели, а теперь по двору топчутся, перья свои греют. Я лучше к Кольке схожу, можно?!
Судя по плутоватому выражению лица юной хитрули, ходить к Кольке ей в обычные дни строго воспрещалось. Но сейчас бабушка, охваченная желанием посплетничать без помех, была готова на очень многое. И умненькая внучка это живо смекнула.
– Так можно, бабуля? – протянула она. – Можно мне к Коле сходить?
– Ну, иди. Сходи. Только ведите себя прилично. И никаких конфет от его матери не бери!
– Ну, бабуля…
– Я сказала – не бери, – твердо произнесла старушка. – Колькина мама на кладбище работает. Карамельки оттуда приносит.
– А леденцы? Она их сама варит!
– И сахар она с кладбища приносит. И яйца! И даже пирожки! Ничего у них не ешь и не пей от греха подальше. Ясно тебе? А будешь лопать, как Колька кладбищенскую еду, станешь такой же, как он!
Судя по выражению лица малышки, ей приятель в чем-то ущербным не казался. И она весело убежала, торопясь, пока бабка не изменила своего решения. А пожилая женщина снова повернулась к Марише и извиняющимся голосом произнесла:
– Беда с детьми нынче, просто беда! Вот я помню, двоих своих вырастила, они у меня поперек слова пискнуть боялись. А ведь мальчишки были. А эта… Я ей слово, она мне десять в ответ. И не слушается меня совсем. Вот вы где ее нашли, скажите честно? На улице?
– Да, на улице.
– Вот! А я ей туда настрого выходить запрещаю! Мало ли кто может по улицам нынче ездить. Но разве ей объяснишь! И Колька этот… Как ее угораздило с ним подружиться! Можно подумать, других ребят или девочек в округе не хватает! Нет, связалась с этим мальчишкой. А у него и отца нету, и никогда его и не было. И мать на кладбище сторожихой работает, что покойникам из гостинцев приносят, себе в дом забирает. И мужики у нее один за другим сменяются. Только за прошлый год двое с ней жили. Одного посадили, другой сам ноги сделал. Ну, не пара Колька нашей Анечке! А если Сенька узнает, как я за его дочкой плохо слежу, от него же еще и получу. А если я на Аньку пожалуюсь, то ей попадет. Сенька у нас на расправу быстр!
– Аня – это ваша внучка?
– Ага. Меня Александрой Александровной кличут. А вас как?
И когда церемония знакомства состоялась, бабушка продолжила:
– Анька у меня первая внучка пока. Сенька мой старшой народил. А младший – Васенька еще и не женат. Девушки у него есть, да только ни одной серьезной.
Вот интересно, ее сынок Васенька может менять девушек так часто, как ему заблагорассудится и при этом останется милым, любимым и гордостью семьи. А вот если женщина – мать Коли захочет немножко своего женского счастья, то выйдет она в глазах соседей чуть ли не законченной шалавой!
– Вы мне про родителей Наташи обещали рассказать, – напомнила Мариша этой молодой бабушке и наконец получила внятный ответ.
– Наташа у нас всегда на особом счету была. И сначала, когда еще не родилась, к ее персоне повышенное внимание было. Все гадали, кто у старой матери родится – дурнушка или просто урод? Да и потом люди то и дело вспоминали, что Наташа необычный ребенок.
– А в чем заключалась ее необычность?
– Ну, во-первых, красавица! Во-вторых, умница и отличница. И в-третьих, спортсменка.
Про это Мариша уже знала. И поэтому, не чувствуя подвоха, спросила:
– Значит, Наташа вышла в чемпионки?
– Что?
– На мировых соревнованиях побеждала?
– Как?
– Олимпийские медали разве не завоевывала? – уже тише произнесла Мариша, чувствуя, что за всеми этими многозначительными «что?» и «как?» кроется нечто странное.
– Не знаю, кто вам такое наплел, – покачала головой Александра Александровна. – А только Наташка еще до своих первых серьезных соревнований замуж выскочила.
– За кого?
– Был тут хлопец один. Из идейных. Отец у него парторгом в нашем райкоме штаны просиживал. А как перестройка грянула, тоже не растерялся. Это мы тогда серые и неумные были, не понимали, что в стране происходит. А он живенько так в происходящем сориентировался. Раз! И в его руках сразу два ведущих предприятия области оказалось. А потом и санаторий. Его-то уж он за бесценок у государства выкупил да в порядок привел, да и доход он ему теперь неплохой, говорят, приносит.
– Что за санаторий? – заинтересовалась Мариша. – «Солнечный берег»?
– В точку! Он самый!
– Значит, этот санаторий принадлежит Наташиному мужу?
– В точку! – повторила женщина и прибавила: – Но вы ведь про Наташу узнать хотели? А ее судьба куда как менее завидной оказалась. В детстве-то Наташу все на руках носили и всячески ее славили. А как вышла она замуж, так муж ее в тень моментально и задвинул. Никуда больше из дома не выпускал. На соревнования спортивные, когда Наташку звали, отказ от него приходил. В общем, сделал из нее домашнюю жену.
– И Наташа покорилась?
– Очень уж она мужа своего любила. Ничего в нем дурного видеть не хотела. Только от нее и слышали, какой ее Аркашенька умный, какой дальновидный, да какой он распрекрасный.
– А это была неправда?
– Жулик он, как и его папаша! Прохиндей! Государственное своим сделал, на том и разбогател. А разве это справедливо? Ведь что получается, сначала большевики из России всех хозяев повывели, всю землю и производство государственным сделали, а потом вдруг в одночасье взяли и приватизацию какую-то объявили! Это уж мы сейчас понимаем, что к чему, а тогда все в шоке были. Что за ваучеры такие? Что мы за них купить можем? Вот и стал народ эти свои никчемные ваучеры продавать. Ты помнишь эти ваучеры или нет?