Горохов сбросил скорость, свернул куда-то в лес и заглушил мотор. В свете мотоциклетных фар обозначилась машина – большая, тусклая и черная, как загорелый бегемот.
– Пересаживаемся, – сказал Горохов. – Пусть забирает свое сердце.
Лиза, шатаясь, но все-таки двигаясь без посторонней помощи, добралась до машины и упала на просторное сиденье «БМВ».
– Пока все идет по плану, – сообщил Горохов, выруливая на дорогу.
– Где она сейчас?
– Кто? «Отдай мое сердце»?
Лиза дернулась:
– Не надо!
– А что такого? Вы привыкайте, привыкайте и молитесь, чтобы тем все и закончилось. Жанр у вас неприятный, но зато простой и предсказуемый…
Машина гнала по шоссе, как гепард по ночной пустыне. За окном мелькала и смазывалась привычная, почти умиротворенная картина пригорода, но Лиза не позволяла себя обмануть: это был уже другой мир, не подробно-бытовой, но жанровый. Бледнело небо, приближался рассвет.
– Как вы себя чувствуете, Елизавета? – вкрадчиво спросил Горохов.
Она посмотрела на свои ободранные, грязные, трясущиеся ладони.
– Прекрасно, – призналась прежде всего сама себе. – Мне как-то… как-то очень ярко перед глазами, очень четко, и хочется дышать глубоко… хочется жить…
– Да. Это вкус жизни. Завидуйте мне – я все время так живу. Я каждую секунду помню, что я живой и управляю своим будущим, что мог быть кошачьим прахом, а стал – мужчиной, почти миллионером, хозяином вот этой прекрасной машины.
– Денис, – сказал Лиза. – Вы мне жизнь спасли. Два раза.
– Не за что.
– Как вы узнали? Как вы оказались в гараже? Как вы вообще… – она запнулась.
– Видите ли, Елизавета, – Горохов снова перешел на вальяжный тон, – у меня почти нет принципов. Я человек свободный, не скованный комплексами, жизнелюб… Но пожелания Хозяина я всегда выполняю так хорошо, как только смогу.
– Вы ему служите?
– Пф! Я никому не служу. Я выполняю его пожелания, потому что мне так хочется. Я рад, что могу ему помочь.
Он мягко притормозил. Через дорогу метнулась тень – на мгновение сделались видны серые бока в клочьях белой свалявшейся шерсти и оскаленная красноглазая морда.
– Ой! Что это было?!
– Не важно, главное – вовремя сбавить ход… Карты при вас?
Она потянулась рукой к карману. Потом быстро ощупала себя.
– Денис, у меня, кажется, проблема. Я оставила в гараже сумку с документами, и…
– Да, это проблема завтрашнего дня, – Горохов мельком посмотрел в зеркало заднего вида. – А вот проблема сегодняшнего дня, вернее, сегодняшней ночи… Слышите?
Издалека приближался рев мотора – такой громкий, что казался оглушительным даже на шоссе.
– Я бы хотела проснуться, – жалобно попросила Лиза. – Проснуться в своей кровати.
Горохов утопил педаль газа.
Здесь полно подушек безопасности, вспомнила Лиза, когда лес по обеим сторона шоссе стал размазываться перед глазами. На скорости сто двадцать человек после аварии получает пару синяков… А на скорости двести сорок?!
Во всех зеркалах отразилась мотоциклетная фара. Лиза закрыла лицо руками, но сквозь щели между пальцами продолжала видеть: на скорости двести сорок машину медленно-медленно догоняла тень на двух колесах. Кажется, девушка Света получила обратно свое сердце, но получила его вместе с мотором и собственно мотоциклом. К счастью, Лиза видела ее долю секунды, мельком, и слепящая фара мешала разглядеть подробности.
Лиза завизжала.
Ее визг будто придал машине сил. «БМВ» рванул вперед так, что на спидометре не осталось отметок, и физические законы взяли все-таки верх над законами жанра: многострадальное Светино сердце по мощности уступало мотору «БМВ». Рев мотоциклетного мотора взмыл наивысшей нотой – и вдруг оборвался взрывом. Взметнулся столб огня, взлетело в утреннее небо одинокое колесо, и где-то далеко-далеко завыла милицейская сирена.
* * *– А кто кормит кота, когда вас нет? Рыжика?
– Домработница, конечно. За Рыжика не волнуйтесь – я этого гада Дениса кормить и баловать буду до глубокой старости.
Маленький костерок, разложенный среди леса, горел экономно и чисто, цедил дымок и потрескивал ветками. Лиза и Горохов сидели по разные его стороны, Горохов на пне, Лиза на свернутом одеяле.
В придорожном деревенском магазинчике им удалось купить минеральной воды, хлеба и колбасы, но потреблять эту колбасу без предварительной термической обработки Горохов не рискнул и теперь жарил колбасные колечки на острие шпаги. Что до Лизы, она испытывала чувство, противоположное голоду, – тошноту.
– Вы обещали рассказать о Хозяине.
– Вряд ли у меня получится. Я не могу сказать, что такое Хозяин, но точно знаю, чем он не является. Он не судья, не помощник, не палач, не надзиратель, не нянька, не фея, не демон. Он появляется, когда захочет. Иногда заглядывает каждый месяц, иногда не показывается по году. Как вы понимаете, в городе вечно неспокойно, полно завихрений, перерожденцев, теней, отражений. Бывает, и вещи похаживают. Но единственное, что может вывести Хозяина из себя, – натуральные люди, лишенные мотивации к жизни. Здоровые, благополучные, но вылинявшие и слабые, без воли и радости. Я знаю как минимум один парковый питьевой фонтанчик, который раньше был неопрятным студентом и повстречался Хозяину в темном переулке…
– Он превратил студента в фонтанчик?
– Он не превращает, он преобразовывает.
– Еще Игорь, – содрогнувшись, вспомнила Лиза.
– Какой Игорь?
– Тот парень, что сидит в обменной будке на остановке трамвая, он ведь всегда там сидит, посажен навечно. Он врос в свою будку, как…
Она запнулась.
Пережитый кошмар возвращался реже и слабее, будто затухало движение маятника. Но произнеся слово «врос», она тут же вспомнила Свету, похожую на экспонат кунсткамеры: голые руки вместо руля, рама из обнаженных костей и напомаженные губы, натянутые вокруг фары.
Хорошо бы забыть это все навсегда. И хорошо бы поверить, что несчастная девушка не вернется.
– Игорь врос в свою будку, – повторила она глухо. – Это наказание?
– Я понял, о ком вы! – обрадовался Горохов. – Нет, это скорее награда: парень никогда не был человеком, он просто курс доллара, да и то аномальный…
– Что?!
– Ну, был момент, паника на рынке, курс доллара скакнул так резво, что частично вывалился за границу установленной реальности, ну и остался бы призраком во веки веков. Хозяин его подобрал – может, из любопытства, а может, и пожалел. И вот – сидит Игорь в своей будочке, существует, смотрит на мир глазами, дышит, даже кофе, кажется, пьет… Кстати, не вздумайте у него ничего покупать, ни долларов, ни…
– У меня нет денег, – сказала Лиза. – Все, что мне платят в аванс и зарплату, я отдаю Алене… Ох, Алена! Что я ей скажу, что я ей скажу?!
Зазвонил мобильный телефон. Горохов поощрительно кивнул.
– Алло, – обморочным голосом сказала Лиза в трубку.
– Лиза? Лиза, ты где?!
– Я?
– У тебя все в порядке? Тут Пашка куда-то пропал, когда я спала, и ни слова не сказал! Приперлась его новая… то есть приехала его девушка, Римма, компостирует мне мозги, вынь да положь ей Пашу… Я с ума сойду! Ты где?
– Не знаю, – сказала Лиза. – То есть я тут со знакомым поехала погулять… Просто…
– Со знакомым? У тебя есть «знакомый»?! Браво, браво, рада за тебя… Когда ты вернешься? Он не говорил тебе, куда пошел?
– Нет. То есть нет, не говорил. Я вернусь…
– Скоро, – подсказал Горохов.
– Скоро, – обреченно повторила Лиза.
– Учти, после двух меня не будет дома!
И Алена дала отбой. Лиза опустила трубку.
– С меня хватит, – сказала тихо, но твердо. – Я согласна быть героем сериала, хоть второстепенным, хоть статистом. Я согласна жить в колее и вслепую. Пусть все станет, как было!
Горохов взял шпагу, как шампур, и придирчиво понюхал колбасу.
– Мне ведь их жалко, – еще тише сказала Лиза. – Они же родные люди.
– Персонажи.
– Ладно. Родные персонажи. В сущности, они ничем не отличаются от людей.
– Если, – Горохов по-кошачьи прищурился, – персонажи ничем не отличаются от людей – зачем вы вообще заварили эту кашу?
Лиза, не отвечая, долго смотрела в костер. За прошедшие сутки мир поменялся разительно; что же теперь, смотреть в глаза Алене, врать, что не знает, где Пашка…
А что будет потом? Когда найдут его тело в гараже, вместе с Лизиной сумкой?! Где, кроме колоды карт, лежат еще и документы…
– Лиза, вас ведь предупреждали, – Горохов зубами снимал колбасу с клинка и ел, часто облизываясь.
– О таком? Если бы я знала…
– Смену жанра сложно предугадать заранее. Все зависит от множества факторов. До сих пор я был уверен, что вы, во-первых, претендуете на человеческую жизнь совершенно справедливо, а во-вторых, своего добьетесь. Но теперь я больше не уверен. Мне жаль.
– Мне тоже, – честно призналась Лиза.
Они замолчали.
– Денис, а что это значит – быть человеком? – спросила Лиза.
– Смену жанра сложно предугадать заранее. Все зависит от множества факторов. До сих пор я был уверен, что вы, во-первых, претендуете на человеческую жизнь совершенно справедливо, а во-вторых, своего добьетесь. Но теперь я больше не уверен. Мне жаль.
– Мне тоже, – честно призналась Лиза.
Они замолчали.
– Денис, а что это значит – быть человеком? – спросила Лиза.
– Ну, как же, – Горохов сорвал пучок травы и принялся чистить шпагу. – Во-первых, быть гуманным, чувствовать ответственность за мир, опекать животных, своих младших братьев. Во-вторых, гордиться человеческим званием и не ронять его перед лицом опасностей, неудач, мировых катаклизмов…
– Вы издеваетесь? – Лиза бледно улыбнулась.
– А вы? – серьезно спросил он в ответ. – Вы у перемещенной личности, у кота, по сути, спрашиваете, что значит быть человеком!
Он поскреб шпагу ногтем, повертел, ловя солнечные блики, и спрятал обратно в трость.
– Ну, вы, насколько я понимаю, общались со всеми этими… фантомами вроде меня, – сказала Лиза. – С тенями, с проекциями, с вещами… с проклятиями…
– С проклятиями не общался, – суховато ответил Горохов. – С остальными – да. На бытовом уровне разница незаметна.
Солнце поднималось, высвечивая сосновые кроны. В стороне, в отдалении, все громче звучала трасса.
– Лиза, – сказал Горохов, поигрывая тростью. – А зачем вы решили стать человеком, если даже не знаете, что это значит? Чем отличается от вашего прежнего статуса? Ради чего дразнить сериал, возмущать информационную среду и рисковать, между прочим, своим существованием?
Она не ответила.
– Я могу точно сказать, что быть человеческим мужчиной значительно лучше, чем котом, потому что котам не дают водительских прав, – сказал Горохов. – Но вы, вы можете сказать, почему быть человеком лучше, нежели простым героем сериала?
– Мне было… тесно, – сказала Лиза. – Иначе не могу объяснить.
В траве неподалеку от костра включился звонкий кузнечик.
– Что мне теперь делать? – спросила Лиза.
Горохов пожал плечами:
– Ищите карты. Где они?
* * *На заброшенной стройке было тихо и сонно, дремали в траве бездомные собаки, вились бабочки и мухи. Лиза сидела, дрожа, оглядываясь каждую секунду: ей казалось, что за ней наблюдают, что тень придорожной липы шевелится как-то странно, что на краю зрения происходит движение, неразличимое прямым взглядом. Выбирая между двумя страхами – остаться одной или идти с Гороховым в невыносимо жуткий гараж, – она устроила так, чтобы бояться одновременно того и другого. Гараж был здесь, в двадцати шагах, и прошло долгих пять минут с тех пор, как туда вошел Горохов; вокруг, казалось, не было никого, кроме собак и насекомых, и даже продуктовый магазинчик не поднимал с утра пыльных оконных жалюзи. Лиза сидела на краю катушки из-под кабеля, скрытая травой и грудами кирпича, и мечтала, чтобы их с Гороховым здесь никто не увидел. И не запомнил. И не сообщил потом милиции.
Открылась дверь гаража. Вышел Горохов, держа в левой руке Лизину сумку, а в правой – трость. Прикрыл дверь, но не стал запирать и зашагал по тропинке, легко и буднично, словно каждый день тем и занимался, что возвращался на место убийства.
– Вот, – он протянул Лизе сумку. – Проверьте: карты там?
На боку сумки имелось кровавое пятно, темное и заскорузлое, похожее по форме на Африку. Лиза колебалась целую секунду, прежде чем взять сумку в руки.
Колоды не было. Груда мелкого хлама, паспорт и пустой кошелек – но карт в сумке не оказалось.
– Интересно, – сказал Горохов. – Может, вы их оставили дома?
– Нет… Не помню.
Она посмотрела на Горохова снизу вверх – и удержалась от истерики:
– Я не могу идти домой. Алена меня увидит и сразу все поймет. Я не смогу с ней разговаривать.
– Кажется, после двух ее не будет дома?
– У меня нет ключей!
Горохов вытащил из кармана связку ключей, на которой Лиза узнала Пашкин брелок.
* * *В квартире все было так привычно и буднично, что у Лизы закружилась голова. Она не спала ночь, она несколько раз пережила смертельный ужас; больше всего на свете ей хотелось принять душ и завалиться спать на родной диван.
Алена, уходя, оставила на кухонном столе записку: «Позвони, когда придешь! И включи телефон!»
Карты нашлись на тумбочке в Лизиной комнате. Лиза взяла их между ладоней, крепко сдавила; некстати вспомнился тот день, когда Алена здесь, в этой самой комнате, наставляла молодых насчет ремонта, Пашка с сонным видом сидел на подоконнике, а девочка Света переминалась с ноги на ногу, заранее со всем согласная, смирная, обыкновенная до зубовного скрежета…
Была ли Света персонажем? Как определить, кто из твоих ближних – человек, кто информационный фантом, кто ожившая вещь?
Она вытащила телефон, чтобы позвонить Горохову, но обнаружила, что аккумулятор сел. Отыскав зарядное устройство в ящике письменного стола, Лиза подключила его к розетке и снова без сил опустилась на диван.
Она не желала зла ни Свете, которую едва знала, ни Пашке, который вырос на ее глазах. Она понятия не имела, что делать теперь и что будет с Аленой. Хотелось закрыть глаза.
Колода пересыпалась легко, как новенькая, обгоревшие кромки щекотали ладонь. Лиза тщательно перетасовала ее, подтянула поближе диванную подушку и принялась раскладывать. Для дома, для дамы, для сердца. Что было, что будет, чем сердце успокоится; в летнем лагере они с девчонками, помнится, знатно гадали на королей…
Требовательно позвонили в дверь. Еще раз и еще. Лиза неудачно повернулась на диване, и разложенные на подушке карты соскользнули, перемешались.
Она не думала открывать. Незваный гость не думал снимать палец с кнопки звонка.
– Я знаю, что вы дома!
Резкий женский голос. Сейчас сбегутся все соседи; суббота, три часа дня, скандал на лестничной площадке.
– Я знаю, что вы дома! Отпирайте, или я вызову милицию!
Лиза поежилась. Босиком пошла к двери.
– Откройте!
– Кто там?
Звонок оборвался. Лиза посмотрела в глазок и увидела девушку пышных форм, яркую блондинку; вместо фиолетового платья на ней было теперь бирюзовое.
– Это кто? – спросила блондинка несколько растерянно. – Мне надо Алену Дмитриевну!
– По какому вопросу? – поинтересовалась Лиза.
– По такому вопросу, что я беременна от ее сына! – блондинка говорила громко и внятно. – По такому вопросу, что она его от меня скрывает!
Лиза на цыпочках отошла от двери. Вернулась в свою комнату, включила мобильный телефон, не отсоединяя от розетки.
– Алло, – вальяжно сказал Горохов.
– У меня, кажется, началась комедия абсурда, – с нервным смешком сказала Лиза.
– А что карты?
– Карты?
Лиза посмотрела на диван. Карты рассыпались и частью упали на пол. Все лежали рубашками кверху.
– Я сейчас, одну минуту…
Снова грянул дверной звонок.
Лиза торопливо собрала колоду. Пересчитала; одной карты недоставало.
Звонок не унимался. В помощь ему заголосил мобильный.
– Алло?
– Лиза! – Алена не скрывала раздражения в голосе. – Почему ты не звонишь? Где ты?
– Дома…
– Слава богу! Пашка вернулся?
Лиза поперхнулась. Алена отлично помнила, что у сводной сестры нет ключей от квартиры.
– Я тебе перезвоню, – Лиза дала отбой. На лестничной площадке слышались, кажется, уже голоса соседей.
Она снова пересчитала карты. Одной не хватало; Лиза встала на четвереньки и заглянула глубоко под диван.
Карта лежала рубашкой кверху почти у самой стены. Лиза потянулась, нащупала гладкий прямоугольник, подтянула к себе.
Перевернула, открывая карту.
Это были две строчки из восьми цифр. Или восемь колонок по две цифры. Или восемь пар, разделенные точками. Цифры не были ни датами, ни номером телефона, они не имели смысла и вместе с тем показались Лизе чрезвычайно знакомыми.
Трясущимися руками она быстро перемешала колоду. Сбросила подушку на пол и разложила карты на вытертой диванной обивке. Выпала та же карта: цифры, красно-коричневые, в стилистике простейшего табло.
Она разложила во второй раз. В третий. Колода поддавалась все хуже, слипалась, норовила выскользнуть из рук. Выпадала все время одна и та же карта; Лиза тупо смотрела на нее и не могла понять. Колода, изловчившись, все-таки съехала с края дивана и рассыпалась по полу.
Дверной звонок не умолкал ни на секунду. Лиза набрала номер Горохова.
– Денис, я ничего не могу понять, здесь цифры.
– Какие цифры?
– Три, один, точка, пять, два… Три, три, точка… Что мне делать? Здесь новая Пашкина любовница, она переполошила весь дом, скоро вернется Алена… Что мне делать?
– Зависит от того, что вы хотите получить в результате.
– Хочу все вернуть обратно!
– Да, – помолчав, сказал Горохов. – Вам надо к Хозяину. Но я не уверен, что он вас примет.
– Примет!
Она заметалась по комнате. Взяла сумку. Отложила, заметив пятно крови. Снова взяла. Торопливо собрала колоду, сунула в карман джинсовой юбки. Обулась в прихожей, на всякий случай взяла теплую куртку и, секунду помедлив, распахнула дверь; на лестнице, свешиваясь с перил и поднимаясь на цыпочки, живописно располагались соседи, а в центре их внимания пыхтела раскрасневшаяся блондинка. Она давила на кнопку звонка и после того еще, как Лиза выбралась из квартиры.