— Я действую прежде всего в интересах детей, — патетически отозвалась заведующая и добавила на полтона тише: — А потом уже думаю о своих интересах.
— Разумеется, — кивнул усатый и взял наконец чашку с остывшим кофе.
Ирина Львовна вызвала Алену и что-то шепнула той.
Девушка села за компьютер. Через несколько секунд на мониторе появились данные на первого ребенка. Филипп Смит придвинулся поближе.
— Господа, я надеюсь, не следует напоминать вам, что информация конфиденциальна?
Усатый понимающе кивнул.
— Ирина Львовна, дорогая, — продолжил он своим щекочущим голосом, — господин Смит хотел бы усыновить ребенка помладше. Как вы считаете? Ведь, наверное, дети до трех лет быстрее привыкают к новым родителям?
— Безусловно. Но господин Смит должен помнить, что наши дети сплошь с патологиями, с отклонениями в развитии. Ребенка придется лечить.
— Да-да, я знаю, — вставил свое слово иностранец, не отрывая взгляда от экрана.
Усатый вроде бы и не смотрел на монитор, не проявлял видимого интереса, но Ирина Львовна вдруг заметила, что это безразличие кажущееся: он вдруг бросил короткий взгляд на экран и нажал клавишу. Американец и усатый переглянулись.
— Вот, — сказал американец.
— Почему этот? — улыбнулась Ирина Львовна, непонятно отчего начиная нервничать. — У него очень сложный диагноз, я вам не советую…
— Он похож на жену господина Смита, — пояснил усатый.
— Но… мальчика уже хотят усыновить… я бы не хотела…
— Кто? — быстро спросил усатый.
Ирина Львовна поняла, что он готов торговаться.
— Семья из Канады. — Заведующая не обманывала. Мальчиком действительно заинтересовалась бездетная пара из Канады. Но они еще не привезли деньга. Если Смит отдаст деньги сразу, тогда… У нее до сих пор стояло перед глазами злое лицо Виктора. Он использовал ее. Ну что ж, она сумеет постоять за себя!
— Господин Смит располагает средствами, — словно читая ее мысли, проговорил усатый. — Он готов усыновить того, кто больше нуждается в лечении. К тому же этот мальчик похож на его жену. Мы хотели бы предельно ускорить всю процедуру. Господину Смиту легче заплатить, чем ждать.
— О'кей, — повторил иностранец.
Ирина Львовна сдержанно засмеялась. Она выключила компьютер, и на мониторе растаяло фото Саши Щебетина.
— О, как мы торопимся жить… — неопределенно ответила Ирина Львовна.
Между тем Филипп достал пачку зеленых банкнот и стал пересчитывать.
— Не знаю, насколько мои возможности позволят… — затянула Ирина Львовна привычную песню. Алена поднялась от компьютера и вышла. Она хорошо знала весь ритуал. Через минуту она принесет папку с документами ребенка и больше уже носа не покажет.
— Не скромничайте, Ирина Львовна! Вы такой опытный руководитель, наверняка профессионал своего дела. У вас все получится.
Женщина потупила глазки, наблюдая из-под ресниц, как доллары перекочевали в конверт и аккуратно легли на ее письменный стол. Привычным отработанным движением она сбросила конверт в ящик стола.
— Вот список документов, которые вам необходимо предоставить. — Она протянула листок иностранцу. — С нашей же стороны будет все подготовлено в минимально короткий срок.
Мужчины поднялись.
Ирина Львовна чувствовала приятное возбуждение. Если бы не эти визиты, она просто завяла бы тут, среди бабья и больных детей.
От этой троицы веяло силой, пыхало молодой мужской энергией, и ей было действительно жаль; что они так быстро уезжают.
Но оставался и приятный момент — после того как эта троица отчалит, она выдвинет ящик стола и пересчитает деньги. Она подержит в руках каждую купюру. Пальцы почувствуют идущее от денег тепло. Она положит их в сумочку, а когда поедет домой, то дорогой они будут греть ее уже одним фактом своего наличия.
Ирина Львовна провожала своих гостей искренне радушной улыбкой. Она почти любила этих троих.
Неожиданно «ожил» третий, который все это время молчал и Ирина Львовна было уже сбросила его со счетов, решив, что он всего лишь тень своих хозяев. Итак, он шагнул к ней и достал из кармана пресловутую красную книжечку. Ирина Львовна все еще улыбалась по инерции.
— Следователь ОВД Хохлов, — представился «шестерка». — Вы задержаны по обвинению во взяточничестве.
— Что?! — Кровь бросилась в лицо заведующей.
На секунду ей показалось, что от прилива треснет голова. Но кровь постепенно отхлынула, оставив на месте лица мертвенно-бледную маску.
— Вы, вы… — Ирина Львовна задыхалась.
— Сейчас мы пригласим понятых и составим протокол, — спокойно продолжал следователь, — а затем проследуем в отделение. Нам необходимо задать вам ряд вопросов…
Так получилось, что Кириллов явился, когда Даша была дома одна. Хотя он как раз рассчитывал застать дома детей — торт принес и бутылку лимонада «Колокольчик». Но детей не было дома, иностранец тоже отсутствовал. Кириллов знал, что у Даши квартирует американец. Он, Кириллов, вообще многое узнал за те несколько дней, которые отделяли день сегодняшний от того самого дня, когда он увидел свою дочь в компании иностранца. Встреча потрясла Кириллова. Но спроси его — чем именно, он вряд ли смог бы вразумительно ответить.
— А где ребята? — снимая куртку и шапку, поинтересовался Кириллов.
— Соскучился, — прокомментировала Даша и вернулась в комнату. Она гладила белье и не собиралась прерывать занятие ради прихода бывшего супруга. — Гулять ушли. А тебя какая муха укусила?
— Ну, ты полегче, — оборвал Кириллов, заходя в комнату и осматриваясь. Он ревностно искал приметы изменений, но не находил. На первый взгляд все было по-прежнему. — Я к детям пришел. Имею право.
— Мне просто интересно — что же тебе о них напомнило? Или у тебя два года амнезия была? И внезапное выздоровление?
Даша кстати вспомнила о болезни Филиппа. Она не могла заглушить в себе давнюю обиду на Кириллова. Сейчас, когда она его увидела, все пережитое всколыхнулось в ней. Ей хотелось побольнее уколоть его словами. Кириллов сузил и без того маленькие глазки:
— Много ты понимаешь! Раз не приходил, значит, были причины. У Люды с бизнесом не все в порядке было. Приходилось скрываться.
Даша в упор посмотрела на Кириллова. Все то же прыщавое лицо, те же уши-локаторы.»Когда-то она этого не замечала, а сейчас все нелепости его образа вылезли наружу и стали слишком явственны.
— Кириллов, эти сказки прибереги для Витальки, — тихо сказала она. — А меня не заводи.
Даша продолжала гладить. Если она начнет спорить с ним, ей станет плохо.
— А ты что же — за границу собралась? — с деланным равнодушием проговорил Кириллов и включил телевизор.
Дашина рука с утюгом застыла посреди наволочки. Вот в чем дело! Где-то услышал, что у них живет иностранец, и сделал свои выводы.
— Сплетни собираешь? — Злость придавала ей дополнительную энергию — наволочка под руками становилась гладкой, как ровный лист бумаги.
— Да брось, — обернулся Кириллов. — Людкина подруга на переговорном работает. Она хоть английский и не в совершенстве знает, но разговор твоего приятеля прекрасно поняла.
— Какой разговор? — не поняла Даша.
— Такой. Американец звонил в Америку и заказывал вам вызов гостевой. Тебе, Витальке и Аньке. Так что как ты это дело ни прячь — город у нас маленький, такое не скроешь.
Даша уставилась на бывшего супруга и напрочь забыла про утюг. Она пыталась осмыслить то, что вывалил на нее сейчас Кириллов. Скорее всего подруга что-то напутала. Известно, как рождаются сплетни. Но возможно… Тысячи мелочей, пропущенных, казалось бы, ее рассеянным вниманием, всплыли перед внутренним взором. Все тепло, идущее от Филиппа, его милые знаки внимания, его забота о детях. Конечно, он жалеет их. Возможно, таким образом он хочет отблагодарить их и теперь пригласит к себе. Надо же — ни слова не сказал! Даша улыбнулась своим мыслям. Кириллова удивила эта улыбка.
— Наволочка горит, — бросил он.
— Так вот почему ты прибежал, — поняла наконец Даша. — Ну, выкладывай, чего тебе надо.
Кириллова догадливость Даши не смутила.
— Квартиру, — быстро ответил он, словно давно ждал этого вопроса.
— Не поняла.
Ты уедешь насовсем в Америку, охмуришь этого иностранца. У вас там все будет, зачем вам эта хрущевка? А мне она пригодится. У Люды дочь на выданье, ей жилье нужно, и нам где-то жить надо. У меня сын, если ты знаешь.
— Вот оно что! — Даша всплеснула руками. — Про квартиру вспомнил! А ты не забыл, что это я ее от гор-здрава получила, как мать ребенка-инвалида?
— А я его отец, — напомнил Кириллов.
— Как вовремя ты об этом вспомнил! Почему же, когда он в больнице лежал, ты не примчался, как вот сейчас? Почему ты их с Новым годом не поздравил, с днями рождений?
Даша завелась. Кириллов наступил на больную мозоль. Она даже рада была, что он так откровенно обнажил перед ней свою мелочную душонку. Она подозревала в нем это, но, подозревая, не была убеждена. Теперь представилась возможность убедиться.
Даша завелась. Кириллов наступил на больную мозоль. Она даже рада была, что он так откровенно обнажил перед ней свою мелочную душонку. Она подозревала в нем это, но, подозревая, не была убеждена. Теперь представилась возможность убедиться.
— Почему ни разу хотя бы письма Аньке не написал, она так нуждалась в тебе!
— Она скучала? — быстро переспросил Кириллов, и Даша уловила в его голосе нотку удовлетворения. Она замолчала. Стала складывать белье в стопку. Зачем она все это ему говорит? С ним все ясно. — Ты как хочешь, Дарья, но я это серьезно, насчет квартиры. Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.
— Это как же? — Даша впервые за вечер с нескрываемым интересом посмотрела на Кириллова. Угрозы — это не его стиль. Это что-то новенькое. Чувствуется женская рука. — Поподробнее попрошу.
— Учти, когда будешь уезжать в Америку насовсем, на вывоз детей потребуется согласие отца.
— Интересно…
— А ты не знала? — оживился Кириллов. — А как же иначе? Они же несовершеннолетние. И у них, кроме матери, есть еще родной отец. Вот не соглашусь, чтобы дети эмигрировали, — и плакала твоя Америка!
Вывалив на Дашу свой главный козырь, Кириллов уставился на нее в ожидании. Он был доволен собой.
— А за квартиру, значит, дашь согласие? — уточнила Даша.
— Без проблем, — подтвердил Кириллов.
Даша удовлетворенно кивнула. Все в ней улеглось и затихло перед бурей. Она вышла из-за гладильной доски и выключила телевизор.
— Конечно, я увезу детей отсюда, если нас позовет Филипп. — Даша начала тихо, но в ее тоне скользнуло что-то угрожающее, и Кириллов с опаской присматривался к ней. — Сам посуди: тут женщине замуж выйти не за кого. Лучших парней моего поколения перебили в Афганистане. Остались полумерки вроде тебя, и на том спасибо.
Кириллов дернулся было, оскорбленный «полумер-ком», но Даша взглядом посадила его на место.
— Анькиных потенциальных женихов сейчас косит в Чечне как траву. Остаются наркоши да больные. Не сомневайся, Кириллов, если я захочу, я уеду. И ты мне не помешаешь. Попробуй только. Ты четыре года не платишь алиментов и не помогаешь мне растить детей. Ты считаешься у нас без вести пропавшим.
Даша передохнула.
— Я узнавала у юриста, — соврала она, — если ты заявишь свой протест, я вправе взыскать с тебя алименты за четыре года плюс моральный ущерб нам троим. Дорого тебе обойдется наша квартира. А теперь уматывай.
Даша держала в руках утюг. Это был старый утюг, советский, нагревался и остывал медленно и был гораздо тяжелее современных «тефалей». Кириллов шустро ретировался в прихожую.
— С ней по-хорошему, — бормотал он, пытаясь попасть рукой в рукав куртки. — А она как ненормальная. Приперся как дурак — с тортом, а она…
Кириллов, не прощаясь, выскользнул за дверь, щелкнув замком.
Даша включила свет в прихожей и сразу же в зеркале увидела себя — растрепанную, с пунцовыми щеками и с утюгом в руках. Она улыбнулась своему воинственному отражению и тут же в страхе замерла: дверь ванной звучно заскрипела, а поскольку в доме не было кошек, Дашу с головы до пят обварило внезапным страхом. Но через секунду гамма чувств принял; другой оттенок. Из ванной тихонько выскользнула Аня и остановилась перед матерью.
— Ты давно здесь? — поинтересовалась мать.
— Я все слышала.
Даша вздохнула. В конце концов, Анька становится взрослой, пусть делает собственные выводы. Но тут же усомнилась в этой мысли.
— Мам, а он что, нас совсем-совсем не любит? — несчастным голосом спросила Аня. Даша притянула ее к себе.
— Любит, Ань. Любит. Просто он на время забыл об этом. Как ослеп.
— И он об этом когда-нибудь вспомнит?
Даша закивала, хотя ее кивков дочь не могла видеть. Но Даша знала, что Анька должна почувствовать ее кивки. Сейчас они были как одно целое и предельно остро чувствовали друг друга.
— Жизнь, она ему напомнит. Жизнь, она, Ань, ни про кого не забудет. Все расставит по местам. Главное, чтобы ты не забыла тех, кого любишь.
Даше трудно давались слова. Анька шмыгнула носом.
— Я всех-всех люблю, мам. И бабушку с дедом, и Катю, и Витальку, и тебя. И папу.
— Вот и хорошо, вот и хорошо.
Даша раскачивалась вместе с Аней, словно стремилась укачать ее как маленькую.
— Мам, а мы правда уедем в Америку?
— Глупости. Конечно, нет.
— А если все же уедем… Мам, ты оставь папке квартиру. У него сынок маленький, Коля. Я его видела, он на обезьянку похож. Пусть он в моей комнате живет.
Глава 18
Он позвонил ей через неделю. Голос по телефону казался усталым.
— Катя, с твоим сыном все в порядке. Скоро ты сможешь забрать его совсем.
В ответ она не смогла произнести ни слова — у нее пересохло во рту.
— Ты слышишь меня? — спросил Шатров.
— Да, да! — крикнула она в трубку торопливо, и он понял, почему она молчала.
— Не надо так волноваться, Катя, все будет хорошо. Ей показалось, что он говорит с ней сухо и даже официально. Она испугалась, что он положит трубку.
— Марат! — крикнула она, хотя слышимость была прекрасная. — Марат, что я могу для тебя сделать?
В трубке молчание. Катя уже ожидала, что он скажет что-нибудь резкое. Ведь они так плохо расстались прошлый раз. Но она ошиблась.
— У моего друга день рождения. В связи с этим событием у меня небольшая проблема, и ты действительно можешь помочь. Ты могла бы поехать со мной к нему на дачу? Если, конечно, тебе это не…
— Я поеду! — не дослушав, ответила она. — Когда?
— Завтра. Я заеду за тобой в пять часов.
— Я буду ждать!
Но он уже не слышал — он положил трубку.
В пять ровно он был у нее в общежитии. На нем были яркая лыжная куртка и джинсы. Он деловито заглянул в ее сумку.
— Платье возьми, в котором была в ресторане.
— У меня и другое есть!
— Возьми именно это. И теплую одежду. Возможно, Илья организует лыжную пробежку — от него всего можно ожидать, бывший тренер.
— Лыжи брать?
— Лыжи там есть. И сними дубленку — в куртке удобнее.
Катя послушно сняла дубленку и набросила куртку.
Марат окинул ее оценивающим взглядом. Взял с полки голубой шарф и повязал ей на шею. Кате показалось — он намеренно не смотрит ей в глаза. Он протянул руку, расправляя ей шарф, словно художник, делая последний мазок, но как только встретился с ней взглядом, быстро убрал руки, подхватил ее сумку и вышел из комнаты.
В машине он сразу включил музыку, и они долго молчали.
— Катя, у меня к тебе просьба, — наконец сказал он.
Она отчего-то облегченно вздохнула.
— Конечно, говори. Я понимаю, что ты меня не просто так к своим друзьям позвал.
— Ты правильно поняла, — кивнул он, — мне нужна твоя помощь.
— Я вся — внимание.
— Там соберется теплая компания, все друг друга знают не первый год. Илья — мой друг и партнер по бизнесу. Так вот, там будет одна дама, которая питает в отношении меня ложные надежды. Понимаешь?
— Еще бы.
— Мы много лет дружим, у нее муж прекрасный, и мне бы не хотелось…
— Я все поняла, — перебила Катя, — я должна сыграть твою женщину. Чтобы кое у кого не осталось ложных надежд.
— Молодчина, уловила с полуслова.
— Но что я должна делать?
— Импровизировать. Я тебе подскажу. Только очень тебя прошу: не говори никому, как ты мне благодарна и тому подобное…
— Я это уже усвоила. Больше ни одного «спасибо» ты от меня не дождешься.
Шатров улыбнулся.
— А зачем серое платье?
— Ты в нем великолепна.
На дачу они приехали в сумерках. Сквозь кружево веток Катя разглядела большой деревянный дом в два этажа. Свет в окнах манил теплом. Вся компания оказалась в сборе. Едва они переступили порог — поднялся вопль, с которым, похоже, встречали каждого прибывшего. Марата тут же утащили наверх, а Катя оказалась на кухне с хозяйкой дома, Ларисой. Улыбчивая блондинка Лариса, подстриженная под цыпленка — перышками, сразу Кате понравилась.
— Мы с тобой в сценарии не участвуем, и слава Богу. Хоть одна помощница у меня появилась, — защебетала Лариса.
— Илья — твой муж?
Лариса весело закивала.
— Они для него что-то затеяли, теперь весь вечер будут репетировать. Это уж традиция. Вот тебе миксер, нужно взбить крем.
Катя с радостью принялась за дело. Лариса ни о чем не расспрашивала, и разговор у них шел самый непринужденный. Репетиция переместилась в гостиную, и теперь Кате было всех отлично видно.
— Я тебе всех сейчас представлю заочно. Это они решили на месте порепетировать, пока Илья готовит сауну.
— Вот тот высокий блондин — Андронов, узнаешь?
— Актер! — воскликнула Катя. — Я его в театре видела.
— Он самый. Брюнетка — кажется, Неля — это его дама сегодня. Он к нам каждый раз с новой дамой приезжает. Балагур ужасный. А женщина в зеленом — Вика. Бизнесвумен. Деловая женщина. Предприниматель. Ее муж — архитектор. Он сейчас в Москве.