Чарльз Форс получил образование в Эндикотт-колледже, Гарварде и Гарвардской бизнес-школе. Его жизнь была омрачена необъяснимым разрывом уз с сестрой-близнецом, Аллегрой ван Ален. Все сообщения о их предыдущей совместной жизни указывают, что они были готовы и желали принять на себя обязательства, связанные с их союзом, как это было на протяжении прошедших столетий, до дисгармонирующего и злосчастного решения Аллегры сбежать со своим человеком-фамильяром, Стивеном Чейзом.
После того как Аллегра разорвала узы, Чарльз заключил человеческий брак с Тринити Барден (Сандалфон), потерявшей своего суженого во время Великой войны. В1990 году он подал в Дом архивов прошение, чтобы ему разрешили призвать духи Азраила и Аббадона в качестве его детей-близнецов, Мими и Джека Форс.
Недавно Чарльз Форс выиграл в суде Красной крови дело об опеке; это позволило ему отклонить петицию Корделии ван Ален о признании Шайлер ван Ален самостоятельной. На некоторое время Шайлер ван Ален была передана к нему в дом.
После смещения с поста региса Чарльз отстранился от дел Голубой крови; сообщалось, что он проводит целые дни, запершись в своем кабинете. После предполагаемой смерти Лоуренса Чарльз исчез, но его заметили на Вампирском балу в отеле «Ламбер». Если принять на веру донесения венатора, в последний раз его видели сошедшимся в смертельной схватке с демоном Левиафаном, каковую Чарльз проиграл, когда Серебряная кровь высвободила «сабвертио».
Нынешнее состояние: пропал без вести. Предположительно затерялся в белой тьме.
Тринити Барден Форс
Сандалфон, Ангел тишиныНынешнее имя: Тринити Амелия Барден.
Дата и место рождения: 11 февраля 1971 года, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
Известные прошлые жизни: Джейнис Аделаида (Мельбурн), Сорина Седлак (Прага), Клавдия Цепиой (Рим).
Суженый: Салгиэл (покойный).
Предназначенный человек-проводник: отсутствует.
Список людей-фамильяров: ГрирЧэпмен (1989-1990), Освальд Хефферлин (1990-1995), Пол Торнтон (1995-1997), Саймон Лоулор (1999-2005), Буи Митчелл (с 2005 г. и по настоящее время).
Нынешняя супруга Чарльза Форса и нынешняя мать близнецов, Тринити Форс сыграла важную роль в создании Комитета. Она известна в нью-йоркском обществе своим тонким вкусом и прекрасными манерами. Она потеряла своего суженого, Салгиэла, во время Великой войны в Риме, и ничто не препятствовало ей выйти замуж за Чарльза – в человеческом смысле,- когда Аллегра разорвала их небесные узы. Таким образом, это был брак ради удобства, а не по истинной привязанности, и ходили слухи, будто Чарльз выбрал Тринити в жены из-за ее значительного приданого.
До тех пор пока исчезновение Чарльза не заставило ее возглавить «Форс ньюс», Тринити вела жизнь типичной матроны с Парк-авеню – покровительствовала прикладному искусству, опере и умеренной пластической хирургии.
Нынешнее состояние: страж Комитета.
Примечание автора. Этот рассказ связан с «Откровениями». В нем устами Джека подробнее рассказывается о последней его встрече с Шайлер. После возвращения из Рио Шайлер согласилась встретиться с Джеком в квартире на Перри-стрит. Комитет пребывал в смятении из-за убийства Лоуренса и множества старших членов клана. Данная сцена происходит перед эпилогом, в котором Мими с Джеком воссоединяются.
Ложь, скрывающая правду, или «Последняя встреча»
История ДжекаТеперь мой черед ждать. Забавно: все те месяцы, что мы встречались, всегда она ждала меня. Это никогда не входило в мои намерения – заставлять ее ждать,- но мой путь к этому месту всегда был более сложным.
Я перелистал страницы «Анны Карениной» – книги, которую подсунул ей под дверь перед тем, как она покинула страну. Сегодня утром я нашел эту книгу в своем шкафчике, возвращенную мне. Знак, что она желает встретиться. Она никогда прежде этого не делала. Отсюда хороший обзор: из окон я могу увидеть весь центр. Город еще тих и недвижен. Ни автомобильных гудков, ни собачьего лая, ни завывания машин «скорой помощи». Повсюду тихо так, что даже жутковато.
Дверь медленно отворилась. Стоило мне увидеть ее лицо, и я в тот же миг понял: что-то неладно. Я ожидал этого – и все же это меня задело. Она не порхнула в мои объятия, как прежде, а затуманенные глаза ее были грустны. Она не выказала той радости от встречи со мной, которой я так долго и так искренне наслаждался. На ее лице читалось лишь мрачное смирение.
– Мне очень жаль твоего дедушку,- сказал я.- Мы все скорбим о твоей потере.
Слов недостаточно. Они мало чем помогут. Лоуренс был не просто другом – он был наставником и союзником. Я всей душой горевал о нем.
Когда пришли эти вести – о том, что Корковадо разрушено, а Левиафан снова вырвался на свободу,- я не был, как многие, потрясен и напуган. Вместо этого я почувствовал, как в моей древней крови вспыхнула жажда мести. Мы отомстим за каждого из погибших братьев и сестер. Разрушитель миров ждет. Мы не впадем в отчаяние и не отступим. Мы будем сражаться. И победим. Война снова пришла к нам, и на этот раз мы уничтожим наших врагов навеки. Я почти что с нетерпением предвкушал это.
– Не волнуйся, любовь моя, мы свершим возмездие. Обещаю. Смерть Лоуренса не будет напрасной.
Ее глаза сверкнули. Она коротко кивнула.
– Он умер из-за меня.
– Он умер, защищая тебя. Это был его долг. Она продолжала недвижно стоять на пороге, как будто не знала, что ей делать и что сказать. Однако я уже все понял. Она скажет мне, что мы должны перестать встречаться, потому что теперь я буду нужен клану. И что она спасет меня, уйдя прочь… Она не могла ошибиться сильнее. Вся моя жизнь зависела от того, будет ли она ее частью.
Когда мы встретились впервые, меня поразило ее сходство с матерью. Но вопреки множеству домыслов о наших с Габриэллой взаимоотношениях нас связывала лишь крепкая, нежная дружба. Я любил ее как союзника и как нашу королеву. Ее дочь я любил совершенно иной любовью. Я любил ее потому, что она стала для меня чем-то большим. Она стала моей жизнью.
– Иди сюда,- мягко произнес я.- Присядь.
Шайлер покачала головой.
– Нет. Я… я не могу остаться.
– Ты хочешь, чтобы мы перестали встречаться.
Мне пришлось произнести это самому, потому что она не могла решиться.
– Да.
– Потому что ты думаешь, будто это опасно для меня. Кто-то что-то тебе сказал – возможно, моя сестра.
Я не мог произнести имя Мими в присутствии Шайлер, как и наоборот. Я не мог подумать о Мими, не думая о той боли, которую ей причиняю, и потому выбрал более легкий путь – не думать о ней вообще. Я – трус.
– Нет.
– Нет?
Она прошлась по комнате, подошла к камину и заговорила, обращаясь к языкам пламени:
– Я не могу больше встречаться с тобой, Джек, потому что я солгала бы самой себе о причинах, что привели меня сюда.
– И какова же причина?
– Любовь к тебе.
– И этой причины больше не существует?
Мой голос звучал весело и шутливо.
Она не умеет кокетничать. Она всегда так серьезна, любовь моя, что меня это слегка забавляет. Конечно же, она любит меня. Она делает это именно потому, что любит меня.
– Да.
– Еще одна из идей моей сестры. «Скажи Джеку, что ты больше не любишь его. Это единственный способ освободить его». Как будто я птичка в клетке или ручной лев.
Я улыбнулся. Шайлер такая храбрая и мужественная. Милая моя. Она готова потерять меня, лишь бы спасти. Она готова на это жертвоприношение, но я хочу, чтобы она знала: в этом нет необходимости. Я могу сражаться за нас обоих – и я буду сражаться.
– Нет.- Она посмотрела на меня, и на лице ее отразилась боль.- Нет, не так.
Я не испытывал страха уже много веков. Я не ведаю страха. Не подвержен этой слабости. И однако же что-то в ее лице и ее голосе напугало меня. Это не было ни девичьими иллюзиями, ни попыткой, предпринимаемой со смешанными чувствами. Я изумился собственному страху, его новизне. Он царапнул мне горло, словно лед. Он поселился там. Я не мог дышать. Не мог сглотнуть.
Прежде чем я успел что-то сказать, она заговорила, и прямота ее слов ранила меня, как ничто прежде.
– Я не люблю тебя больше потому, что я не была честна с тобой. И не была честной с собой. Я люблю другого. И всегда любила.
Жестокая шутка. Я хотел засмеяться, но не мог. Я хотел рухнуть наземь, но гордость мне не позволила. Я никогда прежде не слыхал таких слов. Я не понимал их. Другого? Что значит – другого? Это уловка. Хитрость. Еще одна отговорка, придуманная Мими… Ведь не может же она… она лжет.
Шайлер говорила правду.
Уж кто-кто, а я должен был это знать. Я не нуждался в суде крови, чтобы понять это. Я чувствовал правду, написанную на ее лице. Ее печаль. Она печалилась обо мне. Она жалела – жалела меня! Ее жалость встревожила меня больше, чем ее слова. Это было ужасно и невообразимо.
Жестокая шутка. Я хотел засмеяться, но не мог. Я хотел рухнуть наземь, но гордость мне не позволила. Я никогда прежде не слыхал таких слов. Я не понимал их. Другого? Что значит – другого? Это уловка. Хитрость. Еще одна отговорка, придуманная Мими… Ведь не может же она… она лжет.
Шайлер говорила правду.
Уж кто-кто, а я должен был это знать. Я не нуждался в суде крови, чтобы понять это. Я чувствовал правду, написанную на ее лице. Ее печаль. Она печалилась обо мне. Она жалела – жалела меня! Ее жалость встревожила меня больше, чем ее слова. Это было ужасно и невообразимо.
Откуда у нее могло взяться время на кого-то другого? Я знал, что мы слишком редко встречались и слишком много времени проводили врозь. Но это было необходимо, ради ее безопасности. Будь у меня выбор – но его у меня не было,- мы нe разлучались бы никогда. Я жил теми мгновениями, когда мы были вместе, теми немногочисленными мгновениями моей жизни, когда вправду чувствовал себя живым. Я спал века напролет, пока мы не встретились. И у меня был план. Я думал о нашем будущем. Я хотел разделить его с нею и поджидал удобного момента.
Я спросил:
– Кто?
Я не слишком горд.
– Оливер.
Ее фамильяр. Человек. Я хотел немедленно покинуть комнату, отыскать смертного и уничтожить. У него не было шансов. Она поняла это.
– Пожалуйста, не надо! Не трогай его. Я люблю его. И всегда любила. Я только не хотела себе в этом признаваться.
Впервые за сегодняшний вечер она протянула руку и коснулась меня. Она положила свою ручку – такую маленькую! – поверх моей. Я вздрогнул, как будто ее пальцы были охвачены пламенем.
Так вот что такое боль. Что такое несчастье. Что такое мучение. Я никогда прежде этого не знал.
Мне нечего было сказать. Я чувствовал правду. Правду о том, что она любит его. Ее лицо сияло этой любовью. Я чувствовал его присутствие на ее коже. С фамильярами всегда так: их кровь дает нам жизнь, но они не предназначены нам в этом смысле.
Меня замутило от ревности и гнева.
– Оставь меня.
Прежде чем я смог сдержаться, у меня, к стыду моему, вырвался сдавленный всхлип.
– Джек… я…
Она стояла у порога. Я выслеживал Кроатан, я вынес муки ада – и все же я не мог найти в себе сил посмотреть ей в глаза. Мне пришлось принудить себя.
Ее рука легла на ручку двери.
– Прости. Мне стыдно, что я лгала тебе все это время,- прошептала она.
– Уходи! – взревел я.
Я не мог сдержаться. Я преобразился. Я – Аббадон. Я стал демоном. Что она видит? Что я делаю?
Я видел испуг в ее глазах, ощущал вкус ее страха, наслаждался им и лишь неимоверным усилием сумел остановиться, прежде чем эти чувства овладели мною безвозвратно. Я опасен. Это я должен уйти. Я выскочил раньше, чем она успела закрыть дверь.
С улицы я видел, как она выходит из здания. Мне нужно было вернуться. Я хотел уничтожить это место и все связанные с ним воспоминания. Хотел стереть его с лица земли. Но когда я вернулся в квартиру, оказалось, что я не один.
Там была Мими.
Когда Шайлер тем вечером покидала здание, она думала, что обретет спокойствие на душе. Но вместо этого противоречивые чувства терзали ее еще сильнее. Ее ложь Джеку сработала, потому что она смешала ее с правдой – любовью к Оливеру. Но это была ложь. Она по-прежнему любила Джека. Любила так сильно, что, увидев его сидящим там, в темноте, и терпеливо ожидающим ее, полюбила еще больше.
Она едва справилась с этим делом. Она не знала, что он скажет, и не знала, хватит ли ей сил. Было ужасно больно, когда он так смотрел на нее. Шайлер никогда не видела его в таком смятении.
«Это неправда! – хотелось крикнуть ей.- Неправда! Я люблю тебя! Давай уйдем! Только ты и я, вдвоем!»
Но так было надо. Она должна была позволить ему уйти. Или сделать так, чтобы у него была причина отвергнуть ее. Так лучше для них обоих.
И у нее получилось.
Она должна была испытывать облегчение – или даже ощущение триумфа.
Так почему же все онемело внутри?
Как будто она убила лучшую часть себя.
Шайлер медленно пошла по улице, ловя такси. Она направлялась на Риверсайд-драйв. Она никогда больше не вернется в городской особняк на Пятой авеню.
Из архива семейств Ллевеллины
В силу содержащихся в этом деле деликатных материалов, большинство из которых являются гипотетическими допущениями, данные записи идут под грифом «Только для членов Совета». Семейство Ллевеллин возвысилось до положения одного из самых богатых и могущественных в клане. Они накопили огромное состояние благодаря своей монополии в морских портах Нью-Йорка и Нью-Джерси. Одна из ветвей их рода переехала в Хьюстон во время нефтяного бума в конце девятнадцатого века, и с тех пор большая часть семейства там и обретается.
Блисс Ллевеллин
Азазель, Темнеющая, Люпус Телиэль,Ангел любви, Волчья Погибель
Нынешнее имя: Блисс Евгения Ллевеллин.
Дата и место рождения: 9 ноября 1991 года, Хьюстон, штат Техас.
Известные прошлые жизни: Маргарет Стэнфорд (Ньюпорт), Мэри Брестер (Плимут), Джулия де Медичи (Флоренция).
Суженый: вопрос неясен. Блисс не имеет небесного прошлого, но она придерживается циклов, и самые ранние сведения о ее существовании относятся к [изъято].
Предназначенный человек-проводник: отсутствует.
Список людей-фамильяров: Морган Шривер (2007).
Физические данные:
волосы – рыжие;
глаза – зеленые;
рост – 5 футов 11 дюймов.
В Хранилище полагают, что Блисс Ллевеллин – первая истинная дочь Габриэллы, родившаяся от союза с Люцифером в [изъято]. Считалось, что Блисс была уничтожена регисом сразу после ее рождения в [изъято]. Хранилище до сих пор собирает воедино сведения, истинность которых пока еще не подтверждена, но похоже, что ребенок остался в живых в силу предательства, совершенного со стороны [имя изъято – Ф. Л.]. Мы также можем прийти к предварительному заключению на основании информации, собранной по крупицам из разных источников, гласящему, что на протяжении столетий Аллегра никогда ничего не знала о существовании своего ребенка.
Дом архивов внес Блисс Ллевеллин в списки как несущую дух ангела Уриила, Ангела света. Однако же проверка перекрестных ссылок показала, что ангел Уриил фигурирует также в списке завершенных, для которых более невозможно перевоплощение.
Венаторы считают, что Форсайт Ллевеллин, который, как недавно выяснилось, был еще одним из предателей, входящих в состав Совета, постоянно использовал свое высокое положение, чтобы подделать документы о рождении первенца Аллегры, и это позволяло ему призывать ее дух в каждой инкарнации и растить в своем доме, храня в тайне ее подлинную личность. Однако достойная одобрения работа писцов нашего Хранилища привела нас к подлинному свидетельству о рождении Блисс Ллевеллин в этом цикле; оно было подписано Нэн Катлер, исполняющей тогда обязанности регента. В этом свидетельстве она значилась как Азазель, Ангел тьмы; мы предполагаем, что это подлинное имя Блисс, данное ей ее отцом, Утренней звездой. Блисс выросла в Хьюстоне, штат Техас, и прибыла в Дачезне в предпоследний год обучения. Документы техасского регионального Комитета свидетельствуют, что Блисс обладала сильным и бесстрашным характером; она прославилась как единственная чирлидер штата, способная исполнить соскок с кувырком с вершины пирамиды из пятидесяти человек. Вместе с мачехой и младшей единокровной сестрой она переехала в Нью-Йорк, когда ее отец выиграл выборы и занял освободившееся место в сенате. Венаторы считают, что в этом цикле матерью Блисс была Боби Энн Ллевеллин – факт, который от Блисс скрывали по все еще не установленным причинам.
Через несколько месяцев после переезда Блисс в Нью-Йорк на нее обратило внимание модельное агентство «Фарнсворт», проводившее свой обычный отбор кандидатов в школе, и вскоре Блисс начала очень успешную карьеру модели. До недавнего времени она была лицом нескольких джинсовых рекламных кампаний, ее фотографии красовались на рекламных щитах на Таймс-сквер и в Сохо. Доклады стажеров Дачезне гласят, что изначально возникшая дружба Блисс с Мими Форс вскоре остыла и Блисс сблизилась с Шайлер ван Ален, Оливером Хазард-Перри и Диланом Вардом.
Ее усеянный препятствиями и чрезвычайно трагически завершившийся роман с Диланом Вардом начался со случайной встречи в переулке за несколькими ночными клубами. Он был ее кавалером на осеннем Неформальном балу, и наши источники предполагают, что Блисс планировала сделать его своим человеком-фамильяром (не зная, что он также принадлежит к Голубой крови), пока он не исчез после смерти Эгги Карондоле (см. дополнительные сведения в личном деле Дилана Варда).