ВНИМАНИЕ!!! НЕНОРМАТИВНАЯ ЛЕКСИКА!!!
Детям до 16 лет прочтение КАТЕГОРИЧЕСКИ запрещено!
Предупреждение!
Это не памфлет.
Это не пасквиль.
Не фельетон, не сатира, не прокламация.
Здесь нет жалоб, самолюбований и желания возвышаться.
Это – констатация фактов.
Голых, имевших место.
Так было.
Фактически – зеркало, чуть замутнённое спокойным презрением к мудакам.
Поэтому нефиг!
«Вы знали, куда вы шли!» и «Не нравиться – увольняйтесь!» не катят.
Вняли?
Спасибо.
Рассаживайтесь поудобней…
Михаил СИДОРОВ
Записки на кардиограммах.
Эмоции, наблюдения, случайные мысли... Кардиограммы, в силу привычки, кладёшь в нагрудный карман, отчего они всегда под рукой, и после вызова – не всегда, ясное дело, а так, время от времени, – царапнешь на обороте карандашом. Утром перепишешь, сотрёшь каракули с ЭКГ и сдашь, пришпилив её к карте вызова.
Так год. Два. Десять. Двенадцать.
А потом, оказывается, у тебя этого добра — завались!
Н а ч а л о
«Но ведь это правда, рейсфюрер...»
Шелленберг — Гиммлеру, 1-ая серия.
Замглав по скорой.
Путает ИВЛ с ВВЛом.
Не видит разницы между клинической и биологической смертями.
Лазит в укладки, считает ампулы, сверяет со списком. Найдя заначки, рисует выговоры.
Заслуженный врач РФ.
На скорой не работал ни дня.
Ей-богу, не вру!
***
Менты пьют. Зверски. А прокуроры ещё круче. Те, кто выживут, станут к старости каяться, раздирая перед людьми рубища…
Впрочем я, скорее всего, наивен.
***
При просьбе лечь на спину, девять из десяти пациентов поворачиваются спиной вверх.
***
Вечерний звон. Завал. Прорвало. Весь стол в адресах.
И всем – срочно. Немедленно. Иначе Матвиенко, Райздрав и горячая линия.
Час.
Второй.
Третий.
Диспетчер вдруг стекленеет, блуждая зрачками с телефона на телефон. Те надрываются.
Минуту.
Две.
Две с половиной.
Диспетчер начинает смеяться.
Ему откликаются.
***
Во время осмотра могут:
- зевать
- рыгать
- пердеть
- ковырять: а) в носу б) в зубах в) в гениталиях
- говорить по телефону (жестом: подождите!)
- смотреть телевизор
- курить
Они дома, хули.
А когда в поликлинике – ну совершенно другие люди!
***
Отказ от госпитализации.
О возможных последствиях предупреждён. Подпись.
Думаете, всё?
Полагается ездить, проверять состояние.
Себестоимость вызова – две тысячи.
Ну?
Четыре куска.
Шесть.
Восемь.
О-па! Созрел и хочет в больницу. Больницу при этом хочет получше.
Рассказывал коллегам в Европе – охуевали.
***
Дословно:
К о м м у н и к а б е л ь н ы й ж у р н а л и с т: В двух словах – как вам нацпроектовские «Газели»?
В р а ч с б о л ь ш и м с т а ж е м: Уёбища.
***
Часто, посреди ночи, прикоснувшись, участливо спросят: «Много вызовов сегодня?»
Хочется взять сочувствующего за лицо и отпихнуть как Высоцкий Садальского.
***
Любимая фраза высшего руководства: на ваше место – в шляпах!
Одного как-то поправили: на ваше!
Что было…
***
Многие, в натуре, не знают:
- названий своих лекарств
- собственного диагноза
- профиля отделения, на котором лежали
- номера больницы
При этом говорят «не помню», «не разбираюсь» и «нам сказали».
***
Полковники невыносимы.
Снисходительное «ты» свысока.
Даже если одёргивать.
Даже когда чехлятся.
Холуи трёхзвёздочные.
***
Пришедший к доктору робок и подобострастен.
Вызвавший – развязен и хамоват.
Это в крови.
Поэтому, лучше сразу, с порога, на них наорать.
Во избежание.
***
Старательнее всех болеют цыгане. Самозабвенно и артистически.
***
Разогнали студентов – статистику, стервецы, портят.
Сертификатов-то нет, откуда?
Студенты выходили с семнадцати до восьми.
Воздушного моста так не ждали, с Большой Земли.
В окружении.
***
Стало привычным:
Комната, пациент, юноша у компьютера.
«В контакте», обычно.
Внимает рассеянно, просьбы выполняет предварительно дочитав.
Увозим – спросит: «с тобой поехать?»
Понять можно.
Три сотни друзей.
Всем же написать надо.
Про болезнь близких.
***
У них здесь корректировщик. С биноклем. На дереве. Настроился на частоты и слушает. Даёт отзвониться, даёт вернуться. Открыл дверь – даёт отмашку: звони!
Вызов.
Туда же, в соседний дом.
И умело так, гад, маскируется...
***
Сорок пять лет, юрист, два высших образования. В двадцатисекундной речи двенадцать раз использовала конструкцию «как бы».
***
Норма десятилетий – бригада на десять тысяч. Районы растут, вызова лежат на задержке.
Выход?
Изящный. Блистательный.
Одна на четырнадцать.
***
Четверо вместо восьми, и лавина звонков: утром сел – утром приехал.
А Райздрав нынче праздновал что-то, так допоздна у кабака бригаду держали, на всякий случай.
А остальные три въябывали.
***
Не курить невозможно.
К нулю раскуриваются даже самые стойкие.
Потому что адреналин.
Нервы.
Оттого и язва у всех.
Голодные же всё время.
***
Коллега. Спокоен и флегматичен. Тридцать лет стажа, видел всё. Непрошибаем.
Ан нет!
Оскорбили на вызове. Ничего особенного – пьяные люмпены, всё как обычно… Но молча вышел, надел перчатки, отыскал, благо недолго, кус мороженного говна и запустил в форточку.
Потом всю ночь пил коньяк.
Один.
Весь пузырь выдул.
***
Кулибиных меньше, чем долбоёбов.
Последний шедевр – кардиограф. Отечественный.
Перед тем, как печатать, думает пол-минуты.
Вообразите:
Реанимация.
Цейтнот.
Ампулы россыпью.
Кардиограмма ежеминутно.
И всякий раз: «ПОДОЖДИТЕ 40 СЕКУНД».
Охуеть, блядь!
Отослали обратно – ломается, сука, часто…
***
Во ВСЕХ больницах Санкт-Петербурга на входе в приёмный – порожек. Поднимаешь передние колёса – ы-ы-ых! – коллега приподнимает задние – ту-дух, ту-дух! – закатили. Порожка нет только в морге Судмедэкспертизы где, по большому счёту, глубоко похеру…
***
Подъём ночью на «упал с кровати, приезжайте поднять» вызывает смутную симпатию к Менгеле...
Прервусь ненадолго, пока гневным пальцем в грудь не упёрлись.
Вот, удосужьтесь-ка:
«Скорая медицинская помощь – вид помощи, оказываемой гражданам при состояниях, требующих срочного медицинского вмешательства (несчастные случаи, травмы, отравления и заболевания, приводящие к резкому ухудшению здоровья, угрожающие жизни и требующие проведения экстренных лечебных мероприятий)…»
О как, оказывается, изначально-то!
А вы говорите...
Так о чём это я?
А-а!
- Я лекарства не признаю – вы только ЭКГ сделайте, а уж я дальше сам…
Или:
- Мне любимый человек изменил – дайте успокоительное, а то я в окно выброшусь!
Глубокий обморок, нету пульса... м-да!
- Это мне папа вызвал.
А вот и он:
- Алё! Вы уже там? Посидите с ней, пока не подъеду. Я в Нарве, границу прохожу – часа через два буду…
И до кучи:
Ни «доброй ночи», ни «проходите», ни табуретки присесть.
Об кровать хлоп и жёлтой ногой в лицо:
- Вот. Ступать больно.
Мозоль. Ороговелая, давнишняя.
- Ну, и?
- Что «ну» – срезайте! Давайте-давайте, я ветеран…
Так, спокойно!
Не надо набирать воздух.
Ветераны от «лиц приравненых» – ох, отличаются!
Манерой общения.
***
Ночь. Вызов. Через минуту повтор: скорей! Подрываешься и летишь. Диспетчер по рации: Быстрей – скандалят!
Вываливаешься из кабины, дверь вбок, одной рукой чемодан, другой кислород, на плече кардиограф, дефибриллятор, на другом сумка с реанимацией, папка в зубах, домофон чуть ли не носом: пи-и-и-и…
КТО ТАМ?
Всё. Можно отнести кислород, дефибриллятор, сумку с реанимацией. Расставить неторопливо, подключить шланги. Позвонить снова и зевая войти.
Ничего там нет.
Проверено.
Годами.
***
Нельзя брать деньги, если их дают с помпой. А настаивают – тем более!
Номера купюр переписаны.
Список, как правило, под телефоном.
Тоже проверено.
Неоднократно.
***
По коридору надо идти тихо и на пороге чуть задержаться.
Так, чтоб не видели.
И не слышали.
Бесхитростное большинство начинает стенать только при твоём появлении.
***
И не вставать перед дверью.
Могут пинком открыть.
***
И уж, конечно, никаких «входите – открыто»
Войдёшь, а там волкодав.
- Ой, простите, я про него забыла…
Ебанутые!
***
Умное лицо, в глазах разум. Кардиограмма, терапия, слово за слово…
- А вы можете, как в фильме «Жмурки», пулю из живота вытащить?
Озадачил.
- Знаете, если б всё было так просто, как у режиссёра Балабанова, мы бы не потеряли двадцать миллионов в последнюю войну.
- Нет, ну а всё-таки?
***
Везли с пожара.
Ожоги.
Большой процент.
Юный возраст.
Тормознули на перекрёстке — проезд кортежа.
Снеслись с ответственным, тот подтвердил: ждите!
Семнадцать минут стояли.
***
- Это какой корпус?
- Не знаю.
- Но вы ж из него только что вышли!
Куда б ни приехали.
***
Номеров нет. Ни на домах, ни на квартирах.
Не пишут.
Но полагают, что мы – назубок.
И разбухают во гневе.
***
Порвал с корешем.
Тяжёлые сутки, переработка часа на три, ехал домой – мужик в трамвае засудорожил, в лифте сосед к жене попросил… Стянул кроссовки, упал поперёк кровати, без душа и завтрака – звонок:
- Слу-у-ушай, ты мне нужен как доктор…
- Пошёл на хуй!
Обиделся насмерть. Поймёт едва ли.
***
Левел ап – когда начинаешь просыпаться за минуту до вызова.
Сам.
Ночью.
Мистика!
Очевидное – невероятное.
***
Диспетчера опытны.
- Нет такого дома по этой улице.
Взрыв.
- Да вы… Да я…
- Паспорт откройте.
Пауза.
- Ой, да…
Не часто, честно скажу. Но извиниться – ещё реже.
***
Начал обычно: чем болеете… последнее обострение… что принимаете? А в спину сказали:
- Чё хуйню спрашиваешь – лечи давай!
***
Когда изобретут таблетку от «плохо», во врачах нужда отпадёт.
Совсем плохо – переломил об колено.
Чуть-чуть – поскрёб ложечкой.
И в рот…
- Дорогая моя, вам же шестьдесят лет. Вы прожили такую долгую жизнь – неужели не найти слов, чтоб описать собственное состояние?
Не-а. Не найти.
- Тупой какой-то… Ну, плохо – что непонятного?
***
Принадлежность к прокуратуре объявляют ещё в прихожей.
И недоумевают, не встретив подобострастия…
***
Что странно – многим сочувствуешь.
Против воли порой…
Многие негодуют – каллиграфий, похоже, ждали, на бумаге на ароматной. Иные пеняют на негатив. Толкуют «жесть!» и жаждут приколов – неистово, ненасытно. А по-мне, так забавно: отрешился, бесстрастный, и смотриш, как утверждаются – кто во что...
П р о д о л ж е н и е
«Яд каплет сквозь его кору...»
Наше всё.
В кафе – только ночью. Днём куражаться: жрёте, мол, а там люди мрут! Или наоборот, уважухой задостают. Один вот, недавно, от полноты чувств, предложил шаверму за ним доесть…
***
Исцелили, раскланялись, жена пошла провожать, а он вдруг из комнаты:
- НЕ ДАВАЙ ИМ НИЧЕГО!!!
Фельдшер – девочка из училища, аж расплакалась с непривычки.
***
Храм. Пасха. Эпилептик. Судороги нон-стоп – глубокий статус. Кончилась служба, пошёл народ. По нам, по больному, по батюшке… а тот, наивный, всё подождать их просил, да помолиться во здравие.
***
Первая минута на скорой: ржут над коллегой – капали ночью, приступ был. Тычут пальцами в ЭКГ, рыдая от хохота, мне же, обескураженному, говорят:
- И у тебя так будет. Лет через десять.
Хмыкнул гордо, а зря.
Как в воду глядели.
***
Градоначальник узнала об очередях в поликлиниках.
Грозила публичными казнями.
- Ух, ты! – Сказали все. – Круто! Ну-ну.
Очереди исчезли.
Дня на два.
***
… и бесконечные тридцатилетние сучки с головными болями.
***
Допуск к наркотическим препаратам оформляют два месяца.
Как мимнимум.
Через полюса на собаках запрос везут.
***
А больницы теперь в честь христианских святых.
Хотя некоторым имена нацистских преступников подойдут.
Имени Кальтенбруннера, например. И, скажем, Адольфа Эйхмана…
Варум нихт?
***
Впихнули в нагрудный карман полтинник. Как швейцару. С такой, знаете, превосходцей: на тебе, братец, на сигареты!
А был с получки – достал тысячу, сунул меж пузом и трениками: а это вам, милейший, на погребение!
Пришла жалоба: такой-разэтакий, и даже говном бросался…
Лишили премии на год.
***
Диспетчер говорит – донимал минут двадцать. Давление ему, суке полупьяной, измерить. Пузырь шмурдяка в лапе – хлебнёт, затянется и снова в дверь: дз-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-зынннь…
И ни души на станции, как на грех.
А ночью, падла, телефон обрывал: три литра на харю, ум болит, язык ребром – инс-с-су-сульт у него. Г-гермо… гермор-р-рагический.
***
Госнаркоконтроль бдит.
Онкобольных обязали глотать сильнодействующие в присутствии скорой.
Приезжаем, смотрим, расписываемся: дескать, были, видели, правда…
Так и катаемся.
***
А обращаются к нам: ребята.
- Любезный!
МЫ.
НЕ.
РЕБЯТА.
Давно уже!
- Ой!
Да!
Конечно!
Извините, РЕБЯТА!!!
Всё время.
***
Выцелив самого трезвого, надо сказать: вы мне кажетесь наиболее здравомыслящим из присутствующих…
Строить событыльников будет исключительно он.
***
Было дело, даже участок впаривали.
На носилках лёжа, под капельницей.
- И соседи хорошие: зампред избиркома и полковник из ФСБ – соглашайтесь...
***
От порога с ехидцей:
- Что-то вы сегодня быстро приехали!
Вот же ж блядь, а?
- Эва как... Ну, тогда мы внизу подождём, в машине – позовёте, когда пора будет…
Готово дело – оскорблёны донельзя.
***
О журналах.
Их восемнадцать.
За сутки – подписей восемьдесят.
На днях ввели девятнадцатый.
Учёта журналов.
***
Коллега.
Изящен.
Подтянут.
Эрудит. Интеллектуал. Знаток поэзии и шахматных комбинаций. Цитирует наизусть и искромётен до зависти.
Убеждён, что все нам должны. Но милосерден – войдя в положение, соглашается взять вещами.
DVD-плеером, например.
Или узелком столового серебра.
С полной сумкой порой со смены идёт.
***
На станцию пожаловал Госнаркоконтроль.
Помимо комиссии ещё и автоматчик в бронежилете.
Они что думали – мы отстреливаться будем?
***
Обожают пересчитывать пачку денег под самым носом. Тут главное не ляпнуть что-нибудь вроде «смотри, не ошибись!», иначе непременно кляузу настрочат…
***
Главврач скорой заканчивает интервью так: звоните и обращайтесь!
И тёплый взгляд в объектив.
Не на камеру поучает: врача надо бить, но не добивать.
А когда докладывают, мол, государь, медик-то разбегается, отвечает: плевать – хоть полтора человека, но останется!
По всему видать, крепко сидит.
***
А однажды у нас свечу вывинтили – кому-то среди ночи понадобилась.
Остального, правда, не тронули, взяв то, что крайне необходимо.
Как папуасы.