Гарри возвратился очень скоро.
— Теперь, кажется, там никого нет, — доложил он, пожимая плечами, — дверь передней комнаты заперта. Смит, по-видимому, тоже ушел, и вышел из домика, надо полагать, задним ходом.
— А ты постучался?
— И очень даже, — ответил Гарри, — но никто не отозвался. Домик как будто весь вымер.
— Ну, тогда мы распростимся здесь и пойдем по улице в город, — решил сыщик, — может быть, мы по дороге встретим Смита с женой.
Они расплатились и вышли из трактира. Но сколько раз они ни проходили взад и вперед по улице, ведущей в город, им никто не попался по дороге, кого можно было бы принять за Франка Смита и Эллен. Вечер близился и сгущались сумерки.
Теперь Шерлок Холмс с Гарри Тэксоном расположились в какой-то канаве, в которой грязь вследствие теплой погоды успела почти совершенно засохнуть, при чем обоих прикрывал широкий, пустой пень ивы, стоявший на краю канавы напротив входа в домик.
С наступлением ночи не показывался ни один прохожий, и никто не мешал сыщику и его помощнику наблюдать. Вдруг оба в испуге содрогнулись.
По ночной тишине раздался жалобный, подавленный крик, который резко оборвался.
Затаив дыхание, оба сыщика прислушались, ожидая повторного крика, прозвучавшего как ужасный зов о помощи человека, находившегося в отчаянии и в смертельном страхе. И вдруг раздался оттуда же такой же крик. То был какой-то неясный, обрывистый крик, скорее подавленный глухой стон, бессильный и слабый.
Шерлок Холмс и его молодой помощник встрепенулись. Они подождали еще немного. Вслед за тем они увидели, как за окном одинокого домика показался свет, быстро пронесся мимо окна и исчез. Потом они увидели слабый свет за ставнями верхнего этажа.
Отсюда следовало, что источник света был перенесен вверх по лестнице, и что несший его ходил взад и вперед.
В несколько прыжков Холмс и Гарри очутились около домика. Входная дверь была заперта, но сыщики дружными усилиями высадили ее из петель.
Холмс засветил свой фонарь и вбежал в сени. Там никого не было и он вместе с Гарри бросился вверх по деревянной лестнице, которая вела во второй этаж.
В это время они услышали звон разбиваемых стекол и когда они добрались до верху, то увидели, что преступник, услышав их приближающиеся шаги, поспешно выскочил в окно.
Не теряя ни секунды, оба сыщика бросились обратно вниз и выбежали на улицу.
В некотором отдалении они увидели убегающую темную фигуру.
— За ним! — шепнул Шерлок Холмс своему помощнику, и оба побежали большими скачками за неизвестным, который имел на лице черную креповую маску и летел вперед, как сумасшедший. Правая его рука, отвисавшая на боку, была перевязана белым платком.
Вследствие густой тьмы, окутавшей все поле, почти не было возможности видеть беглеца.
Тем не менее сыщики с напряжением всех своих сил бежали вслед за ним.
В течение приблизительно десяти минут они следовали по пятам, и уже вот-вот задержали его, как вдруг широкая канава, наполненная зловонной, стоячей водой, внезапно отрезала им путь к дальнейшему преследованию.
Убийца — так как беглец не мог быть никем иным — отчаянным прыжком перескочил на другую сторону канавы, и в следующую же секунду, мчась дальше бешенным ходом, скрылся из виду. Когда сыщики также попытались перепрыгнуть через канаву, они оба упали в воду, и к вящей их досаде не оставалось ничего, как выкарабкаться из вонючей жидкости на другую сторону.
— Вот так не везет! — яростно крикнул Шерлок Холмс. — Этот мерзавец успел удрать, и нам только остается сейчас же возвратиться к домику и узнать, какую подлость он совершил.
Они быстро побежали обратно.
Войдя в сени, Холмс опять засветил свой фонарь и огляделся.
Из сеней вела дверь в комнату, и когда Холмс направил на нее свет своего фонаря, он невольно вскрикнул.
Устремив взгляд вперед, он молча указал на пол и на порог.
Из под старой двери, подобно змее, сочилась какая-то темная струя. Она протекала через порог и сгустилась неподалеку в маленькую черную лужицу.
— Посмотри сюда, Гарри, — воскликнул Шерлок Холмс, — что это?
— Это кровь! — с дрожью в голосе ответил Гарри Тэксон.
Великий сыщик отомкнул дверь, в комнате их ожидало другое ужасное открытие.
У подножия лестницы на полу лежала мертвая, убитая женщина; голова ее была прислонена к стене.
То была Мэри Стевенс, в чем Шерлок Холмс и Гарри Тэксон тотчас же убедились.
Ее мертвенно-бледное, поднятое вверх лицо с широко раскрытыми, безжизненными глазами, мрачными, как-то странно сдвинутыми бровями, открытым ртом и стиснутыми мелкими, белыми зубами, окаменело точно изваяние, но вместе с тем оно так отчетливо выражало страх, ненависть и ужас, как вероятно ни один скульптор еще не изображал эти ощущения.
Великолепные, черные волосы растрепались и спускались по плечам, свидетельствуя о страшной борьбе, следы которой были видны повсюду.
Очевидно она долго боролась за свою жизнь, и дотащилась на коленях к тому месту, где испустила дух, так как обе ее руки были распростерты вперед, как бы отстраняя убийцу. Руки были изрезаны и исколоты, а пальцы одной руки почти совершенно отрезаны, что произошло, по-видимому в то время, как она отчаянно пыталась удержать оружие, которым ей был нанесен смертельный удар.
Шерлок Холмс опустился на колени и осторожно поднял голову убитой.
— Смотри, Гарри, — обратился он к своему помощнику, поднимая окровавленную руку Мэри с полусрезанными пальцами, и глядя на нее с сожалением, — смотри, как этот убийца-палач изуродовал несчастную женщину.
Затем он зажег маленькую лампу, стоявшую на камине, осмотрел всю комнату и вместе с Гарри поднялся по лестнице. В верхнем этаже все двери были открыты, все было разбросано, из шкафов все было выброшено, замки чемоданов и ящиков взломаны, или же, смотря по торопливости убийцы, просто разбиты.
Шерлок Холмс увидел, что крышка одного из ящиков была вдавлена, так как иным путем его нельзя было открыть, и с нижнего дна он поднял отломанное лезвие, или скорее обоюдоострый конец широкого крепкого, остро наточенного охотничьего ножа, из тех, какие носят немецкие и североамериканские охотники.
Убийца либо хотел отвлечь подозрение и подать вид, будто преступление совершено с целью грабежа, либо он при спешном обыске искал чего-то более ценного, не золота и не серебра, так как на полу валялось несколько золотых и серебряных монет и некоторые ценные вещи, принадлежавшие, по-видимому, несчастной Мэри.
— Гм, это очень подозрительно, — в удивлении бормотал Шерлок Холмс. — Негодяй очевидно искал чего-то совсем иного, и мы своим появлением, вероятно, помешали ему докончить свои поиски. Алло, Гарри, это что такое?
Он набросился на толстую, завязанную темно-красной шелковой лентой, пачку бумаг, между которыми лежало что-то твердое и тяжелое; эту пачку он быстро положил в карман.
Тут Гарри вдруг громко вскрикнул.
Он увидел на полу, полузакрытую ветхим порогом, какую-то блестящую, сверкающую вещь, на которую он и набросился.
У него и у его начальника вырвался возглас удивления, так как то, что Гарри держал теперь в руке, служило доказательством правильности предположений обоих сыщиков.
То была большая золотая булавка с бриллиантами, по-видимому, вырванная из галстука во время борьбы и упавшая на пол.
Это была очень ценная, красивая вещь, осыпанная по каймам маленькими изумрудами, с изящными инициалами и короной с гербом.
— Как вы полагаете, начальник, — воскликнул Гарри Тэксон, — достаточно ли это веское доказательство?
— Более, чем достаточно, — радостно ответил Шерлок Холмс, — отлично, мой милый, теперь мы исполнили наш долг, и теперь немедленно поедем в Скотланд-Ярд!
Час спустя после этих событий Шерлок Холмс и Гарри Тэксон стояли в рабочем кабинете начальника уголовной полиции в Скотланд-Ярде, перед начальником Мак-Гордоном.
Шерлок Холмс держал в руке маленькую пачку писем, взятую им с собою из верхней комнаты загородного домика, и собирался развязать шелковую ленту, которой она была завязана.
Начальник полиции и Гарри Тэксон с громадным любопытством смотрели, как он из-под пожелтевших писем вынул более тяжелый, твердый предмет, завернутый в свинцовую бумагу.
Удалив эту бумагу, Холмс вынул из нее маленькую фотографическую карточку в золоченой раме.
За разбитым стеклом видны были, в довольно плохом исполнении, две фигуры: прелестная, молодая девушка, в лице которой Шерлок Холмс и Гарри Тэксон тотчас же узнали убитую Мэри Стевенс, и высокого роста, стройный, молодой человек, черты лица и вся осанка которого сразу выдавали его происхождение из высшего общества — лорда Реджинальда Глостера.
— Вот вам, господин президент, доказательство того, что Глостер был прежним любовником Эллен Стевенс.
Он поискал в пожелтевших письмах, написанных рукою Глостера, одно письмо, бумага которого была еще свежа и на котором чернила были еще темны и не поблекли, и на адресе которого было изображено тонким, но твердым женским почерком: «моему дорогому мужу Франку. М. Е.».
То было длинное письмо, и когда Шерлок Холмс стал его читать, оказалось, что оно написано Мэри Стевенс.
Она в нем рассказывала подробно, с правдивостью и точностью исповеди, о своем участии в ужасной драме замка св. Роха, принятом ею в качестве няни ребенка покойного лорда Глостера, и излагала все причины, побудившие ее содействовать Реджинальду Моргану при совершении преступления, вследствие которого он сделался обладателем майората и титула лорда. Шерлок Холмс далее читал:
«Я совершила все это ради тебя, Франк; ты тогда был в тюрьме, мы были бедны, а Реджинальд Морган обещал мне взять хорошего адвоката для твоей защиты. Мне было поручено положить в кроватку больного мальчика труп, принесенный ко мне в кабинет рядом с комнатой больного, последнего же я должна была выбросить из окна в море. Когда я в тот вечер сидела у постели бедного Ральфа и вдруг жар прекратился, как по мановению волшебного жезла, когда мальчик лежал спокойно и вдруг посмотрел на меня, улыбнулся и шепнул мне: «Дай мне воды, милая Мэри!», — тогда у меня сердце чуть не разорвалось на части от стыда, и я не могла заставить себя погубить мальчика. Как только все утихло в доме, я дала ему сильнодействующее снотворное средство, завернула его в самые старые платьица, уложила его в корзину, которую закрыла своими платьями, и на цыпочках вышла из замка, через парк, к полуслепой вдове лесничего Ролера, которая жила в маленькой избушке в конце парка, и была мне кое-чем обязана. Там я поставила корзину в пустую комнату, взяла с собой ключ и вернулась в замок. Было уже около полуночи, когда я возвратилась и незаметно юркнула в жуткую детскую, которую я, уходя, заперла. Постель маленького Ральфа еще не успела охладеть. Трясясь всем телом, я пошла в таинственный кабинет, туда, где лежал труп. Лампа дрожала в моих руках. Содрогаясь от ужаса, точно я убила этого ребенка, я вынула его из грубого мешка, в котором он лежал, и потащила его к открытому окну. Луна взошла, на море серебрилось ее бледное сияние и скалы призрачно вырисовывались из бездны. Я надела на труп ночную одежду Ральфа, выдвинула его из окна, отвернула голову, толкнула его, а потом лишилась сознания. Я очнулась вследствие того, что кто-то сильно тряс меня за руку. Предо мною стоял Реджинальд Морган и смотрел на меня сверкающими злобой глазами. — Где Ральф? — крикнул он, указывая на пустую кроватку. — Он там внизу, разбитый вдребезги! — пролепетала я. — А где труп другого ребенка? — спросил он, указывая на мешок, лежавший у моих ног. — Я скрыла его — бросила в старый колодезь за странноприимным покоем, — ответила я, радуясь, что догадалась так солгать. — Когда я возвращалась в замок, на меня набросилась одна из собак, я упала здесь в обморок и увидела, что у меня остался только мешок, — Реджинальд Морган поверил мне, видя, в каком я была состоянии. Он взял мешок, выглянул в окно и увидел расшибленный труп. — Ладно и так, — сказал он, — а теперь подними тревогу, Мэри, расскажи твою историю, будь неутешна, а потом скройся поскорее. — Он моментально скрылся за дверью, оставив меня одну. Я стала кричать и плакать, и по всему дому раздавался мой плач. Пользуясь тревогой и замешательством, воцарившимися в замке, я скрылась, побежала к миссис Ролер, взяла ребенка и поехала в Ридинг, где отыскала знакомого, которому выдала ребенка за своего собственного, якобы отобранного у жестокой воспитательницы во время болезни. Некоторое время спустя я отправила Ральфа в воспитательный дом д-ра Вальтона в Кленгеме, где он и останется, пока я сведу счеты с подлым лордом Реджинальдом».
После того, как Шерлок Холмс окончил чтение письма, Мак-Гордон заговорил:
— Вот этого документального показания убитой, — произнес он серьезным тоном, — вполне достаточно, чтобы немедленно арестовать лорда Реджинальда Глостера в замке св. Роха. Позвольте пожать вам руку, м-р Холмс, и вам, Гарри Тэксон, единственно вашему остроумию и вашей деловитости мы обязаны раскрытием этого сенсационного уголовного преступления.
. . . . . . . . . .Утреннее солнце сияло над башнями старого аббатства св. Роха, когда у ворот с высокими сводами появился отряд полисменов, под предводительством инспектора, собиравшийся арестовать лорда Глостера.
Мак-Гордон расставил своих подчиненных кругом всего замка и сам подошел к воротам, требуя, чтобы их открыли.
Заспанный привратник в испуге отшатнулся при виде форменных одежд и проводил инспектора к комнате лорда.
— Я не принимаю никого в такую рань! — гласил ответ на боязливый доклад привратника, и лорд даже не подчинился требованию инспектора, крикнувшего:
— Именем короля, откройте!
Раздался лишь злобный смех.
Пришлось взять ломы, под напором которых после некоторых усилий поддалась дубовая дверь.
Раздался громкий треск, доступ открылся, но лорда не было. Лишь по открытому окну башенной комнаты можно было догадаться, куда исчез преступник.
Мак-Гордон наклонился над оконным карнизом, но не обнаружил никаких следов местонахождения лорда.
При обыске покоев была найдена монашеская ряса. Таким образом обнаружилось, что сам Глостер играл роль привидения, появлявшегося во образе монаха.
Когда через час полицейский отряд прибыл к берегу моря, волны выбросили страшно изуродованный, нагой труп. Оказалось, что это был труп лорда.
Д-р Фельпс умер в тюрьме от белой горячки.
Титул лорда и все состояние достались молодому Ральфу, которому был дан достойный опекун. В настоящее время он состоит в числе наиболее примерных воспитанников института в Итоне. Он не забыл няню, спасшую ему жизнь. Франк Смит живет в домике лесничего, и все они искренно благодарны за содействие, оказанное им всем величайшим сыщиком мира, Шерлоком Холмсом.
В подземельях курильни опиума
Глава I Загадочная болезнь
Несколько месяцев назад, в Лондоне, в парке Бэттерси, была найдена молодая девушка, заснувшая возле памятника, стоящего на самом берегу пруда.
Судя по простой и опрятной одежде, девушка эта, вероятно, служила где-нибудь горничной; тип лица выдавал ирландку.
Призванный прохожими полисмэн, тщетно пытался разбудить спящую, обливая ей голову холодной водой.
В конце концов, ее перевезли на ближайший врачебный пункт, но и здесь дежурному врачу не удалось разбудить девушки от ее неестественно крепкого сна и спящую препроводили в городскую больницу.
Врачи с истинным самоотвержением занялись пациенткой, применяя все средства, чтобы заставьте ее очнуться.
Между тем, полиция уже успела навести справки относительно личности спящей и узнала от случайных посетителей парка, что молодая девушка медленно прошла по одной из дорожек сада к пруду, очевидно, намереваясь сесть на стоявшую на берегу скамейку, но, не дойди до неё, вдруг легла на землю и сейчас же заснула.
* * *Прошло четыре дня.
Утром несколько профессоров и целый ряд, приглашенных из других больниц, врачей стояли вокруг постели загадочной больной, обсуждая странный и небывалый случай, когда больная, к безграничному удивлению присутствующих, внезапно открыла глаза, оглянулась, видимо, ничего не соображая, встала и, не замечая отступивших перед нею врачей, подошла к одному, из стоявших около каждой кровати, столиков, схватила лежавшую на нем булку и с жадностью принялась ее есть.
Ей принесли завтрак. Когда она утолила голод, врачи попытались узнать причину её продолжительного и тяжелого сна, но напрасно.
Как ни старались доктора, молодая девушка, уничтожившая весь поданный ей завтрак с жадностью голодного волка, так и не дала ни одного разумного ответа.
Попробовали применить, электрическую ванну, холодный душ, но больная не выходила из состояния какого-то тупого идиотизма и вдруг, к еще большему удивлению врачей, под душем же, снова заснула, тем же крепким сном, чтобы проснуться через пять дней, опять насытиться и снова заснуть.
Из этого необыкновенного состояния больная не могла быть выведена никакими средствами; интерес врачей, видевших полную безуспешность своих усилий, начал понемногу ослабевать.
Точно также были безрезультатны и все попытки полиции, старавшейся установить личность молодой девушки; пациентка так и оставалась в списке больницы безымянной, неизвестной.
Прошло несколько недель.