— Части Южно-югорского анклава атаковали позиции наших войск. Толком ничего не известно, но вроде прорвали фронт и захватили какой-то городок неподалеку от Антокая. Армия спешно перебрасывает туда подкрепления со всех сторон. Из Самака забрали две роты. Одну из гарнизонного батальона, одну — вновь прибывшую.
Я удивленно присвистнул. Дело принимало плохой оборот. Совсем плохой…
На сегодняшний день между Русией и Югорской республикой существовало сразу три образования. Печорское анархическое общество — нечто вроде Гуляйпольской вольницы времен батьки Махно. Там сидели уцелевшие с начала века анархисты. На первый взгляд это несерьезное сообщество тем не менее смогло удержаться на севере континента. С помощью зарубежных спонсоров, конечно.
Независимая республика Пермь — остатки довольно большой армии сторонников социал-демократов, объединившиеся с коммунистами. Эти засели неподалеку от камского водохранилища и не высовывали носа за пределы своих территорий.
И у анархистов, и у социалистов с коммунистами сил на решительные действия не хватало. И они мало тревожили больших соседей. Впрочем, и у соседей не было возможности покончить с врагами. Дело шло к тому, что лет через пять — семь оба образования добровольно сложат оружие.
Другое дело — Южно-югорский анклав. Его владения занимали довольно значительные территории, опираясь одним концом на южную часть Югорского Камня (Урала), а вторым почти доставая Карганату — местный вариант Караганды.
Анклав — не анархисты и не социал-демократы. Здесь собрались профессиональные военные из тех, кто в свое время не сумел взойти на армейский олимп но причине отсутствия связей и мохнатых лап. Финансисты, экономисты, инженеры, ученые — те, кто не смог реализовать свой потенциал, но очень желали попробовать силы в крупном деле.
Военная часть верхушки анклава была образована при штабе Азиатского направления. В этом мире вместо военных округов существовали направления. Отличия в основном в названии и системе подчинения центру.
Так вот сразу после начала гражданской войны анклав получил в свое распоряжение технику, вооружение и по крайней мере половину личного состава Азиатского направления. Несколько пехотных, танковую дивизию, отдельные полки, бригады. Плюс армейские склады и всю военную инфраструктуру.
Имея такой козырь, анклав в короткие сроки расширил подконтрольные территории впятеро, выбил разрозненные отряды, вычистил земли от банд и стихийных формирований. Правда, затяжные бои с Русией и Югорской республикой подорвали военный потенциал анклава. Однако у него еще хватало сил и для обороны, и для наступления…
До последнего времени анклав не предпринимал каких-либо активных действий, но теперь, видимо, решил, что пришла пора.
Что это — проба сил или серьезное наступление?
— Выходит, строительство встанет?.. — задал я скорее риторический вопрос.
Петр пожал плечами. Этого он не знал.
— Ладно. — Я сел на стул, положил карабин на колени. — Подождем…
Петр вышел на улицу покурить, а Леня сел рядом и начал выспрашивать подробности схватки с диверсантами. Я отвечал неохотно, короткими фразами. Сам соображал, к чему может привести новое наступление анклава и как это отразится на моих планах. Скорее всего никак, но чем черт не шутит…
Голыбин приехал ближе к десяти. Лицо напряженное, глаза глядят мрачно, но походка упругая, деловая. Походка у него как индикатор. Вялое шарканье — предельная усталость и недовольство. Неторопливое фланирование — позади крупный разговор с разносом. Быстрый шаг с горящими глазами — предстоящий аврал. А как сейчас — масса работы и обязательная бессонная ночь.
Вместе с ним в управление зашли несколько человек. Вид тоже далеко не радостный. В руках папки, портфели. У одного тубус с чертежами.
Увидев нас, начальник управления махнул рукой и пригласил следовать за ним.
Секретарша встретила шефа стоя. Протянула лист бумаги.
— Звонили из муниципалитета, из транспортного управления, из Ступицино и из штаба гарнизона.
— Хорошо. — Голыбин подошел к двери своего кабинета. — У меня совещание, пока ни с кем не соединяйте. Кто будет звонить, скажите, что перезвоню. Позже.
Сам открыл дверь кабинета, запустил всех и зашел последним. Обошел свой стол, тяжело опустился в кресло и махнул нам рукой: мол, садитесь тоже. Несколько секунд молчал, видимо, отходя от недавнего разговора с комендантом. Потом поднял голову.
— Ситуация такова. Южно-югорский анклав нанес внезапный удар на линии Антокай — Агдырь. Заслоны смяты, передовые позиции пехотной бригады, держащей фронт, захвачены. Потерян Болутей и еще два населенных пункта. Дальнейшее продвижение остановлено, но под угрозой Антокай. Центральный штаб в срочном порядке перебрасывает туда подкрепления. Ночью из Самака ушли две роты.
Голыбин сделал паузу, обвел взглядом собравшихся, словно проверяя, кто как отреагировал на новость. Лица у всех были мрачные, растерянные.
— Ситуация в Самаке тяжелая. Гарнизон — неполный батальон, и одна рота охраны строительства. При этом приказано восстановительных работ не прекращать. Уже идут колонны с материалами и оборудованием. Сегодня прибудет тяжелая строительная техника. Экскаваторы, краны, самосвалы.
— Какими же силами охранять? — задал вопрос один из тех, кто приехал с начальником управления.
— Какими есть. Комендант выделил из арсенала небольшой запас. Вооружим свободные смены. Это, конечно, не выход, но иного нет. Надеюсь, нападение анклава будет отбито, и в Самак вернут обе роты.
«Очень уж вовремя ударил анклав, — подумал я. — Диверсанты каганата разведали обстановку, прознали о строительстве, прощупали охранение. И почти сразу напал анклав. Похоже на заранее спланированную операцию. Правда, сил у противника не много. Но зато они могут выбирать место и время удара. Самак оголен. Хватит одной роты, усиленной взводом танков, чтобы хорошенько врезать. Прорвать слабые заслоны, пройти вглубь, нанести как можно больший ущерб и… отойти. Рота охраны разбита на взводы, серьезного сопротивления не окажет. А гарнизон не успеет. А даже и успеет — перевес в силах небольшой, два к одному. Пока батальон будет штурмовать позиции, каганат нанесет второй удар. С другого фланга. Еще одним отрядом…»
Взгляд упал на карту. Я отыскал места, где проходит линия передовых постов наблюдения. Редкий изогнутый пунктир закрывал южную часть подступов к городу.
Стало неуютно. Если я прав и действия анклава и каганата согласованы, атаки следует ожидать в самое ближайшее время. Чуть ли не завтра.
«Как бы не влипнуть. Хорошо хоть установка есть, вынесет…»
Занятый своими мыслями, я немного упустил ход разговора и очнулся, только когда Голыбин что-то сказал о подкреплении.
— … это завтра. Как сказали, почти шестьдесят человек. Из Тарсата. Не знаю, в каком они состоянии. Судя по первому отряду — на профессионалов рассчитывать нечего. Но и то хорошо, что они будут…
После доведения новостей Голыбин, как всегда, быстро ответил на рабочие вопросы и отпустил людей, задержав только нас троих.
— Ситуация ясна? — зачем-то уточнил он.
— Ясна, — ответил за всех Петр. — Чего уж неясного…
— Ваша задача одна — доставка грузов на строительство. Сегодня должны достроить первый опорный пункт неподалеку от Уштобера. Там сядет первый взвод роты охраны. Надо завезти туда запас продовольствия, медикаменты, боеприпасы, дизель-генератор, запасные аккумуляторы для радиостанции. В распоряжении взвода будут два бээрдээма. К ним нужно топливо. Завезете вторым заходом. Заодно забросите строителям продовольствие.
«Два БРДМ[5] на взвод — негусто, — прикинул я, вспоминая эти порядком устаревшие машины, некогда сделанные на базе гражданского внедорожника. Вооружение — «скиф». Броня противопульная и противоосколочная. Движок работает на бензине. — Особенно если учесть, что взвод должен контролировать участок шириной в двадцать километров…»
— Это дело на вас. — Голыбин смотрел на Петра и Леню. Потом перевел взгляд на меня. — Артур, у тебя другая задача. Скоро в Самак прибудет пополнение в отряд самообороны. Их на месте распределят по группам, а потом отправят на места. Проводником будешь ты. Извини, это в последний раз. Просто больше никто в тех районах не был.
— И куда везти?
— Доруча, Краменец, Сабатид.
Я озадаченно потер лоб и недоверчиво глянул на Голыбина.
Все три селения почти на одной линии с Илидомом и Стиханском, только несколько западнее. Занимая их, отряд самообороны продолжает отрезать строящуюся ветку магистрали от противника. Это было запланировано изначально, но тогда предполагалось, что у отряда будет прикрытие со стороны магистрали и города.
А сейчас, после наступления анклава, после ухода двух рот и ослабления защиты Самака, такой шаг выглядел слишком рискованным. По сути, отряд остается один на один с диверсантами каганата. И ладно бы он состоял из профессиональных бойцов. Но ведь в строю необученные люди!
Голыбин верно расшифровал мой взгляд, недовольно вздохнул и добавил:
— Так надо. Мы не можем продолжать строительство без прикрытия. А центр требует от нас наращивать темп работ.
— Ясно…
Начальник управления взглянул на часы.
— Отряд должен прибыть завтра утром. Так мне сказал комендант. Завтра же надо отвезти их на места. Твой трофей завтра починят?
— Надеюсь. Михалыч обещал. Я сейчас съезжу в гараж, посмотрю.
— Хорошо.
Еще раз уточнив задачи и напомнив о сроках, Голыбин отпустил нас.
В гараже царил аврал. Механики занимались двумя «кунгурами». Одновременно осматривали движки, ходовую часть, рулевое управление. Судя по напряженности работы, обе машины надо было поставить в строй очень быстро.
Михалыч на мое приветствие ответил торопливым кивком головы, показал рукой в угол гаража и проговорил:
— Завтра-завтра! Сейчас запарка!
К вечеру надо грузовики вернуть.
— Ясно. К завтрашнему не успеете?
— Успеем, все успеем. Извини, но говорить некогда.
Я бросил взгляд в угол гаража, где скрытый брезентом стоял мой джип, кивнул, простился с механиком и вышел на улицу.
Да-а… Вряд ли Михалыч успеет восстановить «алдан». Придется ехать на мотоцикле. Впрочем, невелика беда. Сгоняю и на нем…
На перекрестке дорогу преградил регулировщик. За его спиной по центральной дороге следовала длинная колонна. Грузовики, экскаваторы, тракторы, бульдозеры. Большие машины шли тяжело, почти раздавив рессоры. Шли обещанные резервы.
Югорская республика уделяла огромное значение строящейся магистрали и готова была тратить скудные резервы, лишь бы получить еще одну линию прямой связи с Русией.
Первая линия связи была проложена год назад, на севере континента, по соседству с владениями Печорской анархической общины. Анархисты частенько нападали на магистраль, поэтому для охраны были привлечены значительные силы.
Однако одной магистрали явно не хватало. Слишком много затрат было связано с доставкой на север грузов, перекачкой нефти и газа. Поэтому южная ветка стала необходимой еще до своего строительства.
Планы и намерения властей республики были понятны. Непонятно другое. Вкладывая в строительные и восстановительные работы огромные средства, переправляя сюда людей, технику и материалы, власти почему-то оголяли этот район, забирая войска и присылая вместо них неподготовленных волонтеров. Что это — недосмотр? Ошибка? Переоценка своих сил или недооценка сил противника?
По большому счету, мне на все это наплевать. Но раз уж я здесь, надо понимать суть происходящего. Чтобы успеть вовремя отреагировать на внезапное изменение обстановки.
* * *Я, видимо, подоспел к моменту, когда большая часть колонны уже прошла. Ее хвост тянулся еще минут пять. Замыкал «нитку» большой шестиосный армейский грузовик марки «уват». Кузов крытый, брезент легонько колышется в такт движению.
Машина миновала перекресток, и я увидел сидевших с краю людей. Все в военной или полувоенной форме. Рабочие, строители или будущие бойцы отрядов самообороны.
Как только грузовик проскочил перекресток, регулировщик дал отмашку, разрешая проезд. Любезным разрешением, кроме меня, воспользовалась только одна машина — легкий грузовик «кунгур». Остальные участники движения были на велосипедах.
«С приездом колонны дисбаланс между автотранспортом и иными средствами передвижения несколько уменьшился, — неловко скаламбурил я, выкручивая рычаг газа. — Интересно надолго ли?..»
10
Утром я поехал в гараж. Честно говоря, надежды на то, что джип отремонтируют, было мало. У механиков много работы, до «алдана» руки не дойдут. Но, как выяснилось, все опасения были необоснованными. Михалыч свое слово держал.
«Алдан» стоял у ворот гаража, блистая на утреннем солнце свежей краской. Я подошел ближе, недоверчиво глядя на него, осмотрел колеса, потрогал баранку руля. Фантастика!
— Ну как? — прогудел за спиной густой бас Михалыча. Я обернулся, увидел довольную улыбку старого мастера. Развел руками.
— Нет слов.
Механики за эти два дня постарались. Задние сиденья сняли, увеличив тем самым объем багажника почти втрое.
Сразу за передними сиденьями поставили небольшой ящик для инструмента и вещей. Остальное пространство было свободным. И по приблизительным прикидкам могло вместить почти тонну груза.
Передние сиденья заменили более легкими и мягкими. Ветровое стекло тоже заменили, поставив армейский пакет, способный выдержать попадание осколка. С левой стороны под рулем сделали упор для оружия.
С капота и крыльев исчезли вмятины и дыры. Новая краска защитного цвета скрыла все следы.
— Движок перебрали, коробку передач починили, зажигание отрегулировали, — говорил Михалыч. — Фары новые поставили. С противотуманками и маскировкой.
— Когда вы успели?
Механик довольно усмехнулся, подкрутил ус.
— Уметь надо.
— Понял.
Михалыч протянул мне ключи и хлопнул по борту кузова.
— Опробуй во дворе. Только осторожно, — добавил он, глядя, как я прыгаю на сиденье. — Краска еще не везде высохла. Красили поздно вечером.
«Алдан» завелся с пол-оборота. Движок работал ровно, без рывков и почти без шума. Я выехал из гаража, сделал несколько кругов по большому двору, объезжая пустые бочки и будку собаки. Красота! Легкий, маневренный, с высокой проходимостью, малозаметный, простой в управлении, без наворотов и излишеств. Именно такая машина нужна для пересеченной местности. Для узких лесных тропок, степных грунтовок, проселочных дорог. Для всех этих оврагов, низин, холмов, взгорков. Хороший трофей я заполучил в случайной сшибке.
— Михалыч, с меня стол.
— Да ладно.
Механик хмыкнул, покачал головой.
— Для дела не жалко.
Я с чувством пожал ему руку, еще раз заверил, что за мной не пропадет, и запрыгнул в джип.
— Мотоцикл здесь оставлю.
— Хорошо.
Нажав на клаксон, я вырулил со двора.
Вереницу машин, стоящую на дороге возле управления, заметил издалека. Два больших «увата», два «кунгура» и открытый «САЗ» с поперечной рамой за передними сиденьями. На раме на турели установлен пулемет «скиф».
Возле машин стояли и ходили люди. Почти все в военной форме, в армейских ботинках, на головах кепки. Вооружены по-разному: кто с самозарядными карабинами СКД, кто с «типковыми». Сумок под магазины и гранаты не видно, как и ранцев. Видимо, оставили в машинах.
В отличие от первого отряда эти бойцы обмундированы по-армейски и выглядят как солдаты, а не как охотники и рыбаки. И людей среднего возраста больше.
«Вообще-то отряды самообороны, как и другие формирования армейского толка, подчинены военному командованию, — рассуждал я, подъезжая к управлению. — Однако сейчас фактически ими командует Голыбин. Ведь волонтеры должны прикрывать магистраль и некоторые важные объекты. И транспорт дан управлением, и снабжение будет осуществлять одна из служб управления. Хотя приказы по-прежнему отдает начальник гарнизона или комендант. Вот такой фокус… Реалии гражданской войны…»
Поставив джип на крохотной стоянке у самых дверей здания, я заглушил мотор и пошел к входу, сопровождаемый десятками любопытных взглядов. Всеобщее внимание привлек мой «алдан», блиставший на солнце как новенький. Давненько никто не видел таких машин, словно только сошедших с конвейера.
Уже подойдя к дверям, заметил около грузовиков еще один «САЗ». На крыше установлен небольшой транспарант. «Республиканская печать». «Новости Самака».
— Ну, вот и пресса появилась, — шепотом констатировал я, замечая среди бойцов две фигуры в полувоенной форме, с кипами газет в руках.
Одна фигура, несомненно, принадлежала женщине. Скорее даже девушке. Взгляд отметил стройные длинные ножки, аппетитные ягодицы, тонкую талию, косу за спиной.
«И если вид спереди не уступает виду сзади…» — мелькнула шальная мысль.
В кабинете Голыбина, кроме хозяина, были еще два человека. Первый — начальник строительной бригады, что восстанавливала железнодорожную ветку до Ступицино, старый опытный мастер. Второй — военный, старший сержант, с двумя поперечными полосками на погоне.
Хорошая выправка, уверенный вид выдавали в нем опытного вояку. Согласно табели о рангах, старший сержант был помощником командира роты по подготовке, в некотором роде начальник небольшого штаба. Он отвечал за индивидуальную подготовку солдат, контролировал учебный процесс.