– Так ты бы написала, – с усмешкой дразнит она, – я же беспокоилась!
– О, дорогая, прости меня!
– Дорогая?! А кто это тут пытается у меня девушку увести? – спрашивает какой-то незнакомый парень, обнимая Эдди и целуя ее в щеку.
– Лейкен, это Гевин. Гевин, это Лейкен, твоя соперница!
У Гевина точно такие же светлые волосы, как у Эдди, ну разве что у нее длинные, а у него короткие. Они могли бы сойти за брата и сестру, хотя у него карие глаза, а у нее – голубые. На нем черная толстовка с капюшоном и джинсы. Когда он протягивает мне руку, я замечаю у него на запястье такую же татуировку, как у Эдди: черное сердечко.
– Много о тебе слышал, – говорит он, пожимая мою ладонь, и я с любопытством и недоверием смотрю ему в глаза, гадая, что же он такого слышал. – Да шучу, шучу, – смеясь, признается он. – Я о тебе вообще ничего не слышал, просто положено так говорить, когда знакомишься, – объясняет он, поворачивается к Эдди и чмокает ее в щеку. – Увидимся на следующей перемене, крошка, мне пора!
Я умираю от зависти.
В аудиторию входит мистер Хансон и объявляет, что сегодня у нас контрольная по пройденной главе. Я безропотно беру тест, и остаток урока проходит в тишине.
* * *Мы с Эдди пробираемся сквозь толпу в коридоре, и у меня предательски сжимается желудок: я уже жалею, что не перешла на русскую литературу. Как нам могло прийти в голову, что так будет лучше?
Уилл стоит в дверях и здоровается с учениками.
– Сегодня выглядите получше, мистер Купер, – бросает на ходу Эдди. – Хотите еще пастилку?
За ней следом входит Хави и, угрюмо поглядывая на Уилла, проскальзывает на свое место.
– Всем здравствуйте, – говорит Уилл, закрывая дверь в аудиторию. – Ну что, тест вы написали неплохо. Поэтические выразительные средства – тема не самая захватывающая, так что я рад, что вы все справились с ней с первого раза! Думаю, раздел, посвященный перформансу, понравится вам куда больше, именно этим мы и будем заниматься остаток семестра. Итак, поэтический перформанс во многом схож с традиционной поэзией, но добавляется еще один элемент – непосредственно перформанс.
– Перформанс? – презрительно переспрашивает Хави. – В смысле, вслух читать? Как в том кино, про мертвых поэтов? Когда они всякую фигню перед классом читали?
– Не совсем, это просто чтение стихов вслух.
– Он имеет в виду слэм, – объясняет Гевин. – Ну как в клубе «ДЕВ9ТЬ» по четвергам.
– А что такое слэм? – спрашивает какая-то девушка с задней парты.
– Это круто! – поворачивается к ней Гевин. – Мы с Эдди иногда туда ходим. Ну так не объяснишь, это надо видеть, – добавляет он.
– Да, слэм – одна из форм перформанса, – подтверждает Уилл. – А кто из вас был на слэме?
Пара человек поднимает руку, я – нет.
– Мистер Купер, а вы им покажите! Прочитайте что-нибудь свое! – просит Гевин.
Уилл замирает в нерешительности. Я-то знаю, что он не любит оказываться в центре внимания. Однако он быстро берет себя в руки и предлагает:
– Знаете что, давайте договоримся так: я читаю свое стихотворение, а каждый из вас обязуется в течение семестра хотя бы один раз сходить на слэм в клуб «ДЕВ9ТЬ».
Все согласны. Я бы отказалась, но для этого надо поднять руку и заявить о своем несогласии. Поэтому я не протестую.
– Все за? Ну ладно. Покажу вам одно из своих небольших произведений. Помните, поэзия в стиле слэм – это сочетание поэзии и перформанса.
Уилл выходит в центр аудитории и поворачивается лицом к аудитории. Он взмахивает руками, разминает шею, пытаясь расслабиться, и откашливается, но не так, как делают это люди, когда нервничают перед выступлением, а так, будто прочищают горло, перед тем как закричать.
В комнате воцаряется оглушительная тишина. Никто не издает ни звука, не шевелится, не начинает хлопать. Все охвачены благоговением. Я тоже. И как, позвольте спросить, может он надеяться на мой уход, вытворяя подобное?
– Ну вот, это выглядит примерно так, – совершенно будничным тоном произносит Уилл и садится за стол.
Остаток урока он рассказывает о слэм-поэзии. Я изо всех сил стараюсь слушать его объяснения, но в голове крутится только одна мысль: он даже не взглянул в мою сторону. Ни разу!
* * *В столовой я сажусь рядом с Эдди. К нам подходит парень, который на занятиях Уилла сидит через пару рядов от меня. В левой руке у него два подноса, а в правой – рюкзак и пакет с чипсами. Он бросает рюкзак на стул напротив меня и начинает составлять всю еду на один поднос. Справившись с этой нелегкой задачей, достает из рюкзака двухлитровую бутылку колы, ставит ее на стол, открывает и пьет прямо из горла. Быстро глотая шипучую жидкость, смотрит на меня, ставит бутылку на стол и вытирает рот.
– Слышь, новенькая, а ты правда будешь пить шоколадное молоко?
– Ну да, иначе зачем бы я его взяла, – киваю я.
– А ролл есть будешь?
– Ну, вообще-то, для этого он тут и стоит!
Он пожимает плечами и берет ролл с подноса Гевина, пока тот не видит. Гевин оборачивается, пытается схватить его за руку, но уже слишком поздно…
– Ник, чувак, ты что творишь? Хватит уже! Все равно не наберешь пять кило к пятнице, – увещевает его Гевин.
– Не пять, а четыре с половиной, – с набитым ртом поправляет его Ник.
Эдди берет свой ролл и кидает его Нику. Тот умудряется поймать подарок на лету и подмигивает ей.
– А вот твоя девушка в меня верит! – обращается он к Гевину.
– Он занимается тяжелой атлетикой, – объясняет мне Эдди. – Если хочет выступить в своей весовой категории в пятницу, то надо набрать четыре с половиной кило… в общем, плохо дело!
Услышав такое, я молча кладу свой ролл на поднос Ника. Он подмигивает мне и густо намазывает ролл маслом.
Я очень благодарна Эдди, что она так быстро со мной подружилась. Правда, в этом вопросе у меня, собственно, и не было права голоса – она сразу взяла быка за рога. В моем классе в Техасе был всего двадцать один человек. Я, конечно, дружила с некоторыми, но, поскольку выбор изначально был невелик, никогда не считала кого-либо действительно близкой подругой. Чаще всего я проводила время с Керрис, но после отъезда мы с ней даже не созванивались. А вот Эдди, судя по всему, очень интересная барышня, поэтому я искренне надеюсь, что мы с ней подружимся по-настоящему!
– Вы с Гевином давно встречаетесь? – спрашиваю я.
– C десятого класса. Я случайно сбила его на парковке, – сообщает Эдди и, с улыбкой взглянув на Гевина, добавляет: – Это была любовь с первого столкновения. А у тебя есть парень?
Мне так хочется рассказать ей об Уилле: о том, как мы познакомились, как меня тут же охватило чувство, какого я раньше никогда не испытывала. О нашем первом свидании, о том, как весь вечер мне казалось, что мы знакомы уже много лет. Хочется рассказать ей о его стихах, о поцелуях – в общем, обо всем. А главное, о том, как встретила его в коридоре и поняла, что судьба сыграла с нами злую шутку и мы ничего не можем с этим поделать. Но я понимаю, что этого делать нельзя. Я должна сохранить все в тайне. Поэтому, немного помолчав, я просто отвечаю:
– Нет.
– Правда? У тебя нет парня? Ну это ненадолго. Дело поправимое.
– Да ладно, что тут поправлять? Все и так вполне исправно!
Эдди смеется, поворачивается к Гевину и начинает обсуждать потенциальных кандидатов на звание парня ее новой одинокой подруги.
* * *Наконец-то неделя заканчивается! Давно я не выезжала со школьной парковки с чувством столь глубокого облегчения… Конечно, Уилл живет через дорогу от меня, но дома я чувствую себя куда более уверенно и не так уязвимо, как в классе, когда мне приходится сидеть в паре метров от него. За всю неделю он умудрился ни разу на меня не посмотреть. Будь это даже мимолетный взгляд в мою сторону, я бы его не пропустила – сама я глаз с Уилла не свожу.
По дороге домой я делаю небольшой крюк, чтобы заехать в магазин, и покупаю несколько фильмов и много вредной для здоровья еды. Мне же предстоят целые выходные в четырех стенах, так что надо как следует подготовиться.
Войдя в дом, я вижу, что мама сидит за стойкой на кухне, и по напряженному выражению ее лица понимаю, что она не очень-то рада меня видеть.
Я кладу диски и пакеты с едой на стойку прямо перед ней.
– Собираюсь провести выходные в компании Джонни Деппа, – как ни в чем не бывало сообщаю я.
– Сегодня я забирала Кела и Колдера из школы и кое-что узнала. – Мама даже не пытается изобразить улыбку.
– Правда? Мама, ты не заболела? У тебя голос какой-то осипший.
Я пытаюсь сменить тему, хотя понимаю, чтоґ на самом деле она хочет сказать: «Друг твоего младшего брата рассказал мне кое-что, но я должна была услышать это от тебя».
– Ничего не хочешь мне сказать? – спрашивает она, буравя меня взглядом.
Я открываю бутылку с водой и делаю глоток. Похоже, разговор, который я планировала на вечер, состоится раньше…
– Мам… я собиралась тебе рассказать, честное слово.
– Он работает учителем в твоей школе, Лейк! – Мама срывается на крик, но у нее начинается приступ кашля. Она прикрывает рот платком и отходит от стойки, но быстро берет себя в руки и продолжает, но уже намного тише, стараясь не привлекать внимание девятилетних мальчишек, которые крутятся где-то рядом, в гостиной. – Тебе не кажется, что ты должна была сказать об этом до того, как я отпустила тебя с ним на свидание?!
– Я не знала. И он не знал, – оправдываюсь я.
– Лейк, приди в себя! – Мама склоняет голову набок и закатывает глаза, как будто я ее чем-то оскорбила. – Ты что, не понимаешь, что он в одиночку растит младшего брата? Его карьера…
С улицы доносится шум двигателя – Уилл приехал домой. Мы обе нервно оглядываемся на входную дверь. Я вскакиваю и загораживаю маме дорогу, чтобы успеть ей все объяснить. Она отталкивает меня и выходит на крыльцо. Я бегу за ней.
– Мама, пожалуйста! Я все тебе объясню! Послушай меня!
Она подходит к машине Уилла. Улыбка, появившаяся было на его лице, исчезает, как только за спиной мамы он видит меня. Сразу становится ясно, что это не визит вежливости…
– Джулия, прошу вас, давайте зайдем в дом и поговорим.
Мама молча шагает к его дому и скрывается за дверью. Уилл вопросительно смотрит на меня.
– Твой брат сегодня сказал ей, что ты учитель. А я еще не успела с ней поговорить, – скороговоркой объясняю я.
Он вздыхает, и мы с понурым видом заходим в дом. С тех пор как я узнала о смерти его родителей, я еще не была здесь. Кажется, здесь ничего не изменилось, но в то же время дом выглядит совершенно по-другому. Тогда, в первый день нашего знакомства, я думала, что хозяева в этом доме – его родители, что его жизнь мало чем отличается от моей. А теперь все, что меня окружает, позволяет увидеть Уилла в ином свете. Я понимаю, что он взрослый, ответственный человек.
Мама с напряженным видом сидит на диване. Уилл молча заходит в гостиную, присаживается на краешек кресла напротив и наклоняется вперед, опираясь локтями о колени.
– Я все вам объясню… – серьезно и почтительно начинает он.
– Надеюсь, – бесстрастно отвечает мама.
– Дело в том, что я слишком многое лишь предполагал, но не знал наверняка. Я думал, она старше. Во всяком случае, мне так казалась. Когда она сказала, что ей восемнадцать, я решил, что она как раз поступила в колледж. Сейчас сентябрь, обычно в восемнадцать лет в школе уже не учатся.
– Обычно не учатся. Но ей исполнилось восемнадцать всего две недели назад!
– Да-да, теперь я понимаю, – бросив на меня взгляд, быстро соглашается он. – Первую неделю после вашего приезда она в школу не ходила, поэтому я сделал неверный вывод. А в разговоре эта тема почему-то не всплывала…
У мамы снова начинается приступ кашля. Мы с Уиллом терпеливо ждем, пока он пройдет, но приступ становится сильнее, и ей приходится встать и сделать несколько глубоких вдохов. Если бы я не заметила, что она заболевает, то наверняка решила бы, что виной всему сильное волнение. Уилл идет на кухню и приносит ей стакан воды. Мама делает несколько глотков и подходит к окну, выходящему во двор, где играют Колдер и Кел. Я слышу их радостный смех. Мама открывает дверь и выходит на крыльцо.
– Кел! Колдер! Не валяйтесь на земле! – кричит она, закрывает дверь и поворачивается к нам. – И когда же эта тема «всплыла»?
Я молчу, не в силах открыть рот. В их присутствии я чувствую себя маленькой. Двое взрослых ругаются на глазах у ребенка – ощущение примерно такое.
– Мы узнали, только когда она пришла ко мне на урок, – отвечает Уилл.
– К нему на урок?! – пораженно произносит мама, уставившись на меня большими глазами. – Ты еще и в его классе?! Она в твоем классе?! – повторяет она, повернувшись к Уиллу.
Господи, в ее устах это звучит ужасно, как смертный грех!
Она встает и начинает ходить взад-вперед по гостиной, мы с Уиллом молчим, давая ей время переварить услышанное.
– Вы хотите сказать, что обо всем этом и понятия не имели, пока не встретились в школе? – переспрашивает она, и мы согласно киваем. – И что, черт возьми, теперь будет?
Мы молчим, надеясь, что ей чудесным образом удастся за пять минут найти решение проблемы, которое мы безуспешно пытаемся найти уже неделю.
– Мы с Лейк стараемся пережить это… постепенно, день за днем, – наконец отвечает Уилл.
– «Лейк»?! – возмущается мама. – Ты называешь ее «Лейк»?!
Не выдержав ее обвиняющего взгляда, Уилл опускает глаза в пол и откашливается.
Мама вздыхает и садится рядом с Уиллом на диван.
– Вы оба должны очень хорошо понимать серьезность положения! Я знаю свою дочь и прекрасно вижу, что ты ей нравишься, Уилл! Сильно нравишься! Если у тебя есть к ней хоть какие-то чувства, то ты сделаешь все возможное, чтобы отдалиться от нее. И перестать звать ее Лейк! Это ставит под угрозу твою карьеру и ее репутацию!
Она встает, идет к выходу, открывает дверь и ждет, пока я последую за ней. Теперь она точно не оставит нас наедине даже на минуту.
Мимо нас с визгами проносятся Кел и Колдер и тут же исчезают в комнате Колдера. Мама смотрит им вслед и снова обращается к Уиллу:
– Надеюсь, на мальчиках это никак не скажется. Полагаю, мы должны постараться устроить так, чтобы вы с Лейк общались как можно меньше.
– Конечно, я полностью с вами согласен, – быстро отвечает он.
– Я работаю в ночную смену, утром сплю. Если ты сможешь отвозить их в школу, то Лейк или я будем забирать их. А они уже сами решат, к кому домой идти. По-моему, им нравится бегать туда-сюда.
– Отличный вариант! Большое вам спасибо!
– Твой брат – хороший парнишка, Уилл.
– Джулия, я буду только рад… Я не видел Колдера таким счастливым с тех пор, как… – Он осекся и не закончил фразу. – Джулия, вы собираетесь обсуждать эту проблему в школе? Я пойму, если вы примете такое решение, просто мне хотелось бы подготовиться к разговору заранее…
– Сейчас между вами нет ничего такого, о чем мне пришлось бы сообщить? Или есть? – спрашивает она, переводя взгляд с него на меня.
– Нет! Клянусь! – быстро отвечаю я, надеясь, что Уилл взглянет на меня и поймет, что я чувствую себя виноватой. Но он даже не смотрит в мою сторону.
Как только он закрывает за нами дверь, я наконец срываюсь.
– Как ты могла?! – кричу я. – Даже не дала мне самой все объяснить!
Я бросаюсь через дорогу, не оглядываясь, влетаю в дом и запираюсь в своей комнате, не собираясь выходить, пока мама не уйдет на работу.
* * *– Лейкен, у нас есть сухой лимонад? – Кел стоит в дверях весь в снегу.
Обычно он задает задачки посложнее, поэтому я достаю из шкафчика пакетик виноградного «Кул-эйда» и протягиваю ему, даже не спрашивая, зачем он ему понадобился.
– Нет, фиолетовый не подойдет, надо красный, – заявляет он.
Я забираю у него фиолетовый пакетик и приношу красный.
– Спасибо! – бросает Кел и исчезает за дверью.
Я беру тряпку и вытираю лужи в прихожей. Еще и девяти утра нет, а Кел и Колдер уже больше двух часов бесятся в снегу. Я сажусь за барную стойку и допиваю свой кофе, разглядывая груду вредной еды, которую мне уже и есть-то не хочется. Мама пришла домой в полвосьмого утра, залезла под одеяло и наверняка не встанет часов до двух дня. Я все еще злюсь на нее и не имею никакого желания продолжать вчерашний разговор, а значит, у меня есть еще пять часов, после чего придется уйти к себе в комнату. Беру со стойки первый попавшийся диск и пакет шоколадных конфет, хотя аппетита у меня совсем нет. Если кто и может отвлечь меня от мыслей об Уилле, то разве что Джонни Депп.
В середине фильма в дом влетает Кел, хватает меня за руку и тащит на улицу.
– Кел, прекрати! Я не пойду!
– Ну пожалуйста! Всего на минутку! Ты просто обязана посмотреть, какого мы слепили снеговика!
– Ладно… Подожди, я хоть сапоги надену…
Едва дождавшись, пока я натяну сапоги, он снова хватает меня за руку и вытаскивает на улицу. Я безропотно подчиняюсь, прикрывая глаза рукой от слепящего солнца, отражающегося от снега.
– Вот, смотри! – раздается голос Колдера, но обращается он не ко мне.