– Твою мать! - высказался Митя. - Ты глянь, у них даже коготка не оторвало!..
И правда. Казалось, что две подбитые птицы погибли от голода или от стыда. Никаких внешних повреждений не наблюдалось, ни капли крови, или жалобного крика…
Зеленые "туканы" атаковали молча. Коваля это жутко нервировало. Он развернул машину на месте, снеся заодно две малые статуи (одна из них, зацепившись за что-то, с грохотом поползла следом). Маневренность у броневика оказалась замечательная; двигатель, наконец-то, заработал в полную силу.
Борк просунул обрез в круглое окошко по левому борту и пальнул в птицу, сидевшую на крыле. Зверюгу швырнуло под гусеницу. Артуру показалось, что танк подпрыгнул на камне.
– Третий номер, огонь!
Карапуз только этого и ждал. Первым выстрелом из пушки он разорвал на части сразу трех хищников, кромсавших шатер, под которым бились лошади. Ковалю показалось, что он оглох: в пылу атаки он забыл про шлемы с наушниками. Борк и Даляр тоже трясли головами, пытаясь избавиться от звона в ушах.
– Ага! Не нравится, сучье племя?!
– Огонь! Огонь!!
Артур швырял бронетранспортер из стороны в сторону, пытаясь сбросить птицу, усевшуюся прямо перед окном. Похоже, ее не пугали ни выстрелы, ни рев мотора. Безглазый демон пропихнул здоровенный клюв в щель и орудовал им, как монтировкой. К ужасу Коваля, бронированный щиток начинал гнуться.
– Герр охотник, стреляйте!
– Боюсь рикошета!
– Стреляйте, черт побери, не то она пролезет внутрь!
Машину сотряс сильнейший толчок. Артур не уследил и наскочил левой гусеницей на основание памятника. Деревянный колосс качнулся, с вершины полетел окаменевший помет. В задней части салона один из непрошенных гостей сосредоточенно обрабатывал замок люка.
Борк сунул обрез в окно и спустил курки прямо над головой Артура. Когда рассеялся дым, оторванное туловище птицы исчезло, но голова и шея продолжали висеть за окном.
– Не шевелитесь! Герр Кузнец, не шевелитесь!
Пивовар выхватил кинжал, свободной рукой схватил губернатора за воротник. Коваль бросил рычаги, инстинктивно дернулся, чуть не заколов пивовара, но в последнюю секунду замер.
Из разверстого черного клюва тянулись внутрь машины две толстые розовые ленты, усеянные мельчайшими крючками. Когда птица успела выпустить языки, Артур не заметил, но один из них уже накрепко обвился вокруг портупеи и располосовал куртку до самого тела. Второй тянулся к горлу, ему не хватило буквально каких-то сантиметров. Даже сейчас, покрытый мелкими капельками, розовый щетинистый кончик дрожал и извивался.
Охотник дважды полоснул ножом.
– Простите, герр Борк, вы спасли меня!
– Нет проблем, - пивовар кончиком кинжала отшвырнул кровоточащие обрубки.
Несколько секунд Артур восстанавливал дыхание. Давненько он не сталкивался с таким резвым противником.
– Митя, ты слышишь? Не приближай лицо к окошку!
– Я еще двоих угробил, командир!
Коваль с тревогой прикинул боезапас. "Расходуя снаряды такими темпами, - подумал он, - мы через десять минут будем вынуждены отбиваться голыми руками. Вот тебе и Предание, опозоримся на всю Францию…"
На корме и на крыше прыгал, казалось, целый выводок чертей. Что-то протяжно заскрипело, затем с лязгом покатилось по земле. Прямо перед глазами Артура маячил приоткрытый, набитый зубами клюв.
– Командир, они что-то сломали наверху!
– Ничего страшного, оторвали запасной бак для воды!
– Если выломают дверь, - заметил Даляр, оглядываясь на дрожащую от ударов крышку, - это вот, нам задница настанет! Штой-то они слишком умные…
– Есть еще одна! - увлеченно вопил сверху Карапуз.
Коваль дал разворот на сто восемьдесят градусов и тут же утопил педаль газа. Броневик воткнулся задней стенкой в деревянное крыло одной из скульптур. Атаки на люк прекратились.
– Двоих размазали! - не слишком оптимистично констатировал Даляр. - Ах, черт!
От удара задняя дверца соскочила с петли. Несколько секунд Артур не видел ничего, кроме пыли. А затем в образовавшуюся брешь просунулась зеленая голова. В хвостовой части машины находилось вращающееся кресло стрелка, сразу за ним начинался высокий порог, под которым прятались баки с горючим, а дальше, за бронированной переборкой, покоился боезапас. Правую сторону салона занимало низкое сиденье, на котором могли вплотную разместиться человек восемь. Птица ухватилась когтями за обивку скамейки, с грохотом пропихнула внутрь острое крыло и коготками, расположенными на самом кончике оперенья, зацепилась за спинку сиденья пулеметчика.
– Командир, берегись!
– За ней еще одна!
Закрепившись, птица просунула в салон вторую лапу и зашипела. Артур очень близко увидел глянцевую поверхность зева, утыканную зубками, похожими на плоские перышки, и раздувающийся в глубине глотки клубок языков…
Заслоняя проем двери, в броневик одновременно пытались пролезть еще две клювастые товарки.
– Получай! - Даляр подхватил с пола тяжелый пулемет Карапуза, сдернул предохранитель, но птица сделала молниеносный выпад вперед и влево, словно догадалась о том, что ее ждет. Наверху, не подозревая, какая беда угрожает его голым пяткам, увлеченно палил из пушки Митя.
Пивовар шарахнул из обоих стволов, быстро поведя обрезом из стороны в сторону. Борк угодил в шею и лапу следующему "посетителю". Артур не мог поверить своим глазам. Пуля домашнего литья с визгом срикошетила от костяных пластин на горле птицы и ушла в сторону.
Коваль бросил рычаги и сунул ствол дробовика в глотку гигантскому стервятнику. Бугорчатую голову разнесло на части; одним взмахом лапы чудовище сорвало с металлической лавки дерматин и вырвало из пазов ящик с гранатами. Толстая металлическая крышка бокса скручивалась под когтями, как папиросная бумага. Коваль поневоле зажмурился, ожидая неминуемого конца. Рифленые болванки с глухим звоном раскатились по полу.
Даляр, матерясь на чем свет стоит, поднял двухпудовую игрушку Карапуза. От напряжения у него едва не лопались вены на лбу. Артур уже поднимал руку со вторым "ремингтоном", когда шесть стволов в мгновение ока очистили салон от непрошеных гостей.
Ни одна зеленая кусака больше не пыталась атаковать задний люк.
– Командир, ты только погляди…
Почерневший от копоти полковник уступил Ковалю место у пулемета. Губернатор получил возможность взглянуть вверх, и то, что он увидел, его не обрадовало. Над развалинами института, сцепившись длинными, острыми крыльями, в три слоя кружили зеленые фигурки.
– Уходят! Мать их так, уходят! - вопил Карапуз.
– Вряд ли они уйдут так просто, - отозвался проницательный пивовар. - Я слышал об их повадках от горожан. Они прекращают атаку, когда потери становятся слишком велики, но никогда не забывают, кто и где нанес им урон.
– О чем он, командир? - свесился довольный Карапуз, сверкая белками глаз на черной, от копоти, роже.
– Наш друг говорит, что птицы непременно вернутся, чтобы добить соперника по охоте…
Небо расчистилось. На подступах к гробнице Коваль насчитал тридцать шесть мертвых мутантов. Пока шло сражение, птицы растерзали трех лошадей. От огромного тряпичного шатра остались клочья. Уцелевшие кобылки оборвали коновязь и разбежались по свалке.
– Что будем делать, командир?
Артур вылез на броню, жадно вдыхая чистый вечерний воздух. Он представил себе, как в чрево машины набьется толпа, и еле удержал подступившую тошноту. Снаружи броневик выглядел, как картофелина, побывавшая в электрической терке.
– Герр Свирский сообщает, что Хрустальные когти еще не проснулись, - доложил вернувшийся Борк. - Каменный коготь говорит, что птицы непременно вернутся. Скорее всего, после заката. Коготь кричит, что крылатых чертей нельзя было злить и убивать.
– Так он же сам просил?.. - разинул рот Коваль.
– Он говорит, что Хрустальный коготь Кузнец обманул его людей. Он хочет похитить спящих, как черные люди с востока, но не может разом убить всех Железных птиц. Теперь они вернутся, и никто в лесу не сможет спать спокойно…
Борк прятал глаза, будто и сам поверил в могущество русского губернатора.
– Господин, так мы там все уместимся! - из шахты, щуря глаза, выбралась мама Рона. - Можем и до дому доехать?
– Никто на этой машине дальше песчаной стены не поедет, - отрубил Коваль. - От нее грязи больше, чем от угольной шахты. Не хватало мне еще в Питер Слабые метки притащить!
– А жаль, - любовно погладил пушку Карапуз. - Мне шибко приглянулось внутрях кататься… Командир, а чего у нас таких нет?
– Потому что мы их зарываем в землю. И будем зарывать дальше.
– Куда это вы собрались? Как это "до дому"? - за плечом мамы Роны появилась бледная физиономия Станислава.
Ксендз очень страдал от ран, но его глаза метали молнии. Он почуял, что наверху готовится предательство, и на одной ноге взобрался по шаткой лестнице.
– Вы обещали мне найти Великое посольство! Пан Кузнец, не забывайте, что это я провел вас сюда!
– Как он мне надоел! - сплюнул Даляр.
– Мы не вправе вас больше ни о чем просить, - обратился Коваль к пивоварам. - Даже не знаю, как мне теперь с вами рассчитаться. Золото и оружие я вам оставлю, но Черных коней забрали дикари…
– Но и я не выполнил свою часть договора, - тихо сказал Борк. - Я ведь не могу вернуть вас назад, в мой город. На этой машине мы легко пройдем Мокрую просеку, но нас не пропустят Ползущие горы.
– Что вы там шепчетесь? - подпрыгивал возле гусеницы поляк.
– Мы обойдем Ползущие горы, пройдем вдоль границы леса, - предложил Коваль.
– Даже верхом там больше недели пути, - скривился Борк. - Пешком ваш путь растянется на месяц. На юге, кроме Когтей, обитают Песочные волки…
– Нет уж, с меня хватит и птиц, - взмолился Коваль.
– Это не то, что вы подумали, - слабо улыбнулся пивовар. - Так называют себя племена, живущие на границе леса и песка. Именно эти ребята откопали нам ворота в подземное гнездо Жука, - он похлопал по крышке люка. - Кстати, герр Кузнец, я знаю, где таких машин много… и много горючего… Но это так, к слову. Вы думаете, что освободили этих парней, и они благодарны, но… Они постоянно воюют с Когтями и остальными соседями, им плевать на условности. Вы здесь чужие. Если я пойду с вами, Песочные волки пропустят вас… И к тому же там несколько городов, где живут культурные люди, как я их называю…
– Пан Кузнец, вы издеваетесь надо мной? - снова подал голос ксендз.
– Боже меня упаси, - отозвался губернатор. - Ты минутку помолчи, я тебя очень прошу. Продолжайте вашу мысль, герр охотник. Вы сказали, что южнее, за лесом, есть города, где нам могут оказать помощь.
– Вот насчет помощи я как раз промолчу, - прокряхтел пивовар. - В иных случаях я предпочел бы иметь дело с лесными бандами, чем с некоторыми городами. Я же говорил вам, герр Кузнец, что не хочу идти в Париж. Если вы там побываете, поймете, почему я так настроен. Они называют нас вампирами только потому, что мы не выносим солнечного света и привыкли пить сырую говяжью кровь. Однако только мы можем провести им через Красный лес некоторые товары и коров, поскольку с Когтями у них отношения хуже…
– В Париж вы с нами не пойдете, а назад проводите. Я верно понял?
Охотник кивнул.
– С вами отправится Клаус. Он был там дважды. Лучше бы было отпустить Фердинанда, но он еще слишком слаб. Клаус знает, где отыскать торговцев, которым безразлично, вампир ты или самый страшный черт. Заодно, он передаст от меня весточку. Не так часто мы пересекаем горы. А они и вовсе к нам не ходят.
Артур не мог не улыбнуться коммерческой жилке пивовара. Борк даже в боевых условиях не оставлял торгашеских замашек.
– Ваша цена, герр охотник?
– Она уже уплачена, герр бургомистр. - Коваль поднял брови.
– Очень просто, - улыбнулся Борк. - Завтра дикари, которых вы освободили, разнесут по Красному лесу весть о том, что Хрустальные когти проснулись и покинули развалины, не прогнав Железных птиц в преисподнюю. Они расскажут, что половина мудрых Каменных когтей подло убита. Мне сложно объяснить вам, герр Кузнец, тонкости местной политики, но пивоваров это устраивает. Примите как должное.
– Чужие войны часто бывают на руку, - согласился Коваль.
– Вы очень верно заметили, герр бургомистр, - хихикнул под шарфом охотник. - Чем дольше глупцы убивают друг друга, тем ниже ценится жизнь людей и скота и тем выше поднимается в цене железо для убийства и хмельное пиво. Так что вы расплатились сполна, герр Кузнец. Если позволите, я пойду вниз, солнце убивает меня.
Артур проводил взглядом крепыша, поправлявшего на ходу широкополую шляпу. Пивовар прошел между когтистых лап статуи и исчез в зеве шахты, а Коваль в миллионный раз повторил себе, что правда у каждого - своя.
– Я пойду в Париж один, - кипел от негодования ксендз. - Но всем расскажу, пан Кузнец, как ты меня бросил…
– Да не бросаю я тебя! - простонал Артур. - Полковник, остаетесь прикрывать мирное население. В мое отсутствие, вы - старший. Капитан, займите место пулеметчика. Нет, бога ради, оставь в покое пушку, мы едем в Париж по делу! Господин Свирский, прошу на борт!
– Командир, вы надолго? - озабоченно спросил Даляр.
– Ни в коем случае. Только спросим, - и сразу назад.
Леве очень не хотелось покидать спящих и упустить момент пробуждения, но командир был непреклонен. В конце концов, Свирский убедил себя, что прогулка обещает быть интересной, проверил блокнот и втиснулся в люк.
– Господин, - сын Красной луны держал за клюв оторванную голову мертвой птицы. - Очень плохо, не надо ездить.
Как всегда в моменты плохих предчувствий, Христофор глядел в сторону. Лоб его покрылся мелкими капельками пота, а голос стал сухим, точно гортань засыпали песком.
– Мы не можем не ездить, - мягко ответил Артур. - Кому будет плохо, сын луны?
Он спросил на всякий случай, зная, что Христофор не ответит. Колдун помялся, ковыряясь в спутанной шевелюре. Из зубастой птичьей пасти сочились густые черные капли.
– Отпусти Леву. Лучше возьми меня. Леве плохо, мне хорошо.
Из люка высунулась взъерошенная голова Свирского.
– Что мне плохо, Христя?
– Командир, ваш колдунчик разговорился. Не припомню, чтобы он решал, кому отправляться на тот свет, - напомнил Карапуз.
Как и всякий лесной житель, Митя был порядочным мистиком и верил каждому жесту Христофора.
– Да, он обычно не ошибается, - кивнул Артур и без слов дал отмашку книжнику возвращаться в подвал.
По периметру площади бегали несколько Песочных волков. Они поливали маслом деревянных идолов. За ними, волоча ногу, бродил Фердинанд и подносил к статуям факел. Статуи вспыхивали, дикари оглашали окрестности неистовым ревом, потрясали кусками арматуры. Большая часть пленников уже скрылась, прихватив казенных лошадей. Оставались самые ярые ненавистники Когтей. Возможно, им было некуда идти.
Из провала выбрался помятый жрец. Он где-то потерял маску, половина перьев со спины осыпалась, седая бороденка свалялась в комок и покрылась грязью. Осмотревшись и привыкнув к свету, Костяной коготь заплакал. Он на четвереньках подполз к ближайшему птичьему трупу, затем переместился к следующему, поглаживая их по вывернутым крыльям. Слезы лились из его старческих глаз, голова тряслась, бинты на боку кровоточили все сильнее.
– Переживает, падаль, - почти ласково произнес Митя. - Без работы остался. Командир, можно я его прирежу?
– Для тебя-то что хорошего, сын Красной луны? - спросил Коваль.
– Там, где Лева потеряет одну жизнь, я найду две, - неожиданно покраснел Христофор.
– Как это? - выпучил глаза Карапуз, но Христофору надоел допрос.
– Всё равно очень плохо, - повторил он. - Кто-то теряет жизнь. А я стану дважды папой.
– Какой из тебя папа, ты и на баб-то не смотришь, - небрежно бросил Артур и тут же осекся.
А кто, собственно, сказал, что Христя не может быть папой? И кто сказал, что колдун должен найти себе женщину исключительно на берегах Невы?
– Кто-то из нас погибнет, - Артур посмотрел ксендзу в глаза. - Но одного я тебя не отпущу.
– Я буду молиться за всех нас, - серьезно пообещал святоша.
И впервые никто не улыбнулся.
14. ПАРИЖ СТОИТ МЕССЫ
Коваль смотрел на вывеску и не верил своим глазам.
– Как, ты сказал, зовут трактирщика? - переспросил он у пивовара.
– Портос, - просто ответил Клаус. - Он имеет сношения даже с городами западного побережья и, по слухам, водит дружбу с ведьмами. Но у жандармов руки коротки прикончить его.
– Я слышал об этом проходимце, - нахмурился Станислав, - но никогда не имел с ним дела. Ты привел нас в самое сердце греха, пивовар?
– Я привел вас туда, где знают моего отца. Здесь вы можете задавать вопросы, не опасаясь виселицы. Ищейки сюда и носа не суют.
– А нам не отрежут нос за лишнее любопытство? - спросил Карапуз.
Все взоры невольно обратились к Христофору. Сын луны потер рыжую щетину на впалых щеках.
– Человек добрый и злой… Здесь очень опасно и очень спокойно. Нельзя отказаться от еды, но есть тоже нельзя.
– Ну и прекрасно, - Коваль откинул крышку люка, внимательно всматриваясь в затянутые разноцветными стеклышкамиглазницы окон. - Пошли знакомиться.
…Полчаса броневик пылил по окраинам, выбирая дорогу среди завалов. Артур держал курс, руководствуясь скупыми замечаниями Клауса. Постепенно смятая гармошкой земля начала распрямляться, кое-где в рыжих зарослях проглядывали почти неповрежденные особняки, сквозь кучи щебня густо прорастали трава и деревья. Красные стволы здесь соседствовали с зелеными, словно неподалеку проходила невидимая граница двух миров, - древнего и нового.
Пересекли широченную улицу. Коваль прочел: "Бульвар МакДональд". Он задумался, в честь кого назвали часть города, на которой перевернутые катера и понтоны соседствовали с обломками самолетов. Броневик проехал по крылу лежащего аэробуса, затем зацепил боком легкий катамаран. Большая часть обшивки с машин была сорвана, от этого они выглядели еще ужаснее. Коваль догадывался, откуда притащило самолеты, он видел поваленный знак с указателем аэропорта. Но катера базировались явно не на Сене…