Затем, резво передвигаясь по еще теплому спекшемуся грунту, приступили к заливке первого слоя полимербетона. Включили «пылесос», который ничего не всасывал, наоборот, выдавал быстротвердеющую пену, обладавшую способностью резко увеличиваться в объеме, едва она оказывалась на воздухе.
– Штыри! – крикнул сержант. – Боксер, Быкан, Пастух, Слепой, Хмурый! Тащите штыри, живо! Белоснежка!!! Ты варишь! Отец!!! Туда же!
Сергей без лишних вопросов схватил переносной сварочный аппарат, полез на упругую, пока еще пружинящую поверхность, которая, до конца не застыв, прогибалась под ногами. Он старался двигаться быстро, но аккуратно – если корка полимербетона прорвется, нога провалится внутрь, как в болото. И там намертво схватится, ибо чертова субстанция твердеет очень быстро.
– Китаец и Ниндзя! Укладывать ровно и аккуратно! Ячейки делать поменьше, не филонить!!!
Два самых легких бойца зонд-команды резво бросились исполнять команду, принялись растаскивать толстые металлические прутья. Один укладывал их вдоль, другой – поперек, создавая ту самую решетчатую структуру, которая должна была придать полимербетону дополнительную прочность. А заодно, кроме этого, не допустить, чтобы какая-нибудь хищная пасть прогрызла дыру и снизу добралась до людей.
Сергей включил фильтр лицевой маски, помня о том, что яркая дуга сварки чертовски опасна для глаз: ошибешься сдуру, так не просто «зайчиков» словишь, еще и зрительные нервы выжжешь. Тогда точно попадешь в число отсеявшихся «по естественным причинам».
Со сварочным аппаратом Воронин управлялся быстро и ловко – так, словно всю жизнь занимался тем, что варил на стройках металл. Чуть поодаль работал Отец, у которого это получалось еще круче: он безостановочно двигался от одной точки соединения стальных прутьев до следующей, оставляя после себя монолитную конструкцию.
– Принажали!!! – потребовал Клещ, которому показалось, что «Метла-117» не укладывается в норматив. – Резвее, парни!!!
Пот застилал глаза, Сергей пытался двигаться с той же скоростью, что Отец, но при этом не пропускать ни одного узла. Это здесь, на Ламуре, можно схалтурить. На другой планете любая ошибка может обернуться гибелью товарища, а то и всего отряда.
Никто не задыхался от перенапряжения, не страдал от жара Проксимы – благотворно сказались месячные тренинги Клеща. Бойцы зонд-команды, как заведенные лоси, носились взад и вперед: к контейнеру, за стержнями, и обратно. Наваливали их на край полимербетонного треугольника, откуда Ниндзя и Китаец растаскивали дальше, укладывали как положено. Оба азиата, хоть и были небольшого роста, отличались невероятной выносливостью, могли работать без пауз и отдыха, не жалуясь, не снижая темпа ни на минуту. А Клещ хорошо изучил сильные стороны каждого.
– Отлично, парни! – подбодрил сержант. – Поэт! Ботаник! Пошел второй слой полимербетона!
Сергей едва успел увернуться: оператор «пылесоса» так резко включил подачу пены, что хобот выплюнул пузырящуюся субстанцию прямо в сварщика. Спасла отличная реакция: Воронин перекатился в сторону, поднялся на ноги, намереваясь сказать пару ласковых Поэту, да Клещ не позволил.
– Пошли стальные ежи! – гаркнул сержант.
Сергей опомнился, столкнул сварочный аппарат с площадки вниз, присоединился к товарищам. Теперь он, как прочие заведенные полуавтоматы, бегал от контейнера до будущего лагеря, швыряя в еще не застывшую пену стальные шары-колючки, именовавшиеся «ежами». Так было положено по инструкции: после слоя бетона с арматурой создать второй слой – пены с шипастыми «гостинцами» для любой твари, которая попытается добраться до людей снизу.
Затем, утопив в полимербетоне все «ежики» из грузового контейнера, залили сверху третий слой и принялись быстро выравнивать поверхность, срезая и отбрасывая прочь выпирающие куски субстанции.
И уже в финале, покончив с верхним слоем этой чудовищной «пиццы», в экспресс-режиме подняли на середину площадки свое снаряжение. Часовые, покинув стальные пластины, заняли посты по углам периметра. Оставалась «косметика».
…Боксер, Быкан и Сынок торопливо воткнули в твердеющую пену ультразвуковые отпугиватели и детекторы движения. Ниндзя, Китаец и Ботаник растащили по периметру стационарные СВЧ-генераторы. Остальные быстро-быстро обежали треугольник лагеря, растянули «колючку». Затем посеяли сигнальные мины с электронными растяжками – точно по инструкции, в шахматном порядке.
– Готово! – выкрикнул Клещ, давая знак контролеру.
– Неплохо! – отозвался офицер, еще раз глянув на секундомер. – Для новичков – очень неплохо! Слои подложки выполнены грамотно, толщина «сэндвича» – в норме. Было несколько мелких ошибок, на которые следует обратить внимание во время видеоанализа. Например, один из грузчиков чуть не ткнул в лицо своего товарища, неловко развернувшись с арматурой. Потом оператор «пылесоса» едва не увековечил сварщика, вознамерившись окатить того пеной.
Сергей криво усмехнулся. Оказывается, от внимательно контролера не ускользнул этот момент.
– Но в целом очень неплохо, сержант. Очень неплохо. Зачет!
Клещ радостно козырнул. В казарму возвращались в приподнятом настроении – самим понравилось, как сработали. «Метла-117», начавшая существование как группа плохо совместимых людей с разными взглядами и интересами, превратилась в единый боевой механизм, способный действовать четко и слаженно.
…Однако в бочке меда не обошлось без ложки дегтя.
Следующим утром подняли их, против правил, в четыре утра, а не в шесть. Клещ, сам еще толком не понимая, что произошло, объявил построение на плацу. Вывалились на площадку кучей, хоть и быстро, но без лишней нездоровой суеты – так, как и положено опытным людям.
Все разъяснилось, когда возле казармы тормознула большая грузовая машина с опознавательными знаками службы внутренней охраны и из кузова столкнули вниз прилично избитого бойца.
– Хмурый! – прошелестело по шеренге, а Клещ стиснул зубы.
– Виноват, господин капитан! – через силу проговорил он. – Мой…
Офицер с повязкой дежурного ловко спрыгнул на плац, придирчиво осмотрел замерших бойцов.
– Сержант Клещ! – ровно, не повышая голоса, сказал он. – Вы доводили до сведения подчиненных, что любое серьезное нарушение дисциплины, а тем более попытка побега, карается смертной казнью?
– Так точно, сэр! – У Клеща просто не было выбора, Сергей понимал это.
– Сержант Клещ! Однажды произошел случай, когда вашим бойцам было сделано послабление и форму наказания изменили на электростимулятор?
– Так точно, сэр! – Их командир нервно сжал кулаки.
Неужто переживает за Хмурого? Сергей удивился. Раньше Клещ философски относился к тому, что в команде произойдет убыль. По поводу Децла сержант не «валидолил». Возможно, за месяц с хвостиком успел привыкнуть к своим подчиненным? Теперь они уже не являлись для него безликим человеческим материалом, из которого следовало вылепить боеспособное подразделение.
– Виноват, сэр! – повторил Клещ.
Хотя чем виноват сержант? Не приковывать же бойцов на ночь к койкам. Каждый хозяин своей судьбы. А Хмурый… Он с самого начала был всем недоволен, постоянно казалось, будто этот человек съел что-то кислое и теперь страшно мучается.
Наверное, он так и не смог принять новую для себя реальность, по-прежнему существовал в другой, старой – той, которая для многих стала призрачным сном, все реже приходившим по ночам. А когда Хмурый увидел на практике, как готовится лагерь зонд-команды, решил «рвать когти», пока еще не поздно…
И все же Клещ пытался взять вину на себя. Надеялся, что дежурный офицер изменит решение?
– «Метла-117», погрузка в машину! – приказал капитан, дав знак двум своим солдатам.
Те быстро подняли Хмурого обратно в кузов, а все его товарищи попрыгали следом, уселись на борта, стараясь не зацепить проштрафившегося бойца «Метлы-117».
Машина резво пробежала мимо полигонов, на которых уже приходилось работать, устремилась дальше, к стеклянным «кубам», где, как знал Воронин, моделировалась атмосфера других планет. Там «сто семнадцатую» еще ни разу не тренировали, хотя, утверждал Клещ, до этого оставалось совсем немного времени…
Хмурый сумел вылезти из кузова сам, значит, били его не так крепко, как показалось вначале. Наверное, приложили для порядка, он и поплыл.
– Всем построиться возле барьера! – приказал капитан, а сам дал знак охранникам, дежурившим у входа в полигон. – Открывай! Гости к зверюшкам…
Хмурого подтолкнули вперед.
– Вибронож! – скомандовал офицер.
В руку бойца сунули клинок. Протяжно заголосила сирена, предупреждая персонал, что створ полигона разблокирован. Два охранника тут же подняли геплы, направили их на вход.
– Пошел! – приказал капитан. – Резче! Тебе же надоела эта действительность, ты мечтал о другой? Вперед!
– Пошел! – приказал капитан. – Резче! Тебе же надоела эта действительность, ты мечтал о другой? Вперед!
Хмурый перешагнул порог фильтрационного тамбура, а потом оказался внутри огромного «кубика». Недоуменно огляделся по сторонам. Его товарищи могли наблюдать за всем происходящим – стена, возле которой их построили, была прозрачной.
– Это нечестно! Сэр… – не удержался Клещ. – Он никогда не имел дела с кроковольфами! Он не знает, как…
– Штатная норма отсева слабаков при подготовке подразделения – двадцать процентов! – равнодушно пожал плечами офицер службы внутренней охраны. – Я все понимаю, но кто-то из твоих все равно должен умереть, сержант!
Сергей вздрогнул, когда песок пришел в движение, резко вздыбился, потек струями с длинного черного тела, ринувшегося в атаку. Что это было за чудище?! Проксима еще только собиралась выглянуть из-за горизонта, в бледном мареве бойцы «Метлы-117» даже не успели тщательно рассмотреть ужасного зверя, набросившегося на Хмурого. Больше всего этот хищник напоминал крокодила, но крокодил не закапывается в песок, поджидая добычу.
«Кроковольф…» – одними губами повторил Сергей, а по спине растекся жуткий незнакомый холод. Дикий, первобытный. Лицо вдруг стало мокрым от пота, руки затряслись. И это происходило не с ним одним. Стоявшего рядом Пальцуна разбил такой тремор, что он дергал головой, толкал плечом Сергея.
Какой там вибронож! Это было чудовищное издевательство над приговоренным к смерти – теперь Сергей понимал. Ну, разве что, взяв вибронож, сразу же вонзить его себе в живот и сжимать ручку до последнего, пока лезвие пляшет внутри, разрывая жизненно важные органы. Подобная смерть – лучше, чем то, на что подписали Хмурого.
Он кричал так, что бойцы невольно сделали несколько шагов назад, подальше от прозрачной стены чертова «куба». Динамики, установленные внутри полигона, передавали все – и отчаянные вопли жертвы, которую разрывали на куски, и хруст костей, и приглушенное рычание жуткого монстра.
Монстров. Оказывается, их внутри было несколько. Едва только Хмурый упал, орошая песок кровью, на него навалились сразу несколько тварей. Тело исчезло в прожорливых глотках так быстро, что никто не успел ничего толком сообразить. Может, если б все происходило не так стремительно, закричали бы, попросили что-то сделать, остановить жестокую расправу.
Только Хмурый захлебнулся криком быстрее, нежели они все пришли в себя. Куски добычи исчезли в желудках чудовищных тварей, а потом и сами кроковольфы исчезли – разбежались куда-то в стороны от камеры перехода, закопались в песок.
– Ну, вот и все, – нарушил мертвую тишину офицер. – Вот так это выглядит на других планетах, парни, с теми, кто спит на ходу или недорабатывает. С теми, кто думает о чем-то постороннем, отвлеченном. Вот так умирают ликвидаторы, которые плохо готовились здесь, на Ламуре! Запомните этот урок на всю жизнь! И я желаю вам, чтобы у каждого она получилась долгой!
…
– Белоснежка! – оторвал Сергея от воспоминаний Клещ. – Только не говори мне, что ты здесь, в тире! У тебя есть чувство цели, но сейчас ты палишь, как недотраханная барышня!
Воронин подобрался, крепче сжал ствол. «Метла-117» работала в стрелковом тире из имитаторов гепла, сделанных один в один, как боевое оружие. Когда вернулись в казарму после казни Хмурого, заснуть ни у кого не получилось. Зарядка, кросс и душ тоже не восстановили внутреннее равновесие, картина расправы стояла перед глазами. От завтрака отказались – есть никто не смог.
Клещ повел их в стрелковый тир, по плану занятий на этот день значилась отработка скоростной стрельбы по множественным целям, атакующим с разных направлений. На стенах и потолке тира вспыхивали красные пятна, то в одном месте, то в другом, требовалось поражать «нападающих» в максимально возможном темпе. Имитатор гепла не выпускал огненных «пуль», из ствола тянулся тонкий лазерный луч, который улавливали чувствительные фотоэлементы, установленные возле целей. Они подсчитывали удачные выстрелы, накапливая статистику каждого бойца.
Это было любимое упражнение Дэла, который очень ловко «мочил» от бедра, посоревноваться с ним мог только Пальцун. Но сегодня и они стреляли, как «недотраханные барышни», потому что гибель Хмурого шокировала всех.
Сергей попытался сосредоточиться на упражнении, поднял оружие, готовясь к новой массированной атаке. А в голове вдруг промелькнуло: «Нас осталось семнадцать. Значит, умрут еще двое… И это воспринимается офицерами базы как нечто само собой разумеющееся. Дикость!!!» Он выбросил из головы все лишнее, на появление цепочки красных пятен ответил серией выстрелов.
…Шел второй месяц обучения. Бронекожа стала привычной «скорлупой», и теперь ни один из бойцов «Метлы-117» не испытывал дискомфорта, чувствуя вес защитного костюма на плечах. Это перестало удивлять Сергея. «Наверное, – думал он, – так же таскает свой панцирь черепаха и ничуть не комплексует от того, что другие звери бегают без оного… Как говорится, у каждого свой способ выжить в этом мире…»
Конечно, сильно мешало то, что в «броне» не удавалось почесать зудящие места, а опыт показывал: собственная кожа начинала гореть как раз там, куда сквозь защитные пластины наружной оболочки не дотянешься. Особенно часто это происходило на «горячих» полигонах – в песчаных пустынях. Климат-контроль оболочки справлялся с нагрузкой внешней среды, выравнивал температуру, но ведь природу не обманешь – если чешется, значит, хорошо бы просунуть пятерню и с наслаждением поскрести больное место. Но не тут-то было, как говорится, будьте любезны терпеть…
Теперь «Метла-117» отрабатывала действия не только на жарких песчаных полигонах, площадки под базу зонд-команды приходилось возводить и в «холодильнике», и даже в саванне в период дождей. Хотя тут, как думалось Сергею, работники полигона временами перегибали палку. Огромные насосы стеклянного «кубика» не просто имитировали сильный дождь, они изрыгали на головы бойцов зонд-команды настолько мощные струи воды, что потоки сшибали людей с ног, уносили подготовленное оборудование.
Впрочем, в «саванне» все трудности удалось преодолеть, а Сергею больше запомнились тренинги в «холодильнике» и в бассейне.
«Холодильником» называли один из самых дальних стеклянных «кубиков», в котором создавалась абсолютно неестественная для живого организма среда. Уцелеть там без бронекожи не смог бы ни один из людей, температура колебалась от минус восьмидесяти до минус девяносто пяти градусов по Цельсию.
От этого внутри полигона становилось жутко, волосы на загривке вставали дыбом. Воронин знал, что даже на родной планете, Земле, люди с огромным трудом работают в полярных зонах, где температура колеблется от минус сорока до минус семидесяти. Он как-то слышал из видеопередачи, что при таких температурах очень важно правильно защищать органы дыхания, поскольку использовать ледяной воздух почти невозможно. Вдохнув полной грудью несколько раз, человек просто засыпает, чтобы уже никогда не проснуться.
В тренировочном «кубике» создавали еще более низкую температуру. Внешняя оболочка бронекожи при этом потрескивала, доставляя неприятные ощущения. При движениях все время казалось, что она стала хрупкой и ломкой. А если так, то один неосторожный взмах рукой – и «черепаший панцирь» лопнет на сгибе, оставит беззащитное тело наедине с безумием природы. Вернее, не природы, а среды, искусственно созданной конструкторами полигона.
Все это понимали, именно потому старались двигаться с максимальной осторожностью. Со стороны, наверное, это выглядело довольно смешно: зонд-команда внутри «кубика» напоминала отряд паралитиков, только-только поднявшихся на ноги после тяжелой долгой болезни и оттого делающих робкие нервные движения. У Сергея внутренняя система поддержания климата работала на максимальной мощности, расход энергии в батареях был таким, что от страха глаза лезли на лоб.
По счастью, их не заставили долго находиться под тренажерным куполом, просто проверили рабочие костюмы с максимальной жесткостью и выпустили наружу.
– Фух! – изрек тогда обычно немногословный Пастух. – Как это я не поседел?
А тренинг под водой, в огромном бассейне, запомнился тем, что на любое движение приходилось затрачивать невероятно много сил. Руки и ноги шевелились в плотной среде невыносимо медленно, каждое движение приходилось сопровождать взглядом, контролируя: туда ли приехала конечность, куда планировалось?
Приноровились к условиям работы в вязкой среде не сразу, однако прошли и это испытание. После, когда вылезли наружу и стащили бронекожу, вдруг почувствовали жуткую усталость, так клонило в сон, что справиться с закапризничавшим организмом не смог никто. Все семнадцать бойцов, включая Клеща, повалились на койки в казарме и «придавили» несколько часов, а когда пришли в себя, ощутили такой дикий голод, что на камбуз ворвались первыми, сожрали все и выбили себе двойную добавку.