Его слова поразили и одновременно возмутили меня до глубины души. И причина никак не была связана с тем, в свое или не в свое дело он вмешивается.
— Отталкиваю?! — выдохнула я, даже не думая о том, чтобы сдерживать собственные эмоции. — А он, в таком случае, что делает? Можно подумать, будто он делает шаги навстречу, а я убегаю!
— Но вы ведь тоже не делаете шагов навстречу, — заметил принц.
В его взгляде читалось сомнение, будто в справедливости моих слов он уверен не был, но вступать в спор на эту тему не захотел.
— Из нас двоих мужчина именно он, — напомнила я.
— Разве это так важно?
Я вздохнула.
— Да, Джеймс. Это важно. Когда инициативу проявляет женщина, это называется «вешается на шею». Когда точно такую же инициативу проявляет мужчина, это называется «поступает по-мужски». Так уж устроено общество.
Пожав плечами в знак того, что не нам менять устоявшиеся нормы, я взялась за бокал и постаралась притвориться, будто меня мало беспокоит данная тема. Но принц на этом не остановился.
— А если у мужчины нет возможности выяснить, как вы к нему относитесь? И он не знает, как вы воспримете его ухаживания? Что тогда?
Я раздраженно мотнула головой.
— Джеймс, мужчина — он на то и мужчина, чтобы проявлять инициативу, даже когда это сопряжено с некоторыми неудобствами. Это его задача — ухаживать, форсировать события, где надо, проявить настойчивость, а в некоторых случаях — даже надавить, стукнуть кулаком по столу и поставить вопрос ребром. Все зависит от обстоятельств.
В конце концов, как знать, быть может, когда-нибудь этот разговор пригодится самому Джеймсу?
— Понятно, — проговорил он, опуская глаза, и сосредоточенно прикусил губу. — То есть именно такого поведения вы ожидаете от Александра?
— Я этого не говорила, — тут же пошла на попятный я. — Я вообще ничего от него не ожидаю. Тот факт, что мы женаты, — не более чем недоразумение. Вы ведь хорошо об этом знаете.
— Все дело в том, что Александр никогда не сможет так поступить, — напряженно проговорил принц. Мои последние слова он проигнорировал, то ли умышленно, то ли просто не обратив на них внимания. — Именно с вами — не сможет. Ну, или не захочет… — Джеймс колебался, явно не уверенный, которая из формулировок — правильная. — В общем, Александр никогда не станет на вас давить или стучать кулаком по столу и тому подобное. Элайна, я понимаю, что вы гораздо больше меня знаете об отношениях между мужчинами и женщинами. Но в данном конкретном случае… Просто есть вещи, которые виднее со стороны.
— И что же это за вещи, которые я, с вашей точки зрения, не учитываю? — в высшей степени скептически осведомилась я.
— Чувство вины, — моментально ответил Джеймс.
— За что?
Я недоуменно нахмурила брови. Имеется в виду тот факт, что Александр держал меня в тюрьме? Так ведь это же было после того, как я сама набросилась на него с ножом! Или речь идет о его просьбе вывезти из Оплота этого Райса?..
— За подпись, которую он когда-то поставил, — ответил принц. — Я не знаю подробностей, но Александр как-то сказал, что эта подпись поломала всю вашу жизнь. Когда он впервые познакомился с вами — ну, на Балу Неузнанности, — то с самого начала обратил внимание на горечь в ваших глазах. А потом оказалось, что именно он и был тому причиной. Поэтому он никогда на вас не надавит и вообще не позволит себе ничего лишнего. Он даже отпустил вас после того, как вы вернулись из Темного Оплота. А ведь он очень за вас волновался, пока вы там находились, я точно это знаю. А потом, когда вы снова ушли, отчего-то беспокоился еще сильнее. Но все равно отпустил.
Вот как До чего же странно все порой складывается. Брайан, совершенно осознанно подстроивший то, что случилось со мной три года назад, нисколько из-за этого не переживал, не мучился чувством вины и с легкостью вступил со мной в близкие отношения. Александр, который тоже виновен, конечно, но косвенно, как выяснилось, по этой самой причине держался на расстоянии.
— По его поведению тоже никак не скажешь, что его что-то не устраивает в сложившейся ситуации, — проворчала я, просто чтобы что-нибудь сказать.
В душе, однако же, мне вдруг стало легко, как будто внезапно испарилась тянувшая до сих пор к земле тяжесть.
— Разве? — удивился принц. — Ну, я не знаю… Но он же привез вас сюда.
— Ради дела, — возразила я.
— Он заботится о вас. Следит, чтобы у вас было все, что нужно.
Я промолчала. До сих пор мне представлялось, что Александр просто единожды отдал слугам приказ, а сам больше к этому вопросу не возвращался.
— И потом, он проводит здесь втрое больше времени, чем раньше, — добавил принц.
— А разве… Я думала, он всегда проводил здесь много времени, — растерянно пробормотала я, хотя уже и сама понимала, какую говорю глупость.
У Александра имеется масса дел и собственный дворец, где я до сих пор заставала его без малейшего труда. И он вовсе не исчезал оттуда так надолго.
— Во всяком случае, он почти никогда здесь не ночевал, — хмыкнул принц.
В уголках моих губ поселилась улыбка, которую стало очень трудно не выпускать наружу.
— Ну что ж, Джеймс, я думаю, нам пора возвращаться к занятиям, — заявила я, чувствуя, что теперь сложностей с работой не будет.
Я сейчас вообще, кажется, могла бы свернуть горы.
И действительно, дальнейшие занятия прошли без проблем.
А поздним вечером я снова наведалась в покои Александра. Несмотря на то что на сей раз меня никто туда не приглашал. Постучалась, дождалась несколько удивленного ответа и решительно вошла в спальню, закрыв за собой дверь.
Степень удивления Александра лишь возросла после того, как он увидел, кто именно нарушил его покой.
— Что-то случилось? — нахмурился он.
— Нет, — отрезала я и подула на лоб, дабы избавиться от выбившейся пряди.
— Хочешь обсудить занятия с принцем?
Вторая попытка, и столь же неудачная.
— Скажи, как обстоит дело с нашим разводом? — не обременяя себя ответом, осведомилась я.
И требовательно уперла ладонь в бок.
На сей раз во взгляде, которым Александр одарил меня из-под нахмуренных бровей, читалось недовольство.
— Если для тебя это так важно, я могу завтра же вызвать сюда священника, — бросил он, явно на взводе. — И он разведет нас в один момент, без всяких бюрократических проволочек.
— Да нет, я как раз не тороплюсь, — отозвалась я, кажется, окончательно выбив собеседника из равновесия. — Меня интересует другое. Стало быть, формально мы все еще женаты. И, следовательно, если сейчас ты воспользуешься ситуацией и совершишь надо мной насилие, по закону это не будет считаться преступлением. Поскольку формально ты в своем праве.
Я с интересом наблюдала за тем, как бледное лицо Александра (у светлых вообще, как правило, бледная кожа) покрывается красными пятнами. Голос его, однако, прозвучал достаточно спокойно, я бы даже сказала — холодно.
— С чего ты взяла, что я собираюсь делать нечто подобное?
— А разве нет? — удивилась я.
— Нет, — огрызнулся он.
— А почему же тогда ты запер дверь? — спросила я в изумлении.
Александр недоумевающе уставился на меня и уже открыл было рот, дабы сообщить, что дверь он даже не думал запирать. И застыл, наблюдая за тем, как я вытягиваю руку и задвигаю щеколду. Тяжелый, пристальный взгляд серо-голубых глаз встретился с моим.
— Я ведь предупреждал, что будет, если ты станешь в третий раз намекать на изнасилование в моем присутствии, — заявил он, делая шаг в мою сторону.
Да что ты говоришь?!
— Возможно, тебе это неизвестно, но у меня отличная память, — сообщила я, не отводя глаз.
Остальные шаги в мою сторону были проделаны как-то на удивление быстро. Вот только на изнасилование последовавшее походило меньше всего.
Его руки, мягко прикоснувшиеся к моим щекам, показались ледяными. Или это так пылало мое лицо? Продолжая держать его в ладонях, Сэнд наклонился, и я, закрыв глаза, встретила губами его губы. Мягкий, осторожный поцелуй и такие же осторожные прикосновения. Его руки действительно холоднее моей кожи, и я вздрагиваю от каждого движения. Или не в холоде дело?
Постепенно прикосновения становятся все более и более смелыми. Они по-прежнему осторожны, словно я хрупка, как тростинка, и меня опасаются сломать, но в них все сильнее ощущается страсть. Мои руки, почти сразу обвившие шею Сэнда, тоже становятся смелее. Сначала порывистыми, жадными движениями гладят его по волосам, потом скользят по спине, вновь поднимаются к шее, пытаются пробраться под ворот рубашки.
Это словно служит указанием к действию. Сэнд стягивает с себя рубашку с такой скоростью, будто ненавидел ее всю свою жизнь, но лишь сейчас, наконец-то, получил возможность от нее отделаться. Я жадно тянусь руками, а затем и губами к его обнажившемуся торсу. Шумно вдохнув, он подхватывает меня на руки и опускает на кровать, а сам нависает сверху. Его руки упираются в кровать с обеих сторон от меня. Мои ноги оказываются между его коленей. Вот он — тот момент, когда бежать уже явно некуда. Но как, черт побери, можно стремиться к побегу, когда прямо над тобой — такие плечи, и этот плоский живот, и я уже молчу про по-сэндовски голубые глаза, в данный момент — без малейшего оттенка серого. В кои-то веки я не хочу никуда бежать и чувствую, что нахожусь в правильное время в правильном месте. Да и вижу по глазам, что не отпустят меня никуда. Теперь — не отпустят.
И я запрокидываю голову и приоткрываю рот, чтобы снова встретить его поцелуй. И некоторое время веду себя пассивно, предоставляя Сэнду возможность избавить меня от одежды. Вздрагивая всем телом — нет, теперь уже точно не от холода, а от сводящих с ума ощущений, когда его пальцы прикасаются ко мне в совершенно недопустимых, с ханжеской точки зрения, точках. От этих прикосновений нервные окончания полыхают огнем, и кровь стучит в висках.
Я приподнимаюсь на локтях и целую его шею. Или не целую, а просто прихватываю ее губами. Сэнд с шумом выдыхает, как и в других случаях, когда я проявляю инициативу. И впервые обнимает меня, не соразмеряя силу, так что на короткий момент мне становится трудно дышать. Но я не пытаюсь отстраниться, а вместо этого действую как девушка мстительная: обхватываю его как можно крепче, стараясь ответить тем же. Прижимаюсь губами к его плечу, потом — щеке, потом — губам.
Я даже не успела заметить, в какой момент он избавился от брюк. Момент, когда осталась обнаженной сама, осознала, но после этого чувство близости Сэнда и его совсем уже смелые (поздновато теперь для робости!) прикосновения окончательно затуманили сознание. Этот туман порвался в клочья в тот момент, когда Сэнд неожиданно — да, отчего-то в ту секунду это оказалось неожиданным — проник в мое тело. Настало время мне сделать шумный вдох и задержать дыхание. Сильнее раздвинуть ноги, пропуская его в себя, вцепиться руками в плечи и, откинув голову назад, прикрыть глаза. Тем самым давая понять: я полностью отдаюсь в твою власть. Я — твоя. Сказать это на языке тела, которому неведома ложь, который не знает двусмысленности и которому нет нужды обучаться. Тело само знает, что, когда и кому говорить.
Впрочем, пассивность не длится долго. Изогнувшись, я обвиваю руками его шею, притягиваю к себе. Это не соло, а дуэт. Игра в четыре руки. И мы вместе, дыша в унисон, движемся к кульминации.
Потом мы долгое время лежали в молчании, я — уткнувшись носом в грудь Сэнда, он — обхватив мою спину, словно не намеренный отпускать. Похоже, именно так оно и было, поскольку, когда тело затекло и я заерзала, дабы сменить положение, услышала его голос:
— Не уходи.
— Даже и не подумаю, — заявила я с интонацией, полной самоуверенности, каковой я на самом деле не испытывала. — Я пока еще твоя жена, так что имею полное право спать со своим мужем. И ничего ты тут поделать не сможешь.
Губы Сэнда коснулись моего лба, потом щеки, а затем он прижал меня к своей груди.
— Надеюсь, ты понимаешь, что никакого развода я тебе теперь не дам? — поинтересовался он, немного ослабив объятия.
Я этого не понимала. Точнее сказать, у меня, конечно, мелькала такая сумасшедшая мысль, но я совершенно не воспринимала ее как нечто само собой разумеющееся.
— Но ты же уже подал на развод, — напомнила я. — Не побежишь же ты теперь в храм с требованием остановить процедуру.
— Не подавал я ни на какой развод, — с прикрывающей смущение усмешкой сообщил Сэнд.
Я аж приоткрыла рот от удивления. Так вот почему принц так странно отреагировал на мое упоминание о разводе!
— А как же документ, который я тебе передала? — решила уточнить я.
Сэнд ведь говорил, что дал бумаге ход.
— Возможно, если очень постараешься, ты еще найдешь его у меня во дворце в корзине для бумаг, — хмыкнул он. — Разорванным на шестнадцать частей.
— На шестнадцать?! — впечатлилась я.
— У меня было в тот момент плохое настроение.
Я тихонько рассмеялась, попутно прикоснувшись губами к его разгоряченной коже.
— Ты что же, с самого начала не собирался аннулировать брак?
— Собирался. Но та регулярность, с которой ты упоминала о разводе, невероятно меня бесила. Пришлось задуматься почему.
— Я просто хотела тебя отпустить.
— Знаю. И мне было безумно трудно отвечать тебе тем же.
Я почувствовала, как его губы легонько коснулись моей макушки.
— И что, ты действительно готов к такому браку? — недоверчиво спросила я. — С темной, да еще и бывшей шпионкой Оплота? Да еще и чуть не проткнувшей тебе грудь кинжалом?
— Угу, а еще дважды спасшей мне жизнь, — продолжил список Сэнд. — А ты сама готова остаться женой человека, который поставил подпись на твоем приговоре?
Я сдержанно улыбнулась.
— На самом деле я не настолько злопамятна. Да и потом, откровенно говоря, я с самого начала не так чтобы сильно злилась лично на тебя. Я отлично понимала, что большая шишка из столицы не станет вдаваться в подробности каждого дела.
— Тем более осторожно «большая шишка» должна относиться к собственной подписи, — возразил Сэнд. — Тут я получил очень хороший урок. Раз я подписал тот документ, такие оправдания, как «не вдавался в подробности», неубедительны.
— Ладно, уговорил, — легко согласилась я. — Значит, ты виноват. И придется тебе теперь со мной расплатиться.
— Не вопрос. Как? — серьезно спросил он.
— Дешево не возьму, — с важным видом предупредила я. — Значит, так… — Я принялась загибать пальцы. — Супружеский долг, забота, любовь. Все это — на протяжении всей жизни. Фактически долговое рабство. Зато в следующий раз ты очень серьезно подумаешь, прежде чем поставить свою подпись на каком-либо документе.
— Договорились.
Тихо рассмеявшись, он снова поцеловал меня в макушку. Я расслабленно прикрыла глаза.
И открыла их лишь на следующий день.
Глава 15
Утро мы начали с повторения вчерашнего нового опыта. Потом неспешно умылись, привели себя в порядок и вместе позавтракали.
— Сегодня в половине двенадцатого ваши занятия придется прервать, — сообщил мне Сэнд, глотнув горячего чая из фарфоровой чашки. — У нас на двенадцать намечено совещание, и Джеймс хочет присутствовать.
— Что-то важное? — нахмурилась я.
— Довольно-таки, — подтвердил Сэнд. — Будем обсуждать дальнейшую политику в отношении объединения мастей.
Я замерла, так и не донеся бутерброд до рта. Опустила его обратно на тарелку.
— И ты ничего мне не сказал?! — возмутилась я. — Здесь собирается совещание, которое, возможно, решит дальнейшую судьбу Оплота, а ты пытался от меня это скрыть?
— Я вовсе не пытался этого скрыть, — возразил Сэнд. — Но я обещал, что не стану втравливать тебя в свои политические войны. Ты ведь сама не хотела принимать участия ни в чем, кроме обучения наследника. Разве не так?
Немного подумав, я была вынуждена согласиться, что да, именно так. Но поводом отступать это не было.
— Я все равно хочу присутствовать на этом совещании, — заявила я.
— Уверена? — приподнял брови он.
— Абсолютно. Пусть я и бежала из-за Грани и вряд ли меня ждет там что-то, кроме смертной казни, но мне не наплевать на судьбу Оплота. И я не могу оставить его на произвол ваших светлых политиков, — добавила я, хмуро покосившись на мужа.
Он улыбнулся.
— Не забывай, что в скором времени Настрия станет страной темного короля. Но если ты хочешь участвовать в совещании, это только к лучшему. Я считаю, что твоя консультация может быть более чем полезна. Ты — единственная из гостей, кто знает обе страны изнутри. Так что приходи к двенадцати в зал совещаний. Это на втором этаже, если понадобится — слуги тебя проводят. Сам я освобожусь только к началу: мне придется открывать порталы, чтобы провести сюда участников. Почти никто из них не будет знать, где именно находится этот особняк.
— Если ты не доверяешь этим людям, почему бы не собрать их в другом месте? — удивилась я. — Например, у тебя во дворце?
— Я им доверяю, — возразил Сэнд. — Собственно говоря, здесь соберется всего несколько человек, и эти люди — самые проверенные. И тем не менее лишняя осторожность не мешает никогда. Поэтому было бы действительно лучше собрать их во дворце. Но Джеймс захотел присутствовать при разговоре. А я считаю, что не вправе ему запретить. Поэтому встреча состоится здесь. Чтобы наследнику не пришлось раньше времени показываться в Иллойе.
— Он будет присутствовать в своем истинном облике? — уточнила я.
Сэнд покачал головой.
— Он будет наблюдать за ходом совещания из соседней комнаты. В зале предусмотрена такая возможность. Участники совещания не будут знать, что в этом особняке живет принц. Не считая, конечно, тех немногих, кто знал об этом и раньше. Например, Ричарда.
— Понятно. — Я задумчиво постучала чайной ложечкой по гладкой поверхности стола. — А как мне следует себя назвать?
Я не стала излагать суть вопроса подробнее, но Сэнд сразу понял, что я имею в виду.
— Ты права. Пожалуй, будет лучше, если мы представим тебя как Элайну Кенборт. Надо отдельно подумать над тем, как подать информацию о нашем браке. Но точно не между делом. Иначе слухи распространятся быстро, но обрастут при этом такими немыслимыми подробностями, что мало не покажется нам обоим. Не возражаешь?