Рассказать о сообщении, пришедшем на автоответчик, девушка не решилась. Ее просто напросто заставят сидеть дома, а чего доброго еще и охрану приставят. Когда Елин переживает за кого-то, он и не на такое способен. А Лера всегда была ему как родная внучка.
Про человека, сбежавшего из дома Крымовых, Валерия тоже не сказала. Собиралась — но передумала. А все из-за того же сообщения на автоответчике. В глубине души она понимала, что это эгоистично, но загоняла такие мысли подальше. Она не хотела упустить шанс разобраться в своем прошлом. Почему-то была почти уверена, что тот человек связан со звонком. Даже если звонил кто-то другой — а ведь звучал голос мальчика, отнюдь не взрослого человека — только он видел, что именно Рижская зашла в дом в этот момент. И сообщение было адресовано ей. Но главное — и это пугало сильнее всего — сбежавший незнакомец знал о ней что-то, о чем не должен был знать никто. Знал, возможно, саму тайну пятна на стене. Не зря прозвучал именно этот голос.
Пока вопросов хватало, и Лера старалась не думать, каким образом некто сумел так точно воспроизвести голос того самого мальчика. Если бы она начала размышлять над этим, то наверняка потеряла бы всякое самообладание. Она знала, что ответа на этот вопрос не найдет, хотя бы потому, что это невозможно. Невозможно так точно изобразить голос человека, которого не стало много лет назад, и который — будь он жив — уже давно превратился бы в юношу, и никак не остался бы тем маленьким мальчиком, чей голос прозвучал на автоответчике.
Поэтому Лера так ничего и не рассказала. Никто не должен мешать её расследованию.
Домой она вернулась к пяти.
В окне второго этажа маячил Сеня. Заметив Леру, мальчишка помахал рукой и что-то крикнул. Лера помахала в ответ, и поднесла руку к уху, показывая, что ничего не слышит.
Сеня открыл форточку и на всю улицу завопил:
— Секретное задание выполняется на отлично! Противник не замечен, все чисто!
Лера затравленно оглянулась, надеясь, что никто не слышал этого рапорта. Улица была пуста, впрочем, как обычно.
— Молодцы, — девушка не сдержала улыбку и приложила палец к губам. — Только давай договоримся передавать сообщения… ну, к примеру, воздушными самолетиками?
— Ух ты, здорово! — воодушевился Сеня, подскочив на подоконнике. — Пойду скажу Верке, скоро ее очередь дежурить!
Он уже почти ушел, но вернулся и добавил:
— Привет, Арчи! Хорошо выглядишь!
Лера усмехнулась, и вместе с Арчибальдом зашла в дом.
Пес, довольный длительной прогулкой, залпом проглотил миску еды, а Гаджет посмотрел на отварную грудку курицы с таким презрением, что ей бы следовало тут же испепелиться, или хотя бы поджариться до состояния «гриль». Но курица осталась собой, и Гаджет недоверчиво ее лизнул. Понравилось. Кот заурчал, и вцепился в еду зубами.
— Тише ты, никто не отнимет, — сказала Лера, но кот ответил угрожающим «уррр-я-ууу!».
Вжик уже давно открыл клетку и снова просыпал корм. Как всегда. Истерзанные колечки огурца жако разбросал по полу, а сам важно восседал на ручке окна.
— Вжик хор-роший! — приговаривал он, переворачиваясь вниз головой. — Лер-ра даст Вжику кр-рошечки!
— Нет, Вжик уже сам взял и крошечки, и краюшечки.
Лера подставила птице руку, и попугай пересел на запястье.
— Полетали и хватит. Вот сейчас Гаджет курицу доест и за тебя примется, если не будешь слушаться.
— Ха-ха-ха! — попугай очень натурально изобразил смех, а потом перешел на свой птичий язык, щелканье и свист.
Он прекрасно знал, что Гаджет его боится. Да, именно боится, потому что всякий раз, когда Вжик пытался к нему подлететь, кот поджимал уши и пятился назад. Эффект усилился, когда Вжик научился лаять и изображать Лерин голос. «Как помою!», — верещал попугай, наступая на кота, и Гаджет обычно с позором сбегал.
Лера решила, что кот просто боится заразиться от экзотической птицы неизвестной науке инфекцией, а потому не трогает ее. Слишком уж их усатое высочество привередливы в еде, что попало в рот не возьмут.
— Так, посмотрим… — накормив зверей, Валерия заглянула в холодильник и только тогда вспомнила, что в обед доела последнюю сосиску и хлеб. Посягнуть на куриные грудки Гаджета у нее не поднялась бы рука, а все, что осталось из съестного — бублики в шкафу и два пакетика чая. И то ладно.
Со стороны казалось, что девушка в своем обычном безмятежном расположении духа, и сегодня ровным счетом ничего не произошло. Только сама Лера знала, чего ей стоило держаться. Чего стоило заглушить звучащий в голове голос. А смысл сказанного только-только начал доходить до нее. На лице появилась хмурая тень.
Но есть по-прежнему хотелось. На всякий случай она еще раз открыла холодильник — а вдруг? Чуда не произошло. Мышка повесилась.
— Печалька, — всхлипнула Лера, и включила чайник.
Ближе к половине шестого в дверь позвонили. На пороге стояла Даша — переступая с ноги на ногу в своей коротенькой юбке, она пускала пар изо рта и куталась в тонкую розовую курточку. К вечеру заметно похолодало, и молодую травку прихватило изморозью. Даже веснушки на аккуратном носу приобрели бледно-голубой оттенок.
— П-п-п-ри-вет, — отстукивая зубами дробь, сказала Даша, просачиваясь в дом мимо Леры.
Валерия нахмурилась и скрестила руки на груди:
— Как маленькая, ей Богу! Ты что, решила вывести новый сорт блондинки — Дарья Лапшина морозоустойчивая? Ходит в мини при минус двух и хоть бы хны?
— Нет, — произнесла покрывшаяся пупырышками Даша. — Можно и при минус пяти, если постараться.
— Пойдем, горе ты мое луковое, — вздохнула Лера. — Будем размораживать.
Арчи встретил Дашу так же, как Женю — заплясал вокруг, едва не сбил с ног, и облизал руки.
— Привет, малыш, — девушка запустила пальцы в густую шерсть великана. — Какой ты теплый!
— Чай теплее, — парировала Лера. — А он в первую очередь слюнявый.
Чайник закипел, гостья уселась в кресло, прижала горячую чашку к груди, вдохнув теплый пар.
— М, я снова живу! — она с наслаждением закрыла глаза и откинулась на мягкую спинку кресла. — Ну-с, рассказывай! Что ты знаешь про убийство, какой была Мила при жизни, как складывались отношения с мужем… Лер? Лера, ты чего?
Даша уставилась на мрачное лицо подруги и замолчала.
— Даш, сегодня умер человек, занимавший не последнее место в моей жизни. Ее мужа — племянника Антонины Федоровны — обвиняют в убийстве. Ты знаешь, тетя Тоня мне как бабушка. И ты хочешь раздуть из этого сенсацию?
Даша смущенно замолчала, и поставила чашку на стол.
— Прости… Лер, правда, я не подумала! Ты ведь меня знаешь… я думала вы просто соседи, а про Антонину Федоровну как-то забыла… Я не оправдываюсь, мне действительно нужны сенсации, и причина тебе известна.
— Знаю, — тихо сказала Лера, прекрасно понимая, что Дашина мать больна и им нужны деньги. А сенсации — их источник. — Но давай немного подождем, пока с Антоном все не прояснится. Эта история рано или поздно просочится в прессу… Лучше не торопиться с этим.
— Но я именно поэтому так спешу! Ты знаешь, что если не напишу я, будут другие, которым и вовсе нет дела до чувств Антона и его тети.
Лера задумчиво отгрызла кусочек сушки.
— Ну хорошо. Пусть они будут первыми, не марайся, Даш. Потому что пока сенсации нет — есть убийство. А сенсация в том, чтобы найти настоящего убийцу.
Она осеклась на последних словах и замолчала. Даша не знала подробностей, но выражение лица подруги почти напугало ее. Но спросить она ничего не успела, Лера продолжила.
— Я это сделаю, и тогда ты выдашь настоящую Новость. С большой буквы, которая сможет прогреметь даже за пределами нашего города.
— А ты не боишься? Ну, я хочу сказать — если убийца на свободе, и ты сунешься в это дело…
Сушка хрустнула в руке.
— А ты? — Лера посмотрела на подругу.
Даша справилась с первой растерянностью, и усмехнулась, сверкнув белоснежными зубами.
— Лер, когда это я чего-то боялась? Когда осуществится моя мечта, и я стану известным журналистом, неизвестно, с чем мне придется работать. Безопасно только про котят писать.
— А я боюсь, — спокойно сказала Лера, и перевела взгляд за окно. Улица потихоньку начинала окрашиваться в синие тона, а на хрустальном светлом небе появилась первая морозная звезда. — Я никогда не расследовала убийств. Хотя мне предлагали. Но сейчас у меня нет выбора. Я дала слово тете Тоне и себе. Но…
— Что «но»? — насторожилась Даша.
Валерия отряхнула с черных джинсов белые крошки от сушек. Она не скажет о сообщении даже Даше.
— Я дала слово следователю, что не стану сама общаться со свидетелями.
Даша призадумалась, и рассмеялась.
— Ну ты, Рига, даешь! «Сама»… Но ты не обещала ему, что их не будет допрашивать кто-то другой, например…
— Что «но»? — насторожилась Даша.
Валерия отряхнула с черных джинсов белые крошки от сушек. Она не скажет о сообщении даже Даше.
— Я дала слово следователю, что не стану сама общаться со свидетелями.
Даша призадумалась, и рассмеялась.
— Ну ты, Рига, даешь! «Сама»… Но ты не обещала ему, что их не будет допрашивать кто-то другой, например…
— Ты, — со снисходительной улыбкой подтвердила Лера. — А еще я не давала обещания, что не стану помогать одной журналистке с расследованием.
— Ну ты лиса! — веселилась Даша. — Значит, я тоже приложу руку к будущей сенсации?
— И руку, и ногу, и голову, — пообещала Лера. — Только пообещай мне, что пока не станешь ни о чем писать. Обещаешь?
— Торжественно клянусь, — объявила Даша, и протянула Лере мизинец. — Разобьем в знак нашего договора, и выпьем из чашки мира чаю дружбы!
Лера усмехнулась, сцепила мизинец со своим, а потом отхлебнула чай, и хитро сказала:
— Теперь я могу тебе доверять. Слушай. Мне удалось кое-что выяснить… Ты ведь уже в курсе что именно произошло?
— Ага. Я разговаривала с людьми на озере, мне все описали в красках. И все в один голос утверждают, что видели, как именно Антон столкнул свою жену в воду.
— Тогда перейдем к делу. Ты много знаешь про Крымовых?
— Да почти ничего, — призналась Даша. — Слышала, что они потеряли сына год назад — об этом писали все газеты, и наша в том числе. Как пьяный водитель рванул через переход и сбил шестилетнего мальчика, а потом скрылся с места происшествия. Водителя так и не нашли, мальчик через три дня умер в больнице, не приходя в сознание.
— Именно так. Артемку не спасли, и Мила практически умерла вместе с ним. Она целый год ходила в трауре, перестала общаться с друзьями, превратилась в живого мертвеца, бледная, с пустым взглядом. Антон нашел ей лучшего психотерапевта, и в последнее время Мила начала приходить в себя. Я видела ее пару раз в саду, она читала книгу. Сняла черный платок, но так ни разу и не улыбнулась. А тут — прогулка на лодке, дорогое вино… С чего вдруг? И как Антон сумел ее уговорить? Или она сама предложила? Вопросов много, а Крымов не говорит ничего вразумительного. Кроме одной странной фразы.
Валерия замолчала и опустила взгляд, сцепив руки в замок. Даша с подозрением произнесла.
— Подруга, у тебя такое лицо… Можно подумать, Антон признался в преступлении.
— Да, — неожиданно резко произнесла сыщица, поднимая на подругу глаза. Смягчилась. — Ну, не совсем. Но он произнес одну странную вещь. Только должна тебя предупредить — все очень серьезно. Я не могу рассказать тебе подробности, но… мне угрожали. Угрожали смертью, если продолжу расследовать это дело.
— И ты молчала?! — журналистка вскочила, неосторожным движением выплеснув чай. — Зараза! — это восклицание относилось к чаю. Даша поставила чашку и зачем-то принялась отряхиваться, хотя это было бесполезно. На юбке и колготках красовалось коричневое пятно.
Валерия не шелохнулась.
— Ты рассказала полиции? — девушка немного успокоилась и села, позабыв про чай. — Что они говорят? К тебе приставят охрану?
— Нет. Я ничего не рассказала, — Лера откинулась на стуле, пристально глядя на подругу. — И ты молчи. Я сказала тебе только потому, что не хочу подвергать опасности. Ты вправе отказаться, я буду даже рада.
— Вот спасибо-то! — с напором воскликнула Даша. — По-твоему я трус, да к тому же предатель, готовый бросить друга в беде?
— Нет, — все тот же спокойный голос заставил девушку остыть. Дарья неплохо знала свою подругу, и понимала, что Лера искренне боится втянуть ее в эту авантюру с расследованием. — Если бы я так считала, то ни сказала бы про это ни слова. Я знаю, что ты не откажешься, но тебе следует знать, что нам, возможно, будет грозить опасность. Это не шутки. И не игра.
Почему-то последние слова дались Валерии тяжело. Возможно, предчувствие уже поселилось в ней, как призрак нашептывало, что все происходящее — лишь начало, часть чьей-то дьявольской игры. Игры с человеческими жизнями.
Она помотала головой, отгоняя наваждение.
— Слушай. Никто не должен знать о том, что я тебе расскажу и покажу. Пока. Обещай мне.
Даша молча кивнула. Теперь и она стала серьезной, ей передалось настроение подруги.
— Антон произнес такие слова: «Она должна была быть последней. Это цепь». А ты знаешь, что последние несколько лет в городе участились самоубийства, ну, или, скажем так, странные смерти.
— Ну да, — кивнула журналистка. — Это даже стало каким-то обыденным, что ли. Во всяком случае сенсациями эти смерти не назовешь.
— Последней была девушка, — продолжила Валерия. — Она задохнулась, запутавшись в цепи, которую кто-то оставил рядом со строительной ямой. Это была последняя смерть за прошедшую неделю. После этого убили Милу.
— Ну ни фига себе… — выдохнула Даша. — Так значит, это все-таки были не самоубийства? И Антон… полиция решила, что он причастен к этим преступлениям?
— Верно мыслишь, — одобрительно кивнула Лера.
Опытная журналистка никогда не спешила с выводами, а потому и сейчас не стала сходу обвинять Антона. Хотя фраза наводила именно на эту мысль. Несмотря на то, что в случае с Милой все по-другому.
— А несколько дней назад он приходил в полицию, хотел в чем-то признаться. Только передумал, все решили, что он не в себе.
— Хорошо, а что говорит сам Антон? Зачем он сказал это?
— У него сильный шок. Пока ничего вразумительного добиться не удалось. К сожалению…
— Еще бы… — притихшая Даша слушала историю, затаив дыхание. — Его обвиняют в убийстве собственной жены. А сына он лишился не так уж и давно. Такого лютому врагу не пожелаешь…
— Ты погоди, дальше слушай. Труп Милы пропал.
— Как?! — Даша во второй раз чуть не подскочила со своего места. Но печальный опыт с пролитым чаем — благо, что остывшим — вовремя осадил ее.
— Хотелось бы знать.
Арчибальд подошел к хозяйке и положил тяжелую голову на колени. Девушка запустила руки в шерсть и потрепала любимца за ушами.
— И в этом тоже обвиняют Антона? — даже Даша, привыкшая к разным новостям, теперь ошарашено качала головой.
— В том-то и дело, что нет. К тому моменту его уже увезли. С одной стороны исчезновение трупа могло бы служить доказательством его невиновности, ведь похититель наверняка и есть настоящий убийца.
— А с другой?
— Если в крови Антона не обнаружат снотворного, его могут обвинить в преступном сговоре. Теоретически, тело мог похитить его сообщник.
— Чушь какая, — фыркнула Даша.
— Конечно. Но в полиции к ней давно привыкли.
— Не понимаю, зачем кому-то красть тело… — не унималась журналистка. — Ладно бы, хотели скрыть личность погибшей, так ведь ее уже все видели! Видели, что она мертва, определили способ убийства…
— А вот тут ты не права, — перебила Валерия. — Именно способ убийца и хотел скрыть.
— Не надо говорить загадками, — Даша помотала головой. — Ее ведь утопили?
— Не совсем. Вряд ли в легких обнаружилась бы вода — волосы были сухими. Сначала Милу задушили, пакет оставили на голове. Вода в него не попала. Это раз. Два — на локте Милы обнаружены две отметины от шприца. Что за вещество ей вкололи и зачем — неясно. Для чего травить уже мертвого человека? Убийца хотел скрыть следы преступления, способ убийства, который наверняка доказал бы невиновность Антона, а может и раскрыл истинные мотивы. Поэтому труп похитили. Как это возможно сделать за пару секунд, прямо под носом у полиции — другой вопрос. Полагаю, люди усмотрят в этом мистику, распустят сплетни про Лохнесское чудовище, но я уверена, что всему есть логическое объяснение. И я должна его найти.
— Тебе уже известно что-то, о чем не знает полиция? — осенило Дашу.
— Бери выше, — усмехнулась Лера. — У меня есть три подозреваемых…
— Подруга, я с тебя тащусь! И ты расскажешь мне, кто они и как попали в поле зрения твоего грозного ока?
— Да. Но сперва взгляни на это.
Лера порылась в кармане джинсов и выудила оттуда смятый листок. Тот самый, который обнаружила в доме Антона, под обложкой томика Булгакова.
— Что скажешь?
Журналистка взяла листок и ладонью расправила его на столе. Она всегда лучше подруги разбиралась в «бытовых мелочах», как называла это Валерия. Во всем, что касалось простой, самой обыкновенной жизни.
— Двадцать цифр. Похоже на банковский счет.
— А что обозначает буква К?
— Вот уж не знаю, — Даша вернула бумажку. — А что это? Очередной секрет?
— Нет, — Лера пожала плечами и положила листочек перед собой. — Нашла в доме Крымовых. Может, это совсем неважно.
— Ну-ну, — скептически проворчала Даша. Она прекрасно знала, что Лерино «неважно» всякий раз вопрос как минимум жизни и смерти. Конечно, фигурально выражаясь. Без веской причины Рижская и пальцем не шевельнет, а если ее что-то заинтересует — оно непременно имеет значение.